чатление.  Схватив
сорванное платье, я растянул его на руках и развел руки в стороны.
     - Сделай вот так! Это будет вторая мишень! Пусть он целится не в  тебя,
а в платье!
     Не знаю, разобрала ли Панихида мои слова,  но смысл моего жеста от  нее
не укрылся. Она мгновенно сорвала с себя коричневое платье, и стальные шлемы
зевак, как  по  команде,  повернулись в ее сторону. Создавалось впечатление,
что рыцарей возбуждает вид обнаженного человека; видимо, сами они никогда не
снимали доспехов. Во всяком случае на людях.
     Чудной народ.
     Панихида  остановилась, растянула платье перед собой и стала дожидаться
атаки. Узкие  щели забрала предоставляли не очень-то хороший обзор, но серое
пятно перед собой рыцарь видел отчетливо,  а  потому на него и нацелился. Он
помчался  вперед,  и  Панихиде  осталось  лишь  в  последний  момент  слегка
отступить  в  сторону  -  вместо нее стальное  острие пронзило  серую ткань.
Теперь Панихиде не  приходилось  отпрыгивать  и падать, что давало некоторое
облегчение.
     - Замани его сюда! - крикнул я с пандуса. - Пусть проскачет подо мной!
     На  сей раз Панихида расслышала мои  слова и, размахивая серым платьем,
стала  завлекать  всадника к  тому  месту, где  стоял  я. С  первого  захода
осуществить задуманное  не удалось  - рыцарь  промчался слишком  далеко. Но,
развернувшись, он  поскакал назад  вдоль  самого пандуса и в один прекрасный
момент оказался прямо подо мной.
     В то  же мгновение  я прыгнул с пандуса и угодил  на конскую спину, как
раз перед рыцарским седлом. Мы оказались сидящими лицом к лицу, точнее лицом
к забралу. Кажется, мое неожиданное появление его не обрадовало.
     Воспользовавшись растерянностью противника, я  сорвал с его  шеи  цепь.
Цепь,  на  которой висел  ключ!  Затем  я решил сбросить  рыцаря  с коня, но
жестоко  просчитался.  Его  замешательство  длилось  лишь  долю  секунды.  Я
обхватил закованное в сталь тело, силясь прижать руки к бронированным бокам,
однако  рыцарь легко  вывернулся  из моей хватки.  Разве могут женские  руки
удержать сильного мужчину? Если только в объятиях...
     Но это к делу не относится.
     Рыцарь  выронил копье, обеими руками стиснул меня  так, что перехватило
дух, и сбросил с коня.
     Приземлился я на ноги, но не удержал равновесия  и шлепнулся на  мягкое
место. Замечу, что  в последнее  время этому  месту доставалось  как никогда
раньше - однако на сей раз я почувствовал  себя так, словно получил пинка от
огра.
     Но  несмотря ни на  что,  мне  удалось добиться определенного  успеха -
рыцарь  лишился  и ключа, и  копья. Ключ оказался у  меня,  а  упавшее копье
подобрала Панихида.
     - Беги и открой ворота! - крикнула она мне. - Я отобьюсь от него!
     -  Как  же, отобьешься!  Можно подумать, ты  умеешь  обращаться с  этой
штуковиной. Ты и пикнуть не успеешь, как он снесет тебе голову мечом.
     Рыцарь  и  вправду обнажил длинный острый меч. Поблескивавший  в  свете
факелов   вороненый  клинок  заставил  меня  вспомнить  о  магическом   мече
волшебника Яна.
     - Если мне не хватит умения, - отозвалась Панихида, - то  тебе силенок.
С твоими мускулами этакой орясиной не помашешь.
     тут она угодила в точку  -  рыцарское копье было  очень тяжелым.  Чтобы
управляться  с таким оружием, требовалась  недюжинная сила  - неудивительно,
что рыцарь легко сбросил меня с коня.
     Ухватившись за тяжелое  древко, мы вдвоем  подняли его с одного  конца,
нацелив острие на противника, но тот небрежным взмахом меча отсек наконечник
вместе с частью древка,  а нам снова пришлось самым постыдным манером падать
на землю.
     -  Ну, и что теперь? - прохрипела Панихида, когда мы поднялись  на ноги
по обе стороны от разрубленного копья.
     - Все к лучшему, - заявил я. - Теперь у нас есть оружие.
     Я  подхватил с  земли  отрубленный наконечник  длиной в  половину моего
роста  -  его можно  было использовать как меч. Панихида подняла  оставшуюся
часть древка, -  став  короче, оно превратилось  в довольно удобную дубинку.
