он выхватил шпагу и,  угрожая
гонцу, потребовал, чтобы тот отдал ему бумаги,  которые  он  вез.  Гонец
вздумал обороняться, и брат убил его.
   - Ах!.. - содрогнулась г-жа Бонасье.
   - Это было единственное средство, поймите! Дальше брат решил действо-
вать не силой, а хитростью: он взял бумаги, явился сюда под  видом  пос-
ланца самого кардинала, и через час или два, по приказанию его  высокоп-
реосвященства, за мной должна приехать карета.
   - Я понимаю: эту карету вам пришлет ваш брат.
   - Совершенно верно. Но это еще не все: письмо, которое  вы  получили,
как вы полагаете, от госпожи де Шеврез...
   - Ну?
   - ...подложное письмо.
   - Как так?
   - Да, подложное: это западня, устроенная для того, чтобы вы не сопро-
тивлялись, когда за вами приедут.
   - Но ведь приедет д'Артаньян!
   - Перестаньте заблуждаться: д'Артаньян и его друзья на осаде Ла-Роше-
ли.
   - Откуда вы это знаете?
   - Мой брат встретил посланцев кардинала, переодетых мушкетерами.  Вас
вызвали бы к воротам, вы подумали бы, что имеете дело  с  друзьями,  вас
похитили бы и отвезли обратно в Париж.
   - О, боже, я теряю голову в этом хаосе преступлений! Я чувствую, что,
если так будет продолжаться, - промолвила г-жа Бонасье,  поднося  ладони
ко лбу, - я сойду с ума!
   - Постойте!
   - Что такое?
   - Я слышу лошадиный топот... Это уезжает мой брат. Я хочу с  ним  еще
раз проститься, пойдемте.
   Миледи открыла окно и движением руки подозвала к себе  г-жу  Бонасье.
Молодая женщина подошла.
   Рошфор галопом мчался под окном.
   - До свидания, брат! - крикнула миледи.
   Всадник поднял голову, увидел обеих молодых женщин и  на  всем  скаку
дружески махнул миледи рукой.
   - Славный Жорж! - сказала она, придавая своему лицу нежное и грустное
выражение, и закрыла окно.
   Она уселась на прежнее место и сделала вид, что погрузилась в  глубо-
кие размышления.
   - Простите, сударыня, разрешите прервать ваши мысли! -  обратилась  к
ней г-жа Бонасье. - Что вы мне посоветуете делать? Боже мой! Вы  опытнее
меня в житейских делах и научите меня, как мне быть.
   - Прежде всего, - ответила миледи, - возможно, что я ошибаюсь и д'Ар-
таньян и его друзья в самом деле приедут к вам на помощь.
   - Ах, это было бы так хорошо, что даже и не  верится!  -  воскликнула
г-жа Бонасье. - Такое счастье не для меня!
   - В таком случае, вы понимаете, это только вопрос времени, своего ро-
да состязание - кто приедет первый. Если ваши друзья - вы спасены, а ес-
ли приспешники кардинала - вы погибли.
   - О, да-да, погибла безвозвратно! Что же делать?
   - Есть, пожалуй, одно средство, очень  простое  и  вполне  естествен-
ное...
   - Какое, скажите?
   - Ждать, укрывшись где-нибудь в  окрестностях,  и  сначала  удостове-
риться, кто эти люди, которые приедут за вами.
   - Но где ждать?
   - Ну, это легко придумать. Я сама остановлюсь в нескольких лье отсюда
и буду скрываться там, пока ко мне не приедет брат. Сделаем так: я увезу
вас с собой, мы спрячемся и будем ждать вместе.
   - Но меня не выпустят отсюда, я здесь на положении пленницы.
   - Здесь думают, что я уезжаю по приказанию кардинала, и уверены,  что
вы вовсе не склонны сопровождать меня.
   - Ну?
