х, покрытых серебряными крышками.
   Один из дворецких, видимо старший по чину, молча коснулся жезлом  ка-
раульного, - громко храпевшего на скамейке. Он даже был  так  добр,  что
подал ему алебарду, стоявшую у стены. Солдат, ошалевший от сна, не спра-
шивая объяснений, проводил до столовой слуг, несших яства, предназначен-
ные для их высочеств; впереди шли паж и двое дворецких.
   Когда блюда проносили мимо часовых, они отдали честь.
   Монтале и ее подруга смотрели из окна на подробности этого церемониа-
ла, хотя давно уже привыкли к нему. Впрочем, их  любопытство  вызывалось
только желанием убедиться в том, что их оставили в покое. Когда  поваря-
та, солдаты, пажи и дворецкие прошли, они опять сели к столу, и  солнце,
на мгновение осветившее эти два прелестных личика, теперь опять  озаряло
только левкои, примулы и розы.
   - Ну, - сказала Монтале, устраиваясь по-прежнему, - ее высочество по-
завтракает и без меня.
   - Ах, Монтале, ведь вас накажут! - отвечала блондинка, усаживаясь  на
свое место.
   - Накажут? Это значит, что меня не повезут на прогулку. Да  я  только
этого и хочу! Ехать в огромной колымаге, держась за дверцу, поворачивать
то направо, то налево по скверной дороге, по которой едва можно проехать
милю в два часа; потом возвращаться к тому флигелю, где окно Марии Меди-
чи, причем герцогиня непременно скажет: "Кто поверит, что через это окно
бежала королева Мария! Сорок восемь футов высоты!  А  она  была  матерью
двух принцев и трех принцесс", - какое развлечение!  Нет,  Луиза,  пусть
меня наказывают каждый день, особенно  когда  наказание  доставляет  мне
возможность побыть с вами и писать такие занимательные письма.
   - Монтале! Монтале! Надо исполнять свои обязанности.
   - Хорошо вам, друг мой, говорить об обязанностях, когда  вы  пользуе-
тесь полной свободой при дворе. Только вы одна получаете все выгоды и не
несете никаких тягот: вы больше, чем я, фрейлина герцогини,  потому  что
она переносит на вас свое расположение к вашему отчиму. Вы  клюете  зер-
нышки в этом печальном доме, точно птички на нашем дворе, вдыхаете  воз-
дух, наслаждаетесь цветами и ничего не делаете. И вы  же  говорите  мне,
что надо исполнять свои обязанности! Скажите, моя  прелестная  ленивица,
какие у вас обязанности? Писать красавцу Раулю? Но вы и ему не пишете, -
значит, вы тоже немножко пренебрегаете своими обязанностями...
   Луиза приняла серьезный вид, оперлась подбородком на ладонь и  сказа-
ла:
   - Упрекать меня за счастливую жизнь! И у вас хватает  духа...  У  вас
есть будущность: вы служите при дворе. Когда король женится, он призовет
к себе его высочество: вы увидите великолепные празднества, увидите  ко-
роля... Говорят, он так хорош, так мил...
   - А кроме того, я увижу Рауля, который служит у принца, - лукаво при-
бавила Монтале.
   - Бедный Рауль! - вздохнула Луиза.
   - Пора писать ему, душенька! Ну, начинайте опять слов  "Господин  Ра-
уль", так красиво выведенных на листке, который вы разорвали.
   Она подала подруге перо, улыбкой стараясь ее приободрить.
   Та написала знакомые нам слова.
   - А теперь что? - спросила блондинка.
   - Теперь пишите то, что думаете, Луиза, - отвечала Монтале.
   - Уверены ли вы, что я думаю о чем-то?
   - Вы думаете о ком-то, а это одно и то же, и даже хуже.
   - Вы уверены в этом, Монтале?
   - Луиза, Луиза, ваши голубые глаза глубоки, как море, которое я виде-
ла в Булони в прошлом году. Нет, я ошибаюсь, море коварно, а ваши  глаза
чисты, как лазурь вон там, над нашими головами.
   - Если вы так хорошо читаете в моих глазах, то скажите, что я думаю.
   - Во-первых, вы не думаете "Господин Рауль", вы  думаете  "Мой  милый
Рауль".
   - О!
   - Не краснейте из-за пустяков. Вы думаете: "Мой милый Рауль, вы  умо-
ляете меня писать вам в Париж, где вас удерживает служба у принца. Долж-
но быть, вам очень скучно, если вы ищете развлечения  в  воспоминании  о
провинциалке..."
   Луиза вдруг встала.
