сегодня  вечером",
- это тоже вполне может относиться к нам.
   - Еще что?
   - Еще принц сказал: "Будьте внимательны: он, по всей вероятности, бу-
дет переодет", - это уж, мне кажется, не оставляет никаких сомнений, по-
тому что вы не в форме офицера мушкетеров, а одеты как простой  всадник.
Ну-ка, что вы на это скажете?
   - Увы, мой милый Планше, - сказал Д'Артаньян со  вздохом,  -  к  нес-
частью, для меня миновала пора, когда принцы искали случая  убить  меня.
Ах, славное то было время! Будь покоен, мы вовсе не нужны этим людям.
   - Уверены ли вы, сударь?
   - Ручаюсь.
   - Ну, так ладно; тогда нечего и говорить об этом.
   И Планше снова поехал позади д'Артаньяна с тем великим доверием,  ко-
торое он всегда питал к своему господину и которое ничуть не ослабело за
пятнадцать лет разлуки.
   Они проехали около мили.
   К концу этой мили Планше снова поравнялся с д'Артаньяном.
   - Сударь, - сказал он.
   - Ну? - отозвался тот.
   - Поглядите-ка, сударь, в ту сторону; не кажется ли вам, что  там,  в
темноте, двигаются тени? Прислушайтесь: по-моему, слышен  лошадиный  то-
пот.
   - Не может быть, - сказал д'Артаньян, - земля размокла от  дождя;  но
после твоих слов мне тоже кажется, что я что-то вижу. - И он  остановил-
ся, вглядываясь и прислушиваясь.
   - Если не слышно топота лошадей,  то,  по  крайней  мере,  слышно  их
ржанье. Слышите?
   Действительно, откуда-то из тьмы до слуха д'Артаньяна донеслось отда-
ленное лошадиное ржанье.
   - Наши молодцы выступили в поход, - сказал он, - до нас это не  каса-
ется. Едем дальше.
   Они продолжали свой путь.
   Через полчаса они достигли первых домов Нуази.  Было  около  половины
девятого, а то и все девять часов вечера.
   По деревенскому обычаю, все уже спали: в деревне не светилось ни  од-
ного огонька.
   Д'Артаньян и Планше продолжали свой путь.
   По обеим сторонам дороги на темно-сером фоне неба выделялись еще  бо-
лее темные уступы крыш. Время от времени за воротами раздавался лай раз-
буженной собаки, или встревоженная кошка стремительно кидалась с середи-
ны улицы и пряталась в куче хвороста, откуда виднелись только  ее  испу-
ганные глаза, горящие, как карбункулы. Казалось, кошки были единственны-
ми живыми существами, обитавшими в деревне.
   Посреди  селения,  на  главной  площади,  темной  массой  возвышалось
большое здание, отделенное от других строений двумя переулками. Огромные
липы протягивали к его фасаду свои сухие  руки.  Д'Артаньян  внимательно
осмотрел здание.
   - Это, - сказал он Планше, - должно быть, замок архиепископа, где жи-
вет красавица де Лонгвиль. Но где же монастырь?
   - Монастырь в конце деревни, я его знаю.
   - Так скачи туда, - сказал д'Артаньян, - пока я  подтяну  подпругу  у
лошади; посмотри, нет ли у иезуитов света в каком-нибудь окне,  а  потом
возвращайся ко мне.
   Планше повиновался и исчез в темноте, между тем как д'Артаньян,  спе-
шившись, стал подтягивать, как и сказал, подпругу.
   Через пять минут Планше вернулся.
   - Сударь, свет есть только в одном окне, выходящем в поле.
   - Гм! - сказал д'Артаньян. - Будь я фрондер, я бы постучался  сюда  и
наверняка нашел бы покойный ночлег; будь я монах, я бы  постучался  туда
и, наверное, получил бы отличный ужин; а мы, очень возможно, заночуем на
сырой земле, между замком и монастырем, умирая от жажды и голода.
