ты фальшивые и что он немедленно велит арестовать Атоса и его  това-
рищей как фальшивомонетчиков.
   - Мерзавец! - воскликнул Атос, наступая на него. - Я тебе уши отрежу!
   В ту же минуту четверо вооруженных до зубов  мужчин  сорвались  через
боковые двери и бросились на Атоса.
   - Я в ловушке! - закричал Атос во всю силу  своих  легких.  -  Скачи,
д'Артаньян! Пришпоривай! - И он дважды выстрелил из пистолета.
   Д'Артаньян и Планше не заставили  себя  уговаривать.  Отвязав  коней,
ожидавших у входа, они вскочили на них и, дав шпоры, карьером  понеслись
по дороге.
   - Не видел ли ты, что с Атосом? - спросил д'Артаньян у Планше, не за-
медляя хода.
   - Ах, сударь, - произнес Планше, - я видел, как он  двумя  выстрелами
уложил двоих из нападавших, и сквозь стекла дверей мне показалось, будто
он рубится с остальными.
   - Молодец Атос! - прошептал д'Артаньян.  -  И  подумать  только,  что
пришлось его покинуть! Впрочем, возможно, что и нас ожидает та же участь
несколькими шагами дальше. Вперед, Планше, вперед! Ты славный малый!
   - Я ведь говорил вам, сударь, - ответил Планше, - пикардийца  узнаешь
только постепенно. К тому же я здесь в своих родных краях, и это придает
мне духу.
   И оба, еще сильнее пришпорив коней, не останавливаясь,  доскакали  до
Сент-Омера. В Сент-Омере они дали передохнуть лошадям, но, опасаясь  но-
вых неожиданностей, не выпускали из рук поводьев и, тут же на улице нас-
коро закусив, помчались дальше.
   За сто шагов до ворот Кале конь д'Артаньяна  рухнул,  и  нельзя  было
заставить его подняться; кровь хлестала у него из ноздрей и глаз.  Оста-
валась лошадь Планше, но она остановилась, и ее не удавалось сдвинуть  с
места.
   К счастью, как мы уже говорили, они находились в каких-нибудь ста ша-
гах от города. Покинув лошадей на проезжей дороге, они бегом бросились к
гавани. Планше обратил внимание д'Артаньяна на какого-то дворянина,  ко-
торый, видимо, только что прибыл со своим слугой и шел в ту же  сторону,
опередив их всего на каких-нибудь пятьдесят шагов.
   Они поспешили нагнать этого человека, который, видимо, куда-то  торо-
пился. Ботфорты его были покрыты слоем ныли, и он  расспрашивал,  нельзя
ли ему немедленно переправиться в Англию.
   - Не было бы ничего проще, - отвечал хозяин одной из шхун, совершенно
готовой к отплытию, - но сегодня утром пришел приказ не выпускать никого
без особого разрешения кардинала.
   - У меня есть такое разрешение, - сказал дворянин, вынимая из кармана
бумагу. - Вот оно.
   - Пусть его пометит начальник порта, - сказал хозяин. -  И  не  ищите
потом другой шхуны, кроме моей.
   - Где же мне найти начальника?
   - Он в своем загородном доме.
   - И этот дом расположен?..
   - В четверти мили от города. Вот он виден  отсюда,  у  подножия  того
холма.
   - Хорошо, - сказал приезжий.
   И, сопровождаемый своим лакеем, он направился к дому начальника  пор-
та.
   Пропустив их на пятьсот шагов вперед, Д'Артаньян и Планше последовали
за ними.
   Выйдя за пределы города, д'Артаньян ускорил шаг  и  нагнал  приезжего
дворянина на опушке небольшой рощи.
   - Сударь, - начал д'Артаньян, - вы, по-видимому, очень спешите?
   - Очень спешу, сударь.
   - Мне чрезвычайно жаль, - продолжал д'Артаньян, - но, ввиду того  что
и я очень спешу, я хотел попросить вас об одной услуге.
   - О чем именно?
   - Я хотел просить вас пропустить меня вперед.
   - Невозможно, сударь, - ответил дворянин. - Я проехал шестьдесят миль
за сорок четыре часа, и мне необходимо завтра в полдень быть в Лондоне.
   - Я проехал то же расстояние за сорок часов, и мне  завтра  в  десять
часов утра нужно быть в Лондоне.
   - Весьма сожалею, сударь, но я прибыл первым и не пройду вторым.
   - Весьма сожалею, сударь, но я прибыл вторым, а пройду первым.
   - По приказу короля! - крикнул дворянин.
   - По собственному желанию! - произнес д'Артаньян.
