т  раз  она
встретила столь бесстрастное лицо, что ее пытливый взгляд но мог  ничего
обнаружить. Офицеру, который остановился перед нею и  молча,  с  большим
вниманием изучал ее внешность, можно было дать двадцать пять -  двадцать
шесть лет; лицо у него было бледное,  глаза  голубые  и  слегка  впалые;
изящный, правильно очерченный рот был все время плотно сжат; сильно выс-
тупающий подбородок изобличал ту силу  воли,  которая  в  простонародном
британском типе обычно является скорее упрямством; лоб, немного покатый,
как у поэтов, мечтателей и солдат, был едва  прикрыт  короткими  редкими
волосами, которые, как и борода, покрывавшая  нижнюю  часть  лица,  были
красивого темно-каштанового цвета.
   Когда судно и сопровождавший его катер вошли в гавань, было уже  тем-
но. Ночной мрак казался еще более густым  от  тумана,  который  окутывал
сигнальные фонари на мачтах и огни мола дымкой, похожей на ту, что окру-
жает луну перед наступлением дождливой погоды. Воздух был сырой и холод-
ный.
   Миледи, эта решительная, выносливая женщина, почувствовала  невольную
дрожь.
   Офицер велел указать ему вещи миледи, приказал  отнести  ее  багаж  в
шлюпку и, когда это было сделано, пригласил  ее  спуститься  туда  же  и
предложил ей руку.
   Миледи посмотрела на него и остановилась в нерешительности.
   - Кто вы такой, милостивый государь? - спросила она. -  И  почему  вы
так любезны, что оказываете мне особое внимание?
   - Вы можете догадаться об этом по моему мундиру, сударыня:  я  офицер
английского флота, - ответил молодой человек.
   - Но неужели это обычно так  делается?  Неужели  офицеры  английского
флота предоставляют себя в распоряжение своих соотечественниц, прибываю-
щих в какую-нибудь гавань Великобритании, и простирают  свою  любезность
до того, что доставляют их на берег?
   - Да, миледи, но это обычно делается не из любезности, а из предосто-
рожности: во время войны иностранцев доставляют  в  отведенную  для  них
гостиницу, где они остаются под надзором до тех пор, пока о них не собе-
рут самых точных сведений.
   Эти слова были сказаны с безупречной вежливостью  и  самым  спокойным
тоном. Однако они не убедили миледи.
   - Но я не иностранка, милостивый государь, -  сказала  она  на  самом
чистом английском языке, который когдалибо раздавался  от  Портсмута  до
Манчестера. - Меня зовут леди Кларик, и эта мера...
   - Эта мера - общая для всех, миледи, и вы напрасно будете настаивать,
чтобы для вас было сделано исключение.
   - В таком случае я последую за вами, милостивый государь.
   Опираясь на руку офицера, она начала спускаться по трапу, внизу кото-
рого ее ожидала шлюпка; офицер сошел вслед за нею. На корме был  разост-
лан большой плащ; офицер усадил на него миледи и сам сел рядом.
   - Гребите, - приказал он матросам.
   Восемь весел сразу погрузились в воду, их удары слились в один  звук,
движения их - в один взмах, и шлюпка, казалось, полетела по воде.
   Через пять минут она пристала к берегу.
   Офицер выскочил на набережную и предложил миледи руку.
   Их ожидала карета.
   - Эта карета подана нам? - спросила миледи.
   - Да, сударыня, - ответил офицер.
   - Разве гостиница так далеко?
   - На другом конце города.
   - Едемте, - сказала миледи и, не колеблясь, села в карету.
   Офицер присмотрел за тем, чтобы все вещи приезжей были тщательно при-
вязаны позади кузова, и, когда это было сделано, сел рядом  с  миледи  и
захлопнул дверцу.
   Кучер, не дожидаясь приказаний и даже не спрашивая, куда ехать,  пус-
тил лошадей галопом, и карета понеслась по улицам города.
   Такой странный прием заставил миледи  сильно  призадуматься.  Убедив-
шись, что молодой офицер не проявляет ни малейшего  желания  вступить  в
разговор, она откинулась в угол кареты и стала  перебирать  всевозможные
предположения, возникавшие у нее в уме.
   Но спустя четверть часа, удивленная тем, что они так долго едут,  она
нагнулась к окну кареты, желая посмотреть, куда же ее  везут.  Домов  не
видно было больше, деревья казались в темноте большими черными призрака-
ми, гнавшимися друг за другом.
