ти.
   Гнадя беседовала со мной дружелюбно, но у меня хватило ума не просить
ее выпустить нас на волю. Ключа у женщин не было, да и  в  любом  случае
они не осмелились бы обмануть своих гневливых мужчин.  Кроме  того,  они
отнеслись ко мне не плохо, поскольку приняли меня  за  женщину.  Видать,
всем женщинам, что на земле, что под землей, приходится  несладко  из-за
грубости и самодурства мужчин. Мне это и в голову не  приходило,  покуда
меня не занесло в женское тело.
   - Большое вам спасибо за угощение,  -  сказал  я.  -  У  моего  друга
Джордана, вот этого малого, отменный аппетит. Он был тяжело ранен, из-за
чего нам и пришлось сюда спуститься. Мы не решились остаться на  ночь  в
лесу, потому что там полно чудовищ.
   Гномиды понимающе закивали. Возможно, именно страх  перед  чудовищами
загнал их народ в безопасную глубину подземелий.
   - Дракону в дупло не пролезть, это ясно, - заметил  я,  -  но  почему
сюда не забираются хищники помельче?  Дверь,  насколько  я  понимаю,  не
запирается.
   - На  вход  наложено  отвращающее  заклятие,  -  пояснила  Гнодия.  -
Преодолеть его может только гном или тот, кто находится в  такой  тяжкой
нужде, которая пересиливает любое отвращение.
   - Как раз наш случай, - заметил я. - Близилась ночь, мой спутник  был
без сознания, а я смертельно устала. Тут уж не до отвращения.
   - Такие же заклятия наложены на колпаках наших мужчин,  -  продолжала
Гнадия.  Теперь,  когда   лед   был   сломан,   она   сделалась   весьма
словоохотливой. - Поэтому они охотятся по ночам,  не  опасаясь  чудовищ.
Ежели гном держится за свой колпак, хищник его не тронет.
   - Полезное заклятие, - признал я. - Хотелось  бы  и  мне  обзавестись
таким колпаком.
   Едва мы с Панихидой отобедали, как явился Гниди.
   - Пошевеливайтесь! - скомандовал он, отпирая дверь.
   Следуя его указаниям, мы двинулись вниз, в лабиринт пещер и тоннелей.
Далеко не все они были прорыты гномами. Стены  естественных  пещер,  как
правило, более просторных, чем вырубленные в камне камеры, покрывал мех.
Но не везде - местами они были обтесаны кирками  добывавших  драгоценные
камни гномов. Там, где поработали гномы, мох не  рос,  и  я  мог  понять
раздражение питавшихся им коровяков.  С  их  точки  зрения,  гномы  ради
бесполезных камушков уничтожали прекрасные пастбища. Когда  сталкиваются
два образа жизни, трудно судить, кто прав, кто виноват.
   Размышляя об этом, я  вспомнил  о  существовавшем  некогда  заклятии,
именуемом интерфейс. Суть его сводилась к тому, что под воздействием чар
лица двоих людей смыкались, а порой их черты перепутывались.  У  кого-то
когда-то имелся такой талант, в  результате  чего  некоторые  люди  были
сведены лицом к лицу, хотя  им  вовсе  того  не  хотелось.  Впоследствии
значение этого слова изменилось - под  интерфейсом  стали  подразумевать
тесную взаимосвязь, взаимовлияние и взаимное пересечение интересов,  как
в случае с гномами и коровяками.
   Не следует удивляться, что я, варвар, размышлял о происхождении  слов
и изменении их значения. Дело  в  том,  что  для  нас,  варваров,  слова
особенно  важны,  ибо  мы  обладаем  только  устной  традицией.   Нельзя
позволить себе забывать слова, которые нигде не записаны. Каждое  слово,
не только  волшебное  обладает  реальной  силой.  Кто  не  верит,  пусть
послушает гарпий.
   Через некоторое время гномы стали двигаться осторожнее.  Они  заметно
нервничали.
   - Коровяки близко, - заявил Гнуси. - Я их чую. Будем  надеяться,  что
отвращающие заклятия не подведут.
   Вскоре и мы учуяли крепкий запах навоза, а затем услышали  хрумканье,
время от времени прерываемое рыганием. Затем впереди  открылась  большая
пещера, в которой мирно паслись  коровяки  -  существа  с  человеческими
телами и рогатыми коровьими головами.
   Они заметили нас. Стоявший впереди коровяк,  ростом  и  телосложением
напоминавший здоровенного варвара, фыркнул и поскреб  пол  босой  ногой.