   - Да, как знаменитый Буриданов осел, - прибавил Планше. - А все же  -
не постучаться ли?
   - Шш! - сказал д'Артаньян. - Единственный огонек в окне и тот потух.
   - Слышите? - сказал Планше.
   - В самом деле, что это за шум?
   Послышался гул, как от надвигающегося урагана. В ту же минуту из двух
переулков, прилегающих к дому, вылетели два отряда всадников, человек  в
десять каждый, и, сомкнувшись, окружили д'Артаньяна  и  Планше  со  всех
сторон.
   - Ого! - сказал д'Артаньян, обнажая шпагу и прячась за лошадь. Планше
проделал тот же маневр. - Неужели твоя правда и они впрямь добираются до
нас?
   - Вот он! Попался! - закричали всадники  и  бросились  с  обнаженными
шпагами на д'Артаньяна.
   - Не упустите! - раздался громкий голос.
   - Нет, монсеньер! Будьте покойны.
   Д'Артаньян решил, что пора заговорить и ему.
   - Эй, слушайте, - сказал он со своим гасконским акцентом, -  чего  вы
хотите? Что вам надо?
   - Узнаешь сейчас! - заревели всадники хором.
   - Стойте! Стойте! - закричал тот,  которого  назвали  монсеньером.  -
Стойте, говорят вам, это не его голос!
   - То-то! - сказал д'Артаньян. - Что тут, в Нуази,  все  перебесились,
что ли? Но берегитесь, предупреждаю вас;  первому,  кто  приблизится  на
длину моей шпаги, - а она у меня длинная, - я распорю брюхо.
   Предводитель подъехал к нему.
   - Что вы тут делаете? - спросил он надменным голосом, привыкшим пове-
левать.
   - А вы? - спросил д'Артаньян.
   - Повежливее, не то вас проучат как следует! Если я вам себя и не на-
зываю, то все же требую, чтобы вы были почтительны к моему сану.
   - Вы боитесь назвать себя, потому что командуете разбойничьей шайкой,
- сказал д'Артаньян, - но мне, мирно путешествующему  со  своим  лакеем,
нет никаких причин скрывать свое имя.
   - Ладно, ладно! Кто вы?
   - Я назову вам себя, чтобы вы знали, где найти  меня,  сударь,  принц
или монсеньер, как вас там зовут, - ответил гасконец, не желавший,  чтоб
думали, будто он испугался угрозы. - Знаете вы д'Артаньяна?
   - Лейтенанта королевских мушкетеров? - спросил голос.
   - Этого самого!
   - Конечно, знаю.
   - Ну так вы, верно, слышали, что у него крепкая рука и острая шпага?
   - Вы господин д'Артаньян?
   - Я!
   - Значит вы приехали сюда защищать его?
   - Его... Кого его?..
   - Того, кого мы ищем.
   - Я думал попасть в Нуази, а попал, кажется,  в  царство  загадок,  -
сказал д'Артаньян.
   - Отвечайте же, - сказал тот же надменный голос,  -  вы  его  ожидали
здесь под окнами? Вы приехали в Нуази, чтобы защищать его?
   - Я никого не жду, - сказал д'Артаньян, начиная терять терпение, -  и
никого не собираюсь защищать, кроме самого себя; но уж себя-то,  предуп-
реждаю вас, буду защищать не шутя.
   - Хорошо, о" сказал голос, - ступайте отсюда, очистите нам место.
   - Уйти отсюда? - сказал д'Артаньян, планы  которого  нарушались  этим
приказанием. - Не так-то это легко, я изнемогаю от усталости, и моя  ло-
шадь тоже; разве что вы предложите мне ужин и ночлег поблизости.
   - Мошенник!
   - Эй, сударь, осторожнее в выражениях, прошу вас, потому что если  вы
скажете еще словечко в этом роде, то, будь вы маркиз, герцог, принц  или
король, я вам вколочу ваши слова обратно в глотку, слышите!
