ается сдерживать слезы.
	Дженни подумала, что кентавренку пришлось гораздо тяжелее,
чем ей,-  ведь он и дольше пробыл в плену и грубостей гномов хлебнул
больше.
	Еще она вспомнила, что малышу только пять лет. Пусть он
рассуждал, как взрослый -  ведь все кентавры -  существа невероятно
умные, но ведь он же еще ребенок, точнее, жеребенок.
	Обоих их ожидала страшная участь. Судя по себе, девочка мгла
представить, что делалось в уме Че.
	- Извини, Че,-  пробормотала она,-  я ведь пою... я пою только для
животных и неодушевленных предметов.
	- Но тогда, может, ты представишь, что я животное,-  и голос Че
задрожал.
	- Нет, ты не...-  сказала девочка и вдруг осеклась. Если не
животное, то кто он тогда? Друг, друг по несчастью.
	Его нужно было утешить, немного приободрить. Неужели нельзя
было подарить этому крошечному кентавру хоть толику того, что
ежедневно получал кот?
	- Пожалуй, я попробую спеть что-нибудь для тебя,-  осторожно
сказала она.
	Она начала петь, не зная, что получится. Ей никогда не
приходилось петь для того, кто мог бы что-то понять. Дженни даже не
была уверена в том, что такое вообще возможно. Одно дело цветы и
животные, им можно петь что угодно, у них нет претензий ни к
фальшиво взятой ноте, ни к нерифмованным строчкам. Они, в сущности,
не были знатоками пения. А Че, хоть и был жеребенком, превосходил по
разуму все взятые вместе цветы, да еще и животных. Ему ничего не
стоило заметить фальшь. К тому же он явно любил многое подвергать
сомнению.
	Дженни начала петь, но мелодия не шла. Казалось, звуки застряли
в горле. Нет, так не пойдет. Пение в присутствии других явно не
получалось.
	Но все же, пятилетний жеребенок...
	Усилием воли Дженни попыталась заставить себя взять ноту
повторно, прочищая непослушное горло. Вскоре у нее что-то начало
получаться вроде мычания, а потом полились ноты, которые звучали все
чище и чище. Мелодия явно получалась. Она пела, а перед глазами ее
стояла принцесса, замок, гора с цветами, принц-дракон...
	Снаружи вновь послышался какой-то странный звук. Опять
гномы? Че дернул головой -  он тоже услышал звук. Но на этот раз
девочка не оборвала пения -  оно далось ей с таким трудом, к тому же ей
хотелось надеяться, что гном пройдет мимо.
	Тем временем снаружи больше не доносилось никаких звуков -
тот, кто там бродил, явно ушел. Дженни пела и слова песни делали
героиню-принцессу все более прекрасной. В песне совершенно не
упоминалось ничего дурного -  только веселый солнечный день и цветы,
один другого краше. Единственно, была черная туча, да и та была где-то
на горизонте. Кстати, и туча казалась какой-то смущенной.
	Но вот произошло нечто ужасное, подобное тому, как мясо фавна
и нимфы появилось в хижине. Это дракон захотел с`есть принцессу. Он
хотел, чтобы девушка явилась к нему в тот момент, когда он принял бы
свой естественный внешний облик, чтобы он мог с`есть ее и стать таким
образом королем своего народа. Что она теперь должна была делать?
	Дженни пела, и дальнейшие события разворачивались как бы
сами-собой. Казалось, что это кто-то посторонний передавал содержание
песни в ум девочки посредством мысленного контакта, а она всего лишь
воспроизводила эту информацию. Теперь можно было представить себе,
что Дженни была как бы в роли принцессы, а Че -  в роли принца-
дракона, оба они стали крылатыми чудовищами. Несмотря на весь
трагизм ситуации, было очевидно, что принцесса любила принца-
дракона, и он любил ее. У Дженни великолепно получалось
описательное повествование, так что Че даже заслушался. Как известно -
драконы существа свирепые и весьма крутого нрава, которые питаются
теми, кого предварительно поджаривают пламенем из своих пастей.
Хотя для этого дракона, главного героя баллады, делом всей жизни
стала потребность скушать принцессу.
	Сама принцесса тоже была преисполнена решимости отправиться
на съедение к дракону, поскольку она безумно любила его и хотела,
чтобы его жизнь протекала без осложнений, даже если это и требовало
от нее лично определенных неудобств. Точно таких же неудобств каких
требует пение от девушки сокровенных песен для посторонних
слушателей.
