другой, менее смелый и менее спокойный человек. Он  вдумы-
вался в различия характеров тех, с кем ему предстояло сражаться, и поло-
жение постепенно становилось для него ясней. Он надеялся, что,  извинив-
шись, завоюет дружбу Атоса, строгое лицо и благородная  осанка  которого
произвели на него самое хорошее впечатление. Он льстил себя надеждой за-
пугать Портоса историей с перевязью, которую он мог, в  случае  если  не
Будет убит на месте, рассказать всем, а такой рассказ, преподнесенный  в
подходящей форме, не мог не сделать Портоса смешным в  глазах  друзей  и
товарищей. Что же касается хитроумного Арамиса, то он  не  внушал  д'Ар-
таньяну особого страха. Если даже предположить, что  и  до  него  дойдет
очередь, то д'Артаньян твердо решил покончить с ним или же ударом в  ли-
цо, как Цезарь советовал поступать с  солдатами  Помпея,  нанести  ущерб
красоте, которой Арамис так явно гордился.
   Кроме того, в д'Артаньяне жила непоколебимая решимость, основанная на
советах его отца, сущность которых сводилась  к  следующему:  "Не  поко-
ряться никому, кроме короля, кардинала и господина де Тревиля". Вот  по-
чему д'Артаньян не шел, а летел по направлению к монастырю Дешо. Это бы-
ло заброшенное здание с выбитыми стеклами, окруженное бесплодными пусты-
рями,  в  случае  надобности  служившими  тому  же  назначению,  что   и
Пре-о-Клер; там обыкновенно дрались люди,  которым  нельзя  было  терять
время.
   Когда д'Артаньян подходил к пустырю, находившемуся  подле  монастыря,
пробило полдень. Атос ожидал его всего пять минут - следовательно, д'Ар-
таньян был безукоризненно точен и самый строгий судья в законах дуэли не
имел бы повода упрекнуть его.
   Атос, которому рана причиняла еще тяжкую боль, хоть лекарь де Тревиля
и наложил на нее свежую повязку, сидел на камне и ожидал противника, как
всегда спокойный и полный благородного достоинства. Увидев  д'Артаньяна,
он встал и учтиво сделал несколько шагов ему навстречу.  Д'Артаньян,  со
своей стороны, приблизился к противнику, держа шляпу в руке так, что пе-
ро волочилось по земле.
   - Сударь, - сказал Атос, - я послал за двумя моими друзьями,  которые
и будут моими секундантами. Но друзья эти еще не пришли. Я удивляюсь  их
опозданию: это не входит в их привычки.
   - У меня секундантов нет, - произнес д'Артаньян.  -  Я  только  вчера
прибыл в Париж, и у меня нет здесь ни одного знакомого, кроме  господина
де Тревиля, которому рекомендовал меня мой отец, имевший  честь  некогда
быть его другом.
   Атос на мгновение задумался.
   - Вы знакомы только с господином де Тревилем? - спросил он.
   - Да, сударь, я знаком только с ним.
   - Вот так история! - проговорил Атос, обращаясь столько же  к  самому
себе, как и к своему собеседнику. - Вот так история! Но если я вас убью,
я прослыву пожирателем детей.
   - Не совсем так, сударь, - возразил д'Артаньян с поклоном, который не
был лишен достоинства. - Не совсем так, раз вы делаете мне честь драться
со мною, невзирая на рану, которая, несомненно, тяготит вас.
   - Очень тяготит, даю вам слово. И вы причинили мне  чертовскую  боль,
должен признаться. Но я буду держать шпагу в левой руке, как делаю всег-
да в подобных случаях. Таким образом, не думайте, что это облегчит  ваше
положение: я одинаково свободно действую обеими руками. Это создаст даже
некоторое неудобство для вас. Левша очень стесняет противника, когда тот
не подготовлен к этому. Я сожалею, что не поставил вас заранее в извест-
ность об этом обстоятельстве.
   - Вы, сударь, - проговорил д'Артаньян, - бесконечно  любезны,  я  вам
глубоко признателен.
   - Я, право, смущен вашими речами, - сказал Атос  с  изысканной  учти-
востью. - Поговорим лучше о другом, если вы ничего не  имеете  против...
Ах, дьявол, как больно вы мне сделали! Плечо так и горит!
   - Если б вы разрешили... - робко пробормотал д'Артаньян.
   - Что именно, сударь?
   - У меня есть чудодейственный бальзам для лечения ран.  Этот  бальзам
мне дала с собой матушка, и я испытал его на самом себе.
   - И что же?