   - Нет, Монтале, - сказала она с улыбкой, - нет, я думаю  совсем  дру-
гое. Смотрите, вот что я думаю...
   Она храбро взяла перо и твердой рукой написала следующие строки:
   "Я была бы очень несчастлива, если бы вы не так горячо  просили  меня
вспоминать о вас. Здесь все говорит мне о первых годах нашей дружбы, так
быстро промелькнувших, так незаметно улетевших, и никогда ничто не  ист-
ребит их очарования в моем сердце".
   Монтале, следившая за быстрым полетом пера и читавшая по  мере  того,
как ее подруга писала, захлопала в ладоши.
   - Давно бы так! - воскликнула она. - Вот  искренность,  вот  чувство,
вот слог! Покажите, милая, этим парижанам, что Блуа  -  родина  хорошего
стиля.
   - Он знает, что для меня Блуа - земной рай, - ответила блондинка.
   - Вот я и говорю. Ангел не мог бы выразиться более возвышенно.
   - Я кончаю, Монтале.
   И она продолжала писать:
   "Вы говорите, Рауль, что думаете обо мне. Благодарю вас,  но  это  не
может удивить меня: ведь я знаю, сколько раз  наши  сердца  бились  одно
возле другого".
   - О, - сказала Монтале, - овечка моя, берегитесь волков!
   Луиза хотела ответить, как вдруг у ворот замка раздался  конский  то-
пот.
   - Что такое? - удивилась Монтале, подходя к окну. -  Право,  красивый
всадник.
   - Ах, Рауль! - воскликнула Луиза, тоже приблизившись к окну.
   Она побледнела и в сильном волнении опустилась на стул подле  недопи-
санного письма.
   - Вот молодец! - засмеялась Монтале. - Он явился очень кстати.
   - Отойдите от окна... Отойдите, умоляю вас! - прошептала Луиза.
   - Ну вот! Он не знает меня, дайте же мне посмотреть,  зачем  он  сюда
приехал.


   II
   КУРЬЕР

   Монтале сказала правду: приятно было взглянуть на молодого всадника.
   На вид ему было лет двадцать пять. Высокий, стройный, он ловко  носил
тогдашнюю красивую военную форму. Высокие ботфорты с раструбами облегали
ногу; от такой ноги не отказалась бы сама Монтале, если бы вздумала  на-
рядиться в мужской костюм. Тонкой, но сильной рукой он остановил  лошадь
посреди двора; потом приподнял шляпу с перьями, бросавшую  тень  на  его
серьезное и вместе с тем простодушное лицо.
   Солдаты проснулись от конского топота и вскочили со скамеек.
   Один из них подошел к молодому всаднику, который наклонился к нему  и
сказал голосом таким чистым и звонким, что его услышали даже  девушки  у
своего окна:
   - Курьер к его королевскому высочеству!..
   - Господин офицер! - закричал часовой. - Курьер приехал!
   Но солдат знал, что никто не придет. Единственный офицер жил в глуби-
не замка, в квартире, выходившей в сад.
   Поэтому солдат прибавил:
   - Господин шевалье, офицер проверяет посты, я доложу о вас  господину
де Сен-Реми, дворецкому.
   - Де Сен-Реми! - повторил всадник, краснея.
   - Вы его знаете?
   - Знаю... Сообщите ему поскорее, чтобы обо мне  тотчас  доложили  его
высочеству.
   - Значит, дело, должно быть, спешное, - сказал солдат как бы про  се-
бя, но надеясь на ответ.
   Всадник кивнул головой.
   - В таком случае, - продолжал часовой, - я сам пойду к дворецкому.
   Тем временем молодой человек спрыгнул на землю, и, покуда другие сол-
даты с любопытством следили за каждым движением статной лошади,  принад-
лежащей новоприбывшему, часовой,  отошедший  было  на  несколько  шагов,
вновь вернулся, чтобы промолвить:
   - Позвольте узнать ваше имя.
   - Виконт де Бражелон, от его высочества принца Конде.
   Солдат низко поклонился и, как будто имя победителя при Рокруа  окры-
лило его, взбежал по ступеням лестницы в переднюю.
   Не успел виконт де  Бражелон  привязать  лошадь  к  железным  перилам
крыльца, как к нему выбежал запыхавшийся Сен-Реми, придерживая одной ру-
кой толстый живот, а другой рассекая воздух, как гребец  рассекает  воду
веслом.
   -  Виконт!  Вы  здесь,  в  Блуа?  -  воскликнул  он.  -  Какое  чудо!