   Миледи вздрогнула.
   - Однако мы уже за городом, - сказала она.
   Молодой офицер промолчал.
   - Я не поеду дальше, если вы не скажете, куда вы меня везете. Предуп-
реждаю вас, милостивый государь!
   Ее угроза тоже осталась без ответа.
   - О, это уж слишком! - вскричала миледи. - Помогите! Помогите!
   Никто не отозвался на ее крик, карета продолжала быстро  катиться  по
дороге, а офицер, казалось, превратился в статую.
   Миледи взглянула на офицера с тем грозным  выражением  лица,  которое
было свойственно ей в иных случаях и очень редко не производило должного
впечатления; от гнева глаза ее сверкали в темноте.
   Молодой человек оставался по-прежнему невозмутимым.
   Миледи попыталась открыть дверцу и выскочить.
   - Берегитесь, сударыня, - хладнокровно сказал молодой человек,  -  вы
расшибетесь насмерть.
   Миледи опять села, задыхаясь от бессильной злобы. Офицер наклонился и
посмотрел на нее; казалось, он был удивлен, увидев, что это лицо, недав-
но такое красивое, исказилось бешеным гневом и стало почти  безобразным.
Коварная женщина поняла, что погибнет, если даст  возможность  заглянуть
себе в душу; она придала своему лицу кроткое выражение и заговорила  жа-
лобным голосом:
   - Скажите мне, ради бога, кому именно - вам, вашему правительству или
какому-нибудь врагу - я должна приписать учиняемое надо мною насилие?
   - Над вами не учиняют никакого насилия, сударыня, и то,  что  с  вами
случилось, является только мерой предосторожности, которую мы  вынуждены
применять ко всем приезжающим в Англию.
   - Так вы меня совсем не знаете?
   - Я впервые имею честь видеть вас.
   - И, скажите по совести, у вас пот никакой причины ненавидеть меня?
   - Никакой, клянусь вам.
   Голос молодого человека звучал так спокойно, так хладнокровно и  даже
мягко, что миледи успокоилась.
   Примерно после часа езды карета остановилась перед железной решеткой,
замыкавшей накатанную дорогу, которая вела к тяжелой громаде  уединенно-
го, строгого по своим очертаниям замка. Колеса кареты покатились по мел-
кому песку; миледи услышала мощный гул и догадалась, что это  шум  моря,
плещущего о скалистый берег.
   Карета проехала под двумя сводами и наконец остановилась в темном че-
тырехугольном дворе. Дверца кареты тотчас распахнулась; молодой  человек
легко выскочил и подал руку миледи; она оперлась на нее и довольно  спо-
койно вышла.
   - Все же, - заговорила миледи,  оглядевшись  вокруг,  переведя  затем
взор на молодого офицера и подарив его самой очаровательной улыбкой, - я
пленница. Но я уверена, что это ненадолго, - прибавила она,  -  моя  со-
весть и ваша учтивость служат мне в том порукой.
   Ничего не ответив на этот лестный комплимент, офицер вынул из-за поя-
са серебряный свисток, вроде тех, какие употребляют боцманы  на  военных
кораблях, и трижды свистнул, каждый раз на иной лад. Явились слуги, рас-
прягли взмыленных лошадей и поставили карету в сарай.
   Офицер все так же вежливо и спокойно пригласил пленницу войти в  дом.
Она, все с той же улыбкой на лице, взяла его под руку и вошла  с  ним  в
низкую дверь, от которой сводчатый, освещенный только в глубине  коридор
вел к витой каменной лестнице. Поднявшись по ней, миледи и офицер  оста-
новились перед тяжелой дверью; молодой  человек  вложил  в  замок  ключ,
дверь тяжело повернулась на петлях и открыла вход в комнату,  предназна-
ченную для миледи.
   Пленница одним взглядом рассмотрела все помещение, вплоть до мельчай-
ших подробностей.
   Убранство его в равной мере годилось и для тюрьмы, и для жилища  сво-
бодного человека, однако решетки на окнах и  наружные  засовы  на  двери
склоняли к мысли, что это тюрьма.
   На миг душевные силы оставили эту женщину, закаленную, однако, самыми
сильными испытаниями; она упала в кресло, скрестила руки и опустила  го-
лову, трепетно ожидая, что в комнату войдет судья и начнет  ее  допраши-
вать.
