об обыкновенском монстре, похожем на  тигровую лилию,
только он не растение, а зверь.
     - Мне приходилось сражаться с тигровыми лилиями, - сказал Загремел, - у
них даже корни когтистые. Они еще хуже, чем львиный зев.
     - Чем  не могла точно  вспомнить стихотворение.  И  мы обыгрывали  его,
рассказывая в нем о тебе. "Огр, о огр, светло горящий..."
     - Огры не горят!
     -  Горят, когда проходят  сквозь огненную стену, - сказала она, - чтобы
достать  лодку  и  дать  возможность  всем  остальным,  проплыть  мимо  акул
капитализма. Вот поэтому-то Чем и вспомнила стихи - она так сказала. Горящий
огр. В общем,  поэма рассказывает о том,  как они идут ночью сквозь джунгли,
огненные и злобные огры, и они ужасают.
     - Да, - сказал Загремел, которому понравился образ.
     - Мы славно повеселились. Для нас  ты вовсе  не был  устрашающим.  Ты -
большой чудесный неуклюжий  меховой  шар, и мы никогда ни на кого бы тебя не
променяли.
     -  Независимо  от  того, насколько ярко я  горю, - уныло согласился он,
потом решил сменить  тему: -  Как ты могла действовать  без  души? В прошлый
раз, лишившись ее, ты была ко всему совершенно безразлична.
     - Конечно, эта потеря нанесла мне сильный удар, - ответила она. - Но на
этот раз я сама ее отдала; кроме того, у меня уже был опыт.
     -  Это  не  имеет большого значения, - возразил он. - Душа есть душа, и
когда ее теряешь...
     - Это имеет значение. То, что девушка  отдает, может даже доставить  ей
удовольствие, в то время как отнятое силой может уничтожить ее.
     - Но без души...
     - Верно. Это только аналогия. Полагаю, я больше думала о любви.
     Он  вспомнил,  как  она  рассказывала  о  демоне,  который  пытался  ее
изнасиловать. Неожиданно он ощутил ненависть к этому демону.
     - Да,  тебе нужен  кто-то, кто  сможет  защитить тебя. Но  мы никого не
встретили  за время  путешествия, и теперь,  выполнив  волю волшебника,  оба
остались без ответа.
     - Я в этом не уверена, - сказала она.
     - Мы уклоняемся  от темы. Как  ты выжила без души? Половина твоей  души
сделала меня настолько сильным,  что  я смог победить огра;  ты  должна была
стать настолько же слабой. Но этого не произошло.
     - Ну, я же наполовину нимфа, - ответила она.
     - Наполовину нимфа? Да, ты показалась мне нимфой, когда...
     - Я всегда  думала  о  себе  как  о  человеке,  так  же  как  ты всегда
представлял себя  огром. Но моя мать - нимфа Самоцветик. Поэтому по крови  я
настолько же нимфа, насколько и человек.
     - И в чем разница? -  Он знал, что разница  существует,  но  не мог  ее
определить.
     -  Нимфы вечно  молоды, красивы  и  не  слишком  умны.  Они не способны
сказать "нет"  мужчине. Моя мать - исключение. Чтобы выполнять  свою работу,
она должна  быть сообразительной  и надежной. Она остается  очень  красивой,
красивее меня. Но она не так умна, как я.
     - Ты молода и прекрасна, -  сказал Загремел. - Но принцесса Айрин тоже,
а она человек.
     -  Да.  Следовательно, это не является отличительным признаком. Обычные
девушки в расцвете юности и красоты внешностью могут соперничать с  нимфами,
они,  кроме  того,  обладают  некоторыми  качествами нимф,  которые  мужчины
находят привлекательными.  Но Айрин состарится, а нимфа  - нет. Она любит, а
нимфа не может любить.
     - Не  может любить? - переспросил  Загремел. Он  узнал сейчас  о нимфах
больше, чем за всю свою жизнь.
     - Ну, моя мать любит. Но,  как я уже  сказала, она - особенная нимфа. И
мой отец Кромби применил любовные чары. Так что это не в счет.
     -  Но  некоторые  люди  тоже  не  любят, так  что  и  это  не  является
определяющим признаком.
     - Верно. Иногда трудно отличить  нимфу от обычной  бездумной девицы. Но
одно различие все-таки есть: у нимф нет души.
     -  У  тебя  есть  душа!  Я  абсолютно  в  этом  уверен!  Очень  милая и
замечательно красивая душа.