   - Ну вот, карета подана, вы прощаетесь со  мной,  вы  становитесь  на
подножку, желая в последний раз обнять меня. Слуга моего брата, которого
он пришлет за мной, будет обо всем предупрежден - он подаст знак  почта-
рю, и мы умчимся вскачь.
   - Но д'Артаньян? Что, если приедет д'Артаньян?
   - Мы это узнаем.
   - Каким образом?
   - Да ничего не может быть легче! Мы пошлем обратно в Бетюн слугу мое-
го брата, на которого, повторяю, мы вполне можем положиться. Он переоде-
нется и поселится против монастыря. Если приедут посланцы кардинала,  он
не двинется с места, а если д'Артаньян и его друзья - он проводит  их  к
нам.
   - А разве он их знает?
   - Конечно, знает! Ведь он не раз видел д'Артаньяна у меня в доме.
   - Да-да, вы правы... Итак,  все  улаживается,  все  складывается  как
нельзя лучше... Но не будем уезжать далеко отсюда.
   - Самое большее за семь-восемь лье. Мы остановимся в укромном месте у
самой границы и при первой тревоге уедем из Франции.
   - А до тех пор что делать?
   - Ждать.
   - А если они приедут?
   - Карета моего брата приедет раньше.
   - Но что, если меня не будет с вами, когда за вами явятся,  -  напри-
мер, если в это время я буду обедать или ужинать?
   - Сделайте одну вещь.
   - Какую?
   - Скажите добрейшей настоятельнице, что вы просите у  нее  позволения
обедать и ужинать вместе со мной, чтобы нам  как  можно  меньше  расста-
ваться друг с другом.
   - Позволит ли она?
   - А почему бы нет?
   - Отлично! Таким образом, мы ни на минуту не будем расставаться!
   - Ступайте же к ней и попросите ее об этом. У меня какая-то тяжесть в
голове, я пойду прогуляться по саду.
   - Идите. А где я вас найду?
   - Здесь, через час.
   - Здесь, через час... Ах, благодарю вас, вы так добры!
   - Как же мне не принимать в вас участия! Если бы даже вы не были сами
по себе такой красивой и очаровательной, вы ведь подруга одного из  моих
лучших друзей!
   - Милый д'Артаньян, как он будет вам благодарен!
   - Надеюсь. Ну вот, мы обо всем условились. Пойдемте вниз.
   - Вы идете в сад?
   - Да.
   - Пройдите по этому коридору и спуститесь по маленькой лестнице - она
выведет вас прямо в сад.
   - Отлично! Благодарю вас.
   Молодые женщины обменялись приветливой улыбкой и разошлись.
   Миледи сказала правду - она действительно ощущала какую-то тяжесть  в
голове: неясные еще замыслы хаотично теснились в ее уме.  Ей  надо  было
уединиться, чтобы разобраться в своих мыслях.  Она  смутно  представляла
себе дальнейшие события, и ей нужны были тишина и покой,  чтобы  придать
своим  неясным  намерениям  определенную  форму,  чтобы  составить  план
действий.
   Прежде всего нужно было как можно скорее похитить г-жу  Бонасье,  ук-
рыть ее в надежном месте и, если понадобится,  держать  там  заложницей.
Миледи начинала страшиться исхода этой отчаянной борьбы,  в  которую  ее
враги вкладывали столько же упорства, сколько она  вкладывала  ожесточе-
ния.
   К тому же она чувствовала, как иные люди чувствуют надвигающуюся гро-
зу, что исход этот близок и неминуемо будет ужасен.