   - Да вы, никак, ищете ссоры?
   - А чего же другого?
   - Что вам угодно?
   - Вы хотите знать?
   - Разумеется.
   - Так вот: мне нужен приказ, который у вас есть  и  которого  у  меня
нет, хотя он мне крайне необходим.
   - Вы шутите, надеюсь?
   - Я никогда не шучу.
   - Пропустите меня!
   - Вы не пройдете!
   - Мой храбрый юноша, я разобью вам голову... Любен, пистолеты!
   - Планше, - сказал д'Артаньян, - разделайся со слугой, а я  справлюсь
с господином.
   Планше, расхрабрившийся после первых своих подвигов, бросился на  Лю-
бена, и, благодаря своей силе и ловкости опрокинув его на спину,  поста-
вил ему колено на грудь.
   - Делайте свое дело, сударь, - крикнул Планше, - я свое сделал!
   Видя все это, дворянин выхватил шпагу и ринулся на д'Артаньяна. Но он
имел дело с сильным противником.
   За три секунды д'Артаньян трижды ранил его, при каждом ударе пригова-
ривая:
   - Вот это за Атоса! Вот это за Портоса! Вот это за Арамиса!
   При третьем ударе приезжий рухнул как сноп.
   Предположив, что он мертв или, во всяком случае, без сознания,  д'Ар-
таньян приблизился к нему, чтобы забрать у него  приказ.  Но,  когда  он
протянул руку, чтобы обыскать его, раненый, не выпустивший из рук шпаги,
ударил его острием в грудь.
   - Вот это лично вам! - проговорил он.
   - А этот за меня! Последний, на закуску! - в бешенстве крикнул  д'Ар-
таньян, пригвоздив его к земле четвертым ударом в живот.
   На этот раз дворянин закрыл глаза и потерял сознание.
   Нащупав карман, в который приезжий спрятал разрешение на выезд, д'Ар-
таньян взял его себе. Разрешение было выписано на имя графа де Варда.
   Бросив последний взгляд на красивого молодого человека, которому едва
ли было больше двадцати пяти лет и которого он оставлял здесь без созна-
ния, а может быть, и мертвым, д'Артаньян вздохнул при мысли о  страннос-
тях судьбы, заставляющей людей уничтожать друг друга  во  имя  интересов
третьих лиц, им совершенно чужих и нередко даже не имеющих понятия об их
существовании.
   Но вскоре его от этих размышлений отвлек Любен, вопивший что есть мо-
чи и взывавший о помощи.
   Планше схватил его за горло и сжал изо всех сил.
   - Сударь, - сказал он, - пока я буду вот этак держать его,  он  будет
молчать. Но стоит мне его отпустить, как он снова заорет. Я узнаю в  нем
нормандца, а нормандцы - народ упрямый.
   И в самом деле, как крепко ни сжимал Планше ему горло, Любен все  еще
пытался издавать какие-то звуки.
   - Погоди, - сказал д'Артаньян.
   И, вытащив платок, он заткнул упрямцу рот.
   - А теперь, - предложил Планше, - привяжем его к дереву.
   Они проделали это весьма тщательно. Затем подтащили  графа  де  Варда
поближе к его слуге.
   Наступала ночь. Раненый и его слуга, связанный по рукам и ногам,  на-
ходились в кустах в стороне от дороги, и было очевидно, что они останут-
ся там до утра.
   - А теперь, - сказал д'Артаньян, - к начальнику порта!
   - Но вы, кажется, ранены, - заметил Планше.
   - Пустяки! Займемся самым спешным, а после мы вернемся к  моей  ране:
она, кстати, по-моему, неопасна.
   И оба они быстро зашагали к дому почтенного чиновника.
   Ему доложили о приходе графа де Варда.
   Д'Артаньяна ввели в кабинет.
   - У вас есть разрешение, подписанное кардиналом? - спросил начальник.
   - Да, сударь, - ответил д'Артаньян. - Вот оно.
   - Ну что ж, оно в полном порядке. Есть  даже  указание  содействовать
вам.
   - Вполне естественно, - сказал д'Артаньян. - Я из числа  приближенных
его преосвященства.
   - Его преосвященство, по-видимому, желает  воспрепятствовать  кому-то
перебраться в Англию.
   - Да, некоему д'Артаньяну, беарнскому дворянину,  который  выехал  из
Парижа в сопровождении трех своих приятелей,  намереваясь  пробраться  в
Лондон.
   - Вы его знаете?
   - Кого?
   - Этого д'Артаньяна.
   - Великолепно знаю.
