ортной.
   - Господина барона дю Валлона де Брасье де Пьерфона, - продолжал  Да-
Артаньян.
   Персерен отвесил поклон, не вызвавший  никакого  чувства  симпатии  в
грозном Портосе, который с той поры, как вошел в кабинет, не  переставал
искоса смотреть на портного.
   - Одного из моих ближайших друзей, - добавил в заключение ДаАртаньян.
   - К услугам господина барона, но не сейчас, а немного спустя.
   - Немного спустя? Но когда же?
   - Тогда, когда буду располагать временем.
   - То же самое вы сказали моему слуге, - проворчал с недовольным видом
Портос.
   - Возможно, - ответил портной, - я почти всегда занят по горло.
   - Друг мой, - назидательно заметил Портос, - когда хочешь, время най-
дется.
   Персерен побагровел, что у стариков, кожа которых поблекла от старос-
ти, всегда является опасным симптомом.
   - Сударь, - буркнул он, - вы вольны заказывать себе платья у кого вам
будет угодно.
   - Погодите, Персерен, погодите, - произнес примирительным тоном капи-
тан мушкетеров, - вы сегодня не слишком любезны. Ну что ж,  я  произнесу
одно слово, которое заставит вас покориться. Барон дружен по  только  со
мной, он к тому же один из друзей господина Фуке.
   - Так, так! - промолвил портной. - Это меняет дело, да-да, меняет.  -
Затем, повернувшись к Портосу, он спросил: -  Господин  барон  из  числа
сторонников господина суперинтенданта?
   - Я сам по себе, - вскрикнул Портос, и как раз в этот  момент  подня-
лась портьера, давая проход еще одному свидетелю этой сцепы.
   Мольер наблюдал. Д'Артаньян смеялся. Портос мысленно сыпал проклятия-
ми.
   - Дорогой Персерен, - поклонился ДаАртаньян, - вы сошьете костюм гос-
подину барону; это я прошу вас об этом.
   - Ради вас - ну что ж, не возражаю, господин капитан.
   - Но это еще не все; вы безотлагательно приметесь за этот костюм.
   - Раньше чем через неделю - немыслимо.
   - Но это все равно, как если бы вы решительно отказали:  этот  костюм
необходим для празднества в Во.
   - Повторяю, что это немыслимо, - настаивал на своем упрямый старик.
   - Нет, нет, дорогой господин Персерен, погодите отказываться, в  осо-
бенности если об этом прошу вас и я, - произнес у двери ласковый  голос,
заставивший даАртаньяна насторожиться. Это был Арамис.
   - Господин д'Эрбле! - воскликнул портной.
   - Арамис! - пробормотал даАртаньян.
   - А, наш епископ! - приветствовал его Портос.
   - Здравствуйте, даАртаньян! Здравствуйте, милый Портос! Здравствуйте,
дорогие друзья! - сказал Арамис. - Так вот, любезнейший господин  Персе-
рен, сшейте костюм господину барону, и я ручаюсь, что, сшив его, вы дос-
тавите удовольствие господину фуке.
   Произнеся эти слова, он сделал знак Персерену, гласивший: "Берите за-
каз и прощайтесь с ними". Арамис, по-видимому, пользовался  у  Персерена
даже большим влиянием, чем даАртаньян; во всяком случае, портной  покло-
нился, показывая тем самым, что он соглашается, и, повернувшись к Порто-
су, сухо заметил:
   - Отправляйтесь к моим подмастерьям, они снимут с вас мерку.
   Портос покраснел так, что на него было страшно смотреть.
   ДаАртаньян понял,  что  вот-вот  разразится  гроза,  и,  обращаясь  к
Мольеру, вполголоса произнес:
   - Дорогой господин Мольер, вы видите  пред  собой  человека,  который
считает, что он подвергнет поношению свою  честь,  если  позволит  снять
мерку со своих костей и своей плоти, дарованных ему господом богом; при-
смотритесь к этой весьма примечательной личности и используйте, мой  вы-
сокочтимый Аристофан, свои наблюдения.
   Мольер не нуждался в этом совете, он и так не спускал глаз  с  барона
Портоса.
   - Сударь, - сказал он, обращаясь к последнему, - если вы соблаговоли-
те пройти вместе со мной, я устрою так, что закройщик, снимая с вас мер-
ку, ни разу не прикоснется к вам.
   - Но как же он это проделает, друг мой?
