ство огров глупы, но ты - нет. Почему?
     К  сожалению, огры  - не очень хорошие лжецы; это одно  из следствий их
глупости. Загремелу задали прямой вопрос; он должен ответить.
     -  Я проклят  интеллектом косящих  глаз. Виноградная  лоза  делает меня
умнее, чем я есть на самом деле, и наделяет такими свойствами,  как совесть,
эстетическое восприятие  и человеческая  чувствительность. Я бы избавился от
него, если б смог, но мне нужен интеллект, чтобы помочь моим друзьям.
     - Глупец!  - прорычал  конь тьмы. - Проклятие косящих  глаз  всего лишь
иллюзия!
     -  Все в тыкве и в Ксанфе  так или иначе является иллюзией,  - возразил
Загремел, - Большая часть  Ксанфа - иллюзия, а возможно, и Обыкновения тоже.
Возможно также, что, если  бы мы видели реальность полностью,  Ксанфа вообще
бы  не  существовало.  Но  пока  я  существую  в  нем или  мне кажется,  что
существую, я буду  соблюдать законы иллюзии, так же как и законы реальности,
и пользоваться силами, которыми наделяют меня иллюзорные  косящие глаза, так
же как и природной силой огра.
     Конь тьмы помолчал.
     -  Это  не  совсем  то,  что  я  имел  в  виду,  но,  возможно,  вполне
удовлетворительный ответ. Разумеется, твой собственный интеллект не является
иллюзией. Но неужели ты не знал, что косящие глаза дают лишь кратковременный
эффект? Этот  эффект исчезает через несколько часов, а в большинстве случаев
лоза  дает не  интеллект, а лишь  его иллюзию, которая заставляет обладателя
вести себя совершенно по-дурацки и делает посмешищем для всех, кто видит его
нелепый самообман.
     Загремел понял, что конь тьмы действительно по-новому испытывает его, -
а   для  огра  интеллектуальный  тест  значительно  опаснее  всех  остальных
испытаний.
     -  Я не  знал этого,  -  признался он. - Возможно, мои спутницы слишком
добры,  чтобы  так  думать  обо  мне.  Но   я  полагаю,  что  мой  интеллект
действительно реален,  поскольку он  позволил мне решить множество задач,  с
которыми не справился  бы ни один огр, и  неизмеримо расширил  мой кругозор.
Если   это   иллюзия,  то  она  меня  устраивает.  Разумеется,  она  длилась
значительно  дольше, чем, возможно, должна была бы,  но, вероятно, на  огров
это действует лучше - их попросту нельзя сделать глупее, чем они уже есть.
     - Ты совершенно  прав. Ты не  обычный огр, и ты достаточно умен,  чтобы
достойно встретить мой вызов.
     Большинство  тех, кто  подвергает  свои  души опасности, делают это  по
менее достойным уважения поводам. Но, разумеется, ты только полуогр.
     Очевидно,  повелитель  Мира  ночи знал о нем все! Загремел предпочел не
выходить  из себя,  ведь именно этого хотел конь  тьмы. Потеряешь терпение -
потеряешь душу.
     - Я то, что я есть. То есть огр.
     Конь  тьмы кивнул, словно обнаружив брешь в  броне Загремела. Он что-то
задумал; Загремел  видел это по тому, как он подергивал хвостом - при полном
отсутствии мух.
     - Огр  с умом и совестью  человека. Тот,  кто  принуждает косящие глаза
работать,  превосходя  их  возможности, заставляет их  снова  одаривать  его
интеллектом, даже когда они всего лишь иллюзия. Тот,  кто соблюдает верность
своим  обязательствам  и  друзьям,  может быть  определен  как  человеческое
существо.
     -  Я  также заставил  работать в  Пустоте  иллюзорную  тыкву, - отметил
Загремел. - Если  ты  хочешь поставить  под  сомнение мой благоприобретенный
интеллект, доказав, что он не  имеет под собой никакой основы, тебе придется
принять во внимание, что и твоя проверка не имеет никакого основания.
     - Мое желание было несколько  иным. Подобные ситуации можно истолковать
по-разному. - Конь  тьмы  фыркнул, прочищая горло. - Ты  отлично  прошел все
испытания  и  можешь  ныне  принять титул  властелина  испытаний.  Я ухожу в
отставку; ты станешь ночным огром, или огром тьмы.
     - Ночным огром? - переспросил Загремел; несмотря на свой интеллект,  он
не уловил сути предложения.