   Итак, главное для нее, как мы уже сказали, было  захватить  г-жу  Бо-
насье в свои руки. Г-жа Бонасье была  для  д'Артаньяна  все;  ее  жизнь,
жизнь любимой женщины, была для него дороже собственной. Если бы счастье
изменило миледи и ее постигла неудача, она могла бы, имея  г-жу  Бонасье
заложницей, вступить в переговоры и, несомненно,  добилась  бы  выгодных
условий. Эту задачу она уже разрешила: г-жа Бонасье готова была доверчи-
во сопровождать ее; а если они обе укроются в Армантьере,  миледи  легко
будет убедить г-жу Бонасье, что д'Артаньян не приезжал  в  Бетюн.  Самое
большее через полмесяца вернется Рошфор, а за эти полмесяца миледи  при-
думает, как ей отомстить четырем друзьям. Скучать ей, благодарение богу,
не придется - ей предстоит  самое  приятное  времяпрепровождение,  какое
только могут доставить обстоятельства женщине с ее  характером:  довести
до совершенства замысел своей мести.
   Размышляя, миледи в то же время окидывала взглядом  сад  и  старалась
запомнить его расположение. Она действовала,  как  искусный  полководец,
который предусматривает сразу и победу и поражение и готовится -  смотря
по тому, как будет протекать битва, - либо идти вперед, либо отступать.
   Через час она услышала, что кто-то зовет ее ласковым голосом. Это бы-
ла г-жа Бонасье. Добрая настоятельница, конечно, изъявила полное  согла-
сие, и для начала молодые женщины отправились вместе ужинать.
   Когда они вошли во двор, до них донесся стук подъезжавшей кареты.
   Миледи прислушалась.
   - Вы слышите? - спросила она.
   - Да, у ворот остановилась карета.
   - Это та самая, которую прислал нам мой брат"
   - О, боже!
   - Ну полно, мужайтесь!
   Миледи не ошиблась: у ворот монастыря раздался звонок.
   - Подите в свою комнату, - сказала она г-же Бонасье, - у вас,  навер-
ное, есть кое-какие драгоценности, которые вам хотелось бы  захватить  с
собою.
   - У меня есть его письма, - ответила г-жа Бонасье.
   - Так заберите их и приходите ко мне, мы наскоро поужинаем. Нам, воз-
можно, придется ехать всю ночь - надо запастись силами.
   - Боже мой! - проговорила г-жа Бонасье, хватаясь за грудь. -  У  меня
так бьется сердце, я не могу идти...
   - Мужайтесь! Говорю вам, мужайтесь! Подумайте, через четверть часа вы
спасены. И помните: все, что вы собираетесь делать, вы делаете для него.
   - О да, все для него! Вы одним словом вернули мне бодрость. Ступайте,
я приду к вам.
   Миледи поспешно поднялась к себе в комнату, застала там слугу Рошфора
и отдала ему необходимые приказания.
   Он должен был ждать у ворот; если бы вдруг появились мушкетеры, каре-
та должна была умчаться прочь, обогнуть  монастырь,  направиться  в  не-
большую деревню, расположенную по ту сторону леса, и поджидать там миле-
ди. В таком случае она прошла бы через сад и пешком добралась бы до  де-
ревни, - мы уже говорили, что миледи отлично знала эти края.
   Если же мушкетеры не появятся, все должно произойти так, как условле-
но: г-жа Бонасье станет на подножку под тем предлогом, что хочет еще раз
проститься с миледи, и та увезет ее.
   Госпожа Бонасье вошла. Желая развеять все подозрения, какие могли  бы
у нее возникнуть, миледи в ее присутствии повторила слуге вторую полови-
ну своих приказаний.
   Миледи задала слуге несколько вопросов относительно  кареты.  Выясни-
лось, что она запряжена тройкой лошадей, которыми правит почтарь;  слуга
Рошфора должен был сопровождать карету в качестве форейтора.
   Напрасно миледи опасалась, что у г-жи Бонасье могут зародиться подоз-
рения: бедняжка была слишком чиста душой,  чтобы  заподозрить  в  другой
женщине такое коварство; к тому же имя графини Винтер, которое она  слы-
шала от настоятельницы, было ей совершенно незнакомо, и она даже не зна-
ла, что какая-то женщина принимала столь деятельное и роковое участие  в
постигших ее бедствиях.
