гда она надевала их, считалось особой  милостью
позволение любоваться ими, целуя ее руку.
   По этому поводу придворные придумали галантный каламбур, говоря,  что
браслеты были бы бесценными, если бы, на свое несчастье, не  красовались
на руках королевы. Этому каламбуру была оказана большая  честь;  он  был
переведен на все европейские языки, и на эту тему ходило  больше  тысячи
французских и латинских двустиший.
   День, когда Анна Австрийская разыгрывала брильянты в лотерею, был для
нее решительным: двое суток король не показывался  у  матери.  Принцесса
дулась после сцены с дриадами и наядами. Король, правда, не сердился, но
могущественное чувство уносило его вдаль от придворных бурь и  развлече-
ний.
   Анна Австрийская произвела диверсию, объявив на следующий вечер  зна-
менитую лотерею. С этой целью она повидалась с молодой королевой,  кото-
рую, как мы сказали, утром вызвала к себе.
   - Дочь моя, - сказала Анна, - сообщаю вам  приятную  новость.  Король
самым нежным образом говорил мне о вас. Король молод, и  его  легко  ув-
лечь. Но до тех пор, рока вы будете возле меня, он не  решится  оставить
свою супругу, к которой к тому же он сильно привязан. Сегодня вечером  у
меня лотерея; вы придете?
   - Мне сказали, - с робким упреком заметила молодая  королева,  -  что
ваше величество разыгрываете в лотерею свои прекрасные браслеты. Но ведь
они такая редкость, что нам не следовало бы выпускать их из  королевской
сокровищницы, хотя бы потому, что они принадлежали вам.
   - Дитя мое, - сказала Анна Австрийская, отлично понимая молодую коро-
леву, желавшую получить эти браслеты для себя, - мне во  что  бы  то  ни
стало нужно заманить к себе принцессу.
   - Принцессу? - спросила, краснея, молодая королева.
   - Ну да! Разве не лучше видеть у себя соперницу,  чтобы  наблюдать  и
управлять ею, чем знать, что король у нее, всегда готовый  ухаживать  за
ней. Эта лотерея - приманка, которой я пользуюсь с этой  целью;  неужели
вы порицаете меня?
   - Нет, нет, - вскричала Мария-Терезия и в порыве ребяческой  радости,
свойственной испанкам, с восторгом захлопала в ладоши.
   - И вы не жалеете, дорогая, что я не подарила вам браслеты, как  сна-
чала хотела сделать?
   - О нет, нет, дорогая матушка!
   - Итак, дитя мое, принарядитесь, чтобы наш вечер вышел как можно  бо-
лее блестящим. Чем веселее будете вы, чем вы будете очаровательнее,  тем
больше вы затмите остальных женщин своим блеском.
   Мария-Терезия ушла в полном восторге.
   Через час Анна Австрийская принимала у себя принцессу  и,  осыпая  ее
ласками, говорила:
   - Приятные вести. Король в восторге от моей лотереи.
   - А я совсем не в восторге, - отвечала принцесса, - я никак  не  могу
приучить себя к мысли, что эти прекрасные браслеты  могут  оказаться  на
чьих-то чужих руках.
   - Полно, - сказала Анна Австрийская, скрывая улыбкой жестокую боль  в
груди. - Не возмущайтесь так, милая... и не смотрите на вещи так мрачно.
   - Ах, королева, судьба слепа... говорят, вы приготовили двести  биле-
тов?
   - Ровно двести. Но вы ведь знаете, что выигрыш только один.
   - Знаю. Кому же он достанется? Разве вы можете угадать? - с отчаянием
произнесла принцесса.
   - Вы напомнили мне сон, который я видела сегодня ночью... Ах, сны мои
хорошие... я сплю так мало.
   - Какой сон?.. Вы больны?
   - Нет, - улыбнулась королева, удивительной силой воли подавляя  новый
приступ боли в груди. - Итак, мне снилось, что выиграл браслеты король.
   - Король?
   - Вы хотите спросить меня, что стал бы делать король с браслетами?
   - Да.
   - И все же было бы очень хорошо, если бы король  выиграл  их,  потому
что, получив эти браслеты, он должен был бы подарить их кому-нибудь.
   - Например, вернуть их вам.
   - В таком случае я сама немедленно подарила бы их  кому-нибудь.  Ведь
не думаете же вы, - со смехом сказала королева, - что я пускаю эти брас-
леты в лотерею из нужды. Я просто хочу подарить их, не возбуждая  завис-
ти; но если случай не избавит меня от затруднения, то я приду ему на по-
мощь... Я прекрасно знаю, кому мне подарить эти браслеты.