	Злые люди и недобрая туча пытались было умертвить дракона -
каждый на свой манер. Но принцесса своим истошным криком сумела
предупредить возлюбленного об опасности, потому он вовремя сумел
обнаружить засаду и истребить злых наемников. После чего он унес
принцессу на далекий уединенный остров. Поскольку каждому из
возлюбленных дорога на родину была заказана, то они воспользовались
волшебством, чтобы превратиться в единорогов и стали, как говорится,
жить-поживать да добра наживать. Самой Дженни никогда еще не
приходилось видеть единорога, но на ее воображение это не оказало
никакого влияния, поэтому фантазия смогла отобразить даже такое
существо, как единорог. А с тучей вообще проблем не было -  это был,
конечно же, Фракто, который уже успел повстречаться на их пути.
	Это была трогательная история, от которой на душе у обоих
обреченных слегка потеплело, пусть они и не совсем понимали
некоторые вещи. Но хорошее было очевидно -  в конце концов
влюбленные нашли свое счастье. Хорошее оставалось хорошим даже в
том случае, если было выдумано. Дженни продолжала петь, удивляясь
легкости, с которой это получалось даже при слушателях. Че слушал
слушал и в итоге заснул. Теперь можно было заснуть и самой певице -
она вполне этого заслужила. Ей удалось успокоить друга, несмотря на
все пережитые и предстоящие ужасы.
	Снаружи вновь послышались приближающиеся звуки шагов.
Дженни, услышав их, в ужасе отскочила. На сей раз мимо никто не
прошел -  дверь снова была распахнута пинком. В дверном проеме
показался гном, который был подсвечен полыхавшим снаружи, но уже
начинающим угасать костром.
	- Что, жрать не хотите? -  заорал он.-  Ну как хотите, мы сами
с`едим такую вкуснятину,-  тут гном схватил оба куска и поволок. По
пути он не удержавшись, откусил от каждого куска. Все, дверь снова
захлопнулась.
	Дженни облегченно вздохнула. Она была явно довольна, что
ужасное мясо унесли. Сама она в жизни не ела мяса, поскольку очень
любила животных и просто не стала бы есть это мясо, не смогла бы, если
знала бы, что этот или тот кусок был вырезан из тела ее друга.
	Девочка попыталась было заснуть, но тут снаружи опять
послышались шаги, на этот раз более тяжелые. Дверь снова
распахнулась, и на пороге появился сам вождь Гротеск.
	- Не хотите есть, ублюдки? -  почти ласково осведомился он,-  ну
разве так можно? Впрочем, как хотите. А ну, выметайтесь из хижины,
паскудники. Лучше вам прямо сейчас заняться вашей работенкой.
	Сердце Дженни захолонуло. На дворе еще стояла ночь, надежды на
спасение не было, а теперь и вовсе не остается никакого шанса. И все
потому, что они не пожелали притрагиваться к этому проклятому мясу.
	Гномы вывели пленников из хижины, поближе к зловеще
мерцающему костру. Очевидно, с момента заточения их в хижину
прошло несколько часов, поскольку на месте огромного костра теперь
лежала куча рдеющих угольев, а луна, эта гигантская сырная голова,
переместилась на другой участок темного неба. Очевидно, гномы на этот
раз в припадке буйной радости слопали все свои запасы мяса и желали
забить свои желудки до отказа.
	- Мы хотим, чтобы вы были свеженькими и здоровыми,-  сказал
вождь,-  а потому можем подарить вам еще несколько дней жизни. А
если вы не станете есть, то тогда вы ослабнете и не сможете как следует
бегать. Да и вкус вашего мяса будет не тот,-  он видимо, старался
уговорить пленников, и потому приводил разные резонные аргументы.
	- Нет уж спасибо,-  отозвалась Дженни. Она не хотела
разговаривать вежливо с этими кровожадными существами, но от
грубости с ними тоже не слишком много выиграешь.
	- В таком случае я ставлю перед вами выбор,-  воскликнул Гротеск,
злобно ухмыляясь,-  или ешьте как подобает, или бегите прямо сейчас.
	Тут вождь ткнул им те же самые два куска мяса, причем от одного
из них было уже откушено некоторое количество мяса.
	Дженни бросила быстрый взгляд на Че. Сама она твердо решила
не прикасаться к мясу, но что будет делать кентавренок?
