мне, и  я
позабочусь о вас. Скажите, не согласились ли бы вы сделать для  меня  то
же, что сделал некогда для королевы дворянин, вам неизвестный.
   - Я сделаю все, что прикажет ваше величество, - сказал Д'Артаньян.
   Королева на минуту задумалась; в ответе мушкетера ей послышалась  из-
лишняя осторожность
   - Вы, может быть, любите спокойствие? - спросила она.
   - Я не знаю, что это такое: я никогда не отдыхал, ваше величество.
   - Есть у вас друзья?
   - У меня их было трое: двое покинули Париж, и я не знаю, где они  на-
ходятся. Со мной остался только один, по этот человек, кажется, из  тех,
что знали дворянина, о котором ваше величество удостоили рассказать мне.
   - Отлично! - сказала королева. - Вы вдвоем с вашим другом стоите  це-
лой армии.
   - Что я должен сделать, ваше величество?
   - Приходите еще раз, в пять часов, и я вам скажу; во не  говорите  ни
единой душе о свидании, которое я вам назначила.
   - Слушаюсь, ваше величество.
   - Поклянитесь на распятии.
   - Ваше величество, я никогда не нарушал своего слова. Что  я  сказал,
то сказал.
   Королева, не привыкшая к такому языку, необычному в устах ее придвор-
ных, вывела заключение, что д'Артаньян вложит все свое усердие в  испол-
нение ее плана, в осталась этим очень довольна. На самом деле  это  была
одна из хитростей гасконца, подчас желавшего скрыть под личиной солдатс-
кой резкости и прямоты свою проницательность.
   - Ваше величество ничего мне больше сейчас не прикажет? - спросил он.
   - Нет, - отвечала Анна Австрийская, - до пяти часов вы свободны и мо-
жете идти.
   Д'Артаньян поклонился и вышел.
   "Черт возьми, - подумал он, - я, кажется, и в самом деле им очень ну-
жен".
   Так как полчаса уже прошло, то он прошел по внутренней галерее и пос-
тучался к кардиналу.
   Бернуин впустил его.
   - Я к вашим услугам, монсеньер, - произнес д'Артаньян, входя в  каби-
нет кардинала.
   По своему обыкновению, он сразу осмотрелся кругом и заметил, что  пе-
ред Мазарини лежит запечатанный конверт. Но конверт этот  лежал  верхней
стороной вниз, так что нельзя было рассмотреть, кому он адресован.
   - Вы от королевы? - спросил Мазарини, пытливо поглядывая на  мушкете-
ра.
   - Я, монсеньер? Кто вам это сказал?
   - Никто, но я знаю.
   - Очень сожалею, но должен сказать вам, монсеньер, но вы  ошибаетесь,
- бесстыдно заявил гасконец, помнивший данное им Анне Австрийской обеща-
ние.
   - Я сам видел, как вы шли по галерее.
   - Это оттого, что меня провели по потайной лестнице.
   - А зачем?
   - Не знаю; вероятно, тут какое-нибудь недоразумение.
   Мазарини знал, что нелегко заставить д'Артаньяна сказать то, чего тот
не хочет говорить; поэтому он на время отказался от попыток проникнуть в
его тайну.
   - Поговорим о моих делах, - сказал кардинал, - раз о своих  вы  гово-
рить не желаете.
   Д'Артаньян молча поклонился.
   - Любите вы путешествовать? - спросил Мазарини.
   - Я почти всю жизнь провел в дороге.
   - Вас ничто в Париже не удерживает?
   - Меня ничто не может удержать, кроме приказа свыше.
   - Хорошо. Вот письмо, которое надо доставить по адресу.
   - По адресу, монсеньер? Но я не вижу никакого адреса.
   Действительно, на конверте не было никакой надписи.
   - Письмо в двух конвертах, - сказал Мазарини.
   - Понимаю. Я должен вскрыть верхний, когда прибуду в назначенное  мне
место.
