и запутанное состояние финансов. По его мнению и глубокому убеж-
дению, г-жа де Шеврез помогала королеве не только в политических  интри-
гах, но - что еще гораздо больше тревожило его - в интригах любовных.
   При первых же словах кардинала о том, что г-жа де Шеврез, сосланная в
Тур и, как предполагалось, находившаяся в этом городе, тайно приезжала в
Париж и, пробыв пять дней, сбила с толку полицию, король пришел в  неис-
товый гнев. Капризный и вероломный, король желал, чтобы его называли Лю-
довиком Справедливым и Людовиком Целомудренным. Потомки с трудом  разбе-
рутся в этом характере, который история пытается объяснить, приводя мно-
гочисленные факты, но не прибегая к рассуждениям.
   Когда же кардинал добавил, что не только г-жа де Шеврез  приезжала  в
Париж, но что королева возобновила с ней связь при помощи  шифра,  в  те
времена называвшегося кабалистическим, когда он стал утверждать, что,  в
то время как он, кардинал, уже готов был распутать тончайшие  нити  этой
интриги и, вооружившись всеми доказательствами,  намеревался  арестовать
на месте преступления посредницу между изгнанницей и королевой, какой-то
мушкетер осмелился силой прервать ход судебного  следствия,  и,  обнажив
шпагу, обрушился на честных чиновников, которым было поручено  бесприст-
растное расследование этого дела, чтобы обо всем доложить королю, -  Лю-
довик XIII  потерял  всякое  самообладание.  Охваченный  безмолвным  бе-
шенством, которое, когда оно прорывалось, внушало этому монарху  способ-
ность совершать самые жестокие поступки, он,  побледнев,  сделал  шаг  к
дверям, ведущим в апартаменты королевы. А между тем кардинал еще не  ус-
пел произнести имя Бекингэма.
   Именно в этот миг появился де Тревиль, холодный, вежливый, безукориз-
ненный во всем своем облике. Увидев здесь кардинала, взглянув  на  иска-
женное лицо короля, де Тревиль догадался обо всем, что здесь  произошло,
и почувствовал себя сильным, как Самсон перед филистимлянами.
   Людовик XIII уже схватился за ручку двери. Звук шагов де Тревиля зас-
тавил его обернуться.
   - Вы явились как раз вовремя, - произнес король,  который,  дав  волю
своим страстям, терял уже способность что-либо скрыть.  -  Хорошие  вещи
рассказывают мне о ваших мушкетерах.
   - А у меня, - холодно ответил де Тревиль, - найдется немало  хорошего
рассказать вашему величеству о судейских.
   - Я не понимаю вас, - надменным топом произнес король.
   - Имею честь доложить вашему величеству, - с тем же спокойствием про-
должал де Тревиль, - что кучка чиновников, комиссаров и полицейских, лю-
дей весьма почтенных, но, очевидно, крайне враждебных к военным,  позво-
лила себе арестовать в одном доме, провести открыто по улицам  и  заклю-
чить в Фор-Левек - все это ссылаясь на приказ, который мне  не  согласи-
лись предъявить, - одного из моих мушкетеров, или вернее, ваших мушкете-
ров, ваше величество, человека безукоризненного поведения, прославленно-
го, если осмелюсь так выразиться, известного вашему величеству  с  самой
лучшей стороны, - господина Атоса.
   - Атоса? - почти невольно повторил король. - Да, мне, кажется, знако-
мо это имя...
   - Пусть ваше величество потрудится вспомните - сказал де  Тревиль.  -
Господин Атос - тот самый мушкетер, который на известной вам злополучной
дуэли имел несчастье тяжело ранить господина де Каюзака...  Да,  кстати,
ваше преосвященство, - продолжал де Тревиль, обращаясь  к  кардиналу,  -
господин Каюзак вполне поправился, не правда ли?
   - Да, благодарю, - проговорил кардинал, от гнева прикусив губу.
   - Итак, господин Атос зашел навестить своего друга,  -  продолжал  де
Тревиль, - молодого беарнца, кадета гвардии вашего величества,  из  роты
Дезэссара. Молодого человека не оказалось дома. Не успел  господин  Атос
опуститься на стул и взять в руки книгу,  намереваясь  подождать  своего
друга, как целая толпа сыщиков и  солдат,  смешавшихся  вместе,  осадила
дом, взломала несколько дверей...