	Че посмотрел сначала на лежавшее перед ним мясо, потом на
темную воду озера, а затем на девочку.
	- Спой мне,-  тихо попросил он.
	Дженни была донельзя удивлена.
	- Но как я могу тут...-  возразила она.
	- Да, уговори ее скушать мясо,-  подал голос Гротеск. Он,
очевидно, неправильно расслышал слова Че,-  и тогда вам не придется
бежать сейчас. Мы хотим припасти вас назавтра или на послезавтра,
когда у нас совсем выйдет свежатина.
	- Перед тем как мы умрем,-  сказал вдруг Че.
	Это и был, в сущности, его ответ -  кентавренок не собирался
пожирать мясо. В таком случае, им придется играть по правилам
жестокой игры гномов, чтобы потом возненавидеть друг друга, и потом
все равно отправиться в котел. Че просто захотел услышать голос
подруги по несчастью еще раз, до того, как свет померкнет в их глазах.
Разве можно ему отказать?
	Но как можно петь в присутствии ненавистных гномов? Ведь было
трудно петь в хижине перед Че, а тут такая аудитория собралась.
	- Давайте, давайте, решайте поскорее,-  раздался злобный голос
Гротеска. Остальные гномы, нехорошо улыбаясь, тесным кольцом
сомкнулись вокруг них.
	Но Дженни поняла, что она должна петь. Она должна дать
малышу последнее утешение в этой жизни. Это уже последняя
возможность хоть как-то облегчить его страдания. По крайней мере, это
будет последним, заключительным аккордом их дружбы, перед тем, как
ненависть наполнит их создания.
	Подойдя к Че, девочка ласково положила свои руки на его голову.
Она хотела, чтобы он почувствовал, что песня предназначена
единственно ему, а никак не палачам-гномам. Дженни постаралась
представить себе, что на полянке никого кроме них больше не было.
Приблизив губы к уху Че, Дженни закрыла глаза и стала издавать те
начальные мычащие звуки, предваряющие песню. Постепенно ее голос
стал звучать еще громче. Постепенно песня снова разлилась по
окрестности, уже можно было видеть и великолепный замок на вершине
горы, и цветы у ее подножья, и принцессу которая эти цветы собирала.
	Откуда-то, словно издалека, послышался голос гнома, который
обращался к кому-то:
	- Эй, притащите-ка еще дровишек из леса.
	Тут же подал голос Гротеск:
	- Надо постоянно поддерживать огонь под котлом, а то вдруг они
откажутся есть.
	Дженни запела еще громче, чтобы заглушить эти ужасные слова.
Действие песни стало еще ярче, вот уже и дракон появился, но пока он не
был еще столь кровожадным. Девочка знала, что Че тоже является как
бы участником происходящей картины, а поскольку он был на ней
драконом, то злым он быть никак не мог. Единственное, чего ему
хотелось -  это отнести Дженни в облике принцессы в какое-нибудь
безопасное место. Только бы ему еще уметь летать.
	Неподалеку появилась та самая зловещая туча, но даже она не
собиралась нагонять бурю. Она только наблюдала за происходящим,
чтобы потом улететь и покропить дождем в каком-нибудь другом месте.
	Туча вдруг подпрыгнула в небе.
	- Эй, вождь,-  крикнул один из гномов,-  так побегут они сейчас
или нет?



    Пирс Энтони.
    Заклинание для хамелеона


Пирс Энтони.
Заклинание для Хамелеона ("Ксант" #1).
Piers Anthony. A Spell for
Chameleon (1977) ("Xanth" #1).
========================================
HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5






1. КСАНТ

     Маленькая ящерица сидела на  коричневом  камне.  Почувствовав  угрозу
приближения  человеческого  существа  по  тропинке,  она  преобразилась  в
жалящего лучом жука, затем в дождевика-вонючку,  а  следом  -  в  огненную
саламандру.
     Бинк улыбнулся. Эти превращения не были реальными. Ящерица  принимала
форму отталкивающих маленьких чудовищ, но не их  сущность.  Она  не  могла
жалить,  испускать  вонючий  запах  или  обжигать.   Это   был   хамелеон,
использующий свою магию, чтобы имитировать подлинных опасных существ.
