одождем; неужели для вас не ясно, что, попытайся мы  скрыться,
нас, как вы сами сказали, потопят?
   - Но благодаря темноте нам, быть может, удастся все же  уйти  незаме-
ченными?
   - О, - произнес Арамис, - у них есть, конечно, запас греческого огня,
и с его помощью нам не дадут ускользнуть.
   И почти тотчас же, как бы в подтверждение  слов  Арамиса,  с  корабля
медленно поднялось новое облако дыма, из середины которого вылетела  ог-
ненная стрела; описав в воздухе крутую дугу, наподобие радуги, она упала
на воду и, несмотря на это, продолжала гореть, освещая пространство диа-
метром с четверть лье.
   Бретонцы в ужасе переглянулись.
   - Вот видите, - заметил Арамис, - я говорил, что лучше  всего  подож-
дать их прибытия.
   Весла выпали из рук моряков, и лодка, перестав двигаться,  закачалась
на гребнях волн.
   Стало совсем темно; корабль продолжал  приближаться.  С  наступлением
темноты он, казалось, удвоил быстроту хода.  Время  от  времени,  словно
коршун, приподымающий над гнездом голову на окровавленной шее, он переб-
расывал через борт струю страшного греческого  огня,  падавшего  посреди
океана и пылавшего ослепительно белым пламенем.
   Наконец корабль подошел на расстояние мушкетного выстрела. На его па-
лубе в полном составе выстроилась команда; люди были вооружены до зубов;
у пушек замерли канониры, дымились зажженные фитили.  Можно  было  поду-
мать, что этому кораблю предстоит напасть на фрегат и сражаться  с  пре-
восходящим по силе противником, а не захватить лодку с четырьмя сидящими
в ней людьми.
   - Сдавайтесь! - крикнул в рупор командир корабля.
   Бретонцы посмотрели на Арамиса. Арамис кивнул головой.
   Ив нацепил на багор белую тряпку, заполоскавшуюся на ветру. Это озна-
чало то же, что спустить флаг. Корабле мчался, как скаковой конь. С него
снова выбросили ракету; она упала в двадцати шагах от баркаса и осветила
его ярче, чем солнечный луч в разгар дня.
   - При первой попытке к сопротивлению, - предупредил командир корабля,
- стреляем!
   Солдаты взяли мушкеты наизготовку.
   - Ведь мы говорим, что сдаемся! - крикнул Ив.
   - Живыми, живыми, капитан! - гаркнуло несколько возбужденных  солдат.
- Надо взять их живыми!
   - Да, да, живыми, - подтвердил капитан.
   И, обернувшись к бретонцам, он добавил:
   - Вашей жизни, друзья мои, ничто не грозит; это  относится  только  к
господину д'Эрбле.
   Арамис неприметно для окружающих вздрогнул. На одно мгновение  взгляд
его, остановившись на одной точке,  хотел  измерить,  казалось,  глубину
океана, поверхность которого была освещена последними вспышками  гречес-
кого огня.
   - Вы слышите, монсеньер? - спросили бретонцы,
   - Да.
   - Что будем делать?
   - Принимайте условия.
   - А вы, монсеньер?
   Арамис наклонился над бортом лодки и опустил свои тонкие белые пальцы
в зеленоватую морскую волну, которой он улыбнулся, как другу.
   - Принимайте условия! - повторил он.
   - Мы принимаем ваши условия, - сказали бретонцы, - но что  нам  будет
порукой, что вы сдержите свое обещание?
   - Слово французского дворянина, - ответил офицер. - Клянусь моим зва-
нием и моим именем, что жизнь всех вас, за исключением  жизни  господина
д'Эрбле, в безопасности. Я лейтенант королевского  фрегата  "Помона",  и
мое имя Луи-Констан де Пресиньи.
   Арамис, уже склонившийся над бортом, уже наполовину  высунувшийся  из
лодки, вдруг резким движением поднял голову, встал во весь рост и с  за-
горевшимися глазами и улыбкою на губах произнес таким тоном, будто отда-
вал приказание:
   - Подайте трап, господа.
   Мы повиновались. Ухватившись за веревочные поручни трапа, Арамис пер-
вым поднялся на корабль; моряки, ожидавшие увидеть на  его  лице  страх,
были несказанно удивлены, когда он уверенными шагами подошел к  капитану
и, пристально посмотрев на него, сделал рукой таинственный и  никому  не
ведомых - знак, при виде которого офицер побледнел, задрожал  и  опустил
голову...