   - А то, что не далее как через каких-нибудь три дня вы  -  я  в  этом
уверен - будете исцелены, а по прошествии этих трех дней, когда вы  поп-
равитесь, сударь, я почту за великую честь скрестить с вами шпаги.
   Д'Артаньян произнес эти слова с простотой, делавшей честь  его  учти-
вости и в то же время не дававшей повода сомневаться в его мужестве.
   - Клянусь богом, сударь, - ответил Атос, - это предложение мне по ду-
ше. Не то чтобы я на него согласился, по от него за  целую  милю  отдает
благородством дворянина. Так говорили и действовали воины  времен  Карла
Великого, примеру которых должен следовать каждый кавалер. Но мы, к  со-
жалению, живем не во времена великого императора. Мы живем при почтенном
господине кардинале, и за три дня, как бы тщательно мы ни  хранили  нашу
тайну, говорю я, станет известно, что мы собираемся драться, и нам поме-
шают осуществить наше намерение... Да, но эти лодыри окончательно пропа-
ли, как мне кажется!
   - Если вы спешите, сударь, - произнес Д'Артаньян с той же  простотой,
с какой минуту назад он предложил Атосу отложить дуэль на три дня, - ес-
ли вы спешите и если вам угодно покончить со мной немедленно, прошу  вас
- не стесняйтесь.
   - И эти слова также мне по душе, -  сказал  Атос,  приветливо  кивнув
д'Артаньяну. - Это слова человека неглупого и, несомненно, благородного.
Сударь, я очень люблю людей вашего склада и вижу: если мы не убьем  друг
друга, мне впоследствии будет весьма приятно беседовать с вами. Подождем
моих друзей, прошу вас, мне некуда спешить, и так будет приличнее... Ах,
вот один из них, кажется, идет!
   Действительно, в конце улицы Вожирар  в  эту  минуту  показалась  ги-
гантская фигура Портоса.
   - Как? - воскликнул Д'Артаньян. - Ваш  первый  секундант  -  господин
Портос?
   - Да. Это вам почему-нибудь неприятно?
   - Нет-нет!
   - А вот и второй.
   Д'Артаньян повернулся в сторону, куда указывал Атос, и узнал Арамиса.
   - Как? - воскликнул он тоном, выражавшим еще большее удивление, чем в
первый раз. - Ваш второй секундант - господин Арамис?
   - Разумеется. Разве вам не известно, что нас никогда  не  видят  друг
без друга и что как среди мушкетеров, так и среди гвардейцев, при  дворе
и в городе нас называют Атос, Портос  и  Арамис  или  трое  неразлучных.
Впрочем, так как вы прибыли из Дакса или По...
   - Из Тарба, - поправил д'Артаньян.
   - ...вам позволительно не знать этих подробностей.
   - Честное слово, - произнес Д'Артаньян, - прозвища у вас,  милостивые
государи, удачные, и история со мной, если только она  получит  огласку,
послужит доказательством, что ваша дружба основана не на различии харак-
теров, а на сходстве их.
   Портос в это время, подойдя ближе, движением руки приветствовал  Ато-
са, затем, обернувшись, замер  от  удивления,  как  только  узнал  д'Ар-
таньяна.
   Упомянем вскользь, что Портос успел за это время переменить  перевязь
и скинуть плащ.
   - Та-ак... - протянул он. - Что это значит?
   - Я дерусь с этим господином, - сказал Атос, указывая на  д'Артаньяна
рукой и тем же движением как бы приветствуя его.
   - Но и я тоже дерусь именно с ним, - заявил Портос.
   - Только в час дня, - успокоительно заметил д'Артаньян.
   - Но и я тоже дерусь с этим господином, - объявил Арамис, в свою оче-
редь приблизившись к ним.
   - Только в два часа, - все так же спокойно сказал д'Артаньян.
   - По какому же поводу дерешься ты, Атос? - спросил Арамис.
   - Право, затрудняюсь ответить, - сказал Атос. - Он больно толкнул ме-
ня в плечо. А ты, Портос?
   - А я дерусь просто потому, что дерусь, - покраснев, ответил Портос.
   Атос, от которого ничто не могло ускользнуть, заметил топкую  улыбку,
скользнувшую по губам гасконца.
   - Мы поспорили по поводу одежды, - сказал молодой человек.
   - А ты, Арамис?
   - Я дерусь из-за несогласия по одному богословскому вопросу, - сказал
Арамис, делая знак д'Артаньяну, чтобы тот скрыл истинную причину дуэли.
   Атос заметил, что по губам гасконца снова скользнула улыбка.