Сам того не желая, рыцарь оказал нам услугу.
     Когда  он устремился  на нас  с мечом, мы атаковали его с обеих сторон,
размахивая   своим  оружием.  Увы,   результат  оказался  плачевным.  Слегка
приподняв щит, рыцарь отвел в сторону мой удар и одновременно рубанул черным
клинком  Панихиду.  Она  отпрянула,  но  слишком  поздно.   На  арену  упала
отсеченная мечом кисть левой руки. Пальцы спазматически сжались.
     - Проклятье! - воскликнула  Панихида,  прижимая  обрубок руки  к  телу,
чтобы остановить кровотечение. Впрочем, в этом не было особой нужды, ибо мой
талант  уже начал  действовать. А вот черный  меч рыцаря, разворачивавшегося
для новой атаки, окрасился кровью.
     Но   тут  Панихида   предприняла   совершенно  неожиданный   ход.   Она
наклонилась,  подобрала  отрубленную  руку,  а   когда  рыцарь  приблизился,
швырнула эту руку ему в лицо.
     Наш  противник был умелым воином, но даже он  на какое-то время опешил.
Рука угодила  прямо  в  забрало, да еще и  один  палец проскочил в смотровую
щель. Создавалось  впечатление,  будто  в шлем пытается  забраться  огромный
паук.
     Рыцарь,  конечно,  знал,  что  отрубленная ладонь  не  опасна,  но  она
заслоняла  ему обзор,  поэтому  он  остановил  коня и  левой,  закованной  в
перчатку рукой потянулся к забралу.
     В тот же момент я прыгнул, набросил на шлем свое серое платье  и стянул
концы так, что на голове рыцаря образовался глухой капюшон без прорезей. Наш
недруг был ослеплен.
     - Меч! - крикнул я. - Отбери у него меч!
     Однако  рыцарь продолжал размахивать мечом и вслепую,  так что Панихида
не  решалась к нему приблизиться. В конце концов я сам  вцепился в сжимавшую
клинок руку, но из-за этого  пришлось  выпустить платье. Серый капюшон начал
соскальзывать. Рыцарь поднял перчатку и отпихнул  меня с такой силой, что  я
вновь приземлился на  пятую  точку.  Ох и  досталось же ей, бедняжке, в этом
бою. Платье слетело  со шлема. Рыцарь  удержал свой меч, а теперь  снова мог
видеть.
     Но Панихида и тут  не растерялась.  Не имея возможности  подступиться к
всаднику, она подскочила к коню и со всей мочи крикнула прямо в конское ухо:
     - Бу-у!
     Конь  отреагировал, как  и  следовало, -  заржал  и вскинулся  на дыбы.
Рыцарь  с грохотом полетел на землю. В тот же миг Панихида всем  телом упала
на державшую меч  правую руку,  прижимая ее  к  площадке, а  я прыгнул, целя
обеими  ногами  в  стальной шлем. Вообще-то я рассчитывал разве что оглушить
противника, но результат превзошел  все ожидания. Мой удар  сбил шлем, и  он
откатился в сторону от бронированного  тела. Тело это мгновенно обмякло, так
что Панихида без труда вырвала меч из неожиданно  ослабевшей  хватки. Однако
главная неожиданность заключалась в другом. Со  звоном откатившийся шлем был
пуст.  Как  и  доспехи.  Под стальной скорлупой  ничего не  было. Решительно
ничего.
     Панихида растерянно уставилась на меня.
     - Пусто,  -  в недоумении пробормотала  она.  -  Как  же  так? Ведь  он
сражался с нами...
     - Он  лишился  чести, напав на безоружных, - сказал  я.  - А рыцарь без
чести - ничто!
     -  А как  насчет  остальных?  Тех,  которые  допустили  это  бесчестное
состязание, да еще любовались им.
     Мы окинули взглядом  зрительские  скамьи. Рыцари, все как один, подняли
забрала. Их шлемы были пусты.
     - Все пустые! - охнул я. - У них нет тел!
     - Неудивительно, что рыцари все  время таскают эти железяки, - заметила
Панихида,  - ведь без доспехов они... - Она помедлила,  взглянула на меня и,
имея в виду мои слова насчет чести, закончила: - Они ничто!
     -  Давай  уберемся  отсюда,  пока   они  не  совершили  еще  что-нибудь
бесчестное, - предложил я.
     - А конь? - спросила Панихида.
     - Что конь?
     - Он мне кажется... знакомым.
     - Что  за  чушь, он ведь закован в  броню. Может, и у него под панцирем
ничего нет.
     - А копыта? Нет, это настоящий конь.