     Он почувствовал,  что Танди улыбается в темноте.  Тело ее расслабилось,
она сжала его руку:
     -  Благодарю. Мне и самой она нравится. У меня есть  душа, потому что я
наполовину человек. У тебя - по той же причине.
     - Я никогда  об этом  не думал! -  сказал  Загремел.  - Мне никогда  не
приходило в голову, что другие огры бездушны.
     - Они  так грубы и  невежественны, потому  что  бездушны. Вся их сила в
магии.
     - Думаю,  так  оно и  есть. Моя мать тоже  в  какой-то мере  человек, а
значит, душу я унаследовал от нее.
     - И именно душа дала  тебе  возможность  компенсировать недостаток сил,
который у тебя, полуогра, должен был сказаться среди огров.
     - Согласен.  Это и есть разгадка той тайны, о которой я догадывался, но
никак не мог додумать до конца. Но ты так и не объяснила, как ты смогла...
     - ...действовать без души? Весь вопрос в том, кем я себя  в  тот момент
осознавала.  Видишь ли, у людей всегда были души; у них нет опыта  того, как
жить без  них.  У прочих существ  никогда не было  душ, поэтому  им пришлось
обходиться  без них. У моей  матери это получается прекрасно,  хотя я думаю,
что к ней перешла часть души моего отца. - Танди вздохнула. - Она прекрасная
женщина и вполне достойна души, но она - нимфа, а  я - полунимфа, поэтому  я
могу действовать и без души. Как только я это поняла, то сразу начала думать
о себе как о нимфе. Результат оказался поразительным.
     - Но я думаю о себе как об огре, тем не менее душа у меня есть.
     - Может, тебе надо попытаться думать  о  себе как о человеке. - Ее рука
сжала его руку.
     - О человеке? - туповато переспросил он. - Я - огр!
     -  А я человек. Но когда понадобилось, я стала нимфой. Потому я  смогла
действовать, не погружаясь  в  безразличие, как это было  в  тыкве. Я смогла
последить за тобой и вмешаться, когда это стало необходимо.
     - Человек! - все еще не веря, повторил он.
     - Пожалуйста, Загремел, я ведь полукровка, как и ты. Как большинство  в
Ксанфе. Я не стану смеяться над тобой.
     - Это невозможно! Как я могу быть человеком?
     - Загремел, ты больше не говоришь как огр. Ты больше не глуп, как огр.
     - Косящие глаза интеллекта...
     -  Лоза уже давно исчезла, Загремел! А той, которую ты добыл в Пустоте,
вообще  не  существовало. Это  же была просто  иллюзия. Но она снова сделала
тебя умным. Ты никогда не задумывался, как это могло случиться?
     Настала его очередь улыбнуться в темноте.
     - Я был очень осторожен и не позволял себе задумываться об этом, Танди.
Это  лишило  бы меня того  самого интеллекта,  который давал мне возможность
размышлять об этом; звучит парадоксально, правда?
     - Ты веришь в парадоксы?
     -  Это  захватывающе   интересно.  Я   бы   сказал,  это  невозможно  в
Обыкновении, но  возможно  в Ксанфе.  Я  должен обдумать это, когда выдастся
свободное время.
     - У  меня есть  другая гипотеза, -  сказала она.  - Косящие  глаза были
иллюзией, но интеллект - твой интеллект! - нет.
     -   Разве   здесь   нет  противоречия?   Нелогично   приписывать  столь
значительный эффект, как интеллект, иллюзии.
     - Разумеется, есть. Потому-то я этого и не делаю. Загремел, я не думаю,
что  тебе  вообще нужна  была  эта интеллектуальная лоза.  Ни иллюзорная, ни
настоящая.  Интеллект у тебя был  всегда. Поскольку ты наполовину человек, а
люди умны.
     -  Но,  прежде чем забраться в интеллектуальные  дебри,  я вовсе не был
умен.
     - Ты был достаточно умен, чтобы одурачить всех и  заставить думать, что
ты  глуп от  природы! Загремел, Чем рассказала  мне о лозах косящих глаз. Их
эффект исчезает через несколько часов. Иногда результатом подобной встречи с
лозами является  только раздутое самомнение. Они заставляют  глупцов считать
себя умными,  вынуждая  их выставлять себя полными дураками. Как те, которые
напиваются  сока пивного дерева и  считают себя прекрасными собеседниками  и
компанейскими парнями, а на  самом  деле выглядят  отвратительными клоунами.