   - Я утверждаю, что, снимая с вас мерку, вам не будут докучать  локтя-
ми, футами или дюймами. Это новый способ, придуманный нами  для  знатных
господ, которые настолько чувствительны, что не могут позволить какойни-
будь деревенщине касаться и ощупывать их. Мы сталкивались с людьми,  ко-
торые не в состоянии вынести, чтобы с них была снята мерка, - ведь  и  в
самом деле подобная церемония оскорбляет, по-моему, естественное  досто-
инство человека, - так вот, если и вы, сударь, случайно  принадлежите  к
разряду таких людей...
   - Черт возьми, полагаю, что да.
   - Отлично, господин барон; в таком случае все  устроится  как  нельзя
лучше, и вы будете первым, кто испытает на себе придуманный нами способ.
   - Но как же все-таки снимут эту чертову мерку?
   - Сударь, - ответил, отвешивая поклон, Мольер, - если вы соблаговоли-
те пройти вместе со мной, вы убедитесь в этом собственными глазами.
   Арамис наблюдал эту сцену с неослабным вниманием. Быть может, он  ду-
мал, основываясь на интересе, проявляемом к ней даАртаньяном, что  и  он
уйдет из кабинета портного вместе с Портосом, чтобы не упустить развязки
столь забавно начатой сцены. Но, несмотря на всю свою  проницательность,
Арамис все же ошибся. Ушли только Портос и Мольер. ДаАртаньян остался  у
Персерена. Почему же он там остался? Из  любопытства,  и  только;  может
быть, и ради того, чтобы провести несколько лишних мгновений в  обществе
Арамиса, своего доброго старого друга. После того как  Портос  и  Мольер
удалились, д'Артаньян подошел к епископу, что, по-видимому, не входило в
планы последнего.
   - И вам нужно новое платье, не так ли, дорогой друг?
   Арамис усмехнулся.
   - Нет.
   - Но ведь вы поедете в Во?
   - Поеду, но без нового платья. Вы забываете, дорогой даАртаньян,  что
ваннский епископ не настолько богат, чтобы шить себе новое платье к каж-
дому празднеству,
   - Ба, - сказал, смеясь, мушкетер, - а поэмы, разве мы  их  больше  не
пишем?
   - О даАртаньян, - проговорил Арамис, - подобную чепуху  я  давно  уже
выбросил из головы.
   - Так, так, - произнес даАртаньян, отнюдь не  уверенный  в  том,  что
Арамис говорит правду.
   Что касается Персерена, то он снова погрузился в рассматривание своей
парчи.
   - Не думаете ли вы, дорогой даАртаньян, - улыбнулся Арамис, - что  мы
стесняем своим присутствием этого славного человека?
   "Так вот оно что, - проворчал про себя  мушкетер,  -  это  значит  ни
больше ни меньше, что я стесняю тебя".
   Затем он произнес уже вслух:
   - Ну что ж, пойдемте; и, если вы так же свободны, как я, любезный мой
Арамис...
   - Нет, не совсем, я хотел...
   - Ах, вам нужно переговорить наедине с Персереном? Почему же вы сразу
не предупредили меня об этом?
   - Наедине, - повторил Арамис.  -  Да,  да,  разумеется,  наедине,  но
только вы, даАртаньян, не в счет. Никогда, прошу вас поверить, не  будет
у меня тайн, которых я не мог бы открыть такому другу, как вы.
   - О нет, нет, я удаляюсь, - настаивал даАртаньян, хотя в голосе его и
слышалось любопытство; замешательство Арамиса, как бы тонко  он  его  ни
маскировал, не укрылось от даАртаньяна, а он знал, что  в  непроницаемой
душе этого человека решительно все, даже то, что имеет видимость  сущего
пустяка, подчинено заранее намеченной цели; пусть эта  цель  была  даАр-
таньяну неведома и непонятна, но, изучив характер своего давнего  друга,
он понимал, что она, во всяком случае, должна быть немаловажною.
   Арамис, заметив, что у даАртаньяна появились какието подозрения, так-
же стоял на своем:
   - Оставайтесь, молю вас: вот в чем, в сущности, дело...
   Затем, обернувшись к портному, он начал:
   - Дорогой господин Персерен... Я бесконечно счастлив, даАртаньян, что
вы здесь.
   - Вот как! - воскликнул капитан мушкетеров, веря в искренность Арами-
са еще меньше, чем прежде.
   Персерен не пошевелился. Взяв из его рук кусок  ткани,  в  созерцание
которой он был погружен, Арамис силой возвратил его к реальной  действи-
тельности.
   - Дорогой господин Персерен, - произнес он, - здесь господин  Лебрен,
один из живописцев господина Фуке.