   - Совершенно верно. Возьмите его и отправляйтесь. У  вас  есть  друг,
господин дю Валлон, которого я очень ценю. Возьмите его с собой.
   "Черт возьми, - подумал д'Артаньян, - он знает, что мы  слышали  вче-
рашний разговор, и хочет удалить нас из Парижа".
   - Вы колеблетесь? - спросил Мазарини.
   - Нет, монсеньер, я тотчас же отправлюсь. Но только я  должен  попро-
сить вас об одной вещи.
   - О чем же? Говорите.
   - Пройдите к королеве, ваше преосвященство.
   - Когда?
   - Сейчас.
   - Зачем?
   - Чтобы сказать ей следующее: "Я посылаю д'Артаньяна по одному  делу,
и он должен сейчас же отправиться в путь".
   - Видите, вы были у королевы! - сказал Мазарини.
   - Я уже имел честь докладывать вашему преосвященству, что тут,  веро-
ятно, какое-нибудь недоразумение.
   - Что это значит? - спросил кардинал.
   - Могу я повторить вашему преосвященству мою просьбу?
   - Хорошо, я иду. Подождите меня здесь.
   Мазарини взглянул, не забыл ли он какого-нибудь ключа в замке, и  вы-
шел.
   Прошло десять минут, в течение которых д'Артаньян тщетно пытался  ра-
зобрать сквозь наружный конверт адрес на письме.
   Кардинал возвратился бледный и, видимо, озабоченный. Он молча  подсел
опять к письменному столу и начал что-то обдумывать.  Д'Артаньян  внима-
тельно следил за ним, стараясь прочесть его мысли. Но лицо кардинала бы-
ло столь же непроницаемо, как конверт пакета, который он отдал  мушкете-
ру.
   "Эге! - подумал д'Артаньян. - Он, кажется, сердит. Уж не на меня  ли?
Он размышляет. Не собирается ли он отправить  меня  в  Бастилию?  Только
смотрите, монсеньер, при первом же слове, которое вы скажете, я вас  за-
душу и сделаюсь фрондером. Меня повезут с триумфом, как Бруселя, и  Атос
назовет меня французским Брутом. Это будет недурно".
   Пылкое воображение гасконца уже рисовало ему  всю  выгоду,  какую  он
сможет извлечь из такого положения.
   Но он ошибся. Мазарини заговорил с ним ласковее прежнего.
   - Вы правы, дорогой д'Артаньян, - сказал он, - вам еще нельзя ехать.
   "Ага", - подумал д'Артаньян.
   - Верните мне, пожалуйста, письмо.
   Д'Артаньян подал письмо. Кардинал проверил, цела ли печать.
   - Вы мне понадобитесь сегодня вечером, - сказал Мазарини. - Приходите
через два часа.
   - Через два часа, монсеньер, - возразил д'Артаньян, - у меня назначе-
но свидание, которое я не могу пропустить.
   - Не беспокойтесь, - сказал Мазарини, - это по одному и тому же делу.
   "Прекрасно, - подумал д'Артаньян, - я так и думал".
   - Итак, возвращайтесь в пять часов и приведите с собой милейшего гос-
подина дю Валлона. Но только оставьте его в приемной: я хочу  поговорить
с вами наедине.
   Д'Артаньян молча поклонился, думая про себя:
   "Оба дают одно и то же приказание, оба назначают одно и то же  время,
оба в Пале-Рояле. Понимаю. Вот тайна, за которую господин де Гонди  зап-
латил бы сто тысяч ливров".
   - Вы задумались? - спросил Мазарини с тревогой.
   - Да, я думаю о том, надо ли нам вооружиться или нет.
   - Вооружитесь до зубов, - сказал кардинал.
   - Хорошо, монсеньер, будет исполнено.
   Д'Артаньян поклонился, вышел и поспешил домой передать  своему  другу
лестные отзывы Мазарини, чем доставил Портосу несказанное удовольствие.


