счастью, ее не беспокоил,  так что удавалось еще и вздремнуть
несколько часов.
     Когда  результаты  тренировок  стали наконец ее  удовлетворять  и когда
медлить дальше  сделалось  уже невозможно  - Бошир совсем осмелел, а  мать к
тому же собиралась оставить ее одну на всю ночь (надо было разместить алмазы
в большой  кимберлитовой  трубке, что  было работой  не  из легких), - Танди
приступила к решительным действиям.
     Она  написала матери  записку,  где объясняла,  что  ей нужно навестить
отца,  и  просила  не  волноваться. Нимфы  вообще-то  не слишком  склонны  к
волнениям - с этим все будет в порядке. Она вытащила несколько сонных пилюль
из укромных уголков, где те обычно спали, рассовала их по карманам и  легла.
Одной  пилюли  обычно  хватало  на  несколько  часов  сна  -   потом  пилюля
просыпалась, но  у Танди их было несколько штук; пока они спят вместе, будет
спать и она, а это продлится всю ночь.
     Но когда магия пилюль начала действовать, погружая Танди в дремоту, она
с тревогой подумала: а вдруг ночные кобылицы не посетят ее в эту ночь? Вдруг
вместо  них  явится  Бошир,  а  она,  скованная  дремотой,  не  сможет  даже
сопротивляться? Эта  мысль так  встревожила  ее, что  первая ночная кобылица
влетела к ней, как по сигналу тревоги, стоило ей только заснуть.
     Во сне Танди могла отчетливо разглядеть это существо: лошадь полуночной
масти со  слабо мерцающими  - признак  демонов!  - глазами,  блестяще-черной
гривой  и  хвостом цвета черного дерева; даже копыта были сумеречно-темными.
Однако, несмотря  на темную  окраску, кобылица была  прекрасным  животным  с
великолепной мускулатурой и идеальными пропорциями. Чистый изгиб гордой шеи,
настороженные уши, раздувающиеся черные ноздри - Танди видела, что перед ней
превосходный скакун.
     "Я сплю,  - напомнила она себе.  - Это  сон". Это и  был сон, скверный,
полный  подводных течений и  гротескно-огромных волн страха, стыда и  ужаса,
заставлявший ее чувствовать себя беспомощной  и несчастной. Танди попыталась
справиться с этим чувством, напряглась и бросила свое тело вперед.
     Удача! Утомительные  тренировки  не пропали  даром.  Она опустилась  на
спину лошади, вцепилась в шелковистую гриву и охватила ногами мощное тело.
     На  мгновение кобыла  застыла  в  изумлении  -  Танди было знакомо  это
ощущение,  - а затем сорвалась с места. Она галопом проскакала сквозь стену,
словно   той   и   не   было.   Ощущение   было   точно   таким   же  -  они
дематериализовались. Магия ночной  кобылицы распространилась на ее  всадницу
подобно тому, как  сила сонных пилюль распространялась на тех, кто  носил их
при себе. Танди продолжала спать, во сне приникнув к своему скакуну...
     Скачка   была  наполнена  ужасом.  Словно   в  безумном  полете,  стены
проносились мимо тенями,  открытые пространства -  вспышками дневного света.
Танди  вцепилась в  гриву, не замечая, что ее пряди  жестоко режут пальцы, -
она слишком боялась разжать руки. Если силы покинут ее, каким будет падение,
где  она  окажется?  Этот  сон  был хуже  всех  прежних, и  сонные пилюли не
позволяли проснуться.
     Они были уже  далеко от  уютного обиталища ее матери. Пролетали быстрее
ветра через скалы и пещеры, огонь и воду и убежища крупных и мелких чудовищ.
Они проскакали через стол, за которым шесть демонов играли в покер, и демоны
замерли  на  мгновение,  словно охваченные  внезапным сомнением,  хотя  и не
увидели кобылицы. Они скользнули  мимо тайного сборища гоблинов, замышляющих
очередное грязное  дело, и те также смешались на  миг, когда  тень недоброго
видения коснулась их. Ночная кобылица мелькнула  глубоко  под землей,  где в
убежище  Мозговитый  Коралл  хранил  живые  артефакты  Ксанфа,  и  артефакты
беспокойно зашевелились, не сознавая, что их потревожило. Танди поняла, что,
пролетая мимо  тех, кто не спит, ночная  кобылица вызывает  краткую скверную
мысль; полную же силу эти мысли обретают только во сне.
     Теперь у  Танди  появилась новая проблема: нужно было  как-то управлять
скакуном, а  как -  она не знала. А если бы  и знала, что  с того? Дорога  к
замку Ругна была ей неизвестна. И как же она раньше об этом не подумала!