     И все же, когда она приняла форму  василиска,  который  уставился  на
него с ледяной свирепостью, веселье Бинка поутихло. Если бы  такая  злость
могла повредить ему, он был бы уже мертв.
     Затем внезапно в тишине ястреб-мотылек скользнул вниз с неба и поймал
хамелеона клювом. Ящерица забилась с тонким криком боли и мягко повисла  в
клюве поднимающегося ястреба. Хамелеон, несмотря  на  все  свои  кажущиеся
формы, был мертв. Пытаясь отпугнуть Бинка, он был уничтожен другой силой.
     Эта мысль продолжала просачиваться сквозь эмоции Бинка. Хамелеон  был
безвреден, но большая часть неприрученного Ксанта такой  не  являлась.  Не
была ли эта сцена каким-либо искаженным знамением,  некоторым  намеком  на
мрачную участь, ожидающую его?  Знамения  являлись  серьезным  делом,  они
всегда  сбывались,  но  обычно  их  неправильно  истолковывали,  пока   не
становилось слишком поздно. Может быть, Бинк был обречен  умереть  ужасной
смертью или, наоборот, какой-то его враг?
     У него, насколько он знал, врагов пока не было.
     Золотое сердце Ксанта сияло сквозь магический Щит, отражалось искрами
от  деревьев.  Растения  обладали  своей  волшебной  силой,   но   никакое
заклинание не могло заменить солнечный свет, воду и хорошую почву.  Вместо
этого  магия   использовалась,   чтобы   сделать   эти   предметы   первой
необходимости  для  растительного  царства  более   доступными,   защитить
растения от уничтожения до тех пор, пока ее не одолеет более сильная магия
или просто невезение, как в случае с хамелеоном.
     Бинк посмотрел на девушку рядом с ним, как раз ступившую в  наклонный
луч солнечного света. Бинк не  был  растением,  но  у  него  тоже  имелись
потребности и даже беглый взгляд на девушку  заставил  его  осознать  это,
Сабрина  была  абсолютно  красивой,   и   ее   красота   была   совершенно
естественной. Другие девушки умудрялись улучшать свою внешность косметикой
или специальными заклинаниями, но рядом  с  Сабриной  все  другие  женщины
выглядели какими-то искусственными. Она не была его врагом!
     Они подошли к Обзорной Скале. Она не являлась особенно высокой частью
местности, но ее магия делала ее кажущейся более  высокой,  чем  на  самом
деле, и с нее  было  возможно  видеть  четвертую  часть  Ксанта  -  страну
разноцветной растительности, небольших красивых озер и обманчиво-спокойных
полей цветов, папоротников и пшеницы. Пока Бинк  наблюдал,  одно  из  озер
немного увеличилось в размерах, делая  себя  кажущимся  более  холодным  и
глубоким, самым лучшим местом для купания.
     Бинк мельком удивился этому, как не раз удивлялся раньше. Он  обладал
живым непослушным умом, постоянно досаждающим ему вопросами, на которые не
имелось готовых ответов. Ребенком он  часто  доводил  родителей  и  друзей
почти до ссоры своими "Почему солнце  желтое?",  "Почему  великаны-людоеды
хрустят  костями?",  "Почему  морские   чудовища   не   могут   околдовать
кого-либо?" и подобной младенческой чепухой. Неудивительно,  что  его  как
можно  скорее  отправили  в  школу  к  кентаврам.   Сейчас   он   научился
контролировать свой язык, но не свой мозг, и  поэтому  старался  гнать  от
себя посторонние мысли.
     Он мог понять волшебные свойства животных, таких, как это  несчастный
хамелеон. Они обеспечивали им комфорт, выживание и внешний вид. Но  почему
неживые вещи обладали  магией?  Разве  не  все  равно  озеру,  кто  в  нем
купается? Ладно, может быть и так,  озеро  являлось  частью  экзосферы,  и
сообщество вещей, существовавших внутри его, могло иметь взаимный  интерес
в сохранении и углублении взаимных связей. Или, быть может,  изменения  во
внешнем виде  озера  вызвал  пресноводный  дракон,  подманивающий  добычу?
Драконы являлись самой разнообразной  и  опасной  формой  жизни  Ксанта  -
представители этого вида населяли воздух, землю и воду, а  многие  их  них
могли выдыхать огонь. Одно у них имелось общее - хороший аппетит.  Простой
шанс мог и не обеспечить достаточно свежей пищи.