   Слова эти сопровождались такой обворожительной улыбкой, что принцессе
пришлось заплатить за нее благодарным поцелуем.
   - Вы ведь отлично знаете, - прибавила Анна Австрийская, - что  король
не вернул бы мне браслетов, если бы выиграл.
   - В таком случае он подарил бы их королеве.
   - Нет, по той же причине, по какой не вернул бы и мне; тем более что,
если бы я хотела подарить их королеве, я обошлась бы без его помощи.
   Принцесса искоса взглянула на браслеты, которые блестели на  соседнем
столике в открытом футляре.
   - Как они хороши, - вздохнула она. - Но ведь мы забыли, что сон ваше-
го величества - только сон.
   - Я буду очень удивлена, - возразила Анна Австрийская, - если  он  не
сбудется: все мои сны сбываются.
   - В таком случае вы можете быть пророком.
   - Повторяю вам, дитя мое, что я почти никогда не вижу снов;  но  этот
сон так странно совпадает с моими мыслями, он так хорошо вяжется с моими
предположениями.
   - Какими предположениями?
   - Например, что вы выиграете браслеты.
   - Тогда их выиграет не король.
   - О! - воскликнула Анна Австрийская. - От сердца  его  величества  не
так далеко до вашего сердца... сердца его дорогой сестры... не так дале-
ко, чтобы сон можно было считать несбывшимся. У вас  много  шансов.  Вот
сосчитайте.
   - Считаю.
   - Во-первых, сон. Если король  выиграет,  он,  конечно,  подарит  вам
браслеты.
   - Допустим, что это шанс.
   - Если вы сами выиграете их, они ваши.
   - Понятно.
   - Наконец, если выиграет их принц...
   - То он подарит их шевалье де Лоррену, - звонко засмеялась принцесса.
   Анна Австрийская последовала примеру невестки и  тоже  расхохоталась,
отчего боль ее усилилась и лицо внезапно помертвело.
   - Что с вами? - спросила в испуге принцесса.
   - Ничего, пустяки... Я слишком много смеялась... Перейдем к четверто-
му шансу.
   - Не могу себе представить его.
   - Простите, я тоже могу выиграть браслеты, и если выиграю, положитесь
на меня.
   - Спасибо, спасибо! - воскликнула принцесса.
   - Итак, я надеюсь, что вы избраны судьбой и что теперь мой сон  начи-
нает приобретать твердые очертания действительности.
   - Право, вы внушаете мне надежду и уверенность, - сказала  принцесса,
- и выигранные таким образом браслеты будут для меня еще во сто раз дра-
гоценнее.
   - Итак, до вечера!
   - До вечера!
   И они расстались.
   Анна Австрийская подошла к браслетам и заметила, рассматривая их:
   - Они действительно драгоценны, потому что сегодня вечером с  их  по-
мощью я завоюю одно сердце и открою одну тайну.
   Потом, обернувшись к пустому алькову, прибавила:
   - Не правда ли, моя бедная Шеврез, ты так повела бы игру? -  И  звуки
этого забытого имени пробудили в душе королевы воспоминание о  молодости
с ее веселыми проказами, неиссякаемой энергией и счастьем.


   VII
   ЛОТЕРЕЯ

   В восемь часов вечера все общество собралось у королевы-матери.
   Анна Австрийская в парадном туалете, блистая остатками красоты и все-
ми средствами, которые кокетство может дать в искусные  руки,  скрывала,
или, вернее, пыталась скрыть от толпы молодых придворных, окружавших  ее
и все еще восхищавшихся ею по причинам, указанным нами в предыдущей гла-
ве, явные разрушения, вызванные болезнью, от которой ей предстояло  уме-
реть через несколько лет.
   Нарядно и кокетливо одетая принцесса и королева, простая и естествен-
ная, как всегда, сидели подле Анны  Австрийской  и  наперерыв  старались
привлечь к себе ее милостивое внимание.
   Придворные дамы соединились в целую армию, чтобы с большей силой и  с
большим успехом отражать задорные остроты молодых людей.  Как  батальон,
выстроенный в каре, они помогали друг другу держать позицию  и  отбивать
удары.
   Монтале, опытная в таких перестрелках, защищала весь строй перекрест-
ным огнем по неприятелю.