   - Тогда укажите мне все его приметы.
   - Нет ничего легче.
   И д'Артаньян набросал до мельчайшей черточки портрет графа де Варда.
   - Кто его сопровождает?
   - Лакей, по имени Любен.
   - Выследим их, и если только они попадутся нам в руки,  его  преосвя-
щенство может быть спокоен: мы препроводим их в Париж под должным конво-
ем.
   - И тем самым, - произнес д'Артаньян,  -  вы  заслужите  благоволение
кардинала.
   - Вы увидите его по возвращении, граф?
   - Без всякого сомнения.
   - Передайте ему, пожалуйста, что я верный его слуга.
   - Непременно передам.
   Обрадованный этим обещанием, начальник порта сделал пометку и  вернул
д'Артаньяну разрешение на выезд.
   Д'Артаньян не стал тратить даром время на лишние  любезности.  Покло-
нившись начальнику порта и поблагодарив его, он удалился.
   Выйдя на дорогу, и он и Планше ускорили шаг и, обойдя лес кружным пу-
тем, вошли в город через другие ворота.
   Шхуна по-прежнему стояла, готовая к отплытию. Хозяин ждал на берегу.
   - Как дела? - спросил он, увидев д'Артаньяна.
   - Вой мой пропуск, подписанный начальником порта.
   - А другой господин?
   - Он сегодня не поедет, - заявил д'Артаньян. - Но не беспокойтесь,  я
оплачу проезд за нас обоих.
   - В таком случае - в путь! - сказал хозяин.
   - В путь! - повторил д'Артаньян.
   Он и Планше вскочили в шлюпку. Через пять минут они были на борту.
   Было самое время. Они находились в полумиле  от  земли,  когда  д'Ар-
таньян заметил на берегу вспышку, а затем донесся и грохот выстрела.
   Это был пушечный выстрел, означавший закрытие порта.
   Пора было заняться своей раной. К счастью, как  и  предполагал  д'Ар-
таньян, она была не слишком опасна. Острие шпаги наткнулось на  ребро  и
скользнуло вдоль кости. Сорочка сразу же прилипла к ране, и крови проли-
лось всего несколько капель.
   Д'Артаньян изнемогал от усталости. Ему расстелили на палубе тюфяк, он
повалился на него и уснул.
   На следующий день, на рассвете, они оказались уже в трех или  четырех
милях от берегов Англии. Всю ночь дул слабый ветер,  и  судно  двигалось
довольно медленно.
   В десять часов судно бросило якорь в Дуврском порту.
   В половине одиннадцатого д'Артаньян ступил ногой па английскую  землю
и закричал:
   - Наконец у цели!
   Но это было еще не все: надо было добраться до Лондона.
   В Англии почта работала исправно. Д'Артаньян и Планше взяли каждый по
лошади. Почтальон скакал впереди. За четыре часа они достигли ворот сто-
лицы.
   Д'Артаньян не знал Лондона, не знал ни слова по-английски, но он  на-
писал имя герцога Бекингэма на клочке бумаги, и  ему  сразу  же  указали
герцогский дворец.
   Герцог находился в Виндзоре, где охотился вместе с королем.
   Д'Артаньян вызвал доверенного камердинера герцога, который  сопровож-
дал своего господина во всех путешествиях и отлично говорил по-французс-
ки. Молодой гасконец объяснил ему, что только сейчас прибыл из Парижа по
делу чрезвычайной важности и ему необходимо видеть герцога.
   Уверенность, с которой говорил д'Артаньян, убедила Патрика - так зва-
ли слугу министра. Он велел оседлать двух лошадей и взялся сам проводить
молодого гвардейца. Что же касается Планше, то бедняга, когда его  сняли
с коня, уже просто одеревенел и был полумертв от  усталости.  Д'Артаньян
казался существом железным.
   По прибытии в Виндзорский замок они справились, где герцог. Король  и
герцог Бекингэм были  заняты  соколиной  охотой  где-то  на  болотах,  в
двух-трех милях отсюда.
   В двадцать минут д'Артаньян и его  спутник  доскакали  до  указанного
места. Вскоре Патрик услышал голос герцога, звавшего своего сокола.
   - О ком прикажете доложить милорду герцогу? - спросил Патрик.
   - Скажите, молодой человек, затеявший с ним  ссору  на  Новом  мосту,
против Самаритянки.
   - Странная рекомендация!
   - Вы увидите, что она стоит любой другой.
   Патрик пустил своего коня галопом. Нагнав герцога, он доложил  ему  в
приведенных нами выражениях о том, что его ожидает гонец.