   - Ну, ну, - сказал предводитель, - невозможно ошибиться, сразу  слыш-
но, что говорит гасконец и, значит, не тот, кого мы ищем. На этот раз не
удалось! Едем! Мы с вами еще встретимся, господин д'Артаньян, - заключил
предводитель, возвышая голос.
   - Да, но уже не при таких удобных для вас обстоятельствах,  -  сказал
насмешливо гасконец. - Быть может, это будет среди белого дня и вы буде-
те один.
   - Ладно, ладно! - сказал голос. - В дорогу, господа!
   И отряд всадников, ворча и ругаясь, исчез в темноте, повернув в  сто-
рону Парижа.
   Д'Артаньян и Планше стояли еще некоторое время настороже; но так  как
шум все удалялся, они вложили шпаги в ножны.
   - Видишь, дурень, - спокойно обратился д'Артаньян  к  Планше,  -  они
вовсе не до нас добирались.
   - А до кого же тогда? - спросил Планше.
   - Ей-ей, не знаю! Да и какое мне дело? У меня другая забота:  попасть
в монастырь к иезуитам. Ну, на коней, и постучимся к ним! Будь  что  бу-
дет, не съедят же они нас, черт побери!
   И д'Артаньян вскочил в седло.
   Планше только что сделал то же самое, как вдруг на  круп  его  лошади
свалилась неожиданная тяжесть, от которой лошадь даже присела на  задние
ноги.
   - Эй, сударь, - закричал Планше, - сзади меня человек сидит.
   Д'Артаньян обернулся и в самом деле увидал на лошади Планше две чело-
веческие фигуры.
   - Нас сам черт преследует! - воскликнул он, обнажая шпагу и собираясь
напасть на новоприбывшего.
   - Нет, милый д'Артаньян, - ответил тот, - это не черт, это я, Арамис.
Скачи галопом, Планше, и в конце деревни сверни влево.
   Планше с Арамисом за спиной поскакал вперед, и д'Артаньян  последовал
за ними, начиная думать, что все это фантастический и бессвязный сон.


   X
   АББАТ Д'ЭРБЛЕ

   В конце деревни Планше свернул налево, как ему приказал Арамис, и ос-
тановился под освещенным окном. Арамис соскочил на землю и трижды  хлоп-
нул в ладоши. Тотчас же окно растворилось, и оттуда спустилась  веревоч-
ная лестница.
   - Дорогой друг, - сказал Арамис, - если вам угодно подняться, я  буду
счастлив принять вас.
   - Вот как! - сказал д'Артаньян. - Всегда у вас так входят в дом?
   - После девяти вечера поневоле приходится, черт возьми!  Монастырский
устав очень строг!
   - Простите, мой друг, мне послышалось, вы сказали "черт возьми"?
   - Право? - засмеялся Арамис. - Это возможно; вы не можете себе предс-
тавить, дорогой мой, сколько дурных привычек приобретаешь в этих прокля-
тых монастырях и какие скверные манеры у всех этих отцов, с  которыми  я
принужден жить. Что же вы не поднимаетесь?
   - Ступайте вперед, я за вами.
   - "Чтоб указать вам дорогу, ваше величество", - как  сказал  покойный
кардинал покойному королю.
   Арамис проворно вскарабкался по лестнице и в одно мгновение  очутился
в окне.
   Д'Артаньян полез за ним, но медленнее; видно было,  что  пути  такого
рода были ему менее привычны, чем его Другу.
   - Извините, - сказал Арамис, заметив его неловкость, - если б я знал,
что вы окажете мне честь своим посещением, я приказал бы поставить садо-
вую лестницу; а с меня и такой хватает.
   - Сударь, - сказал Планше, когда д'Артаньян почти уже достиг цели,  -
этакий способ хорош для господина Арамиса, кой-как годится для вас, да и
для меня тоже, куда ни шло. Но лошадям по веревочной лестнице ни за  что
не подняться.