Отец рассказывал  мне об  этом; он  говорил, что и сам не  раз делал из себя
клоуна подобным образом. Только с лозой это еще хуже.
     - Я тоже так себя вел? - похолодев, спросил Загремел.
     - Нет! Ты действительно умен! И  эффект не исчезал,  пока ты не потерял
лозу  в  воде. И  в  тот  же  момент,  когда  ты  заполучил  новую,  пусть и
иллюзорную,  ум вернулся  к  тебе. Это не  наводит тебя ни на  какие  мысли,
Загремел?
     Он поразмыслил:
     - Это  подтверждает  тот факт, что волшебство  чудесно и  необязательно
логично.
     - Или то, что ты становился умным  лишь тогда, когда считал, что должен
быть умным. Может быть, в первый  раз косящие глаза и показали тебе, как это
делается. После этого ты мог начать думать в любой  момент, когда хотел. Или
когда забывал, что должен быть глупым.
     - Но сейчас я не умен, - возразил он.
     - Послушал бы  ты себя, Загремел!  Ты рассуждал о столь  сложных вещах,
как парадоксы, и говорил вполне литературным языком.
     - Ну да,  так оно и  было, - с удивлением  признал  он.  - Я забыл, что
потерял косящие глаза.
     - Вот именно. Так откуда теперь берется твой интеллект, огр?
     - Должно  быть, это моя человеческая половина, как  ты и  предположила.
Просто раньше я никогда не пользовался ею, потому что...
     -  Потому что  думал о себе как об огре, пока не увидел, каковы огры на
самом деле, и не отвернулся от них. Теперь ты  используешь свою человеческую
наследственность.
     - Ты разбираешься в этом гораздо лучше меня!
     -  Потому что я более объективна. Я вижу тебя со стороны.  Я ценю  твои
человеческие качества.  Думаю, и добрый волшебник  Хамфри тоже.  Он стар, но
по-прежнему мудр. Я-то знаю; я целый год наводила порядок в его замке.
     - Мне он не  показался убранным. Я с трудом нашел  свободное место, где
можно было встать.
     - Видел бы ты, как это выглядело  до моей уборки!  - Она рассмеялась. -
По  чести  говоря, его берлоги я не касалась;  даже горгона туда не заходит.
Если там хоть  раз убрать, никто не сможет понять, где лежат его книги, чары
и  колдовские  инструменты.  У  него  ушло  больше  столетия  на  то,  чтобы
запомнить,  где  что  лежит.  Но  остальную  часть  замка  нужно содержать в
порядке,  а все понимают,  что,  поскольку горгона вышла за  него,  великого
волшебника, замуж, она уже не должна этим заниматься, вот этим и занялась я.
Я  почистила  волшебные зеркала и все  остальное. У некоторых из  этих вещей
тоже весьма длинный язык! Это  мне помогло, и за год я успела понять, что за
кажущейся рассеянностью Хамфри прячется замечательно острый ум. Например,  о
тебе он знал все еще до того, как ты приблизился к  замку. Он отметил тебя в
своем календаре за год до твоего появления, вплоть до дня и часа.  Он следил
за каждым  твоим шагом. Он ликовал, когда ты добрался до огрских костей; ему
стоило большого труда  устроить  эту ловушку. Этот человек знает все, что он
хочет знать и что следует знать. Вот почему горгона подчиняется ему, а не он
ей: она страшно боится его знаний и преклоняется перед ними.
     - А я думал, он спит! - с раскаянием сказал Загремел.
     - Как  и  все.  Но он маг информации,  один  из  самых могущественных в
Ксанфе. Разумеется, он знал, на  что  способен твой  разум, и соответственно
построил ответ. Теперь мы знаем, что он был прав.
     -  Но  наши миссии - ни одна из них  не завершена! Он  не знал,  что мы
потерпим неудачу. Она задумалась, потом спросила:
     - Загремел, почему ты дрался с тем, другим огром?
     - Он раздражал меня. Он оскорблял меня.
     - Но ты пытался избежать неприятностей.
     - Потому что у меня была только половина силы и я знал, что проиграю.
     - Но потом ты ударил его. Ты выбил ему зуб.
     - Он собирался съесть тебя. Я не мог этого допустить.
     - Почему? Огры ведь так и поступают.
     - Я согласился защищать тебя.
     - Ты думал об этом, когда ударил его?
     - Нет, - признался Загремел. - Я ударил без размышлений. Времени на них
не было.