     Я пожал  плечами,  подошел  к  спокойно  дожидавшемуся  седока  коню  и
отстегнул одну  из покрывавших голову стальных пластин. Под ней была конская
морда. Самая обыкновенная.
     - И как только живого коня занесло в такое место? - поинтересовался я.
     Тем временем Панихида, действуя уцелевшей рукой, сняла  с туловища одну
из пластин.
     - Он не совсем живой. Это конь-призрак вроде твоего Пуки.
     Действительно, вокруг конского тела были обернуты цепи.
     - Ну что ж, - сказал я, - в этом есть определенный  смысл. Конь-призрак
служит бронированным призракам.
     - Мы победили в бою, -  заметила Панихида, а значит, можем забрать себе
то, что принадлежало побежденному. Все что захотим.
     - Мы возьмем его меч, - сказал я. - Что же  до животного, то его  можно
отпустить на волю.
     - Ее,  - поправила  меня Панихида,  отстегивая  заднюю  часть  конского
доспеха. - Это кобыла.
     - Кобыла  так кобыла.  Слушай, давай  отведем ее  за ворота, пусть себе
пасется под солнышком на свежем воздухе.
     - Согласна.  В  конце  концов,  мы  перед  ней  в  долгу.  Кабы она  не
испугалась да не сбросила рыцаря, не видать нам победы.
     Мы поснимали с рыцарской кобылы все оставшиеся железяки, и я вскочил на
нее верхом. Рыцари ни во что не вмешивались.
     Возможно, они  все-таки  решили поступить  в  соответствии с  правилами
чести  и исполнить  оставшуюся  часть соглашения. Во  всяком  случае они  не
выказывали  намерения  помешать победителям,  то есть нам выбраться  наружу.
Если так  пойдет  дальше,  то они, пожалуй, и  впрямь освободят коровяков от
кровавой дани и  допустят их на нижние пастбища. Приятно было сознавать, что
мы  сумели  отблагодарить  радушный  народ, оказавший  нам помощь  в трудную
минуту.
     - Не  забудь мою руку! - крикнул я Панихиде, направляя  кобылу вверх по
пандусу.
     Она подобрала  упавшую кисть  и  прижала  ее к  обрубленному  запястью,
которое уже перестало кровоточить и начало заживать.  Поначалу, с непривычки
Панихида приладила ладонь наоборот, но быстро переделала все как надо.
     - Придется  идти пешком,  - порешила  она. - Трудно ехать верхом, когда
обе руки заняты.
     -  Ничего,  - успокоил  ее  я, -  кисть  прирастет быстро. Правда, рука
малость поболит и будет оставаться слабой около часа.
     Кобыла  осторожно  поднималась  по  пандусу, а Панихида шагала  следом,
прижимая отрубленную  кисть  к  запястью.  Чем выше  становился  пандус, тем
труднее было двигаться, однако ни кобыла, ни панихида ни разу не оступилась,
и вскоре мы достигли ворот.
     Рыцари  следили  за  нами, поворачивая  пустые  шлемы  по  мере  нашего
продвижения.
     - Жуть какая, - пробормотала Панихида, косясь в их сторону.
     Я спешился и вставил ключ в замочную скважину. Ворота распахнулись.
     Мы вышли  наружу. Я  обернулся и,  прежде чем закрыть за собой железные
створки, бросил ключ  на арену. Он принадлежал рыцарям, к  тому же у меня не
было намерения сюда возвращаться.
     Оглядевшись  по сторонам, я увидел, что мы вышли на поверхность посреди
пышной  зеленой  рощи.  То  здесь,  то  там высились  увешанные  сандалетами
сандалы,  а с ветвей  ботвиньи гроздьями свисали ботинки  и  боты. Последнее
указывало на близость реки или озера - непромокаемая обувь чаще всего растет
неподалеку от воды. Плодовых деревьев тоже хватало, так что прогулка по этой
роще обещала стать приятной и необременительной.
     - Ну, лошадка, - сказал я, - беги куда хочешь. Теперь ты свободна.
     Кобыла  ничего не  ответила,  только  подняла на меня большие, красивые
глаза. Темные, хотя сама она была светлой масти.
     - Не понимает она  по-человечески, - сказала Панихида, шевеля  пальцами
левой  руки,  которая   уже  приросла   и  теперь   быстро   восстанавливала
подвижность.
     - Чепуха,  - возразил я, - Пука понимает каждое  мое слово. Пика той же
породы, так что наверняка не дурнее его.
     - Пика?