   - Как видите, все готово, - сказала миледи, когда слуга вышел. - Нас-
тоятельница ни о чем не догадывается и думает, что за мной  приехали  по
приказанию кардинала. Этот человек пошел отдать последние  распоряжения.
Покушайте немножко, выпейте глоток вина, и поедем.
   - Да, - безвольно повторяла г-жа Бонасье, - поедем.
   Миледи знаком пригласила ее сесть за стол, налила ей рюмку испанского
вина и положила на тарелку грудку цыпленка.
   - Смотрите, как все нам благоприятствует! - заметила она. -  Вот  уже
темнеет; на рассвете мы приедем в наше убежище, и никто  не  догадается,
где мы... Ну полно, не теряйте бодрости, скушайте что-нибудь...
   Госпожа Бонасье машинально проглотила два-три кусочка и пригубила ви-
но.
   - Да выпейте же, выпейте! Берите пример с меня, - уговаривала миледи,
поднося ко рту свою рюмку.
   Но в ту самую минуту, когда она готовилась прикоснуться к ней губами,
рука ее застыла в воздуха: она услышала отдаленный топот скачущих коней;
топот все приближался, и почти тотчас ей послышалось ржание лошади.
   Этот шум сразу вывел ее из состояния радости, подобно  тому  как  шум
грозы будит нас и прерывает пригрезившийся нам чудесный сон. Она поблед-
нела и кинулась к окну, а г-жа Бонасье, дрожа всем телом, встала и опер-
лась о стул, чтобы не упасть.
   Ничего еще не было видно, слышался только быстрый, неуклонно  прибли-
жающийся топот.
   - Ах, боже мой, что это за шум? - спросила г-жа Бонасье.
   - Это едут или паши друзья, или наши  враги,  -  осветила  миледи  со
свойственным ей ужасающим хладнокровием. - Стойте там. Сейчас я вам ска-
жу, кто это.
   Госпожа Бонасье замерла на месте, безмолвная и бледная, как мраморное
изваяние.
   Топот все усиливался, лошади были уже, вероятно,  не  дальше  как  за
полтораста шагов от монастыря; если их еще не было видно, то лишь  пото-
му, что в этом месте дорога делала изгиб. Однако топот слышался уже  так
явственно, что можно было бы сосчитать число лошадей по отрывистому  цо-
коту подков.
   Миледи напряженно всматривалась в даль: было еще  достаточно  светло,
чтобы разглядеть едущих.
   Вдруг она увидела, как на повороте дороги заблестели обшитые галунами
шляпы и заколыхались на ветру перья. Она насчитала сначала  двух,  потом
пять и, наконец, восемь всадников; один из них вырвался на  два  корпуса
вперед.
   Миледи издала глухой стон: в скачущем  впереди  всаднике  она  узнала
д'Артаньяна.
   - Ах, боже мой, боже мой? - воскликнула г-жа Бонасье. - Что  там  та-
кое?
   - Это мундиры гвардейцев кардинала, нельзя терять ни минуты! -  крик-
нула миледи. - Бежим, бежим!
   - Да-да, бежим! - повторила г-жа Бонасье, но, пригвожденная  страхом,
не могла сойти с места.
   Слышно было, как всадники проскакали под окном.
   - Идем! Да идем же! - восклицала миледи, схватив молодую  женщину  за
руку и силясь увлечь ее за собой. - Через сад мы еще успеем  убежать,  у
меня есть ключ... Поспешим! Еще пять минут - и будет поздно.
   Госпожа Бонасье попыталась идти, сделала два шага - у нее подогнулись
колени, и она упала.
   Миледи попробовала поднять ее и унести, но у нее не хватило сил.
   В эту минуту послышался стук отъезжающей кареты:  увидев  мушкетеров,
почтарь погнал лошадь галопом. Потом раздались три-четыре выстрела.