   Де Сент-Эньян, в отчаянии от упорной, вызывающей холодности  мадемуа-
зель де Тонне-Шарант, старался выказывать ей равнодушие;  но  неодолимый
блеск больших глаз красавицы каждый раз побеждал его, и он возвращался к
ней с еще большей покорностью, на которую  мадемуазель  де  Тонне-Шарант
отвечала ему новыми дерзостями. Де Сент-Эньян не  знал,  какому  святому
молиться.
   Вокруг Лавальер уже начали увиваться придворные.
   Надеясь привлечь к себе взгляды Атенаис, де СентЭньян тоже подошел  с
почтительным поклоном к этой молодой  девушке.  Некоторые  отсталые  умы
приняли этот простой маневр за желание противопоставить Луизу Атенаис.
   Но те, кто так думал, не видели сцены во время дождя и ничего не слы-
шали о ней. Большинство же было прекрасно осведомлено о  благосклонности
короля к Лавальер, и молодая девушка уже привлекла к себе самых ловких и
самых глупых.
   Первые угождали ей, говоря себе, как Монтень: "Что знаю  я?"  Вторые,
говоря, как Рабле: "А может быть?" За ними пошли почти  все,  как  во  -
время охоты вся свора устремляется за пятью или шестью искусными ищейка-
ми, которые одни только чуют след зверя.
   Королева и принцесса, забывая о  своем  высоком  положении,  с  чисто
женским любопытством рассматривали туалеты своих фрейлин и  приглашенных
дам. Иными словами, они беспощадно критиковали их. Взгляды молодой коро-
левы и принцессы одновременно остановились на Лавальер, вокруг  которой,
как мы сказали, толпилось много кавалеров. Принцесса была безжалостна.
   - Право, - сказала она,  наклоняясь  к  королеве-матери,  -  если  бы
судьба была справедлива, она оказалась бы милостивой к этой бедняжке Ла-
вальер.
   - Это невозможно, - отвечала с улыбкой королевамать.
   - Почему же?
   - Билетов только двести, так что нельзя было  внести  в  список  всех
придворных.
   - Значит, ее нет в нем?
   - Нет.
   - Как жаль! Она могла бы выиграть браслеты и продать их.
   - Продать? - воскликнула королева.
   - Ну да, и составить себе таким образом приданое, избавив себя от не-
обходимости выйти замуж нищей, как это, наверное, случится.
   - Неужели? Вот бедняжка! - сказала королевамать. - Значит, у нее  нет
туалетов?
   Она произнесла эти слова тоном женщины, никогда не знавшей недостатка
в средствах.
   - Прости меня боже, но мне кажется, что она в той же  юбке,  в  какой
была утром на прогулке; ей удалось спасти ее благодаря  заботам  короля,
укрывавшего ее во время дождя.
   Когда принцесса произносила эти слова, вошел король. Принцесса не за-
метила его появления, настолько она увлеклась злословием. Но  она  вдруг
увидела, что Лавальер, стоявшая против галереи, смутилась и сказала нес-
колько слов окружавшим ее придворным; те тотчас же отошли в  сторону.  И
их движение привлекло глаза принцессы к входной двери. В этот момент ка-
питан гвардии известил о появлении короля.
   Лавальер, которая до тех пор пристально смотрела на галерею, внезапно
опустила глаза.
   Король был одет роскошно и со вкусом и разговаривал с принцем и  гер-
цогом де Роклором, шедшим справа и слева от него. Король подошел сначала
к королевам, которым почтительно поклонился. Он поцеловал  руку  матери,
сказал несколько комплиментов принцессе по поводу элегантности ее туале-
та и стал обходить собравшихся. Он поздоровался  с  Лавальер  совершенно
так же, как и с остальными. Затем его величество вернулся к матери и же-
не.
   Когда придворные увидели, что король обратился к молодой девушке лишь
с самой банальной фразой, они тотчас же вывели отсюда  свое  заключение:
они решили, что у короля было мимолетное увлечение и что  это  увлечение
уже прошло.
   Следует, однако, заметить, что в  числе  придворных,  окружавших  Ла-
вальер, находился г-н Фуке и его особая внимательность поддержала расте-
рявшуюся молодую девушку. Г-н Фуке собирался поговорить с  нею,  но  тут
подошел г-н Кольбер и, отвесив Фуке поклон по всем  правилам  искусства,
по-видимому, решил, в свою очередь завязать разговор  с  Лавальер.  Фуке
тотчас же отошел.