   VII
   БЕГСТВО

   Несмотря на признаки волнения в городе, Пале-Рояль представлял  самое
веселое зрелище, когда д'Артаньна явился туда к пяти  часам  дня.  И  не
удивительно: раз королева возвратила народу Бруселя и Бланмениля, ей те-
перь действительно нечего было бояться, потому что народу больше  нечего
было от нее требовать. Возбуждение горожан было остатком недавнего  вол-
нения: надо было дать ему время утихнуть, подобно тому как после бур  и:
требуется иногда несколько дней для того, чтобы море совсем успокоилось.
   Устроено было большое празднество, поводом к которому послужил приезд
ланского победителя. Приглашены были принцы и принцессы; уже  с  полудня
двор наполнился их каретами. После обеда у королевы должна  была  состо-
яться игра.
   Анна Австрийская пленяла всех в этот день своим умом и  грацией;  ни-
когда еще не видели ее такой веселой. Жажда  мести  придавала  блеск  ее
глазам и озаряла лицо улыбкой.
   Когда встали из-за стола, Мазарини скрылся.  Д'Артаньян  уже  был  на
своем посту, дожидаясь кардинала в передней. Тот появился с сияющим  ли-
цом, взял его за руку и ввел в кабинет.
   - Мой дорогой д'Артаньян, - сказал министр, садясь,  -  я  окажу  вам
сейчас величайшее доверие, какое только министр может оказать офицеру.
   Д'Артаньян поклонился.
   - Я надеюсь, - сказал он, - что министр окажет мне  его  безо  всякой
задней мысли и в полном убеждении, что я действительно достоин доверия.
   - Вы достойнее всех, мой друг, иначе бы я к вам не обратился.
   - В таком случае, - сказал д'Артаньян, -  признаюсь  вам,  монсеньер,
что я уже давно жду подобного случая. Скажите же мне скорее то, что  со-
бирались сообщить.
   - Сегодня вечером,  любезный  д'Артаньян,  -  продолжал  Мазарини,  -
судьба государства будет в ваших руках.
   Он остановился.
   - Объяснитесь, монсеньер, я жду.
   - Королева решила проехаться с королем в СенЖермен.
   - Ага, - сказал д'Артаньян, - иначе говоря, королева хочет уехать  из
Парижа.
   - Вы понимаете, женский каприз...
   - Да, я очень хорошо понимаю, - сказал д'Артаньян.
   - За этим-то она и призвала вас к себе сегодня утром и приказала  вам
снова явиться в пять часов.
   - Стоило требовать с меня клятвы, что я никому не скажу об этом  сви-
дании, - прошептал д'Артаньян. - О, женщины! Даже будучи королевами, они
остаются женщинами!
   - Вы, может быть, не одобряете этого маленького путешествия,  дорогой
господин д'Артаньян? - спросил Мазарипп с беспокойством.
   - Я, монсеньер? - сказал д'Артаньян. - А почему бы?
   - Вы пожимаете плечами.
   - Это у меня такая привычка, когда я говорю с самим собой, монсеньер.
   - Значит, вы одобряете?
   - Я не одобряю и не осуждаю, монсеньер: я только жду  ваших  приказа-
ний.
   - Хорошо. Итак, я остановил свои выбор на вас. Я вам поручаю  отвезти
короля и королеву в Сен-Жермен.
   "Ловкий плут!" - подумал д'Артаньян
   - Вы видите, - продолжал Мазарини, видя  бесстрастие  д'Артаньяна,  -
как я вам уже говорил, в ваших руках будет судьба государства.
   - Да, монсеньер, и я чувствую всю ответственность такою поручения.
   - Но все же вы предлагаете его?
   - Я согласен на все.
   - Вы считаете это дело возможным?
   - Все возможно.
   - Могут на вас напасть дорогой?
   - Весьма вероятно.
   - Как же вы поступите в этом случае?