     Но как насчет Обзорной Скалы? Она представляла собой голый камень, не
прикрытый даже лишайником, и вряд ли красивый. Почему она хотела компанию?
А если это так, почему бы не сделать  себя  более  привлекательной  вместо
того, чтобы оставаться серой и скучной? Люди приходили сюда не восхищаться
скалой, а любоваться Ксантом. Подобная магия казалась невыгодной.
     Затем Бинк ушиб палец об острый фрагмент скалы. Он стоял  на  террасе
из  битого  камня,  сделанной  поколения  назад  из  красиво  раскрашенных
валунов, и...
     Вот оно! Тот, другой  валун,  который  должен  быть  располагаться  с
Обзорной Скалой, был  разбит  на  части,  чтобы  сделать  эту  тропинку  и
террасу, потеряв при этом целостность. Обзорная  скала  выжила!  Никто  не
стал бы ломать ее, так как бескорыстная магия делала ее полезной, как  она
есть. Одна маленькая загадка решена.
     И все же, настораживал его  неудовлетворенный  ум,  есть  философские
соображения, Как может неодушевленная вещь думать или иметь  чувства?  Что
значит  выживание  для  скалы?  Валун  был  просто  частью  более  раннего
каменного массива, почему он  должен  иметь  персональные  качества,  если
массив не имел их? Но такой же вопрос мог быть задан относительно человека
- он состоял из ткани растений и животных, которые  употребил  в  пищу,  и
все-таки имел...
     - О чем ты хотел поговорить со мной, Бинк? -  спросила  с  притворной
скромностью Сабрина.
     Как будто она не знала. Но  в  то  время,  как  его  ум  формулировал
необходимые слова, рот отказывался произнести их. Он знал, каким будет  ее
ответ. Никто не мог остаться в Ксанте после двадцать пятого дня  рождения,
если он не продемонстрирует магический талант. Критический  день  рождения
Бинка наступал через месяц. Он теперь не был ребенком. Как она могла выйти
замуж за человека, которого скоро должны изгнать?
     Почему он не подумал об этом прежде, чем привести ее сюда? Он  только
поставит себя в  неловкое  положение!  Сейчас  он  должен  был  что-нибудь
сказать ей, или сделать ситуацию неловкой и для нее тоже.
     - Я только хотел увидеть твое... твое...
     - Увидеть мое Ч_Т_О? - спросила она, поднимая бровь.
     Он почувствовал, что его сердце выскакивает из груди.
     - Твою голографию, - выпалил он.  Конечно,  он  хотел  увидеть  ее  в
намного большем смысле, и коснуться при этом, но подобное могло  случиться
только после женитьбы. Она  была  девушкой  именно  такого  сорта,  и  это
являлось частью ее привлекательности. Ее прелести не нуждались в случайной
демонстрации.
     Ну, это не всегда так. Он  подумал  об  Авроре,  которая  определенно
обладала привлекательностью, и все же...
     - Бинк, есть способ, - сказала Сабрина.
     Он искоса взглянул на нее и быстро отвел взгляд, сконфуженный. Она не
могла предполагать...
     - Добрый волшебник Хамфри, - продолжала она в блаженном  неведении  о
его мыслях.
     - Что? - его ум был занят совсем другим, что лишний  раз  говорило  о
его своевольности.
     - Хамфри знает  сотни  заклинаний.  Может  быть,  одно  из  них...  Я
уверена, он сможет обнаружить, в чем состоит твой талант. Тогда все  будет
хорошо.
     - О! Но он  назначит  плату  в  год  службы  за  одно  заклинание,  -
запротестовал Бинк. - У меня есть только месяц, - но это  было  не  совсем
точно, если волшебник определит талант для Бинка, тогда его не  выгонят  и
он будет иметь время для службы. Бинка  глубоко  тронула  вера  Сабрина  в
него. Она не говорила то, что болтали остальные - что он  не  имел  магии.
Она делала ему неизмеримую  услугу,  предпочитая  верить,  что  его  магия
просто оставалась нераскрытой.
     Возможно,  именно  эта  вера  привязала  его  к  ней   вначале.   Она
определенно  была  красивой,  умной  и  талантливой  -  приз   по   любому
определению. Но она могла иметь намного меньше качеств  и  все-таки  стать
его...
     - Год - это не так долго, - пробормотала Сабрина. - Я подожду.
     Бинк уставился вниз на свои руки, размышляя. Его права