   - Отведите их под тот навес, мой  друг,  -  сказал  Арамис,  указывая
Планше на какое-то строение, стоящее среди поля, - там  вы  найдете  для
них овес и солому.
   - А для меня? - спросил Планше.
   - Вы подойдете к этому окну, хлопнете три раза в ладоши, и мы спустим
вам съестного. Будьте покойны, черт побери, здесь не умирают  с  голоду.
Ступайте!
   И Арамис, втянув лестницу, закрыл окно.
   Д'Артаньян с любопытством осмотрел комнату.
   Никогда еще не видал он более воинственно и вместе с тем более изящно
убранного помещения. В каждом углу красовались военные трофеи -  главным
образом шпаги, а четыре большие картины изображали в полном боевом  воо-
ружении кардинала Лотарингского, кардинала Ришелье, кардинала Лавалета и
бордоского архиепископа. Правда, кроме них, ничто не напоминало  о  том,
что это жилище аббата: на стенах шелковая  обивка,  повсюду  алансонские
ковры, а постель с кружевами и пышным покрывалом походила больше на пос-
тель хорошенькой женщины, чем на ложе человека, давшего обет  достигнуть
рая ценой воздержания и умерщвления плоти.
   - Вы рассматриваете мою келью? - сказал Арамис. -  Ах,  дорогой  мой,
извините меня. Что делать! Живу как монах-отшельник. Но что  вы  озирае-
тесь?
   - Не пойму, кто спустил вам лестницу; здесь никого нет, а не могла же
лестница явиться сама собой.
   - Нет, ее спустил Базен.
   - А-а, - протянул д'Артаньян.
   - Но, - продолжал Арамис, - Базен у меня хорошо вымуштрован: он  уви-
дел, что я возвращаюсь не один, и удалился из скромности. Садитесь,  ми-
лый мой, потолкуем.
   И Арамис придвинул д'Артаньяну широкое кресло, в котором  тот  удобно
развалился.
   - Прежде всего вы со мной отужинаете, не правда ли? - спросил Арамис.
   - Да, если вам угодно, и даже с большим удовольствием, - сказал д'Ар-
таньян. - Признаюсь, за дорогу я чертовски проголодался.
   - Ах, бедный друг! - сказал Арамис. - У меня сегодня  скудновато,  не
взыщите, мы вас не ждали.
   - Неужели мне угрожает кревкерская яичница с "теобромом"?  Так  ведь,
кажется, вы прежде называли шпинат?
   - О, нужно надеяться, - ответил Арамис, - что с помощью божьей и  Ба-
зена мы найдем что-нибудь получше в кладовых у достойных отцов иезуитов.
Базен, друг мой! - позвал он, - Базен, подите сюда!
   Дверь отворилась, и явился Базен; но, увидав  д'Артаньяна,  он  издал
восклицание, похожее скорей на вопль отчаяния.
   - Мой милый Базен, - сказал Д'Артаньян, - мне очень приятно видеть, с
какой восхитительной уверенностью вы лжете даже в церкви.
   - Сударь, я узнал от достойных отцов иезуитов, -  возразил  Базен,  -
что ложь дозволительна, когда лгут с добрым намерением.
   - Хорошо, хорошо, Базен. Д'Артаньян умирает с голоду, и я  тоже;  по-
дайте нам ужин, да получше, а главное, принесите хорошего вина.
   Базен поклонился в знак покорности, тяжело вздохнул и вышел.
   - Теперь мы одни, милый Арамис, - сказал д'Артаньян, переводя глаза с
меблировки на хозяина и рассматривая его одежду, чтобы довершить  обзор.
- Скажите мне, откуда свалились вы вдруг на лошадь Планше?
   - Ох, черт побери, - сказал Арамис, - сами понимаете - с неба!
   - С неба! - повторил Д'Артаньян, покачивая головой. - Не похоже, что-
бы вы оттуда явились или чтобы вы туда попали когда-нибудь.