   "Чудесно, - подумал даАртаньян, - но при чем тут Лебрен?"
   Арамис посмотрел на даАртаньяна, который сделал вид, будто рассматри-
вает гравюры с изображением Марка Антония.
   - И вы хотите, чтобы ему сшили такой же костюм, какие заказаны эпику-
рейцам? - спросил Персерен.
   Произнося с отсутствующим видом эти слова, достойный  портной  сделал
попытку отобрать у Арамиса свою парчу.
   - Костюм эпикурейца? - переспросил даАртаньян тоном следователя.
   - Воистину, - сказал Арамис, улыбаясь своей чарующей улыбкой, - воис-
тину самою судьбой предначертано, что даАртаньян этим вечером  проникнет
во все наши тайны. Вы, конечно, слышали об эпикурейцах  господина  Фуке,
не так ли?
   - Разумеется. Кажется, это своего рода кружок  поэтов,  состоящий  из
Лафонтена, Лоре, Пелисона, Мольера и кто его знает, кого еще, и заседаю-
щий в Соп-Манде?
   - Это верно. Так вот, мы одеваем наших поэтов в форму и зачисляем  их
на королевскую службу.
   - Превосходно! Догадываюсь, что это сюрприз,  который  господни  Фуке
готовит для короля. Будьте спокойны! Если тайна господина Лебрена состо-
ит только в этом, я не выдам ее.
   - Вы очаровательны, как всегда, дорогой друг. Нот, господин Лебрен  к
этому непричастен; тайна, к которой он имеет касательство, гораздо  зна-
чительнее, чем эта.
   - Раз она не уступает в значительности первой из  ваших  тайн,  то  я
предпочитаю но быть посвященным в нее, - заметил  даАртаньян,  притворя-
ясь, будто собрался уходить.
   - Входите, Лебрен, входите, - сказал Арамис,  открывая  правой  рукой
боковую дверь и удерживая левою даАртаньяна.
   - Честное слово, я ничего не понимаю, - буркнул Персерен.
   Как говорят в театре, Арамис выдержал паузу.
   - Дорогой господин Персерен, - начал он, - вы шьете пять костюмов его
величеству, не так ли? Один из парчи, один охотничий из сукна,  один  из
бархата, один из атласа и последний, наконец, из флорентийской ткани?
   - Верно, но откуда, монсеньер, вы все это знаете? - спросил  изумлен-
ный Персерен.
   - Все это исключительно просто, сударь: предстоят охота, празднество,
концерт, прогулка и прием; пять названных мною тканей предусмотрены эти-
кетом.
   - Монсеньер, вы знаете решительно все на свете.
   - И многое другое к тому же, будьте  спокойны,  -  пробормотал  ДаАр-
таньян.
   - Но, - вскричал, торжествуя, портной, - чего вы все  же  не  знаете,
хоть вы и великий князь церкви, чего не знает и не узнает  никто  и  что
знаем лишь король, мадемуазель де Лавальер и я, это цвет материй  и  вид
украшений, это покрои, это соотношение частей, это костюм в целом!
   - Вот с этим всем, - сказал Арамис, - я и хотел бы при  вашей  помощи
ознакомиться, дорогой господин Персерен.
   - Никогда! - побледнел перепуганный  насмерть  портной,  хотя  Арамис
произнес только что приведенные нами слова весьма ласково и даже медото-
чиво.
   Притязания Арамиса показались Персерену после того,  как  он  подумал
над ними, настолько несообразными, настолько смешными,  настолько  чрез-
мерными, что он сначала тихонечко рассмеялся,  затем  принялся  смеяться
все громче и громче и кончил взрывами неудержимого хохота.
   ДаАртаньян последовал примеру портного, но не потому, что находил эту
просьбу и впрямь смешною; он имел в виду еще больше  распалить  Арамиса.
Этот последний предоставил им смеяться, сколько они  пожелают,  и  когда
они наконец утихли, проговорил:
   - На первый взгляд может и в самом деле показаться,  что  я  позволил
себе нечто нелепое, - разве не так? Но ДаАртаньян, который - воплощенное
благоразумие, разумеется, подтвердит, дорогой господин Персерен,  что  я
не мог поступить иначе и должен был обратиться к вам с своей просьбою.
   - Как это? - удивился мушкетер, превращаясь в слух; благодаря  своему
поразительному чутью, он уже понял, что до этой поры действовали  только
застрельщики, как говорят военные, и что настоящее сражение впереди.