     - Ты  будешь рассылать дурные сны со своими ночными огрицами и собирать
души тех, кто уступает их. Ты  будешь властелином тыквы.  И силы ночи  будут
служить тебе.
     - Я не хочу никаких сил ночи! - запротестовал Загремел. - Я хочу только
спасти своих друзей.
     -  Силами ночи  ты  сможешь  их спасти,  - подчеркнул конь тьмы.  -  Ты
направишь своих  ночных слуг, чтобы  они  унесли  их, спящих,  из Пустоты  в
безопасные джунгли Ксанфа.
     Но  интеллект Загремела,  хотя  и был,  возможно,  иллюзорным, возражал
против этого соблазнительного решения.
     - Но смогу ли я возвращаться в дневной мир, когда мне этого захочется?
     - Владыке ночи вовсе не нужно видеть день!
     - Итак, ты сам  -  узник ночи, - сказал  Загремел.  - Ты можешь пленять
души других, но твоя остается залогом.
     - Я  могу  выходить днем! - возразил  конь тьмы. И снова  косящие глаза
посмотрели в зубы подарку коня тьмы. Зубы были драконьими.
     - Только  если соберешь достаточно душ, чтобы  оплатить дорогу. Сколько
душ надо заплатить за один час дня? Дюжину? Сотню?
     - Есть и другой путь, - нервно произнес конь тьмы.
     - Разумеется. Найти  себе замену,  -  ответил  Загремел. -  Кого-нибудь
достаточно стойкого,  чтобы  выполнять работу  добросовестно,  независимо от
того, насколько она неприятна, болезненна или утомительна  Кого-нибудь, кого
не развращает власть.
     Повелитель Мира ночи промолчал.
     - Зачем посылать людям дурные сны? - спросил Загремел. - Или это только
способ заставить их расстаться со своими душами?
     - Это имеет более возвышенное обоснование, -  несколько жестко объяснил
конь  тьмы. -  Если никто не  будет ощущать угрызений совести или сожаления,
зло  начнет процветать  безнаказанно и вскоре  станет править миром. Зло для
души можно  уподобить  сахару, соблазнительно  сладкому в  малых  дозах,  но
неизбежно  развращающему. Дурные сны являются  воплощением последствий  зла,
своевременным  предупреждением,  которого  достаточно  мыслящему   существу.
Ночные кобылицы -  это  стражи на  пути деградации духа, той  самой, которой
сумел противостоять ты. Займи же это место, огр, оно твое по праву.
     - Я  хотел бы помочь тебе, - сказал Загремел.  - Но моя жизнь  проходит
вне  тыквы,  в джунглях Ксанфа. Я - простое лесное существо. Я должен помочь
моим  друзьям выжить в джунглях Ксанфа по мере моих сил  и не пытаться стать
большим, чем назначено быть огру.
     Глаза коня тьмы затуманились:
     - Ты  прошел последнее испытание. Ты избежал  абсолютного  искушения  -
искушения  властью.  Ты волен  вернуться  в  Ксанф  со  своей  душой. Сделка
расторгнута.
     И в то же мгновение Загремел почувствовал, что вся его сила вернулась к
нему - вместе с отсутствовавшей частью души.
     -  Но  мне нужна  помощь, -  сказал он.  -  Мне нужны  три твои  ночные
кобылицы, чтобы я и мои друзья могли выбраться из Пустоты.
     -  Ночные кобылицы - не вьючные  животные!  -  возразил  конь тьмы, роя
землю  передним  копытом. Похоже,  это  существо,  хотя  его и  не оттолкнул
полностью  отказ  Загремела принять у него дела, все же не  настолько хотело
помогать огру. Когда отказываешься от предложения, жди последствий.
     - Только ночные кобылицы могут пройти везде, даже выбраться из Пустоты,
- сказал Загремел, зная,  что он должен добиться желаемого. -  Только  они в
силах нам помочь.
     -  В  силах,  если захотят, - согласился  конь  тьмы. -  Но их  такса -
половина души за каждого, кого они перевозят.
     - Половина души! - воскликнул Загремел. - Но у меня не хватит на троих!
     - Половина души  вообще, не обязательно твоей. Но  у тебя ее не хватит,
это верно. Такие поездки обходятся недешево.
     Загремел  понял, что  снова  стоит  перед  дилеммой,  которая,  как  он
полагал, уже разрешена. Он заложил душу, чтобы спасти Танди из тыквы, теперь
ему придется сделать это снова,  чтобы вытащить  Танди и  Чем из Пустоты. Но
если  он спасет обеих, то пропадет сам,  поскольку, как  проинформировал его
интеллект  косящих глаз, две  половинки души составляют как  раз одну целую.
