избытком.
   - А я не знаю никого, кто бы мог сравниться с д'Артаньяном, -  возра-
зил Атос. - Но мы незаметно пришли К дому, где я живу. Не хотите  ли  вы
зайти ко мне, дорогой друг?
   - О, да это, кажется, гостиница "Олений рог"! - вскричал даАртаньян.
   - Признаюсь, мой друг, я нарочно выбрал ее.  Люблю  старых  знакомых;
мне приятно сидеть на том самом месте, на которое я опустился, истомлен-
ный усталостью, убитый отчаянием, когда вы воротились  вечером  тридцать
первого января.
   - Открыв убежище замаскированного палача? Да, то был страшный день!
   - Так войдем же, - предложил Атос.
   Они вошли в зал, который прежде был общим. И в гостинице,  и  в  этом
общем зале произошли большие перемены. Прежний хозяин разбогател, закрыл
гостиницу и превратил зал в бакалейный склад. Остальные комнаты он  сда-
вал внаймы приезжим.
   С невыразимым волнением даАртаньян узнал всю мебель комнаты, располо-
женной в первом этаже; узнал обивку стен, занавески, даже географическую
карту, которую Портос так любовно изучал на досуге.
   - Прошло одиннадцать лет! - воскликнул д'Артаньян. - Черт  возьми!  А
мне кажется, что целое столетие!
   - А мне - один день, - сказал Атос. - Понимаете ли, друг мой, какую я
испытываю радость при мысли, что вы здесь со мною, что я жму вату  руку,
что могу далеко отбросить шпагу и кинжал и без опасения приняться за эту
бутылку хереса. Моя радость была бы еще полнее, если б  наши  два  друга
сидели с нами у стола, а Рауль, милый мой Рауль, стоял на пороге и смот-
рел на нас своими большими, блестящими, ласковыми глазами.
   - Да, да, - сказал даАртаньян с волнением, -  это  правда.  Я  вполне
согласен с вами, особенно с вашей первой мыслью: приятно смеяться,  сидя
на том самом месте, где мы содрогались, ежеминутно ожидая, что  Мордаунт
появится в дверях.
   В эту минуту дверь отворилась, и даАртаньян, как он ни был храбр,  не
мог не вздрогнуть.
   Атос понял его и улыбнулся:
   - Это наш хозяин, он несет мне какое-то письмо.
   - Да, милорд, - сказал трактирщик, - я  действительно  принес  письмо
вашей милости.
   - Благодарю, - кивнул Атос и взял письмо, не взглянув на него. - Ска-
жите, любезный хозяин: вы не узнаете моего гостя?
   Старик поднял голову и внимательно посмотрел на даАртаньяна.
   - Нет, не узнаю.
   - Он один из тех друзей, о которых я вам говорил;  он  останавливался
здесь со мною одиннадцать лет назад.
   - Здесь перебывало столько иностранцев! - вздохнул старик.
   - Но мы были здесь тридцатого января тысяча шестьсот  сорок  девятого
года, - прибавил Атос, думая этим указанием расшевелить  ленивую  память
трактирщика.
   - Может статься, - отвечал он, - но это было так давно!
   Он поклонился и вышел.
   - Благодарю! - сказал даАртаньян. - Вот, совершай подвиги и переворо-
ты, вырубай шпагою свое имя на камнях или на меди; если кое-что  крепче,
тверже и беспамятнее железа, меди и камня: это старый череп  разбогатев-
шего трактирщика. Он не узнает меня! А я так узнал бы его...
   Атос, улыбаясь, распечатал письмо.
   - А! - обрадовался он. - Письмо от Парри.
   - Ого! - проговорил даАртаньян. - Читайте, друг мой, читайте! В  нем,
верно, есть свежие новости.
   Атос покачал головой и прочел:
   "Любезный граф, его величество король с величайшим  сожалением  заме-
тил, что вы не находились при нем сегодня во  время  его  торжественного
въезда. Король приказал мне написать вам об этом  и  просить,  чтобы  вы
вспомнили  о  нем.  Его  величество   ждет   вас   сегодня   вечером   в
Сент-Джемсском дворце от девяти до одиннадцати часов.
   С истинным почтением имею честь быть вашим покорнейшим слугою Парри".
   - Видите, любезный даАртаньян, не надо сомневаться в доброте королей.
   - Не сомневайтесь, вы правы, - отвечал даАртаньян.
   - Ах, милый, дорогой друг, простите меня, - сказал Атос, от  которого
не ускользнул оттенок горечи в словах даАртаньяна. - Неужели я  невольно
оскорбил своего лучшего товарища?
