дле дверцы кареты, он спросил у неразлучного с ним  де
Лоррена:
   - Кто этот всадник?
   - Вашему высочеству только что представили его, - ответил де  Лоррен.
- Это герцог Бекингэм.
   - Ах да, правда.
   - Кавалер принцессы, - прибавил фаворит особенным тоном, каким только
завистники умеют произносить самые простые фразы.
   - Что такое? - спросил принц, не останавливая коня.
   - Я сказал: кавалер.
   - Разве у принцессы есть назначенный для ее сопровождения кавалер?
   - Гм! Мне кажется, вы это так же хорошо видите, как и  я;  посмотрите
только, как они мило и весело болтают вдвоем.
   - Втроем.
   - Как втроем?
   - Конечно, ты же видишь, что де Гиш участвует в их беседе.
   - Да, вижу... Конечно. Но что это доказывает? Только то, что у  прин-
цессы не один кавалер, а два.
   - Ты все отравляешь, ехидна.
   - Вовсе нет. Ах, ваше высочество, какой у  вас  строптивый  характер!
Представители Франции приветствуют вашу  будущую  супругу,  а  вы  недо-
вольны.
   Герцог Орлеанский боялся язвительных замечаний де Лоррена, когда нас-
мешливость фаворита особенно разыгрывалась.
   Он оборвал этот разговор.
   - Принцесса недурна собой, - небрежно заметил он, точно  речь  шла  о
посторонней ему женщине.
   - Да, - тем же тоном ответил де Лоррен.
   - Ты произнес это "да" совсем как "нет". А я нахожу, что у нее  очень
красивые черные глаза.
   - Маленькие.
   - Верно, не особенно большие. У нее красивая фигура.
   - Ну, фигура не блестящая, ваше высочество.
   - Пожалуй. Зато у нее благородная осанка.
   - Да, но слишком худое лицо.
   - Кажется, восхитительные зубы.
   - Их легко видеть. Слава богу, рот  достаточно  велик.  Положительно,
ваше высочество, я ошибался: вы красивее вашей жены.
   - А как ты считаешь, я красивее этого Бекингэма?
   - О да, и он это чувствует. Посмотрите, он старается с удвоенным  жа-
ром ухаживать за принцессой, чтобы вы не затмили его.
   У принца вырвалось нетерпеливое движение; однако, увидев  торжествую-
щую улыбку на губах де Лоррена, он сдержал лошадь и пустил ее шагом.
   - Впрочем, - сказал он - что мне смотреть на кузину! Я же давно  знаю
ее. Ведь мы вместе воспитывались. Я достаточно видел ее ребенком в  Лув-
ре.
   - Извините, ваше высочество, она весьма изменилась, - заметил де Лор-
рен. - В те времена, о которых вы говорите, она была не такой  блестящей
и, главное, далеко не такой гордой. Помните тот вечер, ваше  высочество,
когда король не пожелал танцевать с ней, найдя, что она некрасива и пло-
хо одета?
   Герцог Орлеанский нахмурил брови. Действительно,  нелестно  для  него
было жениться на принцессе, которою король пренебрегал в молодости.
   Может быть, он ответил бы своему фавориту, по в это мгновение,  оста-
вив карету, к принцу подъехал де Гиш.
   Он издали следил за принцем и де Лорреном и напрягал  слух,  стараясь
уловить фразы, которыми они обменивались.
   Из коварства или по неосторожности де Лоррен не счел  нужным  притво-
ряться.
   - Граф, - начал он, - у вас хороший вкус.
   - Благодарю за комплимент, - ответил де Гиш. - Но чем я заслужил его?
   - Гм! Спросите его высочество.
   - Конечно, - подтвердил герцог Орлеанский, - Гиш отлично знает, каким
совершенным кавалером я его считаю.
   - Раз мы на этот счет согласны, граф, я продолжаю - сказал де Лоррен.
- Не правда ли, вы уже неделю находитесь подле принцессы?
   - Пожалуй, - ответил де Гиш, невольно краснея.
   - Так скажите же нам откровенно: как вы находите ее?
   - Ее? - с изумлением спросил де Гиш.
   - Да, ее внешность, ее ум?
   Ошеломленный таким вопросом, де Гиш не сразу нашелся, что ответить.
   - Ну, ну, де Гиш, - громко смеялся де Лоррен, - скажи, что  ты  дума-
ешь, будь откровенен; его высочество приказывает.
   - Да, да, приказываю, - сказал принц.
   Де Гиш пробормотал несколько невнятных слов.
   - Я знаю, что это щекотливый вопрос, - продолжал герцог Орлеанский. -
Но ведь мне можно говорить все. Как ты ее находишь?