     Что ж, ведь это сон, а во сне логика вовсе не обязательна.
     - Вези меня в замок Ругна! - крикнула она. - Там я отпущу тебя!
     Ночная  кобылица издала короткое ржание и изменила направление.  И что,
это  все? Танди пришло в  голову, что ее скакун напуган не меньше  ее самой.
Ночные  кобылицы  вовсе  не  предназначены  для  таких  скачек! Так,  может,
кобылица поможет своей всаднице, хотя бы чтобы избавиться от нее?
     Из пещер они вырвались на поверхность Ксанфа. Танди привыкла к странным
снам, но то, что она видела сейчас, наполняло ее благоговейным ужасом. Глаза
ее были открыты -  по крайней мере, ей так казалось,  хотя и  это, возможно,
всего лишь  часть  сна, -  и  она  видела все величие ночи  Ксанфа: огромные
деревья и бескрайние просторы, реки, не заключенные в привычные для пещерных
водных  протоков каньоны,  а  над  всем  этим -  чудовищный  свод,  усеянный
причудливыми узорами из светящихся точек. Танди поняла: это и есть звезды, о
которых рассказывал  ей отец; а  она-то думала,  что он все выдумывает,  как
выдумывал истории  о  геройских подвигах людей в далеком легендарном прошлом
Ксанфа, что никаких  звезд просто не может  быть видно из-за облаков! Облака
походили на  туман  над  водопадами, поднявшийся высоко в небо. Дайте только
туману волю, и он тут же начинает вытворять, что ему вздумается.
     Тут из-за облака блеснул гораздо более яркий свет, - вероятно, то самое
легендарное солнце, золотой шар, катящийся по небу все время в одну сторону.
Или нет,  не солнце -  оно  по  каким-то своим личным причинам  предпочитало
путешествовать исключительно в дневное время.
     Самоцветик   рассказывала   об  этом,   хотя  уверенности,   что   мать
когда-нибудь видела солнце, у  Танди не было. Когда  же она спросила у отца,
правда ли это, Кромби  только рассмеялся, и она приняла это за подтверждение
того,  что   солнце   совершает   только   дневные   прогулки.   Разумеется,
неодушевленным предметам не нужно искать разумных  причин своему  поведению.
Может, солнце просто боялось темноты, а потому пряталось ночью, кто знает...
     Нет,  должно быть, это все-таки луна, объект того же размера, но  более
тусклый, поскольку луна ведь сделана из молодого сыра, а сыр, как  известно,
не слишком блестит. Вероятно, драконы высокого полета успели отъесть большую
часть  сыра,  поскольку  от луны остался только узенький  серп, одна,  можно
сказать, корочка. Но все равно зрелище было впечатляющее.
     Кобылица тяжело скакала вперед. Руки Танди совсем онемели, но она их не
разжимала. Тело было все в  синяках и ссадинах от тряски на лошадиной спине.
Следы этой поездки останутся  надолго! Но по  крайней мере она доберется  до
места.  Скверный сон  ненадолго  уступил  место забвению, как часто бывает с
ночными кошмарами, он то тускнел, то становился  отчетливым, а кобылица и ее
всадница все летели вперед...
     Внезапно Танди проснулась. В  слабеющем свете  луны впереди  возвышался
замок. Они прибыли на место!
     И вовремя. Уже  светало - а ночные  кобылицы  не  могут  появляться при
свете дня.  И скакун  Танди растворялся в воздухе -  не  столько даже  из-за
того,  что наступал рассвет, сколько из-за того,  что она сама проснулась, а
значит, уже не могла, удержать  ночную кобылицу, появляющуюся  лишь во  сне.
Вероятно,' сонные пилюли пробудились, а вместе с ними и Танди. Нет,  большая
часть круглых камешков-пилюль исчезла, должно быть, они вывалились по одному
в этой безумной скачке, и теперь  с девушкой оставалась только одна пилюля -
слишком мало для того, чтобы Танди продолжала спать.
     В  следующую  секунду  кобылица,  воспользовавшись моментом,  полностью
растворилась  в воздухе,  и  Танди  обнаружила, что лежит, распростершись на
земле, совершенно разбитая, с широко открытыми глазами.
     Все тело  затекло  и болело, девушка чувствовала  себя страшно усталой.
Да,  уж этот-то сон не принес отдыха! Ноги распухли и  саднили от ягодиц  до
щиколоток,  после  пережитого  ужаса волосы  сделались влажными от  ледяного
пота. Поистине путешествие  было кошмаром, но Танди наконец оказалась в двух
шагах от своей цели.
     С трудом поднявшись на ноги, она побрела к высокому сооружению впереди,
а  тем временем  ослепительное солнце  не  спеша  поднималось над  вершинами
деревьев. Оно озарило землю Ксанфа и пробудило дневных тварей. В каплях росы
вспыхивали разноцветные искры.