   Кардинал знаком пояснил королю: "Это по поводу того дела, о котором я
вам говорил... "
   - Все это нам известно, - произнес король. - Ибо все это делалось ра-
ди нашей пользы.
   - Итак, - продолжал де Тревиль, - ради вашей пользы был схвачен  один
из моих мушкетеров, ни в чем не повинный, ради вашей пользы он под охра-
ной двух солдат был, словно злодей, проведен по  улицам  города,  сквозь
толпу, осыпавшую оскорблениями этого благородного человека, десятки  раз
проливавшего свою кровь за ваше величество и  готового  в  любую  минуту
снова пролить ее?
   - Да что вы? - сказал король, заколебавшись. - Неужели дело  происхо-
дило именно так?
   - Господин де Тревиль,  -  произнес  кардинал,  сохраняя  совершенное
хладнокровие, - не сказал вам, что этот ни в чем не  повинный  мушкетер,
что этот благородный человек за час до того с обнаженной шпагой напал на
четырех комиссаров, посланных мною для расследования по делу  чрезвычай-
ной важности.
   - Пусть ваше преосвященство докажет это! - воскликнул  де  Тревиль  с
искренностью чисто гасконской и резкостью чисто военной. - Дело  в  том,
что за час до этого господин Атос, человек - как я осмелюсь доложить ва-
шему величеству - весьма знатного происхождения, оказал мне честь отобе-
дать у меня и беседовал у меня в гостиной с герцогом де  Ла  Тремулем  и
графом де Шалю.
   Король взглянул на кардинала.
   - Все, о чем я говорил, - произнес кардинал  в  ответ  на  безмолвный
вопрос короля, - изложено в протоколе, подписанном  пострадавшими.  Имею
честь представить его вашему величеству.
   - Неужели протокол судейских чиновников стоит честного слова  военно-
го? - гордо спросил де Тревиль.
   - Полно, полно, Тревиль, - сказал король, - замолчите!
   - Если его преосвященство подозревает кого-либо из моих мушкетеров, -
ответил де Тревиль, - то ведь справедливость господина кардинала  доста-
точно известна всем, и я сам прошу о расследовании.
   - В доме, где происходил этот обыск, - проговорил кардинал все с  тем
же хладнокровием, - живет, если я по ошибаюсь, некий беарнец, друг этого
мушкетера?
   - Ваше преосвященство имеет в виду д'Артаньяна?
   - Я имею в виду молодого человека, которому вы, господин де  Тревиль,
покровительствуете.
   - Да, ваше преосвященство, совершенно верно.
   - Не считаете ли вы возможным, что этот молодой  человек  дурно  вли-
ял...
   - ...на господина Атоса, человека, который вдвое старше его? -  пере-
бил де Тревиль. - Нет, ваша светлость, не считаю возможным. Кроме  того,
господин д'Артаньян также провел вечер у меня.
   - Вот так история! - воскликнул кардинал. -  По-видимому,  решительно
все провели вечер у вас!
   - Не подвергает ли ваше преосвященство сомнению мои слова? -  спросил
де Тревиль, которому краска гнева залила лицо.
   - Нет, боже меня упаси! - произнес кардинал.  -  Но  в  котором  часу
д'Артаньян был у вас?
   - О, это я могу совершено точно сообщить вашему высокопреосвященству:
когда он вошел, я как раз заметил, что часы показывали половину  десято-
го, хотя мне казалось, что уже позднее.
   - А в котором часу он покинул ваш дом?
   - В половине одиннадцатого. Через час после этих событий.
   - Но в конце-то концов... - сказал кардинал, который ни на минуту  не
усомнился в правдивости де Тревиля и чувствовал, что  победа  ускользает
от него, - но ведь в конце-то концов Атоса задержали в этом  самом  доме
на улице Могильщиков.
   - Разве другу воспрещается навещать друга, мушкетеру моей роты - под-
держивать братскую дружбу с гвардейцем из роты господина Дезэссара?
   - Да, если дом, где он встречается со своим другом, подозрителен.
   - Дело ведь в том, что дом этот подозрителен, Тревиль, - вставил  ко-
роль. - Вы этого, может быть, не знали...
   - Да, ваше величество, я действительно этого не знал. Но  я  убежден,
что это не относится к части дома, занятой господином д'Артаньяном,  ибо
я могу вас уверить, что нет более преданного слуги вашего  величества  и
более глубокого почитателя господина кардинала.
   - Не этот ли самый д'Артаньян ранил когда-то де Жюссака в злополучной
схватке у монастыря кармелиток? - спросил король, взглянув на кардинала,
покрасневшего от досады.