   - Я пробьюсь сквозь ряды нападающих.
   - А если не пробьетесь?
   - В таком случае - тем хуже для них: я пройду по их трупам.
   - И вы доставите короля и королеву здравыми и невредимыми в  Сен-Жер-
мен?
   - Да.
   - Вы ручаетесь жизнью?
   - Ручаюсь.
   - Вы герой, мой дорогой! - сказал Мазарини, с  восхищением  глядя  на
мушкетера.
   Д'Артаньян улыбнулся.
   - А я? - спросил Мазарини после минутного молчания, пристально  глядя
на д'Артаньяна.
   - Что, монсеньер?
   - Если я тоже захочу уехать?
   - Это будет труднее.
   - Почему так?
   - Ваше преосвященство могут узнать.
   - Даже в этом костюме? - сказал Мазарини.
   И он сдернул с кресла  плащ,  прикрывавший  полный  костюм  всадника,
светло-серый с красным, весь расшитый серебром.
   - Если ваше преосвященство переоденетесь, тогда будет легче.
   - А! - промолвил Мазарини, вздохнув свободнее.
   - Но вам придется сделать то, что, как вы недавно говорили, вы сдела-
ли бы на нашем месте.
   - Что такое?
   - Кричать: "Долой Мазарини!"
   - Я буду кричать.
   - По-французски, на чистом французском языке,  монсеньер.  Остерегай-
тесь плохого произношения. В Сицилии убили шесть тысяч анжуйцев  за  то,
что они плохо говорили по-итальянски. Смотрите, чтобы французы не отпла-
тили вам за сицилийскую вечерню.
   - Я постараюсь.
   - На улице много вооруженных людей, - продолжал Д'Артаньян, - уверены
ли вы, что никто не знает о намерении королевы?
   Мазарини задумался.
   - Для изменника, монсеньер, ваше предложение было бы как нельзя более
на руку; все можно было бы объяснить случайным нападением.
   Мазарини вздрогнул; но он рассудил, что  человек,  собирающийся  пре-
дать, не станет предупреждать об этом.
   - Потому-то, - живо ответил он, - я и доверяюсь не первому  встречно-
му, а избрал себе в проводники именно вас.
   - Так вы не едете вместе с королевой?
   - Нет, - сказал Мазарини.
   - Значит, позже.
   - Нет, - снова ответил Мазарини.
   - А! - сказал д'Артаньян, начиная понимать.
   - Да, у меня свои планы: уезжая вместе с королевой, я только увеличи-
ваю опасность ее положения; если я уеду после королевы, ее отъезд  угро-
жает мне большими опасностями. К тому же, когда королевская  семья  очу-
тится вне опасности, обо мне могут позабыть: великие мира сего  неблаго-
дарны.
   - Это правда, - сказал д'Артаньян, невольно бросая  взгляд  на  алмаз
королевы, блестевший на руке Мазарини.
   Мазарини заметил этот взгляд и тихонько повернул свой перстень  алма-
зом вниз.
   - И я хочу, - прибавил Мазарини с тонкой улыбкой, - помешать им  быть
неблагодарными в отношении меня.
   - Закон христианского милосердия, - сказал д'Артаньян, - предписывает
нам не вводить ближнего в соблазн.
   - Вот именно потому я и хочу уехать раньше их, - добавил Мазарини.
   Д'Артаньян улыбнулся: он слишком хорошо знал итальянское лукавство.
   Мазарини заметил его улыбку и воспользовался моментом.
   - Итак, вы начнете с того, что поможете мне выбраться из  Парижа,  не
так ли, дорогой д'Артаньян?
   - Трудная задача, монсеньер! - сказал д'Артаньян, принимая свой преж-
ний серьезный вид.
   - Но, - сказал Мазарини, внимательно следя за каждым  движением  лица
д'Артаньяна, - вы не делали таких оговорок, когда дело шло  о  короле  и
королеве.