Здравствуйте, господин Рауль, здравствуйте!
   - Мое почтение, господин де Сен-Реми.
   - Как госпожа де Лаваль... я хочу сказать, как  госпожа  де  Сен-Реми
будет счастлива, когда увидит вас! Но пойдемте! Его высочество завтрака-
ет. Надо ли тревожить его? Дело у вас важное?
   - Да как сказать... Возможно, что минута  промедления  не  понравится
его высочеству.
   - Если так, нарушим правила. Пойдемте, виконт! Впрочем, его высочест-
во сегодня в духе... И притом вы привезли нам новости?
   - Очень важные.
   - И, вероятно, хорошие?
   - Самые приятные.
   - Так идемте скорей! Как можно скорей! - вскричал  добряк,  поправляя
на ходу свой костюм.
   Рауль шел за ним с шляпой в  руке,  немного  смущенный  торжественным
звоном шпор по паркету огромных зал.
   Как только он вошел во дворец, в знакомом нам окне  опять  показались
головки, и оживленный шепот выдал волнение девушек. Видимо, они  приняли
какое-то решение, потому что черноволосая головка исчезла,  а  белокурая
осталась в окне, прячась за цветами и внимательно глядя сквозь листья на
крыльцо, по которому виконт вошел во дворец.
   Между тем виконт, явившийся причиной всех этих волнений,  шел  следом
за дворецким. По донесшемуся к нему шуму торопливых шагов, аромату вин и
кушаний, звону бокалов и посуды он понял, что приближается к цели. Пажи,
служители и лакеи, находившиеся в комнате перед столовой, встретили гос-
тя с учтивостью этого края, вошедшей в пословицу. Некоторые были знакомы
с Раулем, и почти все знали, что он приехал из Парижа.
   Можно сказать, что его появление нарушило на минуту перемену блюд.
   Паж, наливавший вино его высочеству, услышав  звон  шпор  в  соседней
комнате, обернулся с детским любопытством и не заметил,  что  льет  вино
уже не в стакан герцога, а на скатерть.
   Герцогиня, не столь поглощенная своими мыслями, ее достославный  суп-
руг, заметила рассеянность пажа.
   - Что такое? - спросила она.
   - Что такое? - повторил герцог. - Что там случилось?
   Сен-Реми воспользовался удобной минутой и просунул голову в дверь.
   - Зачем меня беспокоят? - спросил герцог, кладя на  тарелку  солидный
кусок одного из самых огромных лососей, которые  когда-либо  поднимались
вверх по Луаре, чтобы попасться на удочку где-то между Пенбефом и Сента-
зер.
   - Приехал курьер из Парижа. Но он может подождать, пока завтрак...
   - Из Парижа! - удивился герцог, роняя вилку. - Курьер из Парижа,  го-
ворите вы? А от кого?
   - От принца, - поспешил сообщить дворецкий.
   Принцем называли в те времена принца Конде.
   - Курьер от принца? - сказал герцог с беспокойством, замеченным всеми
присутствующими и удвоившим общее любопытство.
   У герцога мелькнула, быть может, мысль, что  вернулись  те  блаженные
времена заговоров, когда каждый стук двери приводил его в волнение, каж-
дое письмо заключало в себе государственную  тайну,  каждый  курьер  был
орудием опасной и запутанной интриги. Может  быть,  самое  имя  великого
принца встало под сводами Блуаского замка, точно привидение.
   Герцог отодвинул тарелку.
   - Прикажете курьеру подождать? - спросил де СенРеми...
   Взгляд герцогини придал герцогу энергии, и он ответил:
   - Нет, нет! Наоборот, позовите его сейчас же! Кстати, а кто он?
   - Здешний дворянин, виконт де Бражелон.
   - А, очень хорошо... Введите его, Сен-Реми, введите!
   Произнеся эти слова с обычной важностью, герцог бросил взгляд на всех
находившихся в столовой, и все они - пажи, служители и берейторы, - поб-
росав салфетки, ножи и стаканы, беспорядочной толпой быстро  скрылись  в
соседней комнате.
   Столовая была пуста, когда Рауль де Бражелон вслед за Сен-Реми  вошел
туда.
   Оставшись один, герцог успел придать своему лицу  подобающее  выраже-
ние. Он не повернулся, ожидая, пока дворецкий подведет к  нему  курьера.
Рауль остановился у конца стола, между герцогом и его супругой. Затем он
низко поклонился его высочеству, почтительно ее высочеству, выпрямился и
стал ждать, когда герцог заговорит. Герцог, со своей стороны, ждал, пока
запрут двери. Он не хотел оборачиваться,  чтобы  убедиться,  закрыты  ли
они. Такое движение было бы недостойно его; но он  напряженно  прислуши-
вался, щелкнул ли замок, что сулило ему хоть видимость тайны.