   - Неужели? - переспросил Атос.
   - Да, одно место из блаженного Августина, по поводу  которого  мы  не
сошлись во мнениях, - сказал д'Артаньян.
   "Он, бесспорно, умен", - подумал Атос.
   - А теперь, милостивые государи, когда все вы собрались здесь, - про-
изнес д'Артаньян, - разрешите мне принести вам извинения.
   При слове "извинения"  лицо  Атоса  затуманилось,  по  губам  Портоса
скользнула пренебрежительная усмешка, Арамис же отрицательно покачал го-
ловой.
   - Вы не поняли меня, господа, - сказал д'Артаньян, подняв голову. Луч
солнца, коснувшись в эту минуту его головы, оттенил тонкие и смелые чер-
ты его лица. - Я просил у вас извинения на  тот  случай,  если  не  буду
иметь возможности дать удовлетворение всем  троим.  Ведь  господин  Атос
имеет право первым убить меня, и это может лишить меня возможности упла-
тить свой долг чести вам, господин Портос;  обязательство  же,  выданное
вам, господин Арамис, превращается почти в ничто. А  теперь,  милостивые
государи, повторяю еще раз: прошу простить меня, но только за это...  Не
начнем ли мы?
   С этими словами молодой гасконец смело выхватил шпагу.
   Кровь ударила ему в голову. В эту минуту он готов был обнажить  шпагу
против всех мушкетеров королевства, как обнажил ее сейчас против  Атоса,
Портоса и Арамиса.
   Было четверть первого. Солнце стояло в зените, и место, избранное для
дуэли, было залито его палящими лучами.
   - Жарко, - сказал Атос, в свою очередь обнажая шпагу. - А  между  тем
мне нельзя скинуть камзол. Я чувствую, что рана моя кровоточит, и  боюсь
смутить моего противника видом крови, которую не он пустил.
   - Да, сударь, - ответил д'Артаньян. - Но будь эта кровь  пущена  мною
или другими, могу вас уверять, что мне всегда будет больно видеть  кровь
столь храброго дворянина. Я буду драться, не снимая камзола, как и вы.
   - Все это прекрасно, - воскликнул Портос, - но довольно  любезностей!
Не забывайте, что мы ожидаем своей очереди...
   - Говорите от своего имени, Портос, когда говорите подобные  нелепос-
ти, - перебил его Арамис. - Что до меня, то все  сказанное  этими  двумя
господами, на мой взгляд, прекрасно и вполне достойно  двух  благородных
дворян.
   - К вашим услугам, сударь, - проговорил Атос, становясь на свое  мес-
то.
   - Я ждал только вашего слова, - ответил д'Артаньян,  скрестив  с  ним
шпагу.
   Но не успели зазвенеть клинки, коснувшись друг друга, как отряд гвар-
дейцев кардинала под командой г-на де Жюссака показался из-за  угла  мо-
настыря.
   - Гвардейцы кардинала! - в один голос вскричали Портос  и  Арамис.  -
Шпаги в ножны, господа! Шпаги в ножны!
   Но было уже поздно. Противников застали в позе, не оставлявшей сомне-
ния в их намерениях.
   - Эй! - крикнул де Жюссак, шагнув к ним и знаком приказав своим  под-
чиненным последовать его призеру. - Эй, мушкетеры!  Вы  собрались  здесь
драться? А как же с эдиктами?
   - Вы крайне любезны, господа гвардейцы, - сказал Атос с досадой,  так
как де Жюссак был участником нападения, имевшего место два дня назад.  -
Если бы мы застали вас дерущимися, могу вас уверить - мы не стали бы ме-
шать вам. Дайте нам волю, и вы, не  затрачивая  труда,  получите  полное
удовольствие.
   - Милостивые государи, - сказал де Жюссак, - я вынужден,  к  великому
сожалению, объявить вам, что это невозможно. Долг для нас - прежде  все-
го. Вложите шпаги в ножны и следуйте за нами.
   - Милостивый государь, - сказал Арамис, передразнивая де  Жюссака,  -
мы с величайшим удовольствием согласились бы на ваше любезное  предложе-
ние, если бы это зависело от нас. Но, к несчастью, это невозможно:  гос-
подин де Тревиль запретил нам это. Идите-ка своей дорогой - это  лучшее,
что вам остается сделать.
   Насмешка привела де Жюссака в ярость.
   - Если вы не подчинитесь, - воскликнул он, - мы вас арестуем!
   - Их пятеро, - вполголоса заметил Атос, - а нас только трое. Мы снова
потерпим поражение, или нам придется умереть на месте, ибо объявляю вам:
побежденный, я не покажусь на глаза капитану.