   - А на следующий день поразил Бернажу, - поспешил  заметить  де  Тре-
виль. - Да, ваше величество, он самый; у вашего величества отличная  па-
мять.
   - Так что же мы решим? - спросил король.
   - Это скорее дело вашего величества, чем мое, - сказал кардинал. -  Я
настаиваю на виновности этого Атоса.
   - А я отрицаю ее! - воскликнул де Тревиль. - Но у его величества есть
судьи, и судьи разберутся.
   - Совершенно верно, - сказал король. - Предоставим это  дело  судьям.
Им судить, они и рассудят.
   - Печально все же, - вновь заговорил де Тревиль, - что в такое  злос-
частное время, как наше, самая чистая жизнь, самая неоспоримая  доброде-
тель не может оградить человека от позора и преследований. И армия, смею
вас заверить, не очень-то будет довольна тем, что  становится  предметом
жестоких преследований по поводу каких-то полицейских историй.
   Слова были неосторожны. Но Тревиль бросил их, зная им цену. Он  хотел
вызвать взрыв, а взрыв сопровождается  пламенем,  которое  освещает  все
кругом.
   - Полицейские истории! - вскричал король,  ухватившись  за  слова  де
Тревиля. - Полицейские истории! Какое понятие вы имеете обо  всем  этом,
сударь? Займитесь вашими мушкетерами и не сбивайте меня с толку!  Послу-
шать вас, так можно подумать, что стоит арестовать мушкетера - и Франция
уже в опасности. Сколько шуму из-за какого-то мушкетера! Я прикажу арес-
товать их целый десяток, черт возьми! Сотню! Всю роту! И никому не  поз-
волю пикнуть!
   - Если мушкетеры подозрительны вашему величеству, значит, они  винов-
ны, - сказал де Тревиль. - Поэтому я готов, ваше величество, отдать  вам
мою шпагу. Ибо, обвинив моих солдат, господин кардинал, не сомневаюсь, в
конце концов возведет обвинение и против меня. Поэтому лучше будет, если
я признаю себя арестованным вместе с господином Атосом,  с  которым  это
уже произошло, и с господином д'Артаньяном, с которым это,  вероятно,  в
ближайшем будущем произойдет.
   - Гасконский упрямец, замолчите вы наконец! - сказал король.
   - Ваше величество, - ответил де Тревиль, ничуть не понижая голоса,  -
пусть вернут мне моего мушкетера или пусть его судят.
   - Его будут судить, - сказал кардинал.
   - Если так - тем лучше. Прошу, в таком случае,  у  вашего  величества
разрешения защищать его.
   Король побоялся вспышки.
   - Если бы у его преосвященства, - сказал он, - не было причин личного
свойства...
   Кардинал понял, к чему клонит король, и предупредил его.
   - Прошу прощения, - проговорил он, - но, если ваше величество считает
меня пристрастным, я отказываюсь от участия в суде.
   - Вот что, - сказал король, - поклянитесь именем моего отца, что Атос
находился у вас, когда происходили эти события,  и  не  принимал  в  них
участия.
   - Клянусь вашим славным отцом и вами, которого я люблю и почитаю пре-
выше всего на свете!
   - Подумайте, ваше величество, - произнес кардинал. - Если мы  освобо-
дим заключенного, то уж никогда не узнаем истины.
   - Господин Атос всегда окажется на месте и будет  готов  дать  ответ,
как только господа судейские сочтут нужным допросить его,  -  сказал  де
Тревиль. - Он никуда не скроется, господин кардинал, будьте покойны. От-
ветственность за него я принимаю на себя.
   - Ив самом деле, он не убежит, - согласился король. - Его всегда мож-
но будет найти, как сказал господин де Тревиль. Кроме  того,  -  добавил
он, понизив голос и умоляюще взглянув на кардинала, - не будем  вызывать
у них беспокойства, это лучшая политика.
   Эта политика Людовика XIII заставила Ришелье улыбнуться.
   - Приказывайте, ваше величество. Вы имеете право помилования.
   - Помилование может быть применено только к  виновным,  -  сказал  де
Тревиль, желавший, чтобы последнее слово осталось за ним. - А мой мушке-
тер невиновен. Поэтому ваше величество окажете ему не милость"  а  спра-
ведливость.
   - Он в Фор-Левеке? - спросил король.