   - Что вы, Атос! Я даже провожу вас до дворца,  разумеется  до  ворот;
кстати прогуляюсь.
   - Вы войдете вместе со мною, друг мой. Я хочу сказать  его  величест-
ву...
   - Не надо! - вскричал даАртаньян с непритворной гордостью. - Нехорошо
просить милостыню; но нет хуже, чем просить ее через  других.  Пойдемте,
друг мой, прогулка мне будет очень приятна; по дороге я покажу  вам  дом
генерала Монка, который приютил меня. Славный домик! Знаете ли, выгоднее
быть генералом в Англии, чем маршалом во Франции.
   И он увел Атоса, огорченного притворной веселостью своего друга.
   Весь город был в радостном возбуждении. Двое друзей каждое  мгновение
сталкивались с энтузиастами, которые расспрашивали их, намереваясь  пок-
ричать: "Да здравствует добрый король Карл!" Д'Артаньян отвечал ворчани-
ем, Атос улыбкой. Так дошли они до дома Монка, который, как мы уже гово-
рили, надо было миновать, чтобы достичь Сен-Джемсского дворца.
   Дорогой Атос и даАртаньян разговаривали мало, должно быть потому, что
им надо было переговорить о слитком многом. Атос думал, что, если он за-
говорит, даАртаньяну покажется, что слова его звучат  радостью,  которая
оскорбит мушкетера, даАртаньян, со своей стороны,  молчал  из  опасения,
что в словах его проявится горечь, которая смутит Атоса. Радость  одного
и обида другого словно соперничали в молчании. Наконец первым  заговорил
даАртаньян, у которого слова всегда вертелись на кончике языка.
   - Помните ли, Атос, - произнес наконец он,  -  то  место  в  записках
д'Обинье, где этот преданный слуга - гасконец, как я, бедный, как я, - я
чуть не сказал: храбрый, как я, - рассказывает про скупость Генриха Чет-
вертого? Отец мой часто  говорил  мне,  я  хорошо  помню,  что  господин
д'Обинье лгун. Однако посмотрите, как вся нисходящая линия великого Ген-
риха похожа на него в этом отношении.
   - Помилуйте, даАртаньян! Французские короли скупы? - воскликнул Атос.
- Вы сума сошли, друг мой!
   - О, вы никогда не видите недостатков в других, потому что у вас  са-
мого их нет. Но Генрих Четвертый в самом деле был скуп. Людовик  Тринад-
цатый, сын его, тоже был скуп; мы с вами знаем об этом кое-что,  не  так
ли! У Гастона Орлеанского этот порок дошел до предела; за это его  нена-
видели все служившие у него. Бедная Генриетта была скупа  поневоле.  Она
обедала не каждый день и топила у себя в комнатах не каждую зиму, и  она
подала пример своему сыну, Карлу Второму, внуку великого Генриха Четвер-
того, который скуп вдвойне, и как мать и как дед. Что,  хорошо  я  вывел
родословную скупости?
   - ДаАртаньян, друг мой, вы очень строги к Бурбонам.
   - Ах, я забыл еще самого лучшего из них... другого внука беарнца, Лю-
довика Четырнадцатого, моего бывшего повелителя.  Этот  тоже,  я  думаю,
скуп: он не хотел дать миллиона своему брату Карлу! Ну-ну, вижу, что  вы
начинаете сердиться... Кстати, мы подошли к моему дому или,  лучше  ска-
зать, к дому моего друга Монка.
   - Дорогой даАртаньян, я не сержусь, но вы меня огорчаете. В самом де-
ле, всегда грустно, когда человек не занимает того положения,  на  какое
имеет право по своим заслугам: ваше имя должно так же блистать, как име-
на самых знаменитых воинов и дипломатов. Разве Люини, Беллегарды и  Бас-
сомпьеры больше вас заслужили богатство и славу? О, вы правы, друг  мой,
тысячу раз правы!
   ДаАртаньян вздохнул и ввел друга в дом генерала Монка.
   - Позвольте, - сказал он, - я оставлю дома свой  и  кошелек.  Если  в
толпе хваленые лондонские жулики, славящиеся даже  в  Париже,  обокрадут
меня, отнимут последнее, то мне не на что будет вернуться во  Францию...
С веселым сердцем выехал я из Франции и еще веселее возвращаюсь,  потому
что вся моя старая ненависть к Англии воскресла и еще усилилась.
   Атос не отвечал.
   - Так подождите, любезный друг, минутку, я пойду посмотрю. Знаю,  что
вы спешите получить награду, но поверьте, мне также не  терпится  разде-
лить вашу радость... Хоть издали... Подождите меня.
