по обе  стороны  горели  кусты.  Возвратиться  мы  не могли,  но и
оставаться  на месте было опасно.  Поток  воды усиливался, и я понял что нас
может попросту смыть с нашего насеста в пропасть.
     Однако   опасность  имеет   свойство  обострять  природную   варварскую
смекалку.
     -  Сворачиваем!  - скомандовал  я. Пука недоуменно  повел ухом,  видимо
решил, что я с  перепугу  порастерял остатки того небольшого ума, который  у
меня имелся. - Сворачиваем - сейчас сам увидишь зачем.
     Я спешился и направился навстречу огню.  Там, где  росли кусты,  камень
покрывал слой почвы, и я принялся торопливо разгребать почву сапогами, чтобы
получился  небольшой  канал. Довольно  скоро  мне  удалось соорудить  идущий
наискось  по  склону  водоотвод,  с  нижней  стороны  которого  образовалась
невысокая насыпь.  Пука пребывал в полнейшем недоумении, однако помогал мне,
разрыхляя землю копытом.
     Естественно,  не  обошлось  без  препятствий.  Я  натолкнулся  на  едва
присыпанный  землей валун,  слишком  большой для того, чтобы его  можно было
обогнуть или сдвинуть.  Но не зря говорят, что запас карман не тянет, тут-то
мне  и   пригодились  кое-какие  штуковины,  прихваченные  из  замка  Ругна.
Устраивать  настоящий  подкоп  не  было  времени,  поэтому  я  острием  меча
проковырял рядом с валуном ямку и бросил туда бамбуховую вишню. Вам!
     Бух! Взрыв расширил отверстие. Я кинул туда ананаску и отскочил.
     Второй  взрыв  начисто  снес  верхушку  валуна,  осыпав  горящие  кусты
каменными  обломками.  К  счастью,  ими  не засыпало мою канавку,  иначе нам
пришлось бы туго.
     Я поспел как раз вовремя. Струйка воды превратилась в настоящий поток и
этот поток устремился в прокопанное  мною русло. Я метался вдоль водоотвода,
то  здесь, то там  укрепляя насыпь  и вылавливая всяческий мусор,  грозивший
засорить канал. Конечно  удавалось не все. Кое-где насыпь  размывало, однако
поток  сам  расширял и углублял русло, так что основная  масса  воды, вместо
того, чтобы смыть нас с Пукой в ущелье, обрушилась на горящий кустарник.
     Огонь и вода - давние недруги. Послышалось злобное шипение, над склоном
заклубились облака пара. Некоторое время борьба шла с переменным успехом, но
в  конце концов вода одолела. Огонь погас, и открылся почерневший обнаженный
склон. Вылившаяся из моего канала вода растекалась по нему тонким слоем.
     А вот  и  дорога, -  сказал  я, весьма довольный тем, что  моя  задумка
удалась. - Спускаемся.
     Я сел  на Пуку. Он  вошел  в канал  и осторожно двинулся вперед.  Спуск
оказался нелегким - попробуй-ка  двигаться вниз по крутому склону, покрытому
жидкой  кашицей  из  земли и  сажи. Однако  ближе  к  рассвету  мы  достигли
подножия,  где  решили  передохнуть.  Здесь  можно  было  чувствовать себя в
относительной безопасности - мы находились достаточно далеко от живой  горы,
чтобы  больше не  опасаться водопадов  и камнепадов. Что  же до хищников, то
поднятый ночью шурум-бурум наверняка распугал их на многие мили окрест.
     Привалившись спиной к надежному,  прочному камню, я принялся размышлять
о значении  случившегося.  Итак, Ян  провел меня,  как  последнего простака.
Отвлекая  внимание  разговорами о безнадежности моей  миссии,  этот обманщик
прямо у меня на глазах поменял чары местами. А я глупец, собственными руками
вручил  ему суму!  Надо полагать,  что и все  его посулы представляли  собой
обман -  зачем подкупать того,  кто обречен  на неудачу? Ведь он  и на самом
деле обрек меня на неудачу. Нет, не зря  Ян насмехался над моим невежеством.
На сей счет он оказался прав.
     Самое смешное, что, уверяя, будто убежден в неизбежности моего провала,
этот закоренелый  обманщик  говорил  чистую правду.  Король  и волшебник Инь
рассчитывали  на  честное  состязание,  но  вероломный  Ян с  самого  начала
собирался воспользоваться моей глупостью и наивностью. И он добился своего -
теперь заклятия Иня  были для меня почти  столь же опасны, как и черные чары
самого Яна.