   - Как это? - недоверчиво протянул Персерен.
   - Почему, - продолжал Арамис, -  господин  Фуке  дает  празднество  в
честь короля? Разве не для того, чтобы сделать ему приятное?
   - Верно, - подтвердил Персерен.
   ДаАртаньян выразил свое одобрение словам Арамиса кивком головы.
   - Каким же образом он может  достигнуть  этого?  Посредством  обходи-
тельности, любезности, забавных выдумок; посредством целого ряда сюрпри-
зов, вроде того, о котором мы только что говорили, - я имею в  виду  за-
числение на королевскую службу поэтов.
   - Прекрасно.
   - Речь пойдет еще об одном  сюрпризе,  дорогой  друг.  Присутствующий
здесь господин Лебрен - живописец, рисующий с исключительной точностью.
   - Да, да, - сказал Персерен. - Я видел картины  господина  Лебрена  и
отметил себе, что костюмы у него выписаны весьма тщательно. Вот почему я
тут же согласился сделать ему костюм, будь он  такой  же,  какой  шьется
эпикурейцам, или в каком-нибудь ином роде.
   - Дорогой господин Персерен, ваше обещание для нас драгоценно, но  мы
вспомним о нем несколько позже. А сейчас господин Лебрен имеет нужду  не
в новом костюме, который вы сошьете ему в скором будущем, но в костюмах,
изготовленных вами для короля.
   Персерен отскочил назад, и ДаАртаньян, человек спокойный и  выдержан-
ный, привыкший размышлять над тем, что он видит, нисколько  не  удивился
этой необычной резвости Персерена: настолько просьба, с  которой  Арамис
рискнул обратиться к портному, была, и на взгляд  капитана,  странной  и
вызывающей.
   - Костюмы, изготовленные для короля! Дать скопировать кому бы  то  ни
было костюмы его величества короля?! О господин епископ! Простите  меня,
но в своем ли уме ваше преосвященство? - закричал бедный портной,  окон-
чательно потеряв голову.
   - Помогите же, ДаАртаньян, - сказал Арамис, расплываясь  в  улыбке  и
ничем не выражая досады, - помогите же убедить этого господина. Ведь  вы
понимаете, в чем тут дело, не так ли?
   - Говоря по правде, не очень.
   - Как! И вы тоже не понимаете, что господин  фуке  хочет  приготовить
сюрприз королю, сюрприз, состоящий в том, чтобы король тотчас же по при-
бытии в Во увидел там свой новый портрет? И чтобы портрет, написанный  с
ошеломляющим сходством, изображал его в том же самом костюме, в каком он
будет в тот день, когда увидит о гот портрет?
   - Так вот оно что, - вскричал мушкетер, почти  поверивший  Арамису  -
ведь все рассказанное им было настолько правдоподобно, - да, да, дорогой
Арамис, вы правы; да, да, ваша мысль просто великолепна.  Готов  спорить
на что угодно, что она исходит от вас, Арамис!
   - Не знаю, - ответил с небрежным видом ваннский епископ,  -  от  меня
или от господина Фуке...
   Затем, обнаружив нерешительность на лице даАртаньяна,  он,  наклонив-
шись к Персерену, проговорил:
   - Ну что ж, господин Персерен, что же вы молчите? С  нетерпением  жду
ваших слов.
   - Я говорю, что...
   - Вы хотите сказать, что в вашей воле ответить отказом. Я и  сам  это
знаю и никоим образом не собираюсь насиловать вашу волю, мой милый; ска-
жу больше, мне отлично понятна и та щепетильность, которая  препятствует
вам пойти навстречу идее господина Фуке; вы страшитесь, как бы не  пока-
залось, что вы льстите его величеству. Благородство души, господин  Пер-
серен, благородство!
   Портной пробормотал что-то невнятное.
   - Ив самом деле, это было бы откровенною лестью по отношению к нашему
юному государю, - продолжал Арамис. - "Но, - сказал мне  господин  супе-
ринтендант, - если Персерен откажет вам в вашей  просьбе,  скажите  ему,
что он от этого в моих глазах нисколько не  потеряет  и  что  я  буду  и
впредь относиться к нему с большим уважением. Только..."
   - Только?.. - повторил обеспокоенный Персерен.
   - "Только, - продолжал Арамис, - мне придется сказать королю  (помни-
те, дорогой господин Персерен, что это говорит господин Фуке, а не я)...
мне придется сказать королю: "Государь, у меня было намерение предложить
вашему величеству ваше изображение; но щепетильность господина  Персере-
на, быть может преувеличенная,  но  достойная  уважения,  воспротивилась
этому".