   ДаАртаньян почти уже прошел сени, когда полусонный, полулакей, испол-
нявший у Монка должность привратника и сторожа, остановил нашего  мушке-
тера и произнес по-английски:
   - Извините, милорд даАртаньян.
   - Это еще что такое? Уж не выгоняет ли меня и генерал?  Только  этого
недоставало.
   Эти слова, сказанные по-французски, нисколько не подействовали на то-
го, к кому относились: привратник говорил только  по-английски,  с  при-
месью самого грубого шотландского наречия. Но они больно кольнули Атоса,
Потому что, казалось, Белова даАртаньяна начинали оправдываться.
   Англичанин протянул письмо даАртаньяну со словами:
   - От генерала.
   - Отлично, так и есть, он выгоняет меня, - сказал гасконец. -  Читать
ли письмо, Атос?
   - Вы, наверное, ошибаетесь, - отвечал Атос. - Или на свете нет  чест-
ных людей, кроме вас и меня?
   ДаАртаньян пожал плечами и распечатал письмо; между тем  невозмутимый
англичанин поднес фонарь, чтоб посветить нашему мушкетеру.
   - Что с вами? - спросил Атос, видя, что д'Артаньян изменился в лице.
   - Прочтите сами.
   Атос взял бумагу и прочитал:
   "Господин даАртаньян, король очень сожалеет, что вы не провожали  его
в собор св. Павла. Его величество говорит,  что  ему  очень  недоставало
вас, - так же как и мне, любезный капитан.  Есть  только  одно  средство
исправить дело. Его величество ждет меня в девять часов в Сент-Джемсском
дворце. Не хотите ли быть там в одно время  со  мною?  Король  назначает
этот час для вашей аудиенции".
   Письмо было подписано Монком.


   XXXIII
   АУДИЕНЦИЯ

   - Ну что? - воскликнул Атос с ласковым  упреком,  прочтя  даАртаньяну
письмо Монка.
   - Что? - повторил мушкетер, покраснев от радости и немного от  стыда,
так как слишком поторопился обвинить короля и Монка.  -  Простая  вежли-
вость, она ни к чему не обязывает, но, конечно, все-таки вежливость.
   - Мне не верилось, что молодой  король  так  неблагодарен,  -  сказал
Атос.
   - Надо признаться, у него еще не было времени забыть прошлое, - отве-
чал даАртаньян. - Но до сих пор все оправдывало мое мнение.
   - Согласен, дорогой друг, согласен. Вот вы опять развеселились. Вы не
поверите, как я рад.
   - Значит, - сказал даАртаньян, - король принимает Монка в девять  ча-
сов, а меня примет в десять. Это, наверное, большая аудиенция,  из  тех,
которые мы называем в Лувре раздачей святой воды.  Пойдемте,  друг  мой,
авось и нам перепадет капелька.
   Атос ничего не ответил, и оба направились  к  СентДжемсскому  дворцу,
вокруг которого еще теснилась толпа, стремившаяся увидеть в  окнах  тени
придворных и силуэт короля. Было восемь часов, когда два друга  вошли  в
дворцовую галерею, битком набитую придворными и просителями. Все  украд-
кой поглядывали на их простые костюмы иностранного покроя, на их  благо-
родные и выразительные лица. Атос и даАртаньян, окинув  взглядом  толпу,
продолжали свою беседу.
   Вдруг в конце галереи послышался шум: вошел генерал Монк,  а  за  ним
человек двадцать офицеров, искавших его улыбки. Ведь еще  вчера  он  был
владыкой Англии; предполагали, что человека,  восстановившего  Стюартов,
ожидает блистательное будущее.
   - Господа, - сказал Монк, обернувшись, - прошу вас, не забудьте,  что
я теперь уже ничего не значу. Недавно я командовал главной  армией  рес-
публики; теперь эта армия принадлежит королю, я передал в его  руки  всю
власть, которою пользовался вчера.
   Глубочайшее изумление выразилось на всех  лицах;  кружок  льстецов  и
просителей около Монка начал редеть и мало-помалу слился с толпою.  Монк
собирался ждать короля, так же как все другие. ДаАртаньян не мог не  за-
метить этого графу де Ла Фер, хмурившему брови.
   Вдруг дверь кабинета Карла II отворилась, и появился молодой  король;
перед ним шли двое придворных.
   - Здравствуйте, господа, - начал он. - Здесь ли генерал Монк?
   - Я здесь, ваше величество! - ответил старый солдат.