   Желая скрыть свои чувства, де Гиш прибегнул к единственному  средству
защиты, которое остается у человека, застигнутого врасплох; он солгал.
   - Я не нахожу принцессу ни красавицей, ни уродом. Скорее она  недурна
собой.
   - Боже мой, граф! - вскричал де Лоррен, - И это говорите вы, так вос-
хищавшийся ее портретом?
   Де Гиш покраснел до ушей. На счастье, его горячая лошадь бросилась  в
сторону, и это помогло ему скрыть выступившую краску.
   - Портретом? - спросил он, возвращаясь  на  прежнее  место.  -  Каким
портретом?
   Де Лоррен не сводил с него глаз.
   - Да, портретом. Разве миниатюра не похожа?
   - Не знаю. Я забыл портрет: он исчез у меня из памяти.
   - А между тем он произвел на вас сильное впечатление,  -  заметил  де
Лоррен.
   - Возможно.
   - Но она, по крайней мере, умна? - пожал плечами герцог Орлеанский.
   - По-видимому, да, ваше высочество.
   - А Бекингэм? - спросил де Люрреа.
   - Не знаю.
   - Должно быть, умен, - сказал де Лоррен, - раз он смешит принцессу, и
она, кажемся, с большим удовольствием разговаривает с ним. А неглупый  и
остроумной женщине неприятно находиться в обществе глупца.
   - Значит, он умен, - наивно сказал де Гиш, к которому на помощь явил-
ся Рауль, уравнивая его с опасным собеседником.
   Де Бражелон обратился к де Люррену и таким образом заставил его пере-
менить тему разговора.
   Въезд был торжественный и блестящий. Король, желая оказать брату  по-
чет, велел устроить великолепную встречу. Принцесса и ее мать  останови-
лись в Лувре, в том самом Лувре у где во времена изгнания они так  стра-
дали от забвения, бедности и лишений.
   Дворец был негостеприимен раньше к несчастной дочери Генриха IV,  его
голые стены, провалившиеся полы, покрытые паутиной потолки, огромные по-
луразрушенные камины, эти холодные очаги, которые едва удавалось согреть
на средства, из милости отпускаемые парламентом, - все теперь преобрази-
лось. Великолепная обивка, пушистые ковры, блестящие плиты пала, картины
в широких золотых рамах, повсюду канделябры, зеркала, роскошная  мебель,
телохранители с гордой осанкой и в шляпах с развевающимися перьями,  ог-
ромная толпа слуг и придворных в передних  и  на  лестницах  -  вот  что
встретило их теперь.
   В огромных дворах, некогда печальных  и  немых,  гарцевали  всадники.
Из-под копыт их лошадей, ударявших о камень, сыпались тысячи искр. Моло-
дые красивые дамы поджидали в каретах дитя той дочери Франции, которая в
годы своего вдовства и изгнание порой не находила полена дров для очага,
куска хлеба для стола и которую презирали даже дворцовые слуги.
   Вдовствующая королева возвращалась в Лувр с болью  в  сердце,  полная
горьких воспоминаний, между тем как ее дочь, обладавшая более изменчивым
и забывчивым характером, ехала туда радостная и торжествующая.  Королева
знала, что блестящая встреча  относилась  к  счастливой  матери  короля,
восстановленного на втором троне Европы, тогда как дурной прием был ока-
зан ей, дочери Генриха IV, в наказание за то, что она была несчастна.
   Проводив принцессу и королеву в их покои, где  они  пожелали  немного
отдохнуть, все вернулись к своим обычным занятиям.
   Бражелон прежде всего отправился к отцу, но узнал, что Атос  уехал  в
Блуа. Он хотел повидаться с даАртаньяном. Но мушкетер,  занятый  набором
новой королевской гвардии, был неуловим. Бражелон вернулся к де Гишу. Но
у графа шли совещания с портными и с Маниканом, отнимавшие  у  него  все
время.
   С герцогом Бекингэмом дело обстояло еще хуже.
   Молодой англичанин покупал одну лошадь за другой, одни  драгоценности
за другими. Он  завладел  всеми  парижскими  вышивальщицами,  ювелирами,
портными. Между ним и  де  Гишем  происходил  поединок  изящества,  ради
счастливого исхода которого герцог готов был  истратить  миллион,  тогда
как маршал Граммон выдал де Гишу только шестьдесят тысяч ливров.
   Бекингэм, смеясь, тратил свой миллион. Де Гиш вздыхал и  без  советов
де Варда рвал бы на себе волосы.