   Монтале и Маликорн пожирали глазами эту сцену, обмениваясь  впечатле-
ниями.
   Де Гиш, стоя в оконной нише, видел только принцессу. Но так  как  она
часто останавливала свой взгляд на Лавальер, то глаза де Гиша тоже время
от времени устремлялись в сторону фрейлины.
   Лавальер инстинктивно почувствовала на себе силу этих глаз, направля-
емых на нее с любопытством или с завистью. Ничто не приходило ей на  по-
мощь: ни сочувственное слово со стороны подруг, ни  любовный  взгляд  на
короля. Невозможно выразить, как страдала бедняжка.
   Королева-мать велела выдвинуть столик, на котором были разложены  ло-
терейные билеты, и попросила г-жу де Мотвиль прочитать список избранных.
   Нечего и говорить, что список был составлен по всем правилам этикета:
сначала шел король, потом королевамать, потом королева, принц, принцесса
и т.д. Все сердца трепетали во время этого чтения. Приглашенных было бо-
лее трехсот. Каждый спрашивал себя, будет ли в списке его имя.
   Король слушал так же внимательно, как я остальные.
   Когда было произнесено последнее имя, он понял,  что  Лавальер  среди
них не было. Впрочем, это мог заметить  каждый.  Король  покраснел,  как
всегда, когда что-нибудь досаждало ему.
   На лице кроткой и покорной Лавальер не выразилось ничего.
   Во время чтения король не спускал с нее глаз. И это  успокаивало  ее.
Она была слишком счастлива, чтобы какая-нибудь другая мысль, кроме мысли
о любви, могла проникнуть в ее ум или в ее сердце.  Вознаграждая  ее  за
это трогательное смирение нежными взглядами, король  показывал  девушке,
что он понимает всю ее деликатность.
   Список был прочитан. Лица женщин, пропущенных или  забытых,  выражали
разочарование. Маликорна тоже забыли внести в список, и его гримаса явно
говорила Монтале: "Разве мы  не  сумеем  урезонить  фортуну,  чтобы  она
впредь не забывала о нас?"
   "О, конечно", - отвечала тонкая улыбка мадемуазель Оры.
   Билеты были розданы по номерам. Прежде всего  получил  билет  король,
потом королева-мать, потом королева, потом принц, принцесса и т.д.
   После этого Анна Австрийская раскрыла мешочек из  испанской  кожи,  в
котором было двести перламутровых шариков с выгравированными на них  но-
мерами, и предложила самой младшей фрейлине вынуть оттуда один шарик.
   Все эти приготовления делались медленно, и присутствовавшие напряжен-
но ждали, больше с жадностью, чем с любопытством.
   Де Сент-Эньян наклонился к уху мадемуазель де Тонне-Шарант.
   - У нас по билету, мадемуазель, - сказал он ей,  -  давайте  соединим
наши шансы. Если я выиграю, браслеты будут ваши; если выиграете  вы,  вы
подарите мне один взгляд ваших чудных глазок.
   - Нет, - отвечала Атенаис, - браслеты будут ваши, если вы их выиграе-
те. Каждый за себя.
   - Вы беспощадны, - вздохнул де Сент-Эньян, - я накажу вас за это чет-
веростишием...
   - Тише, - перебила его Атенаис, - вы помешаете  мне  услышать,  какой
номер выиграл.
   - Номер первый, - произнесла девушка, вынувшая перламутровый шарик из
мешочка.
   - Король! - вскрикнула королева-мать.
   - Король выиграл! - радостно повторила молодая королева.
   - Ваш сон сбылся,  -  с  восторгом  шепнула  принцесса  на  ухо  Анне
Австрийской.
   Один король не выразил никаких признаков удовольствия Он только  поб-
лагодарил фортуну за ее благосклонность к нему, слегка поклонившись  де-
вушке, которая играла роль представительницы капризной  богини.  Получив
из рук Анны Австрийской футляр с браслетами, король сказал под завистли-
вый шепот всего собрания:
   - Так эти браслеты действительно красивы?
   - Взгляните, - отвечала Анна Австрийская, - и судите сами.
   Король посмотрел.
   - Да, - сказал он, - и какие чудесные камеи, какая отделка!
   - Какая отделка! - повторила принцесса.
   Королева Мария-Терезия с первого же взгляда поняла, что король не по-
дарит ей браслетов; но так как он по-видимому, не собирался дарить их  и
принцессе, она была более или менее удовлетворена.