   - Воспротивилась! - вскричал портной, испуганный возлагаемой на  него
ответственностью. - Я противлюсь тому, чего желает господин Фуке,  когда
дело идет о том, чтобы доставить удовольствие королю? Ах, господин епис-
коп, какое скверное слово сорвалось с ваших уст! Противиться! Благодаре-
ние господу, уж я-то не произносил этого слова. Призываю в свидетели ка-
питана мушкетеров его величества. Разве я противлюсь чему-нибудь, госпо-
дин даАртаньян?
   ДаАртаньян замахал рукою, показывая, что хочет остаться  нейтральным;
он чувствовал всем своим существом, что тут кроется  какая-то  неведомая
интрига, кто его знает - комедия или трагедия; он проклинал себя за  то,
что в этом случае так недогадлив, но пока, в ожидании  дальнейшего  хода
событий, решил воздержаться.
   Персерен, однако, устрашаемый мыслью, что королю могут сказать, будто
он, Персерен, воспротивился подготовке  сюрприза,  который  предполагали
сделать его величеству, пододвинул Лебрену кресло и  принялся  извлекать
из шкафа четыре сверкающих золотым шитьем великолепных костюма  -  пятый
пока еще находился в работе у подмастерьев. Он развешивал эти произведе-
ния портновского искусства одно за другим на манекенах, привезенных  не-
когда из Бергамо, которые, попав во Францию во времена Кончини, были по-
дарены Персерену и маршалом д'Анкром, - это  случилось  после  поражения
итальянских портных, разоренных успешною конкуренцией Персеренов.
   Художник приступил к зарисовкам, затем принялся раскрашивать их.
   Арамис, стоявший возле него и пристально наблюдавший за каждым движе-
нием его кисти, внезапно остановил Лебрена:
   - Мне кажется, что вы не вполне уловили тона, дорогой  господин  Леб-
рен. Ваши краски обманут вас, и на полотне не удастся воспроизвести пол-
ного сходства, которое нам решительно необходимо. Очевидно, чтобы  пере-
дать оттенки с большей точностью, требуется работать подольше.
   - Это верно, - сказал Персерен, - но времени у нас очень мало, и тут,
господин епископ, я, согласитесь, совершенно бессилен.
   - В таком случае, - спокойно заметил Арамис, - наша попытка  обречена
на провал, и это произойдет из-за неверной передачи оттенков.
   Между тем Лебрен срисовывал ткань и шитье очень точно, и Арамис  наб-
людал за его работой с плохо скрываемым нетерпением.
   "Что за чертову комедию тут разыгрывают?" - продолжал спрашивать себя
мушкетер.
   - Дело у нас решительно не пойдет, - молвил Арамис. -  Господин  Леб-
рен, собирайте свои ящики и сворачивайте холсты.
   - Верно, верно! - вскричал раздосадованный художник. - Здесь  ужасное
освещение.
   - Это мысль, Лебрен, да, да, это мысль. А что, если б мы с вами  рас-
полагали образчиком каждой ткани, и временем, и подобающим освещением...
   - О, тогда! - воскликнул Лебрен. - Тогда я готов поручиться, что  все
будет в порядке.
   "Так, так, - сказал себе даАртаньян, - тут-то и есть узелок всей инт-
риги. Ему требуется образец каждой ткани. Но, черт подери, даст  ли  ему
эти образчики Персерен?"
   Персерен, выбитый с последних позиций и к тому же обманутый  притвор-
ным добродушием Арамиса, отрезал пять образчиков, которые и отдал  епис-
копу.
   - Так будет лучше. Не правда ли? - обратился Арамис к даАртаньяну.  -
Ваше мнение по этому поводу?
   - Мое мнение, дорогой Арамис, - проговорил д'Артаньян, - что вы неиз-
менно все тот же.
   - И следовательно, неизменно ваш друг, - подхватил епископ своим  ча-
рующим голосом.
   - Да, да, конечно, - громко сказал даАртаньян. Затем про  себя  доба-
вил: "Если ты, сверхиезуит, обманул меня, то я отнюдь не хочу быть одним
из твоих сообщников, и, чтобы не сделаться им, теперь самое  время  уда-
литься". - Прощайте, Арамис, - продолжал даАртаньян, громко обращаясь  к
епископу, - прощайте! Пойду поищу Портоса.
   - Подождите минутку, - попросил Арамис, засовывая в карман образчики,
- подождите, я закончил дела и буду в о