   Атос, Портос и Арамис в то же мгновение пододвинулись друг к другу, а
де Жюссак поспешил выстроить своих солдат. Этой минуты  было  достаточно
для д'Артаньяна: он решился. Произошло одно из тех событий, которые  оп-
ределяют судьбу человека. Ему предстояло выбрать между королем и  карди-
налом, и, раз выбрав, он должен будет держаться избранного.  Вступить  в
бой - значило не подчиниться закону, значило рискнуть  головой,  значило
стать врагом министра, более могущественного, чем сам  король.  Все  это
молодой человек понял в одно мгновение. И к чести его мы должны сказать:
он ни на секунду не заколебался.
   - Господа, - сказал он, обращаясь к Атосу и его друзьям, -  разрешите
мне поправить вас. Вы сказали, что вас трое, а мне кажется, что нас чет-
веро.
   - Но вы не мушкетер, - возразил Портос.
   - Это правда, - согласился д'Артаньян, - на мне нет одежды мушкетера,
но душой я мушкетер. Сердце мое - сердце мушкетера.  Я  чувствую  это  и
действую как мушкетер.
   - Отойдите, молодой человек! - крикнул де Жюссак, который по жестам и
выражению лица д'Артаньяна, должно быть, угадал его намерения. - Вы  мо-
жете удалиться, мы не возражаем. Спасайте свою шкуру! Торопитесь!
   Д'Артаньян не двинулся с места.
   - Вы в самом деле славный малый, - сказал Атос, пожимая ему руку.
   - Скорей, скорей, решайтесь! - крикнул де Жюссак.
   - Скорей, - заговорили Портос и Арамис, - нужно что-то предпринять.
   - Этот молодой человек исполнен великодушия, - произнес Атос.
   Но всех троих тревожила молодость и неопытность д'Артаньяна.
   - Нас будет трое, из которых один раненый, и в придачу  юноша,  почти
ребенок, а скажут, что нас было четверо.
   - Да, но отступить!.. - воскликнул Портос.
   - Это невозможно, - сказал Атос.
   Д'Артаньян понял причину их нерешительности.
   - Милостивые государи, - сказал он, - испытайте меня, и  клянусь  вам
честью, что я не уйду с этого места, если мы будем побеждены!
   - Как ваше имя, храбрый юноша? - спросил Атос.
   - Д'Артаньян, сударь.
   - Итак: Атос, Портос, Арамис, д'Артаньян! Вперед! - крикнул Атос.
   - Ну как же, государи мои, - осведомился де Жюссак,  -  соблаговолите
вы решиться наконец?
   - Все решено, сударь, - ответил Атос.
   - Каково же решение? - спросил де Жюссак.
   - Мы будем иметь честь атаковать вас, - произнес Арамис, одной  рукой
приподняв шляпу, другой обнажая шпагу.
   - Вот как... вы сопротивляетесь! - воскликнул де Жюссак.
   - Тысяча чертей! Вас это удивляет?
   И все девять сражающихся бросились друг на друга с яростью, не исклю-
чавшей, впрочем, известной обдуманности действий.
   Атос бился с неким Каюзаком, любимцем кардинала, на долю Портоса  вы-
пал Бикара, тогда как Арамис очутился лицом к лицу с двумя противниками.
   Что же касается д'Артаньяна, то его противником оказался сам де  Жюс-
сак.
   Сердце молодого гасконца билось столь сильно, что готово было  разор-
вать ему грудь. Видит бог, не от страха - он и тени страха не испытывал,
- а от возбуждения. Он дрался, как разъяренный тигр, носясь вокруг свое-
го противника, двадцать раз меняя тактику и местоположение. Жюссак  был,
по тогдашнему выражению, "мастер клинка", и притом многоопытный. Тем  не
менее он с величайшим трудом оборонялся против гибкого и ловкого против-
ника, который, ежеминутно пренебрегая общепринятыми  правилами,  нападал
одновременно со всех сторон, в то же время парируя удары,  как  человек,
тщательно оберегающий свою кожу.
   Эта борьба в конце концов вывела де Жюссака из терпения.  Разъяренный
тем, что ему не удается справиться с противником, которого он  счел  юн-
цом, он разгорячился и начал делать ошибку за  ошибкой.  Д'Артаньян,  не
имевший большого опыта, но зато помнивший теорию, удвоил быстроту движе-
ний. Жюссак, решив покончить с ним, сделал резкий выпад, стремясь нанес-
ти противнику страшный удар. Но д'Артаньян ловко отпарировал,  и,  в  то
время как Жюссак выпрямлялся, гасконец, словно змея,  ускользнул  из-под
его руки и насквозь пронзил его своей шпагой. Жюссак рухнул  как  подко-
шенный.