   Карл поспешно подошел к нему и с искренним порывом сжал его руки.
   - Генерал, - сказал король громко, - я сейчас подписал патент:  вы  -
герцог Олбермельский, и я хочу, чтобы по богатству и могуществу вы стоя-
ли выше всех в королевстве, где, за исключением  благородного  Монтроза,
никто не сравнится с вами по верности,  храбрости  и  таланту.  Господа,
герцог назначается главнокомандующим нашими сухопутными и морскими сила-
ми; поздравьте его с этим званием.
   В то время как все столпились вокруг генерала, принимавшего  поздрав-
ления со своим обычным бесстрастием, даАртаньян шепнул Атосу:
   - Когда подумаешь, что это герцогство, это командование сухопутными и
морскими силами, словом, все это величие лежало в ящике длиной  в  шесть
футов и шириною в три...
   - Друг мой, - возразил Атос, - еще более крупные знаменитости помеща-
ются в ящиках еще меньших, из которых уже нельзя выйти.
   Вдруг Монк заметил обоих французов, стоявших в  стороне  в  ожидании,
когда толпа поредеет. Он тотчас подошел к ним и застал их в разгаре  фи-
лософских рассуждений.
   - Вы говорили обо мне? - спросил он с улыбкою.
   - Милорд, - ответил Атос, - мы говорили также о боге.
   Монк задумался, потом весело предложил:
   - Поговорим немножко о короле, если  позволите;  ведь,  кажется,  вам
назначена аудиенция?
   - В девять часов, - сказал Атос.
   - В десять часов, - продолжил даАртаньян.
   - Войдем скорее в этот кабинет, - отозвался  Монк,  делая  знак  двум
своим товарищам, чтобы они прошли впереди него, на что ни один, ни  дру-
гой не хотели согласиться.
   Король во время этого истинно французского спора  вышел  на  середину
галереи.
   - Ах, вот и мои французы! - воскликнул  он  с  беспечной  веселостью,
уцелевшей, несмотря на все его бедствия. - Французы - мое утешение!
   Атос и даАртаньян поклонились.
   - Герцог, проводите их в мой рабочий кабинет. Я сейчас приду,  госпо-
да, - прибавил король по-французски.
   И он поспешно отпустил весь двор,  чтобы  скорее  вернуться  к  своим
французам, как он их называл.
   - Шевалье даАртаньян, - сказал он, входя в кабинет, - я очень рад вас
видеть.
   - Государь, я в восторге оттого, что могу приветствовать  ваше  вели-
чество в Сент-Джемсском дворце.
   - Сударь, вы хотели оказать мне чрезвычайно важную услугу, и я обязан
вам за нее благодарностью. Если б я не  боялся  захватить  права  нашего
главнокомандующего, то предложил бы вам достойное вас  звание  при  моей
особе.
   - Ваше величество, - возразил даАртаньян, - я оставил  службу  короля
французского и обещал ему, что не буду служить другому королю.
   - Очень жаль, - сказал Карл. - Я желал бы сделать для вас  как  можно
больше; вы нравитесь мне.
   - Ваше величество...
   - Посмотрим, - продолжал Карл с улыбкою, - не удастся ли  мне  заста-
вить вас изменить слову. Герцог, помогите мне. Если б вам предложили,  я
хочу сказать, если б я предложил вам должность главного начальника своих
мушкетеров?
   ДаАртаньян поклонился еще ниже, чем первый раз.
   - Я бы имел несчастье отказать вашему величеству, - сказал  он.  -  У
дворянина нет ничего, кроме честного слова, а мое слово, как я уже  имел
честь сообщить, дано французскому королю.
   - Так не будем говорить об этом, - заметил  король,  поворачиваясь  к
Атосу.
   ДаАртаньяна вновь охватило горестное разочарование.
   "Я предвидел это, - прошептал мушкетер. - Слова!
   Слова! Святая вода! Король всегда умеет предложить вам именно то, че-
го вы заведомо не можете принять, и показаться  великодушным,  ничем  не
рискуя! Дурак, трижды дурак я, что надеялся!"
   Между тем Карл взял Атоса за руку.
   - Граф, - произнес он, - вы мне были вторым отцом? За услугу, которую
вы мне оказали, ничем нельзя оплатить. Но мне все же  хочется  наградить
вас. Отец мой пожаловал вас орденом Подвязки; орден этот  имеют  не  все
государи в Европе. Королева-регентша наградила вас орденом Святого Духа,
и это не менее знаменитый орден. Я жалую вам знаки Золотого Руна,  кото-
рые прислал мне французский король; он получил к своей свадьбе  два  па-
тента на этот орден от испанского короля, своего тестя. Но за это я поп-
рошу у вас услуги.