     А  ведь король, кажется, под  конец заподозрил неладное. Хотел же он  о
чем-то  меня  предупредить,  но  я  не придал  этому  значения.  Дурак,  он,
наверное,  и в  Обыкновении дурак  - что ему  ни  поручи,  вечно напортачит.
Пожалуй,  я проявил  слишком большую глупость даже для  варвара  и имел  все
основания полагать, что цензура не позволит занести эту историю в анналы.
     Ладно, а дальше-то что? Как мог я надеяться выполнить  задание, если не
имел  ни малейшего представления куда  мне идти и что  искать. До подъема на
кряж мне было известно хотя бы направление, но  теперь я напрочь забыл, чего
ради меня вообще понесло в горы.  Может искомый объект следовало искать там?
Допустим, я  поднялся  наверх, не увидел ничего, кроме снега, и  решил,  что
поднимался напрасно. Но это  еще не факт. Кряж большой, и то,  что мне нужно
могло оказаться на одном из соседних пиков,  Или я собирался обшарить их все
по очереди, но забыл об этом под воздействием черного компаса?
     Увы,  я  ни в  чем  не мог быть уверен. Кроме пожалуй,  одного: мне  не
определить  верное направление до  тех  пор,  пока  заклятие Яна  продолжает
действовать.
     Конечно,  я понимал, что указатель направления по-прежнему лежит в моей
суме, но  не мог позволить себе расходовать заклятия наугад. Растратив их  я
окажусь беспомощным против остальных злых чар, не  говоря уже о том, что это
могло оказаться просто опасным. Вон сколько бед натворил  задействованный не
к месту раскаменитель.
     -  Ну что,  дубина, -  сказал я  себе,  -  ты, кажется думал,  что  это
приключение  будет  приятной  прогулкой?  Нет  чтобы   послушать   разумного
человека, такого, как Элси. Сидел бы себе спокойненько дома, ел,  пил, да по
ночам аистов вызывал Это  ж каким  надо быть олухом,  чтобы вообразить  себя
ровней волшебникам!
     Но тут мне пришло в голову, что Пука может помнить, в каком направлении
мы ехали.  В момент вспышки он находился дальше  от черного  компаса, чем я.
Вдруг этот  компас подействовал  на  него  не  так  сильно?  Или  вообще  не
подействовал - настроен-то он был вроде на меня Пожалуй стоит довериться его
чутью. Волшебник Ян прозорлив, но едва ли  он предвидел, что рядом  со  мной
будет надежный и верный друг.
     Этот проблеск надежды слегка успокоил меня, и я уснул.


        "Глава 8"

        "ТАРАСК"

     В середине дня  жара вынудила нас проснуться. Пука  пощипывал травку во
сне, и я  невольно  позавидовал  этому весьма  полезному умению.  Мне же  не
удалось обнаружить ничего, кроме корявой, засохшей булочной. Булки на ветках
оказались  черствыми,  но  все  помогли  кое-как  утолить  голод.  Потом  мы
продолжили путь.
     Теперь  он пролегал  по  холмистой  равнине,  и  я  искренне  радовался
отсутствию скал,  утесов,  пиков, кряжей и вообще всего связанного с горами.
Какой  смысл  карабкаться в поднебесье,  ежели от  злых чар там все едино не
убережешься. Лучше уж ехать спокойненько по долине.
     Пука трусил  на северо-запад. Мне казалось, что это наименее правильное
направление из всех  возможных, но я не  спорил, надеялся, что он имеет хотя
бы  приблизительное  представление о  направление, в  котором следует искать
нужный  нам объект. У меня хватало  ума не  мешать ему выбирать дорогу, ведь
сам я мог выбрать только неверную.  Вероломство Яна сделало мою задачу почти
невыполнимой, но  варварское упрямство не позволяло мне отступиться. Свалять
дурака легко, а вот признаться в этом даже самому себе гораздо труднее.
     Уже  смеркалось,  когда  мы приметили  изрытый  пещерами холм и  решили
остановиться в одной  из них  на ночлег.  Варвары недалеко  ушли от пещерных
людей, пещера для нас что дом родной. Однако стоило сунуться внутрь,  как из
глубины  донеслось  металлическое  клацанье  и  к  нам,  тускло  поблескивая
клешнями, устремилась туча крохотных существ. Пещера кишела полушками.