     Все вокруг было странным и прекрасным.
     Но, подойдя ко рву и угадав в нем шевеление какого-то жуткого существа,
обратившего  на нее внимание,  Танди  постепенно начала осознавать  страшную
истину. По  описанию отца она представляла  себе, как выглядит  замок Ругна.
Отец рассказывал ей удивительные истории о  замке, когда она была еще совсем
ребенком, - о вишневом саде, в котором никто не осмеливался сорвать и съесть
ни одной вишенки-бомбочки, о башмачных деревьях с плодами разных фасонов и о
прочих  чудесах, слишком преувеличенных, чтобы в них верить. И вообще только
законченный идиот да увлекающийся мечтатель способны поверить в землю Ксанф!
Однако Танди помнила чудищ из замкового рва едва ли не по именам, так же как
и  сторожевых  зомби, которые  спали  на кладбище, ожидая дня, когда  Ксанфу
потребуется защита. Знала она и все  башни  и  шпили, и всех духов,  которые
обитали там. Ее память  сохранила прекрасный подробный  мысленный план замка
Ругна - и этот замок не соответствовал ему.
     Это был не тот замок.
     О  горе!  Танди  стояла в  тупом тоскливом  изумлении;  все ее  усилия,
надежды и хитроумные планы -  все оказалось напрасным. Что же теперь делать?
Она затеряна в просторах Ксанфа  без воды и еды. Она устала  настолько,  что
едва  способна сдвинуться  с  места, не  знает  дороги домой... Что подумает
мать?
     В  замке  началось шевеление.  Подъемный мост опустился. Из замка вышла
прелестная женщина и перешла по мосту через ров, еле заметным жестом усмирив
высунувшегося из воды монстра.  Утренний ветерок развевал ее пышное одеяние.
Заметив Танди,  женщина направилась  к ней - и приступ ужаса вновь заморозил
кровь в жилах Танди: у женщины  не было лица! Под капюшоном виднелся  только
извивающийся  клубок змей,  а лица  было совсем не различить.  Похоже, самый
худший сон ночная кобылица приберегла напоследок.
     - Милое дитя, - обратилась к Танди безликая женщина. - Идем со мной. Мы
давно ждали тебя.
     Танди застыла, как ледяная статуя, не в силах  собрать энергию даже для
вспышки гнева. Какие ужасы таит этот страшный замок?
     - Не волнуйся, - успокаивающе проговорила увенчанная змеями женщина.  -
Мы  полагаем,  что  феноменальные  усилия,  позволившие  тебе поймать ночную
кобылицу,  достаточно  ясно  показывают,  сколь  серьезны  были препятствия,
которые ты преодолела на пути к замку. Посему тебе не  придется  разгадывать
обычных загадок, чтобы доказать, что ты достойна быть принятой здесь.
     Итак,  ее собирались  провести  внутрь! Танди  хотела бежать,  но  силы
оставили ее. Она  была стойкой девушкой,  но в эту  ночь  на ее долю  выпало
слишком много испытаний. Танди упала в обморок.


        "Глава 2"

        "ВЕЛИКАН ЗАГРЕМЕЛ"

     Загремел топал через  классные  джунгли  Ксанфа.  Он спешил,  поскольку
скверная погода, доставлявшая ему  такое  удовольствие,  по-видимому, должна
была  скоро измениться,  и  он хотел  добраться  до  места,  пока  небо  еще
окончательно  не прояснилось. Наткнувшись на поваленный прибрежный  бук,  он
просто  смел  его с дороги, и прибрежный песок завертелся маленьким смерчем.
Странствующая речка выпрыгнула из  прежнего  русла и подмывала  тропу, грозя
смыть заодно  и грязищу  с  ног Загремела, что  позволит ему в первый раз за
много  недель увидеть  собственные  ногти. Заметив это, он ухватил  поток за
хвост и тряхнул - тот плюхнулся в прежнее русло да так и остался лежать там,
подергиваясь и булькая от ужаса.
     Все  это  оказалось  для  Загремела  плевым  делом,  поскольку  он  был
великаном. И не просто великаном, а огром.
     Огры   же,  как  известно,  самые  сильные  и   самые  глупые  из  всех
человекоподобных обитателей Ксанфа. От его топота землю била нервная  дрожь,
и самые кровожадные монстры предпочитали поискать  дел где-нибудь  подальше.
Дела, разумеется,  ударялись в бегство с неприличной  поспешностью, не желая
иметь со  всем этим ничего  общего. По сути,  ни одно  существо, сохранившее
хоть каплю рассудка, не пожелало  бы иметь с