   - Ваше величество, - заговорил Атос в смущении, - вы жалуете мне зна-
ки Золотого Руна! Во Франции она есть только у короля.
   - Я хочу, чтобы и у себя на родине, и всюду вы были равны всем знаме-
нитейшим людям, которых отличают государи, - сказал Карл, снимая цепь  с
груди. - Я уверен, граф, что отец одобрил бы меня из могилы!
   "Однако странно, - думал даАртаньян в то время, когда друг его на ко-
ленях принимал знаменитый орден, -  странно  и  удивительно,  что  дождь
счастья всегда лил на всех окружающих, а на меня никогда не попадало  ни
капли. О, если б я был завистлив, клянусь честью, мне пришлось бы  рвать
на себе волосы".
   Атос встал, Карл нежно обнял его.
   - Генерал! - сказал король Монку.
   Потом остановился, улыбнулся и продолжал:
   - Извините, я хотел сказать: герцог... Я ошибаюсь только потому,  что
слово "герцог", по-моему, слишком коротко... Я все ищу титула подлиннее.
Я желаю, чтобы вы были как можно ближе к трону и чтобы  я  мог  называть
вас, как короля Людовика, братом! Нашел! Вы будете почти моим братом:  я
жалую вам звание вицекороля Ирландии и Шотландии, любезный герцог... Те-
перь уж я не ошибусь.
   Герцог пожал руку короля, но по обыкновению без  излишнего  восторга.
Однако эта последняя милость тронула его сердце. Карл проявлял великоду-
шие мудро, с тем чтобы дать герцогу время высказать  какое-нибудь  жела-
ние, но дарованные Монку милости превзошли все то, что он мог пожелать.
   - Черт возьми! - пробормотал даАртаньян про себя. - Дождь льет ливмя!
Можно сойти с ума!
   Он казался таким жалким и грустным, что король не мог сдержать  улыб-
ки. Монк хотел проститься с Карлом II.
   - Как, вы уже уходите, мой верный друг? - спросил король у герцога.
   - Если ваше величество позволит... Я очень устал от впечатлений этого
дня. Мне нужно отдохнуть.
   - Но, - сказал король, - вы не уйдете без господина даАртаньяна,  на-
деюсь?
   - Почему же? - спросил старый воин.
   - Вы сами знаете почему.
   Монк взглянул на короля с удивлением.
   - Простите, ваше величество, - пробормотал он, - я никак не могу  по-
нять...
   - Возможно. Но если вы забыли, так господин даАртаньян помнит.
   Лицо мушкетера выразило удивление.
   - Позвольте спросить, герцог, - сказал король, - вы живете  вместе  с
господином даАртаньяном?
   - Да, ваше величество: я имел честь предложить ему квартиру.
   - Это и не могло быть иначе... Пленник всегда неразлучен с  победите-
лем.
   Монк покраснел.
   - Да, правда, - согласился он, - я  действительно  пленник  господина
даАртаньяна.
   - Разумеется, Монк, потому что вы еще не выкупили себя. Но не  беспо-
койтесь: я вырвал вас из рук господина даАртаньяна, я же заплачу  и  вы-
куп.
   В глазах даАртаньяна блеснула радость. Гасконец начал понимать.
   Карл подошел к нему.
   - Генерал не очень богат, - начал он, - и не может заплатить  вам  за
себя столько, сколько он стоит. Я, разумеется, богаче. Но теперь,  когда
он герцог и почти король, возможно, что и я уже не в состоянии буду зап-
латить за него. Господин даАртаньян, будьте  снисходительны.  Сколько  я
должен вам?
   ДаАртаньян несказанно обрадовался такому обороту дела,  но  не  выдал
своего восторга.
   - Ваше величество, вы напрасно беспокоитесь, - ответил он. - Когда  я
имел счастье захватить господина Монка, он был только  генералом;  стало
быть, мне следует получить выкуп за генерала. Пусть генерал  отдаст  мне
свою шпагу, и я буду считать, что мне уплатили сполна. Только шпага  ге-
нерала стоит столько же, сколько он сам.
   - Odds fish [8], как говаривал отец мой! - воскликнул Карл II. -  Вот
благородная речь благородного человека, не правда ли, герцог?
   - По чести так, ваше величество.
   И он обнажил шпагу.
   - Сударь, - сказал он даАртаньяну, - вот шпага, которую вы просите. У
многих клинки бывали получше; н