     Эти  злобные  твари  уступали  своим  ближайшим  родственникам  двушкам
размерами,  но вдвое превосходили их по части свирепости. Каждый представлял
собой   кругляш  с  десятью  маленькими  ножками  и  серебристыми  клешнями,
способными выдавливать из плоти зазубренные кружки. Твердый копыта Пуки были
им  не по зубам,  но стоило полушкам забраться выше, и они обглодали бы  его
ноги до самых костей. Пришлось искать другое место для ночлега.
     Неподалеку оказался небольшой  пруд с островком посередине.  Пука легко
перемахнул  полоску   воды,  и  мы  вздохнули  с   облегчением.  Как  и  все
мелкаши-денъжатники, полушки плавать не умеют,  и любая водная преграда  для
них непреодолима. Я знал, что под покровом  ночи они вылезут из темных пещер
и отправятся  на охоту. Как правило, деньжатники очень грязны, но стесняются
этого и  предпочитают обделывать свои  делишки во мраке.  Иногда их ловят  и
отмывают, но такое случается нечасто. Говорят, для отмывания денег требуется
особо сильная магия. А коль скоро вокруг нашего пруда всю ночь будут шастать
мириады крохотных, но  свирепых и алчных хищников, ни одно живое существо не
рискнет к  нам  приблизиться.  Наконец-то  нам удалось  найти  по-настоящему
безопасное убежище.
     Едва я спешился, как из воды высунулась  рыба  с толстой, самодовольной
мордой.
     - Тут у нас  есть рыба-ангел, - сообщила толстуха. -  Если  хотите, она
для нас станцует.  Вообще-то от ангелов толку мало,  но с  виду они довольно
милы.
     Рыбы, пожалуй, самые говорливые существа в Ксанфе, не считая разве  что
болтуньяков. Недаром существует поговорка: болтлив, как рыба.
     -  Пусть   пляшет,   -  согласился  я,  не  ожидая   никакого  подвоха.
Цивилизованные  люди  думают,  будто  в  дебрях нет и не  может  быть ничего
по-настоящему привлекательного, но варварам известно, что это отнюдь не так.
Да и опасности, подстерегающие человека в лесу,  не так велики,  как принято
считать. Конечно, там следует остерегаться хищников, зато можно не опасаться
лжи и коварства. Злые волшебники вроде Яна в лесах не живут.
     Рыба-ангел  приподнялась над  водой  на  хвосте, взмахнула  похожими на
крылышки плавниками  и сделала  пируэт.  Затем  она запрыгала, закружилась и
заплескалась   по  поверхности  пруда.  Благодаря  окружавшему   ее   голову
светящемуся нимбу,  в воде мелькало  ее  отражение. Создавалось впечатление,
будто  две рыбы  -  одна  под  водой,  а  другая на поверхности -  совершают
удивительно выверенные, синхронные движения. Поистине ангельское зрелище.
     Но тут на поверхность вынырнула другая рыба. Крыльев у  нее не имелось,
зато красноватая чешуя поблескивала, как  пламя, на голове торчали маленькие
рожки, а загибавшийся назад хвост был усеян колючками.
     - Это  рыба-черт, - пояснила  наша толстомордая собеседница. - Толку от
нее еще меньше, чем от ангела. Вечно норовит все испортить.
     Так оно и  вышло. Испуганно булькнув,  рыба-ангел  пустилась  наутек, а
рыба-черт,  алчно  раздувая  жабры,  устремилась в погоню.  Но  озерцо  было
маленьким, выхода из него не было, так что двум рыбинам только и оставалось,
что носиться кругами вокруг нашего островка.
     Наблюдая за  всем  этим, я  подошел к самой воде, и  тут что-то  больно
полоснуло  меня  по ноге.  Забыл сказать: спешившись, я  снял сапоги,  чтобы
проветрить  ноги.  Не знаю, как цивилизованным  людям, а варварам  требуется
время от времени разуваться, иначе запах становится слишком сильным. Скажем,
перед тем как идти на охоту, варвар  непременно проветрит ноги, а то  добыча
издалека учует его приближение. Так вот, я наклонился и увидел подобравшуюся
к моей ноге рыбу-нож с острыми, отточенными плавниками.
     - А ну, брысь! - крикнул я, замахиваясь сапогом.
     Рыба-нож  тут же  нырнула,  а  мой  сапог угодил по  воде  - и  прилип.
Странно. Конечно, мои сапоги были  довольно грязными - но чтобы прилипать  к
воде? До сих  пор такого со мной не  случалось. Я потянул сильнее и вместе с
сапогом вытянул  наружу  какую-то  тварь,  вцепившуюся  в  него здоровенными
тупыми клешнями.
     - Это еще что такое?
     - Рыба-рак, - пояснила словоохотливая толстуха.