     - Значит, была другая причина для твоих действий?
     - Ты мой друг!
     - У огров есть друзья? Он снова задумался:
     - Нет. Я  единственный  огр,  имеющий друзей,  и эти друзья в  основном
люди. Большинство огров не любит других огров.
     - Ничего удивительного, - сказала она. - Итак, чтобы  защитить меня, ты
дважды подвергал опасности свою душу.
     - Да, разумеется. - Он не совсем понимал цель этих расспросов.
     - Любой истинный огр поступил бы так?
     - Ни  один. Естественно, поскольку у огров нет души, у них  и выбора не
будет. Но даже если бы у них и были души, они не стали бы...
     -  Загремел,  неужели тебе самому не кажется,  что человеческих черт  в
тебе больше, чем огрских?
     - При данных обстоятельствах - возможно. Но в джунглях,  в одиночестве,
все было бы по-другому.
     - Почему же тогда ты оставил джунгли?
     - Я был неудовлетворен. Как  я уже говорил, мне,  вероятно, была  нужна
жена, только тогда я этого не знал.
     -  И  у  тебя  могла  быть  прекрасная  грубая огрица  с лицом, красота
которого заставила бы протухнуть луну, если бы  ты вел себя более по-огрски.
Ты жалеешь, что упустил этот шанс?
     Загремел рассмеялся, впервые осознав, что ее рука касается его руки:
     - Нет.
     - Огры смеются?
     - Только злорадно.
     - Итак, ты полагаешь, что отверг ответ, ради которого столько трудился.
И теперь ты снова в одиночестве удалишься в джунгли?
     Как ни странно, это тоже не привлекало. Жизнь, которая раньше полностью
устраивала его, теперь казалась никчемным существованием.
     - Разве у меня есть выбор?
     - Почему бы  не  попытаться  быть человеком? Все  дело  в  твоей  точке
зрения. Люди  замка Ругна, я уверена, примут тебя, они уже так и относятся к
тебе. Принц Дор обращался с тобой как с равным.
     - Он  со всеми обращается как с  равными. - Однако  Загремел задумался.
Стал бы принц Дор так же обращаться с ограми Огр-Ограды?  Вряд ли. И тут ему
в голову  пришло  кое-что  еще.  - Ты  говоришь,  что  я  заставил  работать
иллюзорные косящие глаза  в  Пустоте,  потому что всегда обладал интеллектом
человека, а значит, никакого парадокса здесь нет?
     - Именно это я и говорю, - довольно подтвердила она.
     - А как тогда быть с тыквой?
     - С тыквой? - переспросила она неуверенно.
     - Та тыква в Пустоте тоже была иллюзорной и не имела никакого отношения
к моему интеллекту, но она тем не менее работала.
     - Да, работала,  - подтвердила Танди. - О Загремел, я никогда не думала
об этом! Но это означает...
     - ...что  в  Пустоте иллюзии  реальны.  То,  что, как мы полагаем,  там
находится, действительно  находится там, как только мы  об этом  подумаем: и
тыквы, и светящиеся следы. Поэтому нет подтверждения тому, что я  умен и без
косящих глаз.
     - Но...  но .. - Она  начала всхлипывать. Загремел вздохнул. Он не  мог
видеть ее несчастной.
     -  Тем не менее я  признаю, что достаточно  умен, чтобы суметь отыскать
ошибки в твоих рассуждениях. Это парадоксальным образом подтверждает то, что
ты сказала. Возможно, правы мы оба. У меня человеческий интеллект, а Пустота
делает  иллюзии реальными.  - Он снова  замолчал, чувствуя ее руку на своей.
Какая  маленькая и хорошенькая у нее ручка! - Я никогда  в жизни  не думал о
себе как о человеке. Я не знаю, чего можно этим добиться, но по крайней мере
нас это развлечет, пока  мы  ждем, чтобы дракониха прекратила  нас искать  и
вылезла из пещер наружу.
     Всхлипывания чудесным образом прекратились.
     - Это может  стать большим,  чем  развлечение, Загремел, - в ее  голосе
слышался энтузиазм.
     Загремел  задумался.  Он  представил себе  людей: маленькие, не слишком
волосатые,  довольно слабые, но очень умные. Они ходили в  одежде, поскольку
их природный мех мало что защищал.  Они собирали обувь с ботиночных деревьев
и  носки  с чулочных лоз. Тут он удовлетворенно заметил про себя, что у него
была куртка и перчатки -  для начала. Люди  жили  в домах, потому  что иначе
дикие  звери могли  напасть на них во  сне. Они  предпочитали  собираться  в
деревнях,  поскольку любили  общество.  Фактически  они  были  общественными
существами и редко оставались одни.