   - Да, ваше величество, и в одиночной камере,  без  права  сношения  с
внешним миром, как последний преступник.
   - Черт возьми! - пробормотал король. - Что же нужно сделать?
   - Подписать приказ об освобождении, и все  будет  кончено,  -  сказал
кардинал. - Я такого же мнения, как ваше величество,  и  считаю  поручи-
тельство господина де Тревиля более чем достаточным.
   Тревиль поклонился, преисполненный радости, к  которой  примешивалась
тревога. Этой неожиданной уступчивости он предпочел бы настойчивое  соп-
ротивление со стороны кардинала.
   Король подписал приказ об освобождении, и де  Тревиль  поспешил  уда-
литься, унося его с собой.
   В ту минуту, когда он уже выходил, кардинал,  приветливо  улыбнувшись
ему, обратился к королю:
   - Какое единодушие между начальником и солдатами царит у ваших мушке-
теров, ваше величество! Это весьма полезно для  службы  и  делает  честь
всей роте.
   "Можно не сомневаться, что он в самом ближайшем  будущем  сыграет  со
мной какую-нибудь скверную шутку, - подумал де  Тревиль.  -  Никогда  не
угадаешь, что у него на уме. Но нужно спешить. Король в любую минуту мо-
жет изменить свое решение, а засадить снова в Бастилию или  в  Фор-Левек
человека, только что оттуда выпущенного, в конце концов сложнее, чем ос-
тавить в заключении узника, уже сидящего там".
   Господин де Тревиль с торжеством вступил в Фор-Левек и освободил Ато-
са, неизменно сохранявшего вид спокойного безразличия.
   При первой же встрече с д'Артаньяном де Тревиль сказал ему:
   - На этот раз вам повезло. С вами рассчитались за ранение де Жюссака.
Неоплаченным остается еще поражение Бернажу. Будьте настороже.
   Де Тревиль был прав, не доверяя кардиналу и считая, что  не  все  еще
кончено. Не успел капитан мушкетеров закрыть за  собой  дверь,  как  его
преосвященство повернулся к королю.
   - Теперь, когда мы остались наедине, - сказал он, - если угодно ваше-
му величеству, поговорим о важных вещах. Ваше величество! Герцог  Бекин-
гэм провел пять дней в Париже и отбыл только сегодня утром.


   XVI
   О ТОМ, КАК КАНЦЛЕР СЕГЬЕ НЕ МОГ НАЙТИ КОЛОКОЛ, ЧТОБЫ УДАРИТЬ В  НЕГО,
ПО СВОЕМУ ОБЫКНОВЕНИЮ

   Трудно даже представить себе, какое впечатление эти  слова  произвели
на Людовика XIII. Он вспыхнул, но тут же краска сбежала с  его  лица.  И
кардинал сразу понял, что одним ударом отвоевал потерянные позиции.
   - Герцог Бекингэм в Париже! - воскликнул король. - Зачем же он приез-
жал сюда?
   - Надо полагать, чтобы вступить в заговор с вашими врагами - испанца-
ми и гугенотами.
   - Нет! Клянусь, нет! Чтобы в заговоре с госпожой де Шеврез,  госпожой
де Лонгвиль и всеми Конде посягнуть на мою честь!
   - Ваше величество, как можете вы допустить такую мысль! Королева  так
благоразумна, а главное - так любит ваше величество!
   - Женщина слаба, господин кардинал. Что же касается большой любви, то
у меня свое мнение на этот счет.
   - Тем не менее, - сказал кардинал, - я утверждаю, что герцог приезжал
в Париж с целями чисто политическими.
   - А я уверен, что с совершенно другими целями. Но если королева вино-
вата, то горе ей!
   - В самом деле, - произнес кардинал, - как ни тяжко мне допустить да-
же мысль о такой возможности... Ваше величество напомнили мне одну вещь:
госпожа де Ланнуа, которую я, следуя  приказу  вашего  величества,  нес-
колько раз допрашивал, сегодня утром сообщила  мне,  что  в  позапрошлую
ночь ее величество очень поздно не ложилась, что сегодня утром  королева
много плакала и что весь день она писала.
   - Все понятно! - воскликнул король. - Писала, разумеется, ему! Карди-
нал, добудьте мне все бумаги королевы.
   - Но как же достать их, ваше величество? Мне кажется, что  ни  я,  ни
ваше величество не можем взять это на себя.
   - А как поступили с женой маршала д'Анкра? - воскликнул король в  по-
рыве неудержимого гнева. - Обыскали ее шкафы и в конце концов ее самое.