   Когда заперли дверь, герцог поднял глаза на виконта и спросил:
   - Вы, кажется, из Парижа?
   - Только что, ваше высочество.
   - Здоров ли король?
   - Вполне.
   - А королева?
   - Ее величество все еще страдает грудью. Но теперь уже с месяц как ей
несколько лучше.
   - Мне доложили, что вы приехали ко мне от принца. Это, верно, ошибка!
   - Нет, ваше высочество! Принц поручил мне доставить вам это письмо  и
ждать ответа.
   Рауль был несколько смущен столь холодным и церемонным приемом: голос
его незаметно понизился, и кончил он почти шепотом.  Герцог  забыл,  что
сам был причиной этой таинственности, и им снова овладел страх.
   С угрюмым видом принял он письмо принца Конде, распечатал его,  точно
какой-нибудь подозрительный пакет, и, отвернувшись, чтобы никто  не  мог
заметить выражения его лица, прочел письмо.
   Герцогиня следила за всеми движениями своего августейшего  супруга  с
такой же тревогой, какую испытывал он сам.
   Рауль бесстрастно, не двигаясь с места, смотрел в  открытое  окно  на
сад и на статуи в нем.
   - Ах, - вскричал вдруг герцог с сияющей улыбкой. - Вот приятный сюрп-
риз! Премилое письмо от принца! Прочтите сами!
   Стол был так широк, что герцог не мог дотянуться до  руки  герцогини;
Рауль поспешил передать письмо и сделал это  так  ловко,  что  герцогиня
ласково поблагодарила его.
   - Вы, верно, знаете содержание письма? - спросил герцог у виконта.
   - Знаю, ваше высочество. Сначала принц дал мне поручение  на  словах;
потом передумал и написал письмо.
   - Прекрасный почерк, - сказала герцогиня, - но я никак не могу разоб-
рать...
   - Прочтите, виконт, - попросил герцог, и Рауль начал читать.
   Герцог слушал его очень внимательно.
   Вот содержание письма:
   "Ваша светлость.
   Король едет за границу; вам уже известно, что скоро совершится брако-
сочетание его величества. Король соизволил назначить меня своим квартир-
мейстером на время этого путешествия. Зная, как было бы приятно его  ве-
личеству провести день в Блуа, осмеливаюсь просить вас дозволить мне от-
метить на моем маршруте  ваш  замок.  Однако  если  неожиданность  такой
просьбы может причинить вашему королевскому высочеству  затруднение,  то
умоляю вас уведомить меня через посланного мною курьера, одного из  моих
офицеров, виконта де Бражелона. Мой маршрут будет  зависеть  от  решения
вашего королевского высочества: если нельзя ехать на Блуа, я укажу  путь
через Вандом или Роморантен. Смею надеяться, что ваше высочество примете
просьбу мою благосклонно, как знак преданности и желания быть вам прият-
ным".
   - Ничего не может быть приятнее, -  заметила  герцогиня,  которая  во
время чтения несколько раз ловила взгляд мужа. - Король будет  здесь!  -
прибавила она громче, чем следует, когда хотят сохранить тайну.
   - Господин де Бражелон, - сказал герцог, в свою очередь, - поблагода-
рите принца Конде и выразите ему мою  признательность  за  удовольствие,
которое он мне доставил.
   Рауль поклонился.
   - Когда приедет его величество?
   - Вероятно, сегодня вечером.
   - Как же узнали бы мой ответ, если бы он оказался отрицательным?
   - Мне было приказано в этом случае возможно скорее вернуться в Божан-
си и передать ваш ответ курьеру, который тотчас вручил бы его принцу.
   - Значит, король в Орлеане?
   - Нет, гораздо ближе; теперь его величество должен быть в Менге.
   - Его сопровождает двор?
   - Да, ваше высочество.
   - Ах! Я и забыл спросить вас о кардинале!
   - Его преосвященство, кажется, здоров.
   - Его племянницы едут с ним?
   - Нет, ваше высочество; его преосвященство приказал госпожам  Манчини
отправиться в Бруаж; они поедут по левому берегу Луары, тогда  как  двор
проследует по правому.
   - Как! Мария Манчини тоже покидает двор? - спросил  герцог,  осторож-
ность которого несколько уменьшилась.
   - Мария Манчини в первую очередь, - скромно ответил Рауль.