Одежды на нем не было, но покрытое короткой шерстью  тело  не  выглядело
голым.  Затем  он  склонил  голову,  увенчанную  острыми  рогами.  Гнуси
ухватился за колпак и попятился.
   - Пойте! - приказал он.
   - Подожди, - рассудительно начал я, - скажи, разве коровяки не  имеют
такое же право на эту пещеру, как и вы? Или даже больше, коли они пришли
сюда первыми. В конце концов, они голодны, и им нужны пастбища.
   - Гниди, ставь котел на огонь, - распорядился Гнуси.
   - Мы споем! - воскликнул я, уразумев, что  гномы  располагают  весьма
убедительными доводами. Куда более весомыми, нежели доводы рассудка.
   Мы запели. Я  нежным  голосом  Панихиды  выводил  мелодию,  а  она  с
чувством вторила мне моим  хрипловатым  басом.  Неловко  хвастаться,  но
кажется получилось у нас  неплохо.  Впрочем,  этому  в  немалой  степени
способствовала сама пещера. Под ее просторным куполом песня звучала куда
лучше,  чем  в  нашей  клетушке.  На   коровяков   пение   подействовало
благотворно.  Сердитый  бугай  успокоился,  раздумал  бодаться  и  вновь
принялся  пощипывать  мох.  С  особенным  вниманием  слушала  нас   одна
молоденькая коровяка, чье тело несколько напоминало то, в  котором  ныне
пребывал я.
   - Заманите их в дальний конец пещеры,  -  с  мрачным  удовлетворением
пробормотал Гнуси. - Мы хотим поработать.
   Мы с Панихидой двинулись к дальней  стене,  и  коровяки  всем  стадом
последовали за нами. Гномы тем временем достали кирки, вырубили из  стен
несколько кусков породы и стали измельчать  их  молотками  и  просеивать
дробленый камень сквозь сито в поисках драгоценных  камней.  Работа  шла
медленно, ведь, чтобы добыть хотя бы  один  самоцвет,  порой  приходится
дробить и просеивать целую глыбу. Я не мог не  восхищаться  упорством  и
трудолюбием гномов, но с сожалением смотрел на истерзанные кирками стены
и  растущую  прямо  на  глазах  груду  пустой   породы.   Будучи   более
цивилизованным народом, чем коровяки, гномы наносили несравненно больший
ущерб природе. Мы с Панихидой  успели  разучить  всего  один  напев,  но
коровяков похоже, это устраивало, молоденькая коровяка шажок  за  шажком
приближалась ко мне, стараясь держаться подальше  от  Панихиды.  Видимо,
она,  как  и  гномиды,  чувствовала  себя   увереннее,   имея   дело   с
представительницами своего пола.
   Я протянул руку. Коровяка потянулась, понюхала ее и тут же отпрянула,
устыдившись собственной  смелости.  Судя  по  всему,  ее  сородичи  были
миролюбивым народом, во всяком случае сейчас они  спокойно  жевали  свою
жвачку, не проявляя ни малейших признаков  агрессивности.  Возможно,  на
них  действовало  отвращающее  заклятие  гномов.   Однако,   видя,   как
опустошаются их пастбища, коровяки порой впадали  в  отчаяние.  Заклятие
переставало действовать, и  гномам  приходилось  туго.  Разумеется,  мои
симпатии были на стороне коровяков, хотя бы  потому,  что  они  питались
мхом, а не попавшими в  беду  странниками.  Однако  я  понимал,  что  мы
слишком мало знаем о коровяках, чтобы делать поспешные выводы.  Так  или
иначе, пока мое тело не восстановит былую силу  и  нам  с  Панихидой  не
удастся найти способ вырваться на волю, мы независимо от своих  симпатий
вынуждены делать то, что прикажут гномы.
   Мы пели, пока не охрипли. Когда музыка  перестала  воздействовать  на
коровяков, те снова начали выказывать  беспокойство,  однако  гномы  уже
собрались уходить. В этот день они поработали на славу и  были  довольны
результатами. Среди добытых ими камней оказалось даже несколько алмазов,
пенимых особенно высоко.
   По возвращении в клетку нас хорошо накормили. Не знаю, как  Панихида,
а я  ел  без  удовольствия  -  не  мог  выкинуть  из  головы,  что  меня
откармливают для котла.  Как  только  наше  пение  перестанет  отвлекать
коровяков или гномы закончат работу на их пастбище, мы тут же окажемся в
кипятке. Аппетита такие мысли не прибавляют.