   Освободившись от своего противника, д'Артаньян  быстрым  и  тревожным
взглядом окинул поле битвы.
   Арамис успел уже покончить с одним из своих  противников,  по  второй
сильно теснил его. Все же положение Арамиса было благоприятно, и он  мог
еще защищаться.
   Бикара и Портос ловко орудовали  шпагами.  Портос  был  уже  ранен  в
предплечье, Бикара - в бедро. Ни та, ни другая рана не угрожала жизни, и
оба они с еще большим ожесточением  продолжали  изощряться  в  искусстве
фехтования.
   Атос, вторично раненный Каюзаком,  с  каждым  мгновением  все  больше
бледнел, но не отступал ни на шаг. Он только переложил  шпагу  в  другую
руку и теперь дрался левой.
   Д'Артаньян, согласно законам дуэли, принятым в те времена, имел право
поддержать одного из сражающихся. Остановившись в нерешительности  и  не
зная, кому больше нужна его помощь, он вдруг уловил взгляд  Атоса.  Этот
взгляд был мучительно красноречив. Атос скорее бы умер,  чем  позвал  на
помощь. Но взглянуть он мог и взглядом мог попросить о поддержке.  Д'Ар-
таньян понял и, рванувшись вперед, сбоку обрушился на Каюзака:
   - Ко мне, господин гвардеец! Я убью вас!
   Каюзак обернулся. Помощь подоспела вовремя. Атос, которого  поддержи-
вало только его неслыханное мужество, опустился на одно колено.
   - Проклятие! - крикнул он. - Не убивайте его, молодой человек. Я дол-
жен еще свести с ним старые счеты, когда поправлюсь и буду здоров.  Обе-
зоружьте его, выбейте шпагу... Вот так... Отлично! Отлично!
   Это восклицание вырвалось у Атоса, когда он увидел, как шпага Каюзака
отлетела на двадцать шагов. Д'Артаньян и Каюзак  одновременно  бросились
за ней: один - чтобы вернуть ее себе, другой - чтобы завладеть ею. Д'Ар-
таньян, более проворный, добежал первым и наступил йогой на лезвие.
   Каюзак бросился к гвардейцу, которого убил Арамис, схватил его рапиру
и собирался вернуться к д'Артаньяну, по пути наскочил на Атоса, успевше-
го за эти короткие мгновения перевести  дух.  Опасаясь,  что  д'Артаньян
убьет его врага, Атос желал возобновить бой.
   Д'Артаньян понял, что помешать ему -  значило  бы  обидеть  Атоса.  И
действительно, через несколько секунд Каюзак упал: шпага Атоса вонзилась
ему в горло.
   В это же самое время Арамис приставил конец шпаги к груди поверженно-
го им противника, вынудив его признать себя побежденным.
   Оставались Портос и Бикара. Портос дурачился, спрашивая у Бикара, ко-
торый, по его мнению, может быть час, и поздравляя его с ротой,  которую
получил его брат в Наваррском полку. Но все его насмешки не  вели  ни  к
чему: Бикара был один из тех железных людей, которые падают только мерт-
выми.
   Между тем пора было кончать. Могла появиться стража и арестовать всех
участников дуэли - и здоровых  и  раненых,  роялистов  и  кардиналистов.
Атос, Арамис и д'Артаньян окружили Бикара, предлагая ему  сдаться.  Один
против всех, раненный в бедро, Бикара все же отказался. Но Жюссак,  при-
поднявшись на локте, крикнул ему, чтобы он сдавался. Бикара  был  гаско-
нец, как и д'Артаньян. Он остался глух  и  только  засмеялся.  Продолжая
драться, он между двумя выпадами концом шпаги указал точку на земле.
   - Здесь... - произнес он, пародируя слова Библии, - здесь умрет Бика-
ра, один из всех, иже были с ним.
   - Но ведь их четверо против тебя одного. Сдайся, приказываю тебе!
   - Раз ты приказываешь, дело другое, - сказал Бикара. - Ты мой  брига-
дир, и я должен повиноваться.
   И, внезапно отскочив назад, он переломил пополам свою шпагу, чтобы не
отдать ее противнику. Перекинув через стену монастыря обломки, он скрес-
тил на груди руки, насвистывая какую-то кардиналистскую песенку.
   Мужество всегда вызывает уважение, даже если это мужество врага. Муш-
кетеры отса