Конечно, он мог спасти только Танди  - ту, которую согласился защищать, - но
как же  оставить Чем? Она очаровательное  существо, выполнявшее  к  тому  же
важную миссию. Она вовсе не заслужила,  чтобы ее бросили  в беде. И когда ее
брат  Чет  на  краю Провала поручил Чем  Загремелу, Загремел тоже  некоторым
образом согласился ее защищать.
     - Я  заплачу,  -  сказал он, невольно вспомнив о  гноме,  выпрашивающем
объедки.
     - Понимаешь ли ты, что можешь и спасти их, и сохранить свою душу,  став
владыкой ночи? - спросил конь тьмы.
     - Боюсь,  что  предпочитаю отправиться в ад собственным  способом, -  с
сожалением  ответил  Загремел.   Очевидно,  конь   тьмы   считал   Загремела
сообразительным дураком, и его интеллект искренне разделял  подобное мнение,
но  почему-то  его огрская натура не соглашалась пожертвовать другими. Лучше
уж пострадать самому.
     - Даже в  самопожертвовании ты  глуп, как огр, - с  отвращением заметил
конь тьмы. - Ты совершенно не подходишь для исполнения здешних обязанностей.
     - Согласен, - подтвердил Загремел.
     -  Веди переговоры непосредственно с кобылицами, - фыркнул конь тьмы. -
Я этого не касаюсь. - И его глаза снова сверкнули черным.
     И Загремел обнаружил, что  стоит посреди  Долины  кобылиц. Темный табун
приблизился  и  окружил  огра.  Затем  они  узнали  его  и  остановились   в
замешательстве.
     - Я хочу, чтобы две из вас перенесли моих  друзей в безопасное место, -
сказал он. - Я знаю цену.
     - Не-е-е-е! - крикнула одна. Загремел узнал в ней ту, с которой пытался
подружиться,  ту, которая  доставила  Танди в замок доброго  волшебника. Она
сделала  это  не по доброй  воле, но  бесплатно -  пока  гроб не  потребовал
двойной  уплаты задним числом.  Разумеется,  кобылица не  получила  ничего -
чистейшей воды шельмовство с начала и до конца.  Но она,  безусловно, знала,
как нести на себе всадника. Ему было жаль, что он так и не сумел понять, что
она хочет получить в подарок из Ксанфа.
     - Я должен  спасти Танди и Чем,  - сказал  Загремел. -  Я  заплачу вашу
цену. Кто согласен на сделку?
     Вызвались две другие кобылицы. Загремел не понимал, на что им половинки
души, но, в конце концов, это не его дело. Может, здесь половинки душ служат
разменной монетой.
     - Оплата по доставке, - сказал Загремел, вняв  предостережению  косящих
глаз. Они кивнули, соглашаясь.
     - Сможете их найти? - спросил он.
     Они  отрицательно  замотали  головами,  и  он  понял, что ему  придется
отправиться с ними, чтобы показать, где находятся девушки.
     - Что ж, нам лучше представиться друг другу, - продолжил  он.  - Я  огр
Загремел. Как мне узнать ваши имена?
     Одна  из  кобылиц ударила в землю  передним  копытом.  В грязи  остался
круглый  отпечаток  с  темными  пятнами,  крохотными  хребтами и  впадинами.
Загремел уставился  на  него, пораженный тем, что  рисунок ему подозрительно
знаком. Когда и где раньше он мог его видеть? И тут до него дошло: это карта
луны, и впадины необыкновенно напоминали дыры  в сыре. Одно  из темных пятен
было выделено, и он увидел надпись вокруг: Mare Crisium - Море Кризисов.
     - Итак, ты Кобылица Моря Кризисов, - сказал  Загремел, осознавая связь.
- Не будешь возражать, если я назову тебя Кризис?
     Она кивком выразила согласие. Загремел обернулся ко второй:
     - А ты кто?
     Вторая  тоже топнула копытом. На  ее лунной  карте было выделено другое
место: Mare Vaporum - Море Туманов.
     - А ты Кобылица Моря Туманов, - сказал Загремел. - Я буду называть тебя
Туман.
     Та кобылица, с которой он подружился, вышла вперед  и  согнула передние
ноги, предлагая довезти его.
     - Но мне уже нечем заплатить тебе, - запротестовал он. - И к тому же ты
слишком мала, чтобы поднять такого монстра, как я.
     Она  прошла под ним, и внезапно он обнаружил, что то ли уменьшился сам,
то ли выросла она, но теперь он удобно сидел на ней. Похоже, ночные кобылицы
могли менять свои размеры.