     - А что, по-моему, подходящее имя. В память о той длиннющей орясине, на
которую рыцарь, даром, что пустой, едва не насадил нас обоих, да и  глазки у
нее... востренькие.
     Взгляд  у лошадки  и  впрямь был острый,  любопытствующий и понимающий.
Надо быть дураком, чтобы считать животных глупыми и бездумными созданиями.
     - Пожалуй, ты  прав, - согласилась Панихида,  -  все  она понимает.  Но
может, ей просто не хочется на свободу. Наверное, рыцари приручили ее.
     -  А  у  меня мысль! - воскликнул  я  -  Пук наверняка дожидается нас в
галерейной  роще.  Он конь-призрак,  а  эта кобылка  из той же породы.  Что,
если...
     - Вечно у женщин сватовство на уме, - фыркнула Панихида.
     - А мужчины только и думают, как отвертеться от свадьбы, - парировал я.
     И мы покатились со смеху - к немалому изумлению кобылы.
     Итак,  было  решено взять  кобылу с  собой.  Сватовство сватовством, но
знакомство с Пукой всяко пойдет ей на пользу. Ежели она выросла в неволе, то
кому  как не Пуке познакомить ее с преимуществами свободной жизни и остеречь
от сопутствующих этой жизни опасностей.
     Я  вернул  себе  нормальный  рост, восстановил  человеческую  голову  и
устранил лишнюю массу. Пика следила за этой процедурой с немалым удивлением.
Но еще более оно  возросло после того, как мы сорвали с придорожной  тожницы
две просторные тоги и прикрыли  свою наготу. Конечно, кобылу потрясло не то,
что  мы  оделись, -  рыцари,  к  которым она  привыкла,  вообще  никогда  не
раздевались.  Однако я надел  голубую  тогу, а Панихида розовую,  тогда  как
каждая лошадь  знает, что голубой цвет предназначен для мальчиков, а розовый
для девочек.
     Заметив, что  Пика неодобрительно покачала  головой,  я потрепал  ее по
холке и сказал:
     - Это трудно объяснить. Как-нибудь в другой раз.
     Я вновь уселся верхом и направил лошадь на север. Панихида шла пешком -
крепкому мужчине легче топать на  своих двоих, чем слабой  женщине. Довольно
скоро мы добрались до галерейной рощи, где увидели верного Пуку, по-прежнему
сторожившего вход в дупло. Он приветствовал нас  радостным ржанием, а увидев
Пику, заржал еще громче.
     Я представил их друг другу:
     - Пука, это Пика,  прошу любить и жаловать. Пика,  познакомься с Пукой,
моим добрым другом. Лошади  обнюхали друг друга, после чего вызвонили своими
цепями что-то вроде мелодии. Кажется, они обрадовались знакомству.
     - Если бы у людей все было так просто, - задумчиво промолвила Панихида.
     -  Вы  совершенно  свободны  и  можете  отправляться вдвоем,  куда  вам
вздумается, - сказал я Пуке. - Правда, Пика не привыкла к лесной жизни,  так
что на первых порах тебе придется ей помогать.
     Кони посовещались, пофыркали - и решили остаться с нами.
     -  Выходит,  мы оба  сможем ехать верхом! -  обрадовался  я.  - Вот это
удача!
     Я  уселся на  Пуку,  Панихида  на Пику, и мы поехали на юг. К вечеру мы
остановились отдохнуть и перекусить. Лошадки щипали травку, я рвал съедобные
плоды, а Панихида глазела по сторонам.
     - Эй, посмотри, что я нашла! - позвала она.
     Я подошел к кусту, увешанному прозрачными стеклянными  кружками. Каждый
из них  был  немножко  выгнут.  Для зеркал эти  стекляшки  казались  слишком
маленькими, и я сорвал одну, чтобы рассмотреть получше и  выяснить,  что это
такое. Но  стоило мне поднести  кружок поближе к глазу,  как  он выскочил из
моих  пальцев и прилепился к зрачку. С  перепугу  я  отшатнулся,  но тут  же
понял, что глаз не пострадал, просто теперь мне приходилось смотреть  сквозь
стекло. Причем оказалось, что  сквозь стекло  видно гораздо лучше, - контуры
предметов стали четче, а цвета ярче.
     - Слышала я  о таких  штуковинах, -  заметила Панихида. - Кажется,  они
зовутся контактными глинзами, потому как стремятся вступить в тесный контакт
с  глазами.  Когда  человек  стареет  и  все  вокруг  начинает  тускнеть   и
расплываться,  нужно сорвать  пару таких глинз, и  зрение  исправится. Стоит
запомнить, где растут эти кусты, глядишь, когда-нибудь пригодятся.