     Мне доводилось  слышать,  будто рак вовсе  никакая не рыба,  но недаром
говорят, лучше один раз увидеть...
     - А как мне от нее отделаться?
     - Ну... вообще-то она боится рыбы-звезды.
     Я  поднял глаза  и вгляделся  в темное небо. Звезда  в  форме рыбы  там
висела,  но  дотянуться  до  нее  не  было ни малейшей  возможности.  Должен
сказать, что некоторые рыбы-звезды светятся в воде, тогда как другие сияют в
ночном  небе. Надо полагать, что там, наверху,  воды  тоже хватает -  даже с
избытком.
     -  А ну, проваливай! - скомандовал я. - Я не  то  достану звезду, и она
тебе как звезданет!
     Сжимавшие  сапог  клешни  разжались  и исчезли  под водой.  Моя  уловка
удалась.
     - Надо было ее съесть, - заявила толстомордая. - Да и рыбу-нож тоже.
     - Не думаю, чтобы им это понравилось, - возразил я.
     - Кого волнует, что им нравится, а что  нет? Они не  в счет. Никто не в
счет,  кроме  номера первого. С  него счет начинается, а дальше  его и вести
незачем.
     Брови мои поползли вверх.
     -  Не  слушай ее! -  негодующе воскликнула рыба-ангел.  Она задержалась
лишь на миг, но тут же за это поплатилась. Рыба-черт обхватила ее плавниками
и,  несмотря на  отчаянное сопротивление,  утащила вниз, в  тихий  омут.  На
поверхности остался лишь сиротливо светящийся нимб.
     -  Больше  он  ей не  понадобится, - насмешливо  заявила  самодовольная
болтунья.  -  Нельзя остаться ангелом, побывав  у черта в лапах. Теперь  эта
дуреха скомпрометирована навсегда.
     Мне стало жалко прелестную  рыбу-ангела. Склонившись  к воде, я выловил
нимб, но  он  мгновенно потух  и  растворился в  воздухе. Увы, нимбы  не для
таких, как я.
     Толстуха рассмеялась.
     - А ты что за рыба? - сердито спросил я.
     - Я? Ну ты и невежда.  Я  и есть я, или, ежели  по-старинному,  язь.  Я
самая умная,  самая сведущая,  самая красивая, короче говоря, номер  первый.
Всегда и во всем.
     - Да ну? Ведь я - последняя буква в алфавите. -  Признаюсь, на сей счет
полной уверенности у меня не было. Где-то я  это слышал и случайно запомнил,
тогда как самого алфавита, конечно же, никогда и  в глаза не видывал. Просто
мне  хотелось  сбить спесь с толстомордой хвастуньи, вот я и  ляпнул первое,
что пришло в голову. И надо же - попал в точку.
     -  Последняя,  последняя...  Это  с  какого  конца  посмотреть,  дубина
стоеросовая. Дурак  ты  есть,  дураком  и  останешься.  - Обиженно  взмахнув
хвостом, рыба ушла под воду.
     Я  тяжело вздохнул, подумав,  что она, наверное,  права. Наивные дураки
вроде меня  всегда  проигрывают хитроумным пройдохам -  таким, как волшебник
Ян.  Вот  и  рыбу-ангел  затащили  в  самый что ни  на есть тихий омут.  Но,
несмотря ни  на что, меня  почему-то не тянуло в  стан победителей.  Пусть в
этом не было никакого смысла, я предпочитал оставаться самим собой. Простым,
бесхитростным варваром. С этими невеселыми мыслями я уснул.
     Поутру мы  покинули островок  и  двинулись  дальше,  к  видневшемуся  в
отдалении лесу. Вблизи он казался  совершенно непроходимым  - сплошная стена
деревьев  с одной-единственной  тропкой.  Над этой тропкой смыкалась  этакая
древесная арка - ветви  стоявших по сторонам деревьев переплелись, образовав
нечто вроде  ворот.  Мне все  это не нравилось  - сразу  вспомнились  злющие
сторожевые деревья у замка Ругна. Похоже, и Пука не пришел в восторг от этой
тропы,  но  все вокруг  так густо заросло шипастым терновником,  что другого
пути  не  было.  Насколько  я  понимал, чутье  Пуки  указывало,  что следует
двигаться именно в этом направлении.
     Пук  ступил  под  арку. Я  держал  руку  на  рукояти  меча.  Ничего  не
произошло,  но конь-призрак  беспокойно  раздувал ноздри, а  меня раздражала
необходимость пребывания в замкнутом пространстве.