   - В последний раз спрашиваю: намерены вы идти? - крикнула миледи.
   - О, боже, боже! Вы видите, мне изменяют силы, вы сами видите, что  я
совсем не могу идти... Бегите одна!
   - Бежать одной? Оставить вас здесь? Нет-нет, ни за что!  -  вскричала
миледи.
   Вдруг она остановилась, глаза ее сверкнули недобрым огнем; она подбе-
жала к столу и высыпала в рюмку г-жи Бонасье содержимое оправы  перстня,
которую она открыла с удивительной быстротой.
   Это было красноватое зернышко, которое сразу же растворилось в вине.
   Потом она твердой рукой взяла рюмку и сказала:
   - Пейте, это вино придаст вам силы! Пейте!
   И она поднесла рюмку к губам молодой женщины, которая машинально  вы-
пила.
   "Ах, не так мне хотелось отомстить! -  сказала  про  себя  миледи,  с
дьявольской улыбкой ставя рюмку на стол. - Но приходится делать то,  что
возможно".
   И она ринулась из комнаты.
   Госпожа Бонасье проводила ее взглядом, но  не  могла  последовать  за
нею: она впала в то состояние, какое испытывают люди, которые  видят  во
сне, как кто-то гонится за ними, и тщетно пытаются бежать.
   Прошло несколько минут - раздался отчаянный стук в ворота;  г-жа  Бо-
насье каждую минуту ждала возвращения миледи, но миледи не появлялась.
   Пылающий лоб молодой женщины - должно быть, от страха  -  то  и  дело
покрывался холодным потом. Наконец она услышала лязг отпираемых решеток,
на лестницах загремели сапоги и зазвенели шпоры, поднялся  гул  голосов,
звучавших все ближе и ближе, и ей показалось, что она слышит  свое  имя,
произнесенное среди этого гула.
   Вдруг она радостно вскрикнула и бросилась к двери: она  узнала  голос
д'Артаньяна.
   - Д'Артаньян! Д'Артаньян! - закричала она. - Это вы? Сюда, сюда!
   - Констанция! Констанция, где вы? - отвечал юноша. - Боже мой!
   В тот же миг дверь кельи отворилась, вернее - поддалась  под  напором
извне, и несколько человек вбежали в комнату. Г-жа Бонасье опустилась  в
кресло, не в силах больше шевельнуться.
   Д'Артаньян бросил еще дымившийся пистолет, который он держал в  руке,
и упал на колени перед своей возлюбленной. Атос заткнул свой пистолет за
пояс, а Портос и Арамис, державшие шпаги наголо, вложили их в ножны.
   - О Д'Артаньян, любимый мой! Наконец ты приехал, ты  не  обманул  ме-
ня!.. Да, это ты...
   - Да-да, Констанция, мы опять вместе!
   - Как она ни уверяла, что ты не приедешь, я все-таки втайне надеялась
и не захотела бежать. Ах, как я хорошо сделала, как я счастлива!
   При слове "она" Атос, спокойно усевшийся в кресло, внезапно встал.
   - Она? Кто "она"? - спросил Д'Артаньян.
   - Да моя приятельница, та самая, которая из дружбы ко мне хотела  ук-
рыть меня от моих гонителей, та, которая приняла вас за гвардейцев  кар-
динала и только что убежала отсюда.
   - Ваша приятельница? - вскричал Д'Артаньян, и лицо его стало  бледнее
белого покрывала его возлюбленной. - О какой приятельнице вы говорите?
   - О той, чья карета стояла у ворот, о женщине, которая называет  себя
вашим другом, Д'Артаньян, и которой вы все рассказали.
   - Ее имя, имя? - допытывался Д'Артаньян. - Боже мой,  неужели  вы  не
знаете ее имени?
   - Да как же, его называли при мне... Погодите... вот  странно...  Ах,
боже мой, у меня мутится в голове... темнеет в глазах...