   - Миллион! - каждый день повторял граф. -  Я  буду  побежден.  Почему
маршал не хочет дать мне вперед мою долю наследства?
   - Потому, что ты ее истратишь, - говорил ему Рауль.
   - Не все ли ему равно? Раз мне суждено от этого умереть, я умру. Тог-
да мне уже ничего не будет нужно.
   - Но зачем умирать? - спросил Рауль.
   - Я не хочу, чтобы англичанин превзошел меня в изяществе.
   - Дорогой граф, - сказал тогда Маникан, - изящество вещь не  дорогая,
а только трудно достижимая.
   - Да, но все трудно достижимое стоит дорого, у меня же всего шестьде-
сят тысяч ливров.
   - Право, - заметил де Вард, - какой ты странный!  Трать  столько  же,
сколько Бекингэм; тебе не хватает только девятисот сорока тысяч ливров.
   - Но где же их достать?
   - Делай долги.
   - Они у меня уже есть.
   - Тем более.
   Этот совет оказал свое действие, и де Гиш пустился на  сумасбродства,
между тем как Бекингэм тратил лишь наличные.
   Слухи о такой расточительности радовали всех парижских торговцев; и о
домах Бекингэма и Граммона рассказывали всякие чудеса.
   Тем временем принцесса отдыхала, а Бражелон писал письма де Лавальер.
Были отправлены уже четыре письма, но ни на одно он еще не получил отве-
та. В утро свадебной церемонии, которая должна была состояться в  церкви
Пале-Рояля, Рауль сидел, заканчивая свой туалет, когда его  лакей  доло-
жил:
   - Господин де Маликорн.
   "Что нужно от меня этому Маликорну? - подумал Рауль.
   - Пусть подождет, - сказал он.
   - Господин де Маликорн приехал из Блуа, - прибавил лакей.
   - А, пригласите его войти! - воскликнул Рауль.
   Вошел сияющий, как звезда, Маликорн, с великолепной шпагой.
   Он любезно поклонился виконту:
   - Господин де Бражелон, я привез вам тысячу приветов от одной дамы.
   Рауль покраснел.
   - От дамы из Блуа? - спросил он.
   - Да, виконт, от мадемуазель де Монтале.
   - А, благодарю, господин Маликорн, теперь я вас узнал, -  сказал  Ра-
уль. - Что же угодно мадемуазель де Монтале?
   Маликорн вынул из кармана четыре письма и подал их Раулю.
   - Мои письма! Возможно ли? - произнес Рауль, побледнев. - Мои письма,
и нераспечатанные!
   - Виконт, эти письма не застали в Блуа той особы, которой были  адре-
сованы. Вам их возвращают.
   - Луиза де Лавальер уехала из Блуа? - вскричал Рауль.
   - Да, неделю тому назад.
   - Где же она сейчас?
   - Вероятно, в Париже, сударь.
   - Но как узнали, что эти письма от меня?
   - Ора де Монтале узнала ваш почерк и вашу печать,  -  объяснил  Мали-
корн.
   Рауль смущенно улыбнулся.
   - Со стороны мадемуазель де Монтале это очень любезно, - сказал он, -
она по-прежнему добра и очаровательна.
   - Да, сударь.
   - Жаль, что она не дала мне точных  сведений  о  мадемуазель  де  Ла-
вальер. Трудно ее отыскать в этом огромном Париже.
   Маликорн вынул из кармана еще один конверт.
   - Может быть - предположил он, - это письмо скажет вам то, что вы же-
лаете узнать.
   Рауль быстро сломал печать и увидел почерк Монтале. Вот что было  на-
писано на листке:
   "Париж, Пале-Рояль. День брачного благословения".
   - Что это значат? - спросил Рауль Мадикорна. - Вы знаете?
   - Да, виконт.
   - Ради бога, объясните мне...
   - Не могу, виконт. Ора де Монтале запретила мне говорить.
   Рауль посмотрел на этого странного человека и ничего не сказал.
   - По крайней мере, - попросил он, - хоть намекните: ждет меня радость
иди огорчение?
   - Вы скоро узнаете.
   - Вы строго храните тайны.
   - Виконт, прошу вас о любезности.
   - В обмен на ту, которой вы мне не оказываете?
   - Вот именно.
   - Говорите.
   - Мне очень хочется видеть свадебную церемонию, а у меня нет входного
билета, хотя я сделал все, чтобы его получить. Вы могли бы провести  ме-
ня?
   - Конечно.
   - Пожалуйста, сделайте это, умоляю вас.
   - Охотно, вы пройдете со мной.
   - Виконт, я ваш покорный слуга.