     -  Тогда назови и свое имя,  - попросил Загремел. - Ты  оказываешь  мне
услугу, ничего не  требуя взамен,  и я хочу знать твое имя - на случай, если
смогу когда-нибудь вернуть  долг.  Знаешь,  я ведь так  и не понял, что тебе
нужно принести из Ксанфа.
     Она  топнула копытом. Загремел наклонился через ее плечо,  цепляясь  за
скользящую  меж  пальцев  подобную  водопаду  черную  гриву,  и  тогда  смог
разглядеть ее карту. Удлиненная тень на ней именовалась Mare Imbrium.
     - Тебя я буду звать Ромашкой,  -  решил он,  - потому что не знаю,  что
означает твое имя.
     Три кобылицы галопом  проскакали  по равнине, оставив табун  позади. Их
след состоял из крохотных карт луны, и  Загремел  почувствовал  голод. Жаль,
что это не настоящие луны, сделанные из настоящего сыра!
     Вскоре  они  промчались сквозь зеленоватую стену и оказались в Пустоте.
Это  была  корка  тыквы,  как понял  Загремел.  Они были  большими,  а тыква
маленькой, но как-то это все соотносилось. Он  попытался  забыть о том, что,
когда в дело вступает магия, размеры и масса ничего не значат.
     Они немного поплутали - и увидели огра, уставившегося  в  глазок тыквы.
До этого мгновения Загремел не осознавал, что  его тело  оставалось снаружи.
Он,  конечно же, знал  это,  но  по-настоящему  никогда  не осознавал.  Даже
косящие  глаза  его   интеллекта  не  могли  полностью   осмыслить  парадокс
одновременного пребывания в двух местах.
     Тут он увидел Танди и Чем.  Они спали,  была ночь, ведь в  другое время
ночные кобылицы и не появляются.
     -  Придется их разбудить, - сказал  Загремел, но остановился. -  Нет, я
вспомнил: для  того чтобы скакать на  ночной кобылице, надо спать. Или  быть
бестелесным, как я сейчас. Я усажу их на вас, но будить не стану.
     Он слез с Ромашки и подошел к Танди.
     Но его руки прошли сквозь нее.
     Он задумался.
     - Мне  придется разбудить  себя, - решил он. -  Поскольку моя душа  все
равно принадлежит  ночным кобылицам, я смогу оставаться рядом с ними. Они не
уйдут, не получив платы.
     Эта уверенность почему-то вызывала тоску.
     Он подошел к своему телу. Какое же оно уродливое и грубое! Черный мех в
некоторых местах свалялся, в других взъерошен или обожжен  от столкновения с
огненной   стеной.   Руки   и   ноги  громадные   и  неуклюжие,  лицо  почти
отталкивающее. Внешность огра не способна  привлечь ни одно  уважающее  себя
существо, а его интеллект - тем более. Хорошо, что он сгинет с глаз Танди...
     - Ну, давай же, огр, для тебя есть  работа, -  прорычал он, попытавшись
тряхнуть  себя за плечо.  Но его рука прошла и сквозь его  же  тело, которое
никак  не  отреагировало, как,  впрочем, и  полагалось такой глупой твари. -
Хватит глупостей,  идиот!  -  прошипел Загремел.  Он  закрыл глазок пальцем.
Возможно, он был бесплотен, выйдя из тыквы,  но по крайней мере видим. Палец
прервал контакт; эффект оказался таким же, как если бы тыкву убрали вообще.
     Неожиданно Загремел снова ощутил свое тело и проснулся. Его бестелесное
"я" исчезло. Оно существовало, лишь пока он смотрел в  тыкву и его  духовная
сущность была отделена от физической.
     Три  кобылицы  стояли, тревожно  глядя  на  него.  Обычно в присутствии
бодрствующего  они исчезали, но  сейчас  понимали,  что это  особый  случай.
Вскоре Загремел должен был стать одним из них.
     - Ладно. -  Он  заговорил тихо, чтобы не  разбудить девушек. - Я посажу
девушек вам  на  спины.  Вы  отнесете их на  север,  за границу  Пустоты,  и
невредимыми уложите на землю. Потом вы разделите  между собой мою  душу. Это
справедливо?
     Две кобылицы кивнули. Загремел подошел к Чем и осторожно поднял ее. Она
весила столько же,  сколько и огр,  но он теперь  был в полной  силе и легко
справился с этим. Он усадил ее на Кризис. Чем была больше  кобылицы, но  все
прошло хорошо,  и  спящая кентаврица спокойно  продолжала дремать на спине у
Кризис.