   Но никто не вошел, кроме двух-трех  солдат  морской  пехоты,  которые
внесли сундуки и баулы, поставили их в угол комнаты и  безмолвно  удали-
лись.
   Офицер все с тем же неизменным спокойствием, не произнося  ни  слова,
распоряжался солдатами, отдавая приказания движением руки или свистком.
   Можно было подумать, что для этого человека и его подчиненных речь не
существовала или стала излишней.
   Наконец миледи не выдержала и нарушила молчание.
   - Ради бога, милостивый государь, объясните, что все это означает?  -
спросила она. - Разрешите мое недоумение! Я обладаю достаточным  мужест-
вом, чтобы перенести любую опасность, которую  я  предвижу,  любое  нес-
частье, которое я понимаю. Где я, и в качестве кого я здесь? Если я сво-
бодна, для чего эти железные решетки и двери? Если я узница,  то  в  чем
мое преступление?
   - Вы находитесь в комнате, которая вам предназначена, сударыня. Я по-
лучил приказание выйти вам павстречу в море и доставить вас сюда, в  за-
мок. Приказание это я, по-моему, исполнил со всей непреклонностью солда-
та и вместе с тем со всей учтивостью дворянина. На  этом  заканчивается,
по крайней мере в настоящее время, возложенная на меня забота о вас, ос-
тальное касается другого лица.
   - А кто это другое лицо? - спросила миледи. - Можете вы  назвать  мне
его имя?
   В эту минуту на лестнице раздался звон шпор и прозвучали чьи-то голо-
са, потом все смолкло, и слышен был только шум шагов  приближающегося  к
двери человека.
   - Вот это другое лицо, сударыня, - сказал офицер, отошел от  двери  и
замер в почтительной позе.
   Дверь распахнулась, и на пороге появился какой-то человек.
   Он был без шляпы, со шпагой на боку и теребил в руках носовой платок.
   Миледи показалось, что она узнала эту фигуру,  стоящую  в  полумраке;
она оперлась рукой о подлокотник кресла и подалась  вперед,  желая  убе-
диться в своем предположении.
   Незнакомец стал медленно подходить, и, по мере того как он вступал  в
полосу света, отбрасываемого лампой, миледи невольно все глубже  откиды-
валась в кресле.
   Когда у нее не оставалось больше никаких  сомнений,  она,  совершенно
ошеломленная, вскричала:
   - Как! Лорд Винтер? Вы?
   - Да, прелестная дама! - ответил лорд Винтер, отвешивая  полуучтивый,
полунасмешливый поклон. - Я самый.
   - Так, значит, этот замок...
   - Мои.
   - Эта комната?..
   - Ваша.
   - Так я ваша пленница?
   - Почти.
   - Но это гнусное насилие!
   - Не надо громких слов, сядем и  спокойно  побеседуем,  как  подобает
брату и сестре.
   Он обернулся к двери и, увидев, что молодой  офицер  ждет  дальнейших
приказаний, сказал:
   - Хорошо, благодарю вас! А теперь, господин Фельтон, оставьте нас.


   XX
   БЕСЕДА БРАТА С СЕСТРОЙ

   Пока лорд Винтер запирал дверь, затворял ставни и  придвигал  стул  к
креслу своей невестки, миледи, глубоко задумавшись, перебирала в уме са-
мые различные предположения и наконец поняла тот тайный  замысел  против
нее, которого она даже не могла предвидеть, пока ей было  неизвестно,  в
чьи руки она попала. За время знакомства со своим деверем миледи  вывела
заключение, что он настоящий дворянин, страстный  охотник  и  неутомимый
игрок, что он любит волочиться за женщинами, но  не  отличается  умением
вести интриги. Как мог он проведать о ее приезде и изловить  ее?  Почему
он держит ее взаперти?
   Правда, Атос сказал вскользь несколько слов, из которых миледи заклю-
чила, что ее разговор с кардиналом был подслушан  посторонними,  но  она
никак не могла допустить, чтобы Атос сумел так быстро и  смело  подвести
контрмину.
   Миледи скорее опасалась, что выплыли наружу  ее  прежние  проделки  в
Англии. Бекингэм мог догадаться, что это она срезала два  алмазных  под-
веска, и отомстить за ее мелкое предательство; но Бекингэм был не спосо-
бен совершить какое-нибудь насилие по отношению к женщине, в особенности
если он считал, что она действовала под влиянием ревности.
   Это предположение показалось миледи наиболее вероятным: она вообрази-
ла, что хотят отомстить ей за прошлое, а не предотвратить будущее.