   - Мой милый, - сказал Арамис с самодовольством, какого Д'Артаньян ни-
когда не видывал в нем в те времена, когда он был мушкетером, -  если  я
явился и не с неба, то уж наверное из рая, а это почти одно и то же.
   - Наконец-то мудрецы решат этот вопрос! - воскликнул д'Артаньян. - До
сих пор они никак не могли столковаться относительно точного местонахож-
дения рая: одни помещали его на горе Арарат, другие  -  между  Тигром  и
Евфратом; оказывается, его искали слишком далеко, а он у нас под  боком:
рай - в Нуази-ле-Сек, в замке парижского архиепископа. Оттуда выходят не
в дверь, а в окно; спускаются не по мраморным ступеням лестницы, а  цеп-
ляясь за липовые ветки, и стерегущий его ангел с огненным мечом, мне ка-
жется, изменил свое небесное имя Гавриила на более земное имя принца  де
Марсильяка.
   Арамис расхохотался.
   - Вы по-прежнему веселый собеседник, мой милый, - сказал он, - и ваше
гасконское остроумие вам не изменило. Да, в том, что вы  говорите,  есть
доля правды; но не подумайте только, что я влюблен в  госпожу  де  Лонг-
виль.
   - Еще бы! После того, как вы были так долго возлюбленным  госпожи  де
Шеврез, не отдадите же вы свое сердце ее смертельному врагу.
   - Да, правда, - спокойно ответил Арамис, - когда-то я очень любил эту
милую герцогиню, и, надо отдать ей справедливость, она  была  нам  очень
полезна. Но что делать! Ей пришлось покинуть  Францию.  Беспощадный  был
враг этот проклятый кардинал, - продолжал Арамис, бросив взгляд на порт-
рет покойного министра. - Он приказал арестовать ее и препроводить в за-
мок Лош. Ейбогу, он  отрубил  бы  ей  голову,  как  Шале,  Монморапси  и
Сен-Марсу; но она спаслась, переодевшись мужчиной, вместе со своей  гор-
ничной, бедняжкой Кэтти; у нее было даже, я слыхал, забавное приключение
в одной деревне с каким-то священником, у которого она просила ночлега и
который, располагая всего лишь одной комнатой и приняв госпожу де Шеврез
за мужчину, предложил разделить эту комнату с ней. Она ведь  изумительно
ловко носила мужское платье, эта милейшая Мари. Я не знаю другой  женщи-
ны, которой бы оно так шло; потому-то на нее и написали куплеты:
   Лабуассьер, скажи, на ком... Вы их знаете?
   - Нет, не знаю; спойте, мой дорогой.
   И Арамис запел с самым игривым видом:
   Лабуассьер, скажи, на ком
   Мужской наряд так впору?
   Вы гарцуете верхом
   Лучше нас, без спору.
   Она,
   Как юный новобранец
   Среди рубак и пьяниц,
   Мила, стройна.
   - Браво! - сказал Д'Артаньян. - Вы все еще чудесно поете, милый  Ара-
мис, и я вижу, что обедня не испортила вам голос.
   - Дорогой мой, - сказал Арамис, - знаете, когда я был  мушкетером,  я
всеми силами старался нести как можно меньше караулов; теперь, став  аб-
батом, я стараюсь служить как можно меньше обеден. Но вернемся к  бедной
герцогине.
   - К которой? К герцогине де Шеврез или к герцоги - не де Лонгвиль?
   - ДРУГ мой, я уже сказал, что между мной и герцогиней де Лонгвиль нет
ничего: одни шутки, не больше. Я говорю о герцогине де Шеврез. Вы  виде-
лись с ней по возвращении ее из Брюсселя после смерти короля?
   - Конечно. Она тогда была еще очень хороша.