   Беглая улыбка, едва заметный след прежней привычки к запутанным  инт-
ригам, осветила бледное лицо герцога.
   - Благодарю вас, господин де Бражелон, - сказал он. - Вы, может быть,
не захотите передать принцу другого моего поручения - сообщить, что  его
посланный очень мне понравился: но я сам скажу ему об этом.
   Рауль поклонился в знак благодарности за лестный отзыв.
   Герцог подал знак герцогине, и она позвонила. Тотчас вошел "Сен-Реми,
и комната наполнилась людьми.
   - Господа, - объявил герцог, - его величество сделал мне честь, поже-
лав провести день в Блуа; надеюсь, что король, мой племянник,  не  будет
раскаиваться в милости, которую он оказывает моему дому.
   - Да здравствует король! - вскричали с неудержимым восторгом все при-
сутствующие и прежде всех сам Сен-Реми.
   Герцог в мрачном унынии склонил голову. Всю жизнь должен он был  слу-
шать, вернее - терпеть, эти крики.
   Давно уже не слыхав их, он успокоился; и вот  молодой  король,  более
живой и блестящий, чем прежний, вставал перед  ним,  как  новая  горькая
насмешка.
   Герцогиня поняла страдания этого боязливого и подозрительного челове-
ка. Она поднялась из-за стола.
   Герцог бессознательно последовал ее примеру.  Служители,  жужжа,  как
пчелы, окружили Рауля и начали его расспрашивать.
   Герцогиня, заметив это, подозвала Сен-Реми.
   - Теперь не время болтать, надо приниматься за дело!  -  сказала  она
голосом недовольной хозяйки. Сен-Реми поспешил рассеять кружок,  собрав-
шийся около Рауля, и виконт вышел в переднюю.
   - Надеюсь, об этом дворянине позаботятся? - прибавила герцогиня,  об-
ращаясь к Сен-Реми.
   Толстяк побежал за Раулем.
   - Герцогиня приказала предложить вам закусить и отдохнуть, -  сообщил
он, - для вас готова квартира замке.
   - Благодарю вас, господин де Сен-Реми, - отвечал виконт. - Вы знаете,
как мне хочется скорее увидеть отца.
   - Знаю, знаю, виконт. Прошу вас передать ему мой почтительный поклон!
   Рауль распрощался со старым дворянином и пошел своей дорогой.
   Когда он проходил под воротами, ведя лошадь под уздцы, тонкий голосок
окликнул его из глубины тенистой аллеи:
   - Господин Рауль!
   Виконт в изумлении обернулся и увидел черноволосую девушку. Она  при-
ложила палец к губам и протянула ему руку.
   Этой девушки он не знал.


   III
   СВИДАНИЕ

   Рауль подошел к девушке, позвавшей его.
   - А как мне быть с лошадью? - спросил он.
   - Вот так затруднение!.. В переднем дворе есть конюшня; поставьте ту-
да лошадь и возвращайтесь скорей.
   - Повинуюсь!
   Рауль сделал все, как было сказано, и  вернулся  к  маленькой  двери;
тут, в полумраке, он увидел свою таинственную провожатую. Она  ждала  на
первых ступеньках винтовой лестницы.
   - Вы не побоитесь пойти за мной, странствующий рыцарь? -  рассмеялась
девушка, видевшая минутное колебание Рауля.
   Вместо ответа он устремился за ней по темной лестнице.
   Так прошли они три этажа; каждый раз, ища перил, он касался шелкового
платья, которое шелестело впереди по лестнице. Когда  Рауль  спотыкался,
спутница строго произносила "шш" и протягивала ему маленькую нежную руч-
ку.
   - Так можно подняться на самый верх башни, не чувствуя  усталости,  -
сказал Рауль.
   - Другими словами, вы очень  заинтересованы,  очень  устали  и  очень
взволнованы!.. Успокойтесь, мы пришли!
   Девушка отворила дверь, и на площадку  лестницы,  за  перила  которой
держался Рауль, хлынул поток света.
   Брюнетка двинулась вперед; он не отставал. Она вошла в комнату, Рауль
вслед за ней.
   Очутившись в западне, он услыхал чей-то возглас, обернулся и  в  двух
шагах от себя увидел белокурую  голубоглазую  красавицу  с  белоснежными
плечами, которая стояла, сложив руки и закрыв глаза.
   Во всем ее облике он почувствовал - столько любви,  столько  счастья,
что пал перед нею на колени и прошептал ее имя:
   - Луиза...
   - Ах, Монтале, Монтале! - упрекнул