   Как бы то ни было, она радовалась тому, что попала в руки своего  де-
веря, от которого рассчитывала сравнительно дешево отделаться,  а  не  в
руки настоящего и умного врага.
   - Да, поговорим, любезный брат, - сказала она с довольно веселым  ви-
дом, рассчитывая выведать из этого разговора, как бы ни скрытничал  лорд
Винтер, все, что ей необходимо было знать для дальнейшего своего поведе-
ния.
   - Итак, вы все-таки вернулись в Англию, - начал лорд Винтер, - вопре-
ки вашему решению, которое вы так часто высказывали мне  в  Париже,  что
никогда больше нога ваша не ступит на землю Великобритании?
   Миледи ответила вопросом на вопрос:
   - Прежде всего объясните мне, каким образом вы сумели  установить  за
мной такой строгий надзор, что заранее были осведомлены не только о моем
приезде, но и о том, в какой день и час и в какую гавань я прибуду?
   Лорд Винтер избрал ту же тактику, что и миледи, полагая, что раз  его
невестка придерживается ее, то, наверное, она самая лучшая.
   - Сначала вы мне расскажите, любезная сестра, зачем вы  пожаловали  в
Англию? - возразил он.
   - Я приехала повидаться с вами, - ответила миледи, не зная того,  что
она невольно усиливает этим ответом подозрения, которые  заронило  в  ее
девере письмо д'Артаньяна, и желая только снискать этой ложью расположе-
ние своего собеседника.
   - Вот как, повидаться со мной? - угрюмо переспросил лорд Винтер.
   - Да, конечно, повидаться с вами. Что же тут удивительного?
   - Так вас привело в Англию только желание увидеться со мной,  никакой
другой цели у вас не было?
   - Нет.
   - Стало быть, вы только ради меня взяли на  себя  труд  переправиться
через Ла-Манш?
   - Только ради вас.
   - Черт возьми! Какие нежности, сестра!
   - А разве я не самая близкая ваша родственница? - спросила  миледи  с
выражением трогательной наивности в голосе.
   - И даже моя единственная наследница, не так ли? -  спросил,  в  свою
очередь, лорд Винтер, смотря в упор на миледи.
   Несмотря на все свое самообладание, миледи  невольно  вздрогнула,  и,
так как лорд Винтер, говоря эти слова, положил руку на  плечо  невестки,
эта дрожь не ускользнула от него.
   Удар в самом деле пришелся в цель и проник глубоко. Первой мыслью ми-
леди было, что ее выдала Кэтти, что Кэтти рассказала барону о том корыс-
толюбивом и потому неприязненном отношении к нему, которое миледи  неос-
торожно обнаружила в присутствии своей камеристки; она  вспомнила  также
свой яростный и неосторожный выпад против д'Артаньяна после того, как он
спас жизнь ее деверя.
   - Я не понимаю, милорд, - заговорила она, желая выиграть время и зас-
тавить своего противника высказаться, - что вы хотите сказать? И нет  ли
в ваших словах какого-нибудь скрытого смысла?
   - Ну, разумеется, нет, - сказал лорд Винтер с видом притворного  доб-
родушия. - У вас возникает желание повидать меня, и вы приезжаете в Анг-
лию. Я узнаю об этом желании или, вернее говоря, догадываюсь  о  нем  и,
чтобы избавить вас от всех неприятностей ночного прибытия в порт и  всех
тягот высадки, посылаю одного из моих офицеров вам навстречу. Я  предос-
тавляю в его распоряжение карету, и он привозит вас сюда, в этот  замок,
комендантом которого я состою, куда я ежедневно приезжаю и  где  я  велю
приготовить вам комнату, чтобы мы могли удовлетворить наше взаимное  же-
лание видеться друг с другом. Разве все  это  представляется  вам  более
удивительным, чем то, что вы мне сказали?
   - Нет, я нахожу удивительным только то, что вы были  предупреждены  о
моем приезде.
   - А это объясняется совсем просто, любезная сестра: разве вы не заме-
тили, что капитан вашего судна, прежде чем стать на рейд, послал вперед,
чтобы получить разрешение войти в порт, небольшую шлюпку с судовым  жур-
налом и списком команды и пассажиров? Я начальник  порта,  мне  принесли
этот список, и я прочел в нем ваше имя. Сердце подсказало  мне  то,  что
сейчас подтвердили ваши уста: я понял,  ради  чего  вы  подвергали  себя
опасностям столь затруднительного теперь переезда по морю, и выслал  вам
навстречу свой катер. Остальное вам известно.