   Тогда, не говоря ни слова, Арамис поднял левую руку к глазам команди-
ра и показал ему драгоценный камень на  перстне,  украшавшем  безымянный
палец его левой руки. Делая этот  жест,  Арамис,  исполненный  ледяного,
безмолвного и высокомерного величия, был похож на императора, протягива-
ющего руку для поцелуя.
   Командир, на мгновение поднявший голову, снова склонился пред  ним  с
выражением самой глубокой почтительности. Затем, протянув руку к  корме,
где помещалась его каюта, он отошел в сторону, чтобы  пропустить  вперед
Арамиса. Трое бретонцев, поднявшихся на палубу корабля  вслед  за  своим
епископом, с изумлением переглядывались. Весь экипаж молчал.
   Через пять минут командир вызвал своего помощника, тотчас же  явивше-
гося к нему, и приказал держать курс на Коронь.
   Пока исполняли это приказание командира, Арамис снова появился на па-
лубе и сел у самого борта.
   Наступила ночь, луна еще не показалась на небе, и было темно, но Ара-
мис тем не менее упорно смотрел в ту сторону,  где  находился  Бель-Иль.
Тогда Ив подошел к командиру, который снова занял свой пост на  мостике,
и тихо, с робостью в голосе обратился к нему с вопросом:
   - Куда мы идем, капитан?
   - Мы идем согласно желанию монсеньера, - отвечал офицер.
   Арамис провел ночь на палубе, прислонившись к борту.
   На следующий день Ив, подойдя к нему, подумал, что ночь, должно быть,
была очень сырой, так как дерево,  к  которому  была  прислонена  голова
епископа, была мокрым, как от росы. Кто знает! Не была ли эта роса  пер-
выми слезами, пролившимися из глаз Арамиса? Какая же еще эпитафия  могла
бы сравняться с этой, славный Портос!


   XXXIII
   ДОЗОР Г-НА ДЕ ЖЕВРА

   ДаАртаньян не привык к сопротивлению такого рода, как то,  с  которым
он только что встретился. Вот почему он прибыл в Нант в состоянии  край-
него раздражения. Раздражение у этого могучего  человека  проявлялось  в
стремительном натиске, против которого до сих  пор  могли  устоять  лишь
немногие, будь они королями или титанами.
   ДаАртаньян - обезумевший, дрожащий от гнева - тотчас же направился  в
замок и заявил, что ему нужно пройти к королю. Было около семи часов ут-
ра, но со времени прибытия в Нант король вставал очень рано.
   Дойдя до известного нам коридора, ДаАртаньян встретился  с  г-ном  де
Жевром, который очень учтиво остановил капитана, прося не говорить слиш-
ком громко, чтобы не разбудить короля.
   - Король спит? - спросил ДаАртаньян. - Не стану его  беспокоить.  Как
вы полагаете, в котором часу он проснется?
   - Приблизительно часа через два; король работал всю ночь.
   ДаАртаньян возвратился в половине десятого. Ему сказали,  что  король
завтракает.
   - Вот и отлично, - улыбнулся он, - я переговорю с его величеством  за
столом...
   Господин де Бриенн сообщил даАртаньяну, что король не  желает,  чтобы
его беспокоили за едой, и велел никого не впускать, пока он  не  встанет
из-за стола.
   - Но вы, должно быть, не знаете, господин секретарь, -  сказал  ДаАр-
таньян, косо посматривая на де Бриенна, - что мне дано  разрешение  вхо-
дить к королю в любой час дня и ночи.
   Бриенн мягко взял капитана под руку:
   - Только не в Нанте, дорогой господин ДаАртаньян; на время этого  пу-
тешествия король изменил заведенные прежде порядки.
   ДаАртаньян, немного остыв, спросил, к которому  часу  король  встанет
из-за стола.
   - Неизвестно, - ответил Бриенн.
   - Как это неизвестно? Что это значит? Неизвестно, сколько времени бу-
дет кушать король? Обычно он проводит за столом час, но если воздух Луа-
ры способствует аппетиту, готов допустить, что  завтрак  его  величества
продлится часа полтора. Полагаю, что этого совершенно достаточно.  Итак,
я подожду его здесь.
   - Простите, дорогой господин ДаАртаньян, но ведено в этот коридор ни-
кого не впускать, и ради этого я здесь и дежурю.
   ДаАртаньян почувствовал, как кровь - уже во второй  раз  -  бросилась
ему в голову. Он быстро вышел, чтобы не осложнить дела каким-нибудь рез-
ким выпадом.
   Выйдя наружу, он принялся размышлять.