   Возле решетки  не  было  видно  никаких  гномов,  однако  варвары  не
привыкли полагаться на очевидное. Один из ним запросто мог спрятаться  в
соседней клетушке - вдруг они решили подслушать,  не  вынашиваем  ли  мы
план побега? Поэтому я не заговаривал на  эту  тему,  покуда  не  истаял
пробивавшийся сквозь вентиляционную шахту свет, а в темноте  пристроился
поближе к Панихиде и прошептал ей на ухо:
   - Боюсь, что рано или поздно нас пустят на похлебку.
   - Да, котла нам не миновать, - согласилась она.
   - Значит, надо найти способ унести ноги. Завтра  ты  станешь  гораздо
сильнее, чем сегодня, но для полного восстановления сил потребуется  еще
один день. Как ты думаешь, он у нас есть?
   - Скорее  всего  да,  -  ответила  Панихида.  -  Сам  посуди,  пещера
здоровенная, и за один день гномам в ней не управиться. Да и кто  знает,
может, она не одна. Вдруг гномам  придет  в  голову  разорить  и  другие
пастбища коровяков? Однако  в  любом  случае  необходимо  продумать  все
заранее, как если бы мы собирались бежать завтра. Мне кажется,  коровяки
пропустят нас через свои угодья, но есть ли оттуда выход на поверхность?
   Чтобы шептать ей на ухо, мне приходилось  опираться  на  локоть.  Это
было неудобно, но говорить громче я не  решался.  В  конце  концов  рука
устала настолько, что я спросил Панихиду, нельзя ли положить  голову  ей
на плечо.
   - Само собой, - сказала она.
   Я пристроился, и Панихида  тут  же  обхватила  меня  своими...  моими
ручищами. Одна ладонь легла мне на грудь.
   - Эй, ты что затеваешь?.. - начал было я, но  тут  же  умолк  по  той
простой причине, что Панихида поцеловала меня в губы.
   Я отпрянул, ее... мою... короче говоря, я  сбросил  руку  с  груди  и
залепил Панихиде пощечину, после чего вывернулся из ее хватки.
   - Ты чего дерешься? - сердито проворчала Панихида. Даже в  темноте  я
чувствовал, как напряглись ее мышцы, и мне стало  малость  не  по  себе,
слишком уж неравны были наши силы. До полного выздоровления  моего  тела
было еще далеко, но даже сейчас Панихида запросто могла сделать со  мной
все, что взбредет ей в голову.
   - Веди себя как следует, не то позову гномов.
   - Руками машешь, гномов позвать грозишься... Что я такого сделала?
   - То и  сделала,  чего  делать  не  положено!  Конечно,  мужчины  все
одинаковы! Думают, что каждая женщина им доступна, стоит только...  -  Я
проглотил последние слова, сообразив, что несу полную несусветицу.
   - О чем ты говоришь? - разгневанно воскликнула Панихида,  но  тут  же
сбавила тон и невесело рассмеялась:
   - Знаешь, а ведь это правда. Я никогда не испытывала таких  ощущений.
Я вся... Слушай, мужчины всегда так реагируют на женщин?
   - Только на красивых, - буркнул я.
   - Да... Пойми, до сего дня я  и  представить  себе  не  могла,  какие
страсти одолевают мужчин. Как вам вообще удается сдерживаться?
   - Порой это бывает непросто, - признал я,  несколько  смягчившись.  -
Когда такая милашка, как ты, лежит рядом и дышит...
   Панихида снова рассмеялась:
   -  Да-да,  мне  все  понятно.  Теперь  я  знаю,  что  ты  должен  был
чувствовать. И эта грязь, которая завелась в твоих  мозгах...  Наверное,
она подействовала и на мое сознание. Ладно, не обращай  внимания...  Ох,
Джордан, да ты никак был святым.
   - Святых не бывает, - отозвался я  уже  довольно  миролюбиво.  -  Они
существуют лишь в обыкновенной мифологии. Надеюсь,  ты  кое-что  поняла,
как, впрочем, и я. Ведь  раньше  мне  было  невдомек,  что  значит  быть
женщиной.
   - Прошу прошения, - сказала Панихида. - Я буду держать себя в руках.
   - Вот и хорошо.
   Мы помирились, но на всякий случай я держался от Панихиды подальше. И
план побега мы в эту ночь больше не обсуждали.
   Следующий день был похож на первый. Мы поели, разучили новую песню  и
пропели ее на пастбище коровяков. На сей раз к  нам  приблизились  сразу
три коровяка. Одна совсем молоденькая, почти телочка, голову ее украшали
маленькие аккуратные рожки.
   - М-мвы мрасиво м-моете, - промычала она, когда нам пришлось  сделать
маленький перерыв; петь беспрерывно целый день мы, разумеется, не могли.