   - Ко мне, друзья мои, помогите! - закричал д'Артаньян. - У нее  холо-
деют руки, ей дурно... Боже мой, она лишается чувств!
   Пока Портос во весь голос звал на помощь, Арамис кинулся  к  столу  и
хотел налить стакан воды, но остановился, увидев, как жутко изменился  в
лице Атос: он стоял перед столом, уставив застывшие от  ужаса  глаза  на
одну из рюмок, и, казалось, терзался страшным подозрением.
   - О нет, нет, это невозможно! - повторял он. - Бог не допустит такого
преступления!
   - Воды, воды! - кричал Д'Артаньян. - Воды!
   - Бедняжка! Бедняжка! - хриплым голосом шептал Атос.
   Оживленная поцелуями д'Артаньяна, г-жа Бонасье открыла глаза.
   - Она приходит в себя! - воскликнул юноша. - Слава богу!
   - Сударыня... - заговорил Атос, - сударыня, скажите, ради  бога,  чья
это пустая рюмка?
   - Моя, сударь... - ответила молодая женщина умирающим голосом.
   - А кто вам налил вино, которое было в рюмке?
   - Она.
   - Да кто же это "она"?
   - А, вспомнила? - сказала г-жа Бонасье. - Графиня Винтер.
   Четыре друга все разом вскрикнули,  по  крик  Атоса  был  громче  ос-
тальных.
   Лицо г-жи Бонасье покрылось мертвенной бледностью, острая боль подко-
сила ее, и она, задыхаясь, упала на руки Портоса и Арамиса.
   Д'Артаньян с неописуемой тревогой схватил Атоса за руку.
   - Неужели ты допускаешь?.. - Голос его перешел в рыдание.
   - Я допускаю все, - ответил Атос и до крови  закусил  губы,  стараясь
подавить невольный вздох.
   - Д'Артаньян, Д'Артаньян, - крикнула г-жа Бонасье, - где ты?  Не  ос-
тавляй меня, видишь - я умираю!
   Д'Артаньян, все еще трепетно сжимавший руку Атоса, выпустил ее и  ки-
нулся к г-же Бонасье.
   Ее прекрасное лицо исказилось, остекленевшие глаза ужо утратили  вся-
кое выражение, судорожная дрожь сотрясала плечо, по лбу катился пот...
   - Ради бога, бегите, позовите кого-нибудь... Портос, Арамис,  просите
помощи!
   - Бесполезно, - сказал Атос. - Бесполезно: от яда, который подмешива-
ет она, нет противоядия.
   - Да-да, помогите! - прошептала г-жа Бонасье. - Помогите!
   Потом, собрав последние силы, она взяла обеими руками  голову  юноши,
посмотрела на него так, словно изливала в этом взгляде всю душу, и с го-
рестным возгласом прижалась губами к его губам.
   - Констанция! Констанция! - крикнул д'Артаньян.
   Вздох вылетел из уст г-жи Бонасье и коснулся уст д'Артаньяна - то от-
летела на небо ее чистая и любящая душа.
   Д'Артаньян сжимал в объятиях труп.
   Юноша вскрикнул и упал подле своей возлюбленной такой  же  бледный  и
похолодевший, как она.
   Портос заплакал, Атос погрозил кулаком небу, Арамис перекрестился.
   В эту минуту в дверях показался незнакомый человек,  почти  такой  же
бледный, как все бывшие в комнате; осмо гревшись вокруг себя, он  увидел
мертвую г-жу Бонасье и лежавшего без чувств д'Артаньяна.
   Он явился в тот миг оцепенения, который обычно  следует  за  большими
катастрофами.
   - Я не ошибся, - сказал он. - Вот господин д'Артаньян, а  вы  -  трое
его друзей: господа Атос, Портос и Арамис.
   Все трое с удивлением смотрели на незнакомца, назвавшего их  по  име-
нам; всем им казалось, что когда-то они уже видели его.
   - Господа, - про