   - Но почему вы не обратились к своему другу Маникану?
   - Сегодня утром, присутствуя при его туалете, я опрокинул  баночку  с
лаком на его новый костюм, и он бросился на меня со шпагой так  яростно,
что я едва спасся. Вот почему я не стал просить у него билет. Он бы меня
убил.
   - Конечно, - сказал Рауль. - Я знаю, что Маникан способел убить чело-
века, имевшего несчастье совершить подобное преступление; но я  исправлю
беду: сейчас застегну плащ и буду готов служить вам провожатым.


   XLI
   СЮРПРИЗ ОРЫ ДЕ МОНТАЛЕ

   Принцесса венчалась в дворцовой церкви Пале-Рояля в присутствии  нем-
ногих избранных придворных.
   Однако, хотя приглашение в церковь почиталось за великую милость, Ра-
уль, верный своему слову, провел с собой  Маликорна,  жаждавшего  насла-
диться любопытным зрелищем.
   Выполнив свое обещание, Рауль подошел к де Гишу, Великолепный  костюм
графа плохо гармонировал с его лицом, до такой  степени  искаженным  пе-
чалью, что только герцог Бекингэм мог бы состязаться с ним в бледности и
унынии.
   - Будь осторожен, граф, - сказал Рауль, подойдя к  другу  и  готовясь
его поддержать, когда архиепископ благословлял молодых.
   Действительно, принц Конде уже посматривал с удивлением  на  эти  две
статуи отчаяния, стоявшие по обеим сторонам алтаря.
   Граф стал более внимательно следить за собою.
   По окончании обряда король и королева перешли в большую залу, где  им
были представлены принцесса и се свита.
   Все заметили, что король, по-видимому  восхищенный  наружностью  жены
брата, осыпал ее самыми искренними приветствиями.
   Все заметили, что Анна Австрийская долго и задумчиво смотрела на  Бе-
кингэма, потом наклонилась к г-же де Мотвиль и сказала ей:
   - Не находите ли вы, что он очень похож на своего отца?
   Все заметили наконец, что принц наблюдал за присутствующими и,  каза-
лось, был недоволен.
   После приема высоких особ и послов герцог Орлеанский попросил у коро-
ля позволения представить ему и принцессе его новый штат.
   - Не знаете ли вы, виконт, - шепотом спросил принц Конде, - со вкусом
ли тот человек, который составлял штат герцога, и увидим ли мы  приятные
лица?
   - Я совершенно не знаю этого, ваше высочество, - ответил Рауль.
   - О, вы разыгрываете неведение.
   - Почему, ваше высочество?
   - Но ведь вы друг де Гиша, одного из любимцев принца?
   - Совершенно верно, но меня это не интересовало. Я не расспрашивал де
Гиша, а он сам ничего не говорил мне.
   - А Маникан?
   - Я видел Маникана в Гавре и по дороге, но я не спрашивал его, так же
как и де Гиша. Кроме того, де Маникан лицо второстепенное и вряд ли зна-
ет что-нибудь о составе нового двора.
   - Ах, мой милый виконт, откуда вы явились? - сказал Конде. -  Ведь  в
таких случаях именно второстепенные лица играют главную роль, и вот  до-
казательство: почти все делалось по советам Маникана де Гишу и де Гиша -
принцу.
   - Я этого совсем не знал, - заверил Рауль. - Впервые слышу об этом от
вашего высочества.
   - Готов вам поверить, хотя это и может  показаться  неправдоподобным.
Впрочем, долго ждать нам не придется. Вот и "летучий отряд", как говори-
ла милейшая королева Екатерина Медичи. Честное слово, прехорошенькие ли-
ца!
   Действительно, целая толпа молодых девушек вошла в зал под  предводи-
тельством г-жи де Навайль. К чести Маникана надо сказать,  что  если  он
играл ту роль, какую ему приписывал принц Конде, то он отлично справился
со своей задачей. Картина могла очаровать ценителя всех  типов  красоты,
каким был Конде. Впереди шла молодая белокурая девушка лет  двадцати,  с
большими голубыми, ослепительно сверкавшими глазами.
   - Мадемуазель де Тонне-Шарант, - сказала принцу  Филиппу  старуха  де
Навайль.
   Герцог Орлеанский повторил герцогине с поклоном:
   - Мадемуазель де Тонне-Шарант.
   - Эта премиленькая, - обратился Конде к Раулю. - Раз!
   - В самом деле, - заметил Бражелон, - она красива, хотя у нее немного
высокомерный вид.
   - Ба! Знаем мы этот вид, виконт! Через три месяца она  будет  ручная.