     Следующей была Танди. Она такая  маленькая, что он легко мог бы поднять
ее одним пальцем, как Бантик, но взял на руки и с бесконечной  осторожностью
уложил на спину Туман.
     Затем он  уселся на спину своего  скакуна, Ромашки,  которая пришла без
малейшей надежды  на плату. Снова скакун оказался как раз по нему - на любой
из ночных кобылиц  мог скакать кто  угодно,  если  только сама кобылица  это
позволяла.
     -  Хотел бы я знать, какой же  подарок ты хочешь получить из Ксанфа,  -
пробормотал  он. Потом вспомнил, что это уже не  важно: он никогда больше не
вернется в Ксанф, а потому не сможет ничего ей принести.
     Они  поскакали  на  север   через  Пустоту.  Это  была  легкая  дорога,
спускавшаяся к горлу воронки, и Загремел увидел, что центр  Пустоты - черная
дыра, из которой  не возвращалось ничто, даже свет. Кобылицы  перелетели над
этой дырой и оказались на противоположной стороне воронки.
     Они скакали  со скоростью самой мысли.  Кобылицы, столь же  черные, как
приносимые ими сны. Загремел теперь  точно  знал  смысл и происхождение этих
снов, он не завидовал коню  тьмы в его работе. Если видеть такие сны тяжело,
то каково же их создавать! Коню тьмы приходилось видеть и осознавать все зло
мира - неудивительно, что он желал удалиться от  дел! Что проку в абсолютной
власти, если ее можно использовать только в наказание?
     Они  поднялись  по  противоположному  склону  воронки,  оставив  позади
мертвую черную дыру; невидимая стена не задержала  их,  чем бы она ни  была.
Через мгновение они выбрались из Пустоты в нормальный ночной Ксанф.
     Загремел  почувствовал,  что огромная тяжесть  свалилась с его плеч,  -
наконец-то  он  вытащил  девушек  из Пустоты!  Какими  прекрасными  казались
нормальные ксанфские ночные джунгли! Он жадно смотрел по сторонам, зная, что
не  может остаться, что его душа  загублена.  Кобылицы доставили  их; теперь
настала его очередь.
     Может, ему  позволят иногда навещать эти  места  - в бестелесной форме,
разумеется,  чтобы  просто  пробудить  память  о  том,  что  он  потерял,  и
посмотреть, как поживают его друзья.
     Они  остановились  в  безопасном месте за  пограничной чертой. Загремел
снял  Чем со спины  кобылицы и уложил на землю, где она и  продолжала спать,
подогнув ноги и  покачивая  головой.  Она была  красивой  представительницей
своего  рода, еще не  достигшей полного расцвета,  но с  прекрасной  гладкой
шкурой и нежными чертами лица. Он был рад, что спас ее  из Пустоты.  Однажды
она составит счастье какого-нибудь кентавра, как это случилось с ее матерью.
Кентавры - существа очень волевые, но с ними стоило познакомиться.
     - Прощай, друг,  - прошептал он. -  Я рад, что смог провести тебя через
самую опасную часть Ксанфа. Надеюсь, ты довольна своей картой.
     Затем он поднял Танди.
     Она казалась такой маленькой и беззащитной во сне! Ее каштановые волосы
разметались в беспорядке, закрывая часть лица. Загремел глубоко сожалел, что
не может  сопровождать  ее  в дальнейших  приключениях, но  он дал  обещание
доброму  волшебнику Хамфри и теперь  по мере сил  старался сдержать его.  Он
долго  оберегал  Танди от  опасности,  а  теперь  надеялся,  что  она сумеет
справиться сама. В этом путешествии она  приобрела массу практических знаний
и опыта.
     Через мгновение - Загремел знал  это - он перестанет  испытывать к  ней
какие-либо чувства, ибо  без  души чувства невозможны. Но сейчас он еще  мог
чувствовать.
     Он вспомнил, как она поцеловала  его,  это было приятным воспоминанием.
Люди не огры, но в их проявлениях чувств есть, возможно, некое преимущество.
Она дала ему сознание того, что существует и другой образ жизни, где чувства
значат  больше,  чем  сила. Такая жизнь, конечно, не  для огра, но сейчас он
почему-то не мог не вернуть поцелуй. Он наклонился к лицу девушки и коснулся
ее драгоценных маленьких губ своими - большими и жесткими.
     Танди  проснулась в то же  мгновение.  Кобылицы