   Миледи поняла, что лорд Винтер лжет, и это еще больше испугало ее.
   - Любезный брат, - заговорила она снова, - не милорда ли Бекингэма  я
видела сегодня вечером на молу, когда мы входили в гавань?
   - Да, его... А, я понимаю! Увидев его, вы взволновались: вы  приехали
из страны, где, вероятно, мысль о нем заботит всех, и я  знаю,  что  его
приготовления к войне с Францией очень тревожат вашего друга -  кардина-
ла.
   - Моего друга-кардинала?! - вскричала миледи, убеждаясь, что и в этом
отношении лорд Винтер, по-видимому, хорошо осведомлен.
   - А разве он не ваш друг? - небрежным тоном спросил барон. -  Если  я
ошибся - извините: мне так казалось. Но мы вернемся  к  милорду  герцогу
после, а теперь не будем уклоняться от того крайне чувствительного  нап-
равления, которое принял наш разговор. Вы приехали, говорите  вы,  чтобы
повидать меня?
   - Да.
   - Ну что ж, я вам ответил, что все устроено согласно вашему желанию и
что мы будем видеться каждый день.
   - Значит, я навеки должна оставаться здесь? - с оттенком ужаса  спро-
сила миледи.
   - Может быть, вы здесь терпите какие-нибудь неудобства, сестра?  Тре-
буйте, чего вам недостает, и я постараюсь вам это предоставить.
   - У меня нет ни служанок, ни лакеев...
   - У вас все это будет, сударыня. Скажите мне, на какую ногу был  пос-
тавлен ваш дом при первом вашем муже, и, хотя я только ваш деверь, я за-
веду вам все на такой же лад.
   - При моем первом муже? - вскричала миледи, уставившись на лорда Вин-
тера растерянным взглядом.
   - Да, вашем муже - французе, я говорю не о моем брате... Впрочем, ес-
ли вы это забыли, то, так как он жив еще, я могу написать ему, и он  со-
общит мне все нужные сведения.
   Холодный пот выступил на лбу миледи.
   - Вы шутите! - проговорила она глухим голосом.
   - Разве я похож на шутника? - спросил барон, вставая  и  отступая  на
шаг.
   - Или, вернее, вы меня оскорбляете, -  продолжала  миледи,  судорожно
впиваясь пальцами в подлокотники кресла и приподнимаясь.
   - Оскорбляю вас? - презрительно усмехнулся лорд Винтер. - Неужели же,
сударыня, вы полагаете, что это возможно?
   - Вы, милостивый государь, или пьяны, или сошли с ума, - сказала  ми-
леди. - Ступайте прочь и пришлите мне женщину для услуг!
   - Женщины очень болтливы, сестра! Не могу ли я заменить вам камерист-
ку? Таким образом, все наши семейные тайны останутся при нас.
   - Наглец! - вскричала миледи вне себя от ярости и кинулась на барона,
который стал в выжидательную позу, положив одну руку на эфес шпаги.
   - Эге! - произнес он. - Я знаю, что вы имеете обыкновение убивать лю-
дей, но предупреждаю: я буду обороняться, хотя бы и против вас.
   - О, вы правы, - сказала миледи, - у  вас,  пожалуй,  хватит  низости
поднять руку на женщину.
   - Да, быть может. К тому же у меня найдется оправдание: моя рука  бу-
дет, я полагаю, не первой мужской рукой, поднявшейся на вас.
   И барон медленным обвиняющим жестом указал  на  левое  плечо  миледи,
почти коснувшись его пальцем.
   Миледи испустила сдавленный стон, похожий на рычание, и попятилась  в
дальний угол комнаты, точно пантера, приготовившаяся к прыжку.
   - Рычите, сколько вам угодно, - вскричал лорд Винтер, - но не  пытай-
тесь укусить! Ибо, предупреждаю, это для вас плохо кончится:  здесь  нет
прокуроров, которые заранее определяют права наследства, нет странствую-
щего рыцаря, который вызвал бы меня на поединок из-за  прекрасной  дамы,
которую я держу в заточении, но у меня есть наготове судьи, которые, ес-
ли понадобится, учинят расправу над женщиной настолько  бесстыдной,  что
она при живом муже прокралась на супружеское ложе моего старшего  брата,
лорда Ви