   - Жена маршала д'Анкра - всего лишь жена  маршала  д'Анкра,  какая-то
искательница приключений из Флоренции, тогда как августейшая супруга ва-
шего величества - Анна Австрийская, королева Франции, то  есть  одна  из
величайших владетельных особ в мире.
   - Тем страшнее ее вина, герцог! Чем легче она  забыла  высоту  своего
сана, тем глубже она пала. Да, кроме того, я давно  уже  решил  положить
конец всем этим интригам - политическим и любовным... При ней,  если  не
ошибаюсь, состоит некий Ла Порт?
   - Которого я, должен признаться, считаю главной пружиной в этом деле,
- вставил кардинал.
   - Значит, и вы, так же как я, думаете, что она обманывает меня?
   - Я думаю и повторяю, ваше величество, что королева в заговоре против
власти короля, но я не сказал - против его чести.
   - А я вам говорю - в заговоре против того и другого.  Я  вам  говорю,
что королева меня не любит, что она любит другого. Я вам говорю, что она
любит этого подлого Бекингэма! Почему вы не арестовали его, когда он был
в Париже?
   - Арестовать герцога? Арестовать первого министра короля Карла Перво-
го? Да что вы, ваше величество! Какой шум! А если бы - в чем я  по-преж-
нему сомневаюсь, - если бы подозрения вашего  величества  сколько-нибудь
оправдались, какая страшная огласка, какой неслыханный позор!
   - Но раз он сам подвергал себя опасности, как какойнибудь бродяга или
вор, нужно было...
   Людовик XIII умолк, сам испугавшись того, что готово было сорваться с
его уст, и Ришелье, вытянув шею, напрасно ожидал этих слов, застывших на
королевских устах.
   - Нужно было?..
   - Ничего, - произнес король, - ничего... Но в течение всего  времени,
что он был в Париже, вы не выпускали его из виду?
   - Нет, ваше величество.
   - Где он жил?
   - На улице Лагарп, номер семьдесят пять.
   - Где это?
   - Недалеко от Люксембургского дворца.
   - И вы уверены, что он не виделся с королевой?
   - Я считаю королеву слишком преданной своему Долгу.
   - Но они в переписке. Это ему королева писала весь  день.  Герцог,  я
должен получить эти письма!
   - Ваше величество, разве...
   - Герцог! Чего бы это ни стоило, я хочу получить эти письма.
   - Но я должен заметить вашему величеству...
   - Неужели и вы предаете меня, господин кардинал? Вы все время  проти-
витесь моим желаниям. Неужели и вы в сговоре с испанцами и  англичанами,
с госпожой де Шеврез и с королевой?
   - Ваше величество, - со вздохом произнес кардинал,  -  мне  казалось,
что я огражден от таких подозрений.
   - Господин кардинал, вы слышали меня: я хочу иметь эти письма.
   - Есть только один способ...
   - Какой?
   - Поручить эту миссию канцлеру, господину Сегье. Это дело целиком  по
его части.
   - Пусть за ним немедленно пошлют!
   - Он, должно быть, у меня. Я как раз вызвал его к себе, а отправляясь
в Лувр, я распорядился, чтобы он, когда явится, подождал меня.
   - Пусть за ним немедленно пошлют.
   - Воля вашего величества будет исполнена, но...
   - Что за "но"?
   - Но королева, возможно, откажется подчиниться.
   - Подчиниться моим приказаниям?
   - Да, если она не будет уверена, что это приказание исходит от  коро-
ля.
   - Ну так вот, чтобы она не сомневалась, я сам предупрежу ее.
   - Ваше величество, надеюсь, не забудете, что я сделал все  возможное,
лишь бы предотвратить разрыв.
   - Да, герцог, я знаю, что вы крайне снисходительны к королеве...  мо-
жет быть, даже чересчур снисходительны. Мы еще вернемся к  этому  позже,
предупреждаю вас.
   - Когда будет угодно вашему величеству.  Но  я  всегда  буду  горд  и
счастлив принести себя в жертву во имя мира и согласия между вами и  ко-
ролевой Франции.
   - Прекрасно, кардинал, прекрасно. Но пока что пошлите  за  господином
канцлером. Я пройду к королеве.
   И Людовик XIII, открыв дверь, вышел в коридор, соединявший его  поло-
вину с апартаментами Анны Австрийской.
   Королева сидела в кругу своих придворных