   - Да, и я тоже как-то виделся с ней в то время; я давал ей превосход-
ные советы, но она не воспользовалась ими; я распинался, уверяя, что Ма-
зарини любовник королевы; она не хотела мне верить, говорила, что хорошо
знает Анну Австрийскую и что та слишком горда,  чтобы  любить  подобного
негодяя. Потом она очертя голову ринулась в заговор  герцога  Бофора,  а
негодяй взял да и приказал арестовать герцога Бофора и изгнать герцогиню
де Шеврез.
   - Вы знаете, - сказал д'Артаньян,  -  она  получила  разрешение  вер-
нуться.
   - Да, и уже вернулась... Она еще наделает глупостей.
   - О, быть может, на этот раз она последует вашим советам?
   - О, на этот раз, - сказал Арамис, - я с ней не видался; она,  навер-
но, сильно изменилась.
   - Не то, что вы, милый Арамис; вы все прежний. У вас все те же  прек-
расные черные волосы, тот же стройный стан и женские руки, ставшие прек-
расными руками прелата.
   - Да, - сказал Арамис, - это правда, я забочусь о своей внешности. Но
знаете, друг мой, я старею: скоро мне стукнет тридцать семь лет.
   - Послушайте, - сказал д'Артаньян, улыбаясь,  -  раз  уж  мы  с  вами
встретились, так условитесь, сколько нам должно быть лет на будущее вре-
мя.
   - Как так? - спросил Арамис.
   - Да, - продолжал д'Артаньян, - в прежнее время я был моложе  вас  на
два или три года, а мне, если не ошибаюсь, уже стукнуло сорок.
   - В самом деле? - сказал Арамис. - Значит, я ошибаюсь, потому что  вы
всегда были отличным математиком. Так по вашему счету выходит,  что  мне
уже сорок три года? Черт возьми! Не проговоритесь об этом в  отеле  Рам-
булье: это может мне повредить.
   - Будьте покойны, - сказал д'Артаньян, - я там не бываю.
   - Да ну?! Но чего застрял там этот скотина Базен? - вскричал  Арамис.
- Живей, болван, поворачивайся! Мы умираем от голода и жажды!
   Вошедший в эту минуту Базен воздел к небу бутылки, которые  держал  в
руках.
   - Наконец-то! - сказал Арамис. - Ну как, все готово?
   - Да, сударь, сию минуту. Ведь не скоро подашь все эти...
   - Потому что вы воображаете, будто на вас все еще церковный  балахон,
и вы только и делаете, что читаете требник. Но предупреждаю вас, что ес-
ли, перетирая церковные принадлежности в своих часовнях,  вы  разучитесь
чистить мою шпагу, я сложу костер из всех ваших икон в  поджарю  вас  на
нем.
   Возмущенный Базен перекрестился бутылкой. Д'Артаньян, пораженный  то-
ном и манерами аббата д'Эрбле, столь непохожими на тон и манеры мушкете-
ра Арамиса, глядел на своего друга во все глаза.
   Базен живо накрыл стол камчатной скатертью и расставил на нем столько
хорошо зажаренных ароматных и соблазнительных  кушаний,  что  д'Артаньян
остолбенел от удивления.
   - Но вы, наверное, ждали кого-нибудь? - спросил он.
   - Гм! - ответил Арамис. - Я всегда готов принять гостя; да к тому  же
я знал, что вы меня ищете.
   - От кого?
   - Да от самого Базена, который принял вас за дьявола и прибежал  пре-
дупредить меня об опасности, грозящей моей душе в случае, если  я  опять
попаду в дурное общество мушкетерского офицера.
   - О, сударь! - умоляюще промолвил Базен, сложив руки.
   - Пожалуйста, без лицемерия. Вы знаете, я этого не люблю. Откройте-ка
лучше окно да спустите хлеб, цыпленка и бутылку вина своему другу  План-
ше: он уже целый час из сил выбивается, хлопая в ладоши под окном.
   Действительно, Планше, задав лошадям овса и соломы, вернулся под окно
и уже три раза повторил условный сигнал.
   Базен повиновался и, привязав к концу веревки три на