     Однако явных причин для тревоги  не было. Светило ласковое солнце, лицо
обдувал приятный  ветерок,  и ничто не  препятствовало движению. Сцепившиеся
ветвями деревья окаймляли тропу,  словно две зеленые стены,  но кое-где  эти
стены прорезались боковыми тропками. Лес не  нравился  нам  обоим,  и мне, и
Пуке, однако ехать по нему  было  куда легче, чем карабкаться по заснеженным
склонам. Хищники здесь, кажется,  не  водились, но через некоторое  время мы
услышали  подозрительное  жужжание.  Я  насторожился.  Пука нервно  взмахнул
хвостом. Лошади не любят жужжащих насекомых, а эти жужжали очень громко,  из
чего можно было заключить, что их очень много.
     Вскоре мы увидели в отдалении целую тучу  мошкары, и я  наспех произнес
репеллентное заклинание. Многие  полагают, будто в  Ксанфе устные заклинания
не срабатывают,  но мне это мнение кажется ошибочным. Я частенько прибегал к
ним, чтобы разжечь огонь,  уснуть, избавиться от бородавок, приспособиться к
темноте  или,  наоборот,  к  яркому свету, и,  как  правило,  это  помогало.
Конечно, если разводишь костер, не помешает иметь вдобавок к заклинанию пару
кремней,  чтобы высечь искру,  а сонные заклинания действуют  быстрее всего,
если устал. Заклинание против бородавок, как  правило, дает  результат через
несколько месяцев; что же до обезболивающего, то признаюсь, оно действует от
случая к случаю. Устные заклинания не слишком сильны, но лучше слабые  чары,
чем  никаких.  Надо помнить,  что возможности  магии не  безграничны,  - это
избавит от многих разочарований. Ну а ежели какое заклятие не срабатывает ни
при каких условиях, следует незамедлительно сообщить  об этом в ОЗППВАРМАГ -
Отдел защиты прав потребителей варварской магии, чтобы они проверили наличие
сертификата качества.
     На  сей  раз мое заклинание не  помогло.  Жужжащий рой  приближался,  и
вскоре  я  увидел,  что на  нас надвигается не  туча сравнительно безобидной
мошкары,  а целая  стрекадрилья  стрекозлов.  Все  стало ясно -  заклинание,
рассчитанное на мошек, против стрекозлов бессильно.
     Поначалу я не  слишком обеспокоился,  ибо,  как  правило,  стрекозлы на
людей не нападают. Живут  сами по себе - стрекочут потихоньку да охотятся на
других   насекомых.  Порой   даже   приносят   пользу,   очищая  огороды  от
жуков-вредителей, так что  среди  селян бытует поговорка, советующая пустить
стрекозла  в  огород.   Но  собравшись  целой  стрекадрильей,  эти  существа
становятся опасными.
     Случай  был  как  раз  такой.  Поняв,  что  ничего  хорошего  ждать  не
приходится, Пука  припустил  галопом, но стремительная стрекадрилья настигла
нас через  несколько мгновений. Я  замахал руками. Пука завертел хвостом, но
все было напрасно. Приблизившись, стрекозлы  открыли огонь.  Действовали они
по всем правилам военного искусства: первая шеренга заходила  на линию огня,
выпускала пламя и уступала место следующей. Средства поражения  у стрекозлов
такие  же,  как  у  драконов-огнеметов,  а  причиняемые  ими  ожоги   весьма
болезненны.
     Когда язычок пламени лизнул мое запястье, я разъярился, выхватил меч и,
хотя это казалось бессмысленным, принялся неистово размахивать им в воздухе.
Одного  стрекозла  клинок  перерезал пополам,  другому рассек  крыло. Первый
распался на дымящиеся половинки, а второй  вошел в  штопор, упал  на землю и
взорвался. С места его падения поднялся дымный гриб.
     Стрекозлы отступили,  перестроились и  опять  пошли в  атаку.  Я  снова
взмахнул мечом,  на сей раз плашмя.  Плоскость  клинка  отразила  выпущенное
стрекозлами пламя, обратив его против нападавших.
     Многие считают, будто все огнеметы - и драконы, и стрекозлы - неуязвимы
для собственного  огня, но  это  заблуждение.  Трое  нападавших взорвались в
воздухе, а некоторые заискрились и стали быстро терять высоту.
     Стрекадрилья  вновь   отступила.  Отлетев  на  безопасное   расстояние,
стрекозлы сбились в тесную стаю,  - видимо, проводили военный совет. Я не на
шутку  встревожился,  ведь, вздумай они напасть одновременно со всех сторон,
мы  с  Пукой н