   "Король, - сказал он себе, - не хочет видеть меня, это бесспорно;  он
сердится, этот юноша. Он боится слов, которые, быть может, ему  пришлось
бы выслушать от меня. Да, но в это самое время осаждают Бель-Иль, хвата-
ют или даже убивают моих друзей... Бедный Портос! Что касается достопоч-
тенного Арамиса, то у него наготове достаточно хитроумных уловок,  и  за
него я спокоен... Но нет, нет, и Портос еще вовсе не инвалид,  и  Арамис
не выживший из ума старый хрыч... Один своей силой,  другой  своей  хит-
ростью зададут работу солдатам его величества. Кто  знает?  Быть  может,
эти два храбреца снова устроят в назидание христианнейшему монарху  вто-
рой бастион Сен-Жерве?.. Я не отчаиваюсь. У них есть и пушки и гарнизон.
И все же, - продолжал даАртаньян, покачав головой, -  мне  кажется,  что
для них было бы лучше, если б мне удалось пресечь эту  борьбу.  Если  бы
дело касалось лично меня, я не стал бы сносить ни презрительного отноше-
ния, ни измены со стороны короля; но ради друзей  я  готов  вытерпеть  и
грубость, и оскорбление, и все что угодно. Не пойти ли к  Кольберу?  Вот
человек, которого я должен держать в постоянном страхе. Ну что же,  идем
к Кольберу!"
   И даАртаньян решительно отправился в путь. Придя к министру,  он  уз-
нал, что Кольбер находится в Нантском замке, у короля.
   - Превосходно! - воскликнул он. - Вот и  снова  настали  те  времена,
когда я без конца мерил шагами парижские улицы от де Тревиля к  кардина-
лу, от кардинала к королеве, а от королевы к Людовику Тринадцатому.  Вот
уж подлинно: люди, старея, возвращаются к детству.
   В замок!
   И он вернулся в замок. Оттуда выходил г-н Дион.
   Он протянул даАртаньяну обе руки и сообщил, что  король  будет  занят
весь вечер, даже всю ночь и что отдан приказ никого к нему не впускать.
   - Даже, - вскричал даАртаньян, - капитана, принимающего  пароль?  Это
неслыханно!
   - Даже капитана, принимающего пароль, - отвечал де Лион.
   - Раз так, - сказал оскорбленный до глубины души  даАртаньян,  -  раз
капитану мушкетеров, который всегда имел доступ в спальню его  величест-
ва, запрещен вход в королевский кабинет или столовую,  это  значит,  что
король или умер, или подверг опале своего капитана. В обоих случаях этот
капитан ему больше не нужен. Будьте любезны, господин де Лион,  пойти  к
королю, раз вы в милости, и без обиняков доложить ему, что  я  прошу  об
отставке.
   - ДаАртаньян, берегитесь! - остановил его де Лион.
   - Идите, ради дружбы ко мне.
   И он тихонько подтолкнул его к двери королевского кабинета.
   - Иду, - поклонился де Лион.
   В ожидании его возвращения даАртаньян принялся ходить большими шагами
по коридору.
   Лион возвратился.
   - Что же сказал король? - спросил даАртаньян.
   - Он сказал: "Хорошо", - ответил Лион.
   - Сказал: "Хорошо"! - вспылил капитан. -  Значит,  он  принимает  мою
отставку? Отлично! Вот я и свободен! Я горожанин, господин де  Лион;  до
приятного свидания, господин де Лиан! Прощай,  замок,  прощай,  коридор,
прощай, передняя короля! Горожанин, который наконец-то  свободно  вздох-
нет, приветствует вас!
   С этими словами капитан выскочил с террасы на лестницу, ту самую,  на
ступеньках которой он нашел обрывки записки Гурвиля. Спустя  пять  минут
он входил в гостиницу, где, по обычаю всех высших военных  чинов,  раск-
вартированных в замке, он нанял, как тогда говорили, частную комнату.
   Но вместо того чтобы сбросить с себя плащ и шпагу, он  осмотрел  свои
пистолеты, высыпал деньги в большой кожаный кошель, послал за своими ло-
шадьми, находившимися в конюшне при замке, и  отдал  распоряжение  гото-
виться к отъезду в Ванн, куда хотел добраться в течение ночи.
   Все было исполнено согласно его желанию. Но в  восемь  часов  вечера,
когда он садился уже на коня, перед гостиницей появился де Жевр и с  ним
двенадцать гвардейцев.