   - Король и королева - мои повелители, монсеньер, - ответил  мушкетер.
- Моя жизнь принадлежит им. Если они ее требуют, мне нечего возразить.
   "Это правда, - пробормотал Мазарини. - Твоя жизнь мне не принадлежит,
и мне следует купить ее у тебя, не так ли?"
   И с глубоким вздохом он начал поворачивать перстень алмазом наружу.
   Д'Артаньян улыбнулся.
   Эти два человека сходились в одном - в лукавстве. Если бы они так  же
сходились в мужестве, один под руководством другого совершил бы  великие
дела.
   - Вы, конечно, понимаете, - сказал Мазарини, - что если я  требую  от
вас этой услуги, то собираюсь и - отблагодарить за нее.
   - Только собираетесь, ваше преосвященство? - спросил д'Артаньян.
   - Смотрите, любезный д'Артаньян, - сказал Мазарини, снимая перстень с
пальца, - вот алмаз, который был когда-то вашим. Справедливость требует,
чтобы я его вам вернул: возьмите его, умоляю.
   Д'Артаньян не заставил Мазарини повторять; он взял перстень,  посмот-
рел, прежний ли в нем камень, и, убедившись в чистоте  его  воды,  надел
его себе на палец с несказанным удовольствием.
   - Я очень дорожил им, - сказал Мазарини, провожая камень взглядом,  -
но все равно, я отдаю его вам с большой радостью.
   - А я, монсеньер, принимаю его с не меньшей радостью. Теперь  погово-
рим о ваших делах. Вы хотите уехать раньше всех?
   - Да, хотел бы.
   - В котором часу?
   - В десять.
   - А королева, когда она поедет?
   - В полночь.
   - Тогда это возможно: сначала я вывезу вас, а затем, когда вы  будете
вне города, вернусь за королевой.
   - Превосходно. Но как же мне выбраться из Парижа?
   - Предоставьте это мне.
   - Даю вам полную власть, возьмите конвой, какой найдете нужным.
   Д'Артаньян покачал головой.
   - Мне кажется, это самое надежное средство, - сказал Мазарини.
   - Для вас, монсеньер, но не для королевы.
   Мазарини прикусил губы.
   - Тогда как же мы поступим? - спросил он.
   - Предоставьте это мне, монсеньер.
   - Гм! - сказал Мазарини.
   - Предоставьте мне все решать и устраивать...
   - Однако же...
   - Или ищите себе другого, - прибавил Д'Артаньян, поворачиваясь к нему
спиной.
   "Эге, - сказал Мазарини про себя, - он, кажется, собирается  улизнуть
с перстнем".
   И он позвал его назад.
   - Д'Артаньян, дорогой мой Д'Артаньян! - сказал он ласковым голосом.
   - Что прикажете, монсеньер?
   - Вы отвечаете мне за успех?
   - Я не отвечаю ни за что; я сделаю все, что смогу.
   - Все, что сможете?
   - Да.
   - Ну хорошо, я вам вверяюсь.
   "Великое счастье!" - подумал д'Артаньян.
   - Итак, в половине десятого вы будете здесь?
   - Я застану ваше преосвященство готовым?
   - Разумеется, я буду готов.
   - Итак, решено. Теперь не угодно ли вам, монсеньер, чтобы я повидался
с королевой?
   - Зачем?
   - Я желал бы получить приказание из собственных уст ее величества.
   - Она поручила мне передать его вам.
   - Но она могла забыть что-нибудь.
   - Вы непременно хотите ее видеть?
   - Это необходимо, монсеньер.
   Мазарини колебался с минуту. Д'Артаньян стоял на своем.
   - Ну хорошо, - сказал Мазарини, - я проведу вас к ней, но ни слова  о
нашем разговоре.
   - Все останется между нами, монсеньер, - сказал
   Д'Артаньян.
   - Вы клянетесь молчать?
   - Я никогда не клянусь. Я говорю "да" или "нет" и  держу  свое  слово
как дворянин.