     Он представил себе, как присоединится к ним, будет ходить  как человек,
вместо того чтобы  топать как огр. Спать на кровати, а  не на стволе дерева.
Есть умеренно, откусывая по кусочку, тщательно пережевывая пищу, вместо того
чтобы жрать  сырое  мясо  и  глотать  кости, полагаясь только на  силу своих
челюстей  и  разгрызая все,  что  может  поместиться в пасти. Пожимать руки,
вместо того чтобы сбивать с ног приветственной оплеухой. Но  все усилия были
тщетны,  поскольку  он  знал, что  всегда будет громадным волосатым и грубым
монстром.
     -  Не  срабатывает,  -  с  облегчением сообщил  он.  - Я просто не могу
представить себе, как...
     Она  положила  вторую  руку  на   его  здоровенную  лапищу.  Теперь  он
чувствовал прикосновение  ее души  - ее полу-души, - поскольку их души  были
созвучны друг  другу  после того, как некоторое время они были единым целым.
Казалось, их души потоком текут по рукам, переливаясь друг в друга.  Он спас
эту душу из тыквы, а она помогла ему спастись от огров.
     Он также вспомнил, как торопилась она  встать  на  его защиту. Как  она
поцеловала его.  Как осталась с ним даже тогда, когда он пошел к ограм, даже
когда  у нее не было души. И неожиданно ему захотелось сделать ей что-нибудь
приятное.
     И он начал принимать ее точку зрения.  Он почувствовал,  как становится
меньше, утонченнее, вежливее и умнее.
     И внезапно пришло озарение. Возможности его  разума расширились, вбирая
в  себя весь Ксанф,  как это было, когда  он был поражен  проклятием косящих
глаз.  Но на  этот раз это  было не проклятие - это  было осознание себя. Он
стал человеком.
     Руки  Танди  по-прежнему  лежали на  его  руке. Он повернулся к  ней  в
темноте. Его глаза не могли различить ничего, но мысленно он увидел все.
     Танди была женщиной. Она была по-своему прекрасна. Она была  умна.  Она
была мила. Она была верна. У нее была чудесная душа.
     А  он,  мужчина  и человек, он  видел  все  в новом свете,  несмотря на
темноту. Разумом  человека он  заново  проанализировал  все.  Она  была  его
спутницей,  и он  понял,  насколько  необходимой она успела  стать для него.
Ограм не нужны спутницы - но они нужны  людям. Остальные  шесть девушек тоже
были его спутницами, и они нравились ему, но Танди стала для него всем.
     -  Я не  хочу возвращаться  в  джунгли один,  - прошептал он. Его голос
утратил большую часть огрских рычащих ноток.
     -  Я никогда и не  думала, что ты должен  жить там,  Загремел. - О, как
нежно звучал ее голос!
     - Я хочу... - Но непомерность желания заставила его замолчать.
     Однако Танди это не смутило:
     - Загремел, я еще раньше сказала тебе, что люблю тебя.
     -  В данный момент  у  меня  человеческое восприятие, - сказал он.  - Я
должен  предупредить  тебя, что  ты  не должна говорить слов,  которые можно
неверно истолковать.
     -  Неверно  истолковать,  о демоны!  - вспыхнула  она. - Я  поняла свои
чувства значительно раньше, чем ты свои.
     - Но, Танди, ты должна признать, что огр и нимфа...
     - Или мужчина и женщина...
     - Полукровки, - с легкой горечью сказал он.  -  Как  кентавры,  гарпии,
никсы, фавны...
     - А чем тебе  не нравятся полукровки? - возразила она. - В Ксанфе любое
существо  может  вступить  в  брак  с другим, если таково  его желание, и их
потомки, как правило, прекрасные создания. Чем плоха кентаврица? Или сирена?
     - Ничем, - ответил он. Ее убеждения производили  впечатление.  Пока она
говорила, человеческое  восприятие  проникало в самые  отдаленные уголки его
сознания, и он чувствовал к ней все большее расположение. Она была маленькой
- но удивительно чудесной!
     -  А  те,  в ком  три четверти человеческой  крови, такие как  гоблинка
Голди, медяшка Бантик или фея Джон...
     -