   Король сел.
   Наиболее приближенные к королю придворные один  за  другим  подходили
полюбоваться на драгоценность, которая вскоре с позволения короля  стала
переходить из рук в руки. Тотчас все знатоки и не знатоки стали издавать
восхищенные восклицания и осыпать короля поздравлениями.  Действительно,
было от чего прийти в восторг; одни восхищались брильянтами, другие  ка-
меями.
   Дамы выражали явное нетерпение, видя, что подобное сокровище захваче-
но кавалерами.
   - Господа, господа, - сказал король, от которого ничего не  укрылось,
- право, можно подумать, что вы носите браслеты, как сабиняне. Вам  пора
уже вручить их дамам, которые, мне кажется, больше понимают в таких  ве-
щах, чем вы.
   Эти слова показались принцессе началом выполнения решения,  принятого
королем. К тому же ее счастливая уверенность подкреплялась взглядами ко-
ролевы-матери.
   Придворный, державший браслеты в то мгновение,  когда  король  бросил
свое замечание, поспешно подал браслеты королеве Марии-Терезии, которая,
хорошо зная, что они предназначаются не для нее, едва взглянула на них и
отдала принцессе. Принцесса и особенно принц долго рассматривали брасле-
ты жадными глазами. Потом принцесса передала драгоценность другим дамам,
произнеся одно только слово, но с таким выражением, что оно стоило длин-
ной фразы:
   - Великолепны!
   Дамы, получившие браслеты из рук принцессы, полюбовались ими и отпра-
вили их дальше.
   А в это время король спокойно разговаривал с де Гишем и Фуке. Вернее,
не разговаривал, а слушал. Привыкнув к известным оборотам речи,  король,
подобно всем людям, обладающим бесспорной властью, схватывал из обращен-
ных к нему фраз лишь те слова, которые заслуживали ответа. Что же  каса-
ется его внимания, то оно было направлено в другую сторону.  Оно  двига-
лось вместе с его взглядом.
   Мадемуазель де Тонне-Шарант была последней в списке дам,  участвовав-
ших в лотерее. Поэтому она поместилась в конце шеренги, и после нее  ос-
тавались только Монтале и Лавальер. Когда браслеты дошли  до  этих  двух
фрейлин, никто уже, казалось, не обращал на них внимания. Скромные руки,
державшие в этот момент драгоценности, лишали их всякого значения.
   Монтале долго смотрела на браслеты, дрожа от радости, зависти и  жад-
ности. Она бы без колебаний предпочла брильянты камеям, стоимость - кра-
соте. Поэтому с большим трудом передала она их своей  соседке.  Лавальер
же бросила на них почти равнодушный взгляд.
   - Какие роскошные, какие великолепные браслеты! - воскликнула  Монта-
ле. - И ты не приходишь от них в восторг, Луиза? Право, ты не женщина!
   - Нет, я восхищена, - отвечала Лавальер с грустью. - Но зачем  желать
того, что не может нам принадлежать?
   Король, чуть наклонившись вперед и вытянув шею, внимательно прислуши-
вался к словам Луизы. Едва затих ее голос, как он, весь  сияющий,  встал
и, пройдя всю залу, приблизился к Лавальер.
   - Вы ошибаетесь, мадемуазель, - сказал он ей, - вы женщина, а  всякая
женщина имеет право на женские драгоценности.
   - О государь! - воскликнула Лавальер. - Значит, ваше  величество  со-
вершенно не хочет верить в мою скромность?
   - Я верю, что вы украшены всеми  добродетелями,  мадемуазель,  в  том
числе искренностью, и прошу вас откровенно сказать, как вы находите  эти
браслеты.
   - Они так прекрасны, государь, что могут быть поднесены только  коро-
леве.
   - Я в восторге от ваших слов, мадемуазель. Браслеты  ваши,  и  король
просит вас принять их.
   Лавальер почти с  испугом  протянула  футляр  королю,  но  тот  мягко
отстранил дрожащую руку Лавальер. Все замерли от  удивления,  воцарилась
тишина. Однако королевы, не слышавшие этого разговора, не  могли  попять
всего происходящего.
   Принцесса поманила к себе де Тонне-Шарант.
   - Боже мой, что за счастливица Лавальер, - воскликнула Атенаис, - ко-
роль только что подарил ей браслеты!
   Принцесса до крови закусила губы. Молодая королева посмотрела на нее,
пото