   - Я вижу, мне придется слепо на вас положиться.
   - Это будет самое лучшее, поверьте мне, монсеньер.
   - Идемте, - сказал Мазарини.
   Мазарини ввел д'Артаньяна в молельню королевы, затем велел ему  обож-
дать.
   Д'Артаньян ждал недолго. Через пять минут вошла королева  в  парадном
туалете. В этом наряде ей едва можно было дать тридцать  пять  лет;  она
все еще была очень красива.
   - Это вы, Д'Артаньян! - сказала она с любезной улыбкой.  -  Благодарю
вас, что вы настояли на свидании со мной.
   - Простите меня, ваше величество, - сказал д'Артаньян, - но  я  хотел
получить приказание из ваших собственных уст.
   - Вы знаете, в чем дело?
   - Да, ваше величество.
   - Вы принимаете поручение, которое я на вас возлагаю?
   - Принимаю с благодарностью.
   - Хорошо, будьте здесь в полночь.
   - Слушаю, ваше величество.
   - Д'Артаньян, - сказала королева, - я слишком хорошо знаю ваше беско-
рыстие, чтобы говорить вам сейчас о моей благодарности, но, клянусь вам,
я не забуду эту вторую услугу, как забыла первою.
   - Ваше величество вольны помнить или забывать, я не  понимаю,  о  чем
угодно говорить вашему величеству.
   И д'Артаньян поклонился.
   - Ступайте, - сказала королева с очаровательнейшей улыбкой, - ступай-
те и возвращайтесь в полночь.
   Движением руки она отпустила д'Артаньяна, и он удалился; но,  выходя,
он бросил взгляд на портьеру, из-за которой появилась королева, и из-под
нижнего края драпировки заметил кончик бархатного башмака.
   "Отлично, - подумал он, - Мазарини подслушивал, не выдам  ли  я  его.
Право, этот итальянский паяц не стоит того, чтобы ему служил честный че-
ловек".
   Несмотря на это, д'Артаньян точно явился на свиданье; в половине  де-
сятого он вошел в приемную.
   Бернуин ожидал его и ввел в кабинет.
   Он нашел кардинала переодетым для поездки верхом. Он был очень красив
в этом костюме, который носил, как мы уже говорили, с  большим  изящест-
вом.
   Однако он был очень бледен, и его пробирала дрожь.
   - Вы один? - спросил Мазарини.
   - Да, ваше преосвященство.
   - А добрейший дю Валлон? Разве он не доставит нам  удовольствия  быть
нашим спутником?
   - Конечно, монсеньер, он ожидает нас в своей карете.
   - Где?
   - У калитки дворцового сада.
   - Так мы поедем в его карете?
   - Да, монсеньер.
   - И без других провожатых, кроме вас двоих?
   - Разве этого мало? Даже одного из нас было бы достаточно.
   - Право, дорогой д'Артаньян, ваше хладнокровие меня просто пугает.
   - Я думал, напротив, что оно должно вас ободрить.
   - А Бернуина разве мы не возьмем с собой?
   - Для него нет места, он догонит ваше преосвященство.
   - Нечего делать, - сказал Мазарини, - приходится  вас  во  всем  слу-
шаться.
   - Монсеньер, еще есть время одуматься, - сказал д'Артаньян. - Это це-
ликом во власти вашего преосвященства.
   - Нет, нет, едем, - сказал Мазарини.
   И оба спустились по потайной лестнице;  Мазарини  опирался  на  д'Ар-
таньяна, и д'Артаньян чувствовал, как дрожала рука кардинала.
   Они прошли через двор Пале-Рояля, где еще стояло несколько карет  за-
поздавших гостей, вошли в сад и достигли калитки.
   Мазарини хотел отомкнуть ее своим ключом, но  рука  его  дрожала  так
сильно, что он никак не мог попасть в замочную скважину.
   - Позвольте мне, - сказа