   Странное мычание привлекло мое внимание, оно показалось  мне  похожим
на членораздельную речь. Конечно, речь эта была не слишком  разборчивой,
но ведь губы и язык у коров устроены совсем по-другому, чем у людей. Они
приспособлены для мычания. Видимо, поэтому  всякое  слово  начиналось  у
коровяки со звука "м", а некоторые звуки она просто не  выговаривала.  А
коли так, что же она сказала? Ну конечно! "Вы красиво поете".
   - Спасибо, - сказал я. - А ты прекрасно выглядишь.
   - М-мрасивые месни, - с довольным видом промолвила она.
   - Красивые песни, - согласился я, покосившись назад, не заподозрят ли
чего гномы. - А что, весь ваш народ умеет говорить по-человечески?
   Она покачала головой:
   - М-мнет. М-молько мя. М-мой малант.
   - Твой талант! - догадался я.
   Считалось, что магическими талантами обладают лишь люди и родственные
им существа, но ведь и  коровяки  походили  на  людей  -  только  головы
другие. А будучи полулюдьми, они  могли  обладать  и  душой,  и  магией.
События приобретали интересный оборот. Хотелось бы только знать, удастся
ли нам извлечь из этого какую-нибудь пользу.  Мы  отчаянно  нуждались  в
чем-то, из чего можно извлечь пользу. Пропев еще  пользу  -  прерываться
надолго было опасно, - я снова заговорил с телочкой:
   - Как тебя зовут?
   - Му-у-ла. А мтебя?
   Хотя она путала или вовсе не  выговаривала  некоторые  созвучия,  чем
дольше мы разговаривали, тем легче становилось мне ее понимать.
   -  Панихида,  -  ответил  я,  ощутив  легкий  укол  совести.   Стыдно
обманывать это дружелюбное, простодушное существо, но другого выхода  не
было.  Старая,  добрая  варварская  прямота  по-прежнему  казалась   мне
предпочтительной, но за последнее время  я  понял,  что  она  не  всегда
уместна.
   - Мма-ни-мхида, - старательно выговорила Мула.
   - Ты прекрасно говоришь, - похвалил я, и ноздри телочки раздулись  от
удовольствия. Я склонился к ней поближе и доверительно произнес:
   - Между нами, девочками, у меня есть секрет.
   В  глазах  коровяки  вспыхнуло  любопытство.  Все  девчонки   обожают
секреты.
   - Мекрет? - переспросила она, навострив покрытые шерсткой ушки.
   - Да. Мы пленники гневливых гномов. Ты поможешь нам сбежать?
   Мула растерянно наморщила нос:
   - Млежать?
   - Да не лежать, а сбежать. Поняла?  Нам  нужно  сбежать,  потому  что
гномы собираются сварить нас в большом горшке.
   - Мнолыдой мбашке?
   - Не в башке, а в горшке.  В  большом-пребольшом  горшке.  Мы  должны
убежать - завтра. Ты нам поможешь?
   Коровьи брови поднялись,  а  уши  неуверенно  дернулись.  Мула  робко
покосилась в сторону здоровенного малого с бычьей головой, который  явно
здесь заправлял.
   - Завтра, - повторил я, - мы снова придем сюда.  Поговорим  с  вашими
вождями. А то ведь гномы заставят нас  петь  до  тех  пор,  пока  вы  не
останетесь без пастбищ.
   Ночью  мы  должны  были  окончательно   договориться   о   совместных
действиях, поэтому  мне  пришлось  доверить  свое  слабое  женское  тело
изрядно поднабравшейся силенок Панихиде.
   - Думаю, - прошептал я ей на ухо, - нам следует направиться  прямо  в
гущу коровяков. Затеряемся в стаде, и гномы не решатся за нами  гнаться.
Ежели, конечно, главный бугай разрешит Муле нам помочь.
   - Так-то оно так, но можно ли  им  доверять?  -  сказала  Панихида  с
типично мужской подозрительностью. - Ты  уверен,  что  они  едят  только
мох?
   - Во всяком случае, их рты не приспособлены для поедания мяса.
   - Для человеческой речи они тоже не приспособлены.
   - Говорит только Мула, это ее магический талант, - возразил я, хотя и
сам испытывал определенное беспокойство. Мяса коровяки скорее  всего  не
едят, но кто знает, что взбредет в их бычьи  головы  при  виде  моего...
тьфу, при виде соблазнительного тела Панихиды. - В любом случае какой  у
нас выбор? Или бежать? или ждать, когда гномы разведут огонь  под  своим
котлом.