   Герцог сразу понял, что речь идет о д'Артаньяне, и, догадываясь,  что
во Франции, по-видимому, произошло нечто такое, о чем ему считают  необ-
ходимым сообщить, он только спросил, где находится человек, который при-
вез эти новости. Издали узнав гвардейскую форму, он пустил  своего  коня
галопом и прямо поскакал к д'Артаньяну.
   - Не случилось ли несчастья с королевой? -  воскликнул  герцог,  и  в
этом возгласе сказалась вся его забота и любовь.
   - Не думаю, но все же полагаю, что ей грозит  большая  опасность,  от
которой оградить ее может только ваша милость.
   - Я? - воскликнул герцог. - Неужели я буду иметь счастье быть ей хоть
чем-нибудь полезным? Говорите! Скорее говорите!
   - Вот письмо, - сказал д'Артаньян.
   - Письмо? От кого?
   - От ее величества, полагаю.
   - От ее величества? - переспросил герцог, так сильно  побледнев,  что
д'Артаньян подумал, уж не стало ли ему дурно.
   Герцог распечатал конверт.
   - Что это? - спросил он д'Артаньяна, указывая на одно место в письме,
прорванное насквозь.
   - Ах, - сказал д'Артаньян, - я и не заметил! Верно,  шпага  графа  де
Варда проделала эту дыру, когда вонзилась мне в грудь.
   - Вы ранены? - спросил герцог, разворачивая письмо.
   - Пустяки, - сказал д'Артаньян, - царапина.
   - О, небо! Что я узнаю! -  воскликнул  герцог.  -  Патрик,  оставайся
здесь... или нет, лучше догони короля, где бы он ни был, и передай,  что
я почтительнейше прошу его величество меня извинить, но дело  величайшей
важности призывает меня в Лондон... Едем, сударь, едем!
   И оба во весь опор помчались в сторону столицы.


   XXI
   ГРАФИНЯ ВИНТЕР

   Дорогой герцог расспросил д'Артаньяна если не обо  всем  случившемся,
то, во всяком случае, о том, что д'Артаньяну было известно.  Сопоставляя
то, что он слышал из уст молодого человека, со своими собственными  вос-
поминаниями, герцог Бекингэм мог составить себе более  или  менее  ясное
понятие о положении, на серьезность которого, впрочем,  при  всей  своей
краткости и неясности, указывало и письмо королевы. Но  особенно  герцог
был поражен тем, что кардиналу, которому так важно было, чтобы этот  мо-
лодой человек не ступил на английский берег, все же не удалось задержать
его в пути. В ответ на выраженное герцогом удивление д'Артаньян  расска-
зал о принятых им предосторожностях и о том, как благодаря самоотвержен-
ности его трех друзей, которых он, раненных, окровавленных, вынужден был
покинуть в пути, ему удалось самому отделаться ударом шпагой,  порвавшим
письмо королевы, ударом, за который он такой страшной монетой расплатил-
ся с графом де Вардом. Слушая д'Артаньяна, рассказавшего все это с вели-
чайшей простотой, герцог время от времени поглядывал на молодого челове-
ка, словно не веря, что такая  предусмотрительность,  такое  мужество  и
преданность могут сочетаться с обликом юноши, которому едва ли  исполни-
лось двадцать лет.
   Лошади неслись как вихрь, и через несколько минут они достигли  ворот
Лондона. Д'Артаньян думал, что, въехав в город, герцог убавит ход, но он
продолжал нестись тем же бешеным аллюром, мало  беспокоясь  о  том,  что
сбивал с ног неосторожных пешеходов, попадавшихся ему на пути. При  про-
езде через внутренний город произошло несколько подобных случаев, но Бе-
кингэм даже не повернул головы - посмотреть, что сталось с теми, кого он
опрокинул. Д'Артаньян следовал за ним, хотя  кругом  раздавались  крики,
весьма похожие на проклятия.
   Въехав во двор своего дома, герцог соскочил с лошади и,  не  заботясь
больше о ней, бросив поводья, быстро взбежал на крыльцо. Д'Артаньян пос-
ледовал за ним, все же несколько тревожась за благородных животных, дос-
тоинства которых он успел оценить. К его радости, он успел увидеть,  как
трое или четверо слуг" выбежав из кухни и конюшни, бросились к лошадям и
увели их.
   Герцог шел так быстро, что Д'Артаньян еле поспевал за ним. Он  прошел
несколько гостиных, обставленных с такой роскошью, о которой и представ-
ления не имели знатнейшие вельможи Франции, и вошел наконец  в  спальню,
являвшую собой чудо вкуса и богатства. В алькове  виднелась  дверь,  по-
лускрытая обивкой стены. Герцог отпер ее золотым  ключиком,  который  он
носил на шее на золотой цепочке.