Но посмотрите, еще одна красавица.
   - О, - обрадовался Рауль, - эту красавицу я знаю!
   - Мадемуазель Ора де Монтале, - сказала де Навайль.
   Имя и фамилия были добросовестно повторены герцогом.
   - Боже мой! -  воскликнул  Рауль,  побледнев  и  устремив  изумленный
взгляд на входную дверь.
   - Что такое? - спросил принц Конде. - Неужели Ора де Монтале застави-
ла вас с таким чувством воскликнуть: "Боже мой!"?
   - Нет, ваше высочество, нет, - ответил Рауль, весь дрожа.
   - Если не Ора де Монтале, так, значит, та прелестная блондинка, кото-
рая идет за нею? Хорошенькие глазки, честное слово! Худощава немного, но
очаровательна.
   - Мадемуазель де Ла Бом Леблан де Лавальер, - сказала де Навайль.
   При этом имени, которое проникло до самой глубины сердца Рауля, глаза
его затуманились. Он ничего больше не видел и не слышал.
   Конде, заметив, что Рауль не отвечает на его шутливые замечания, ото-
шел от виконта, чтобы поближе рассмотреть молодых  девушек,  которых  он
отметил с первого взгляда.
   - Луиза здесь, Луиза-фрейлина принцессы! - шептал Рауль.
   И его глаза, которым он отказывался верить,  переходили  от  Луизы  к
Монтале.
   Ора уже отбросила напускную застенчивость, необходимую только в  пер-
вую минуту представления и поклонов. Из своего уголка она довольно  бес-
церемонно разглядывала всех присутствующих и, отыскав Рауля, забавлялась
глубоким изумлением, в которое повергло  бедного  влюбленного  появление
Луизы и ее подруги.
   Рауль  пытался  уклониться  от  шаловливого,  лукавого,  насмешливого
взгляда Монтале, мучившего его, и в то же время, ища объяснений, он пос-
тоянно ловил ее взор.
   Между тем Луиза, вследствие ли природной  застенчивости  или  по  ка-
кой-нибудь другой, непонятной для Рауля причине, стояла  опустив  глаза:
смущенная, ослепленная, прерывисто дыша,  она  старалась  отступить  как
можно дальше, не обращая внимания на подталкивания Монтале.
   Все это было для Рауля загадкой, и бедный виконт дал бы многое, чтобы
отгадать ее. Но подле него не было никого, кто мог бы  объяснить  тайну.
Даже Маликорн, немного  смущенный  блестящим  обществом  и  насмешливыми
взглядами Монтале, описал круг и стал в нескольких шагах от принца  Кон-
де, позади группы фрейлин. Отсюда доносился до него голос Оры - планеты,
которая притягивала его, как скромного спутника.
   Когда Рауль пришел, в себя, ему показалось, что слева от него  звучат
знакомые голоса. Действительно, невдалеке стояли де Вард, де  Гиш  и  де
Лоррен.
   Впрочем, они говорили так тихо, что в большой зале  еле  слышался  их
шепот.
   Уменье говорить, не двигаясь с места" не шевелясь, не глядя на  собе-
седника" составляло особое искусство, которым новички не сразу могли ов-
ладеть. Приходилось долго упражняться в таких беседах без взглядов,  без
движения головой, вроде разговора мраморных статуй.
   Между тем во время приемов у короля и королев,  когда  их  величества
беседовали, а все, казалось, слушали их в благоговейном молчании, проис-
ходило много таких тихих разговоров, в  которых  далеко  не  преобладала
лесть.
   Рауль принадлежал к числу людей весьма опытных в  этом  искусстве,  и
часто но движению губ он угадывал смысл слов.
   - Кто такая эта Монтале? - интересовался де Вард.  -  Кто  такая  Ла-
вальер? Почему к нам явилась провинция?
   - Монтале? - переспросил де Лоррен. - Я знаю ее. Это славная девушка,
которая будет забавлять двор. Лавальер - очаровательная хромуша.
   - Фи! - сказал де Вард.
   - Не говорите "фи", де Вард; о хромых есть много латинских  пословиц,
очень остроумных и, главное, верных.
   - Господа, господа, - остановил их де Гиш, с беспокойством поглядывая
на Рауля, - пожалуйста, осторожнее.
   Однако волнение графа, вероятно, не имело оснований.  Рауль  сохранял
спокойный и равнодушный вид, хотя и слышал вое до последнего слова.  Ка-
залось, он запоминал все вольности и дерзости этих двух зачинщиков  ссо-
ры, чтобы при случае отплатить им.
   Де Вард, как будто угадав его мысль,