   ДаАртаньян увидел краешком глаза и тринадцать всадников, и тринадцать
коней, но, притворившись, что ничего не заметил, продолжал как ни в  чем
не бывало устраиваться в седле. Де Жевр подъехал к нему.
   - Господин даАртаньян! - громко окликнул он мушкетера.
   - А, господин де Жевр, добрый вечер!
   - Вы, кажется, садитесь в седло?
   - Даже больше, я уже сел, как видите.
   - Хорошо, что я успел вас застать!
   - Вы меня ищете?
   - Боже мой... да!
   - Бьюсь об заклад, что по приказанию короля.
   - Да.
   - Как два или три дня назад я разыскивал господина Фуке.
   - О!
   - Неужели вы собираетесь церемониться со мною?
   Излишние хлопоты! Скажите сразу, что вы меня арестуете.
   - Арестую вас? Боже мой, нет!
   - В таком случае почему вы являетесь ко мне с двенадцатью всадниками?
   - Я еду с дозором.
   - Недурно! И, едучи с дозором, прихватываете меня?
   - Я вас отнюдь не прихватываю, а встречаю и прошу ехать со мной.
   - Куда?
   - К королю.
   - Прекрасно! - насмешливо бросил ДаАртаньян. -
   Значит, король наконец-то освободился от дел?
   - Ради бога, дорогой капитан, - тихо сказал де Жевр мушкетеру,  -  не
компрометируйте себя без нужды; солдаты вас слышат.
   ДаАртаньян рассмеялся:
   - Едем! Арестованных помещают между шестью первыми и  шестью  вторыми
солдатами.
   - Но так как я вас не беру под арест,  вы  поедете,  если  вам  будет
угодно, за мной.
   - С вашей стороны, сударь, это весьма учтиво, и вы правы; если б  мне
пришлось ездить дозором вокруг вашей частной квартиры, то я был бы с ва-
ми отменно учтив; могу вас уверить в этом. Теперь окажите мне  следующую
любезность. Чего хочет король?
   - О, король в ярости!
   - Ну, раз король потрудился впасть в ярость, он с  таким  же  успехом
потрудится успокоиться, вот и все. Поверьте, я от этого не умру.
   - Конечно... но...
   - Меня пошлют составить компанию этому бедному господину  Фуке?  Черт
возьми! Господин Фуке порядочный человек. Мы с ним поладим, клянусь вам!
   - Вот мы и прибыли, - объявил де Жевр. - Ради бога,  капитан,  сохра-
няйте спокойствие в присутствии короля!
   - До чего же вы, сударь, любезны со мной!  -  усмехнулся  ДаАртаньян,
смотря де Жевру в лицо. - Мне говорили, будто вы очень не прочь  присое-
динить моих мушкетеров к вашим гвардейцам; на этот раз случай как  будто
благоприятствует этому.
   - Боже меня упаси воспользоваться им, капитан!
   - Почему?
   - По очень многим причинам, и потом, займи я ваше место  после  того,
как взял вас под арест...
   - А, вы сознаетесь, что взяли меня под арест?
   - Нет, нет!
   - Ну, пусть будет по-вашему - встретили... Если, как вы говорите,  вы
займете мое место после того, что встретили меня во - время дозора...
   - Ваши мушкетеры при первой же учебной стрельбе по оплошности выстре-
лят в мою сторону.
   - Не стану этого отрицать. Они меня здорово любят!
   Жевр, попросив даАртаньяна пройти вперед, повел его  прямо  к  дверям
кабинета, где король уже ожидал мушкетера. Здесь Жевр с даАртаньяном ос-
тановились, причем Жевр стал за спиною своего  коллеги.  Было  отчетливо
слышно, как король громко разговаривает с Кольбером. Стоя несколько дней
назад в той же передней, Кольбер мог слышать, как король громко разгова-
ривал с даАртаньяном.
   Между тем гвардейцы де Жевра оставались, не спешиваясь, перед главны-
ми воротами замка, и по городу поползли слухи о том, что  по  приказанию
короля только что арестован капитан мушкетеров.
   Солдаты даАртаньяна, прослышав об этом, пришли в волнение; все  напо-
минало доброе старое время Людовика XIII и де Тревиля; собирались  кучки
возбужденных людей; мушкетеры толпились на лестницах; снизу,  со  двора,
подымался ропот, похожий на гулкие вздохи волн во  время  прилива;  этот
ропот докатывался до верхних этажей замка.
   Де Жевр явно тревожился. Не отрываясь, смотрел он на гвардейцев,  ко-
торых осыпали вопросами взволнованные мушкетеры. Гвардейцы перестроились
и отъехали в сторону. Они также начинали проявлять беспокойство.