   Возможность угодить в котел вдохновляла Панихиду не больше, чем меня,
и, чуток поразмыслив, она согласилась:
   - Пожалуй, нам придется положиться на них. С виду эти коровяки вполне
приличный народ.
   - Значит, решено, - сказал я и попытался отодвинуться.
   Но не тут-то было. Панихида держала меня крепко.
   - Жаль, что тогда мне пришлось тебя убить, - ни  с  того  ни  с  сего
сказала она.
   - Опять  ты  за  свое,  -  сердито  проворчал  я,  тщательно  пытаясь
высвободиться из стальных объятий. - Знаю я эти твои штучки.
   - Какие еще штучки? - воскликнула она с притворным  негодованием,  но
тут же печально рассмеялась:
   - Конечно же, ты опять прав. Раньше мне  и  в  голову  не  приходило,
насколько мужчины и женщины  отличаются  друг  от  друга.  Мне  довелось
испробовать множество обличий, но все они были женскими.
   - Но ты могла бы превратиться и в  мужчину,  разве  нет?  Может,  мне
попробовать...
   - Ничего не выйдет. Мой талант в том, чтобы менять облик, а вовсе  не
пол. Может, с виду тело и станет мужским, но суть  все  равно  останется
женской.
   С одной стороны, это казалось вполне резонным, но с  другой,  мы  оба
после   обмена   телами   стали   воспринимать   определенные   качества
противоположного пола - она мужского, а  я  женского.  Форма  определяет
содержание! Стоп, но ведь я по-прежнему думал о себе как о мужчине, да и
она наверное... Или не совсем так. Боюсь, есть вопросы, на  которые  нет
простых ответов, и половой вопрос из их числа.
   Я отодвинулся, и мы заснули. Кажется, после этого разговора мы  стали
лучше  понимать  друг  друга.  И  относиться  друг  к  другу  с  большим
уважением.
   На следующее утро нас снова повели к коровякам. Большая  часть  стены
была изрублена кайлами, пастбищных угодий осталось совсем немного.  Едва
мы выступили вперед,  как  к  нам  подошла  Мула  и  с  довольным  видом
промычала:
   - Мгороль мгогласен.
   - Король согласен, - перевел я Панихиде.
   - Тогда мотаем отсюда к чертовой матери, - заявила она.
   Просто удивительно, до чего мужчины грубы и невоздержанны на язык.
   Не теряя времени, мы зашагали в дальний конец пещеры, где  сгрудилась
большая часть стада.
   - Эй, вы куда? - заорал Гнуси. Размахивая киркой, он устремился  было
вдогонку, но два здоровенных коровяка наставили на гнома рога, что мигом
поубавило ему прыти. - А мы уже котел приготовили! -  гневно  воскликнул
Гнуси.
   - Сам в него и полезай, гнусная рожа! - откликнулась Панихида.
   Мула семенила впереди, указывая дорогу. Нам оставалось лишь следовать
за ней, гадая, куда эта дорога приведет  и  что  нас  ждет  в  неведомых
подземных глубинах.

Глава 13

ПУСТОЙ РЫЦАРЬ

   Уходивший вниз тоннель привел нас в большую похожую на  хлев  пещеру,
где  под  присмотром  солидных  пышнотелых  коровяк  решились  маленькие
телятки, а старые быки степенно жевали свою  жвачку.  Мула  провела  нас
прямиком к королевскому стойлу,  где  мы  увидели  могучего  коровяка  с
величественной  и  благородной  осанкой.  Представив  нас  королю,  Мула
осталась в стойле, чтобы переводить его речи, ибо мы не  понимали  языка
коровяков.  Зато  нас,  судя  по  всему,  король  понимал   без   труда.
Царственным особам принято  давать  хорошее  образование,  и  порой  это
оказывается весьма полезным.
   - Приветствуем тебя, государь, -  промолвила  Панихида  с  церемонным
поклоном.  Поскольку  в  этом  сообществе  явно  господствовали   самцы,
предпочтительнее было, чтобы и с нашей стороны говорил мужчина. А в роли
мужчины, как  бы  это  меня  не  раздражало,  в  настоящее  время  могла
выступать только она. - Позволь выразить глубокую благодарность  за  то,
что твои подданные помогли нам спастись ль гнусных, глумливых, гневливых
гномов.
   Король ответил басовитым мычанием.
   - М-мэти м-мномы м-мущая моль, - перевела Мула.
   - Эти гномы сущая боль, - повторил я для Панихиды, ибо ее мужское ухо
было совершенно невосприимчиво к оттенкам  произношения.  Неудивительно,