     Я пожал плечами  и отлепил глинзу  от  своего  глаза - спору нет, штука
хорошая, но пока я в ней не нуждаюсь.
     Панихида заглянула за куст и опять углядела что-то интересное.
     - Что это там? - спросила она.
     Я обогнул куст  и  склонился над странным предметом. Панихида отставала
от меня разве что на пару шагов.
     - Это куколка или какая-то статуэтка...
     Черная кукла вспыхнула! Я вылетел из тела Панихиды и оказался в грубом,
могучем теле варвара. В своем собственном.
     - Злое  заклятие! - проговорил я непривычно низким,  хриплым голосом. -
Ян разместил его здесь, чтобы я обменялся с кем-нибудь телами, но вышло так,
что  он  сам себя  перехитрил. Поскольку  обменяться мы успели  раньше,  его
хитроумные чары вернули нас в свои тела.
     Панихида похлопала  себя  по бокам, удостоверяясь  в  правдивости  моих
слов.
     - Так  оно  и  есть,  - с довольным  видом промолвила она,  после  чего
посмотрела на меня: - Значит, мы больше не нуждаемся друг в друге?
     Мне показалось, что я тону.
     - Ты хочешь сказать, что намерена удрать?
     - Пожалуй,  - промолвила  Панихида, не то отвечая  мне, не то размышляя
вслух, - верхом на Пике я могу добраться до дома без особых затруднений.
     Наши подземные похождения  заставили меня забыть  о  том,  что на самом
деле мы с Панихидой вовсе не друзья и интересы у нас разные. Сейчас я понял,
что оказался в затруднительном положении, но  тут же инстинктивно сообразил,
что следует делать. Со  всех ног -  а это были  сильные  варварские ноги - я
устремился к пасшимся лошадям.
     - Пука!  Пика!  -  кричал  я на бегу. -  Мы снова обменялись телами. Не
слушайте Панихиду!
     Пук посмотрел на меня  с сомнением, тогда  как Пика, конечно же, просто
не поняла, о чем речь.
     - Пука,  дружище,  -  убеждал  я, вспомни, как мы встретились,  как  ты
пытался напугать меня, а я затеял тебя поймать и сделал вид, будто остаюсь у
костра...
     Пука прервал меня громким ржанием. Он все понял.
     -  Так вот, - сказал я, - пока я  оставался  в теле  Панихиды, а  она в
моем, мы не могли расстаться и вынуждены были сотрудничать. Теперь положение
изменилось. Панихида вернулась в свое тело,  а верхом на  Пике  она запросто
может вернуться  домой. Поэтому я прошу тебя не слушать ее  и ехать на юг, к
замку  Ругна. И попробуй  убедить в том же Пику - пешком Панихида далеко  не
уйдет.
     Пук кивнул, давая понять, что это он берет на себя.
     Я вздохнул с облегчением. Не  могу сказать, чтобы все шло как по маслу,
но пока ничто не могло помешать мне исполнить свою миссию.
     Тем временем подоспела Панихида.
     - Ну что, варвар, - сказала она, - надо думать, ты уже настроил лошадок
против меня. И уж конечно, ты мне не доверяешь.
     - Варвары невежественны, но вовсе не  так  тупы, как  тебе  кажется,  -
колко заметил я
     Уже темнело, и,  так или  иначе, следовало устраиваться на ночлег. Мы и
устроились,  благо  поблизости  оказалась  дуплистая  домовуха-диванница,  в
уютном дупле которой имелся мягкий и удобный диванный нарост.
     - Ну что, небось  опять сграбастаешь меня лапами, чтобы я не убежала? -
спросила она.
     - Я не...
     - Ладно уж. Можешь подозревать меня в чем угодно, а вот я тебе доверяю.
- И она свернулась клубочком у меня под боком.
     Уж  не знаю почему,  но ее  слова не принесли  мне  облегчения.  Скорее
наоборот.
     - Никак  не заснуть, - пробормотала Панихида через некоторое время. - Я
привыкла  к  твоему  здоровенному телу, и  это, маленькое,  меня  не  греет.
Холодно в нем.
     - Ты можешь сделать его побольше.
     - Так ведь  пока увеличиваешься, чуть не полночи  пройдет, -  возразила
она, - так и выспаться не удастся.
     - Тогда возьми мою тогу.
     Я снял свое розовое одеяние и протянул ей. Кстати, сейчас нам не мешало
бы поменяться цветами, но ее маленькая  голубая тога  все  равно на меня  не
налезет.  Ладно,  поспать  можно  и  так,  а