   ДаАртаньяна, разумеется, все это тревожило далеко не в такой степени,
как де Жевра, командира гвардейцев. Войдя в переднюю, он уселся  у  окна
и, следя своим орлиным взором за всем происходящим внизу, ни  разу  даже
не повел бровью.
   От него не укрылись признаки все  нарастающего  волнения,  вызванного
слухом об его аресте гвардейцами. Он предугадывал момент, когда произой-
дет взрыв, а его предвидения, как известно, отличались большой прозорли-
востью,
   "Черт подери, а ведь было бы забавно, - подумал он, - если б  сегодня
вечером мои преторианцы провозгласили меня королем Франции. Вот когда бы
я посмеялся!"
   Но в самый напряженный момент все разом стихло.
   Гвардейцы, мушкетеры, офицеры, солдаты, ропот и возбуждение - все по-
никло, исчезло, растаяло; ни бури, ни угрозы, ни бунта.  Несколько  слов
успокоили разгулявшиеся волны. Король велел Бриенну крикнуть в толпу:
   - Тише, господа, вы мешаете королю!
   ДаАртаньян вздохнул.
   "Конечно, - сказал он себе. - Нынешние мушкетеры - не чета  тем,  что
были при его величестве короле Людовике Тринадцатом. Конечно!"
   - Господин ДаАртаньян, к королю! - объявил придворный лакей.


   XXXIV
   КОРОЛЬ ЛЮДОВИК XIV

   Король сидел в кабинете спиной к входу. Прямо пред ним было  зеркало,
в котором, не отрываясь от просмотра бумаг, он мог видеть всех  входящих
к нему. Когда вошел ДаАртаньян, он ничем не показал, что заметил его, но
прикрыл свои письма и карты зеленою тканью, служившей ему для ограждения
его тайн от постороннего глаза.
   ДаАртаньян понял, что король умышленно не замечает его, и замер у не-
го за спиной, так что Людовику, который не слышал позади  себя  никакого
движения и только краешком глаза видел своего капитана, пришлось в конце
концов спросить:
   - Здесь ли господин ДаАртаньян?
   - Я здесь, - ответил, подходя к столу короля, мушкетер.
   - Ну, сударь, - сказал король, устремив на  него  свой  ясный,  прис-
тальный взгляд, - что вы можете сообщить?
   - Я, ваше величество? - отвечал ДаАртаньян, наблюдавший за тем, каков
будет первый выпад противника, чтобы ответить на него достойным  ударом.
- Я? Мне нечего сообщить вашему величеству, положительно нечего,  кроме,
пожалуй, того, что я арестован и вот перед вами!
   Король собирался ответить, что  он  не  приказывал  арестовать  даАр-
таньяна, но эта фраза показалась ему похожей на извинение, и он  промол-
чал. ДаАртаньян также упорно хранил молчание.
   - Сударь, - спросил наконец король, - с какой целью, по-вашему, посы-
лал я вас на Бель-Иль? Говорите, прошу вас.
   Произнося эти слова, король в упор смотрел на своего капитана.  ДаАр-
таньян обрадовался: король уступал ему первую роль.
   - Кажется, - ответил он, - ваше величество удостоили задать мне  воп-
рос - с какой целью вы посылали меня на Бель-Иль?
   - Да, сударь.
   - Ваше величество, я ничего об этом не знаю: это  следует  спрашивать
не у меня, а у бесконечного числа офицеров разного ранга,  которым  было
дано бесконечное число приказов разного рода, тогда как мне,  начальнику
экспедиции, ничего определенного сказано не было.
   Король был задет за живое и выдал себя своим ответом.
   - Сударь, - сказал он, - приказы были вручены тем, кому доверяли.
   - Поэтому-то я и был удивлен, ваше величество, что такой капитан, как
я, равный по положению маршалам Франции, оказался под началом  пяти  или
шести лейтенантов и майоров, неплохих, быть может, шпионов, но совершен-
но не способных вести за собой войска. Вот в связи с чем  я  и  позволил
себе явиться к вашему величеству за объяснениями, но мне отказали в при-
еме. Это было последним оскорблением, нанесенным безупречному  воину,  и
оно вынудило меня покинуть королевскую службу.
   - Сударь, - перебил король, - вам кажется, что вы все еще живете в те
времена, когда короли пребывали, как это, по вашим словам,  произошло  с
вами, под началом ив полнейшей зависимости у своих подчиненных. Вы,  по-
видимому, совершенно забыли, что король отдает отчет в  сво