   Д'Артаньян из скромности остановился поодаль, но герцог уже на пороге
заветной комнаты обернулся к молодому гвардейцу и, заметив  его  нереши-
тельность, сказал:
   - Идемте, и, если вы будете иметь счастье предстать  перед  ее  вели-
чеством, вы расскажете ей обо всем, что видели.
   Ободренный этим приглашением, Д'Артаньян последовал  за  герцогом,  и
дверь закрылась за ними.
   Они оказались в маленькой часовне, обитой персидским шелком с золотым
шитьем, ярко освещенной множеством свечей.
   Над неким подобием алтаря, под балдахином из голубого бархата,  увен-
чанным красными и белыми перьями, стоял  портрет  Анны  Австрийской,  во
весь рост, настолько схожий с оригиналом, что  Д'Артаньян  вскрикнул  от
неожиданности: казалось, королева готова заговорить.
   На алтаре под самым портретом стоял ларец, в котором хранились алмаз-
ные подвески.
   Герцог приблизился к алтарю и опустился на колени,  словно  священник
перед распятием. Затем он раскрыл ларец.
   - Возьмите, - произнес он, вынимая из  ларца  большой  голубой  бант,
сверкающий алмазами. - Вот они, эти бесценные подвески. Я поклялся,  что
меня похоронят с ними. Королева дала их мне - королева берет их обратно.
Да будет воля ее, как воля господа бога, во всем и всегда!
   И он стал целовать один за другим эти подвески, с  которыми  приходи-
лось расстаться.
   Неожиданно страшный крик вырвался из его груди.
   - Что случилось? - с беспокойством спросил д'Артаньян. - Что с  вами,
милорд?
   - Все погибло! - воскликнул герцог, побледнев как смерть. - Не хвата-
ет двух подвесков. Их осталось всего десять.
   - Милорд их потерял или предполагает, что они украдены?
   - Их украли у меня, и эта кража -  проделка  кардинала!  Поглядите  -
ленты, на которых они держались, обрезаны ножницами.
   - Если б милорд мог догадаться, кто произвел эту кражу... Быть может,
подвески еще находятся в руках этого лица...
   - Подождите! Подождите! - воскликнул герцог. -  Я  надевал  их  всего
один раз, это было неделю тому назад, на королевском  балу  в  Виндзоре.
Графиня Винтер, с которой я до этого был в ссоре, на том балу явно иска-
ла примирения. Это примирение было лишь местью ревнивой женщины. С этого
самого дня она мне больше не попадалась на глаза. Эта  женщина  -  шпион
кардинала!
   - Неужели эти шпионы разбросаны по всему свету? - спросил д'Артаньян"
   - О да, да! - проговорил герцог, стиснув зубы от ярости.  -  Да,  это
страшный противник! Но на какой день назначен этот бал?
   - На будущий понедельник.
   - На будущий понедельник! Еще пять дней, временя более чем  достаточ-
но... Патрик! - крикнул герцог, приоткрыв дверь часовни.
   Камердинер герцога появился на пороге.
   - Моего ювелира и секретаря!
   Камердинер удалился молча и с такой быстротой, которая обличала  при-
вычку к слепому и беспрекословному повиновению.
   Однако, хотя первым вызвали ювелира, секретарь успел явиться  раньше.
Это было вполне естественно, так как он жил в самом доме. Он застал  Бе-
кингэма в спальне за столом: герцог собственноручно писал какие-то  при-
казания.
   - Господин Джексон, - обратился герцог к вошедшему, -  Вы  сейчас  же
отправитесь к лорд-канцлеру и скажу ему, что выполнение этих приказов  я
возлагаю лично на него. Я желаю, чтобы они были опубликованы немедленно.
   - Но, ваша светлость, - ответил секретарь,  быстро  пробежав  глазами
написанное - что я отвечу, если лордканцлер спросит  меня,  чем  вызваны
такие чрезвычайные меры?
   - Ответите, что таково было мое желание и что я никому не обязан  от-
четом в моих действиях.
   - Должен ли лорд-канцлер такой ответ передать и его величеству,  если
бы его величество случайно пожелали узнать, почему ни  один  корабль  не
может отныне покинуть портов Великобритании? - с улыбкой спросил  секре-
тарь.
   - Вы правы, сударь, - ответил Бекингэм. -  Пусть  лорд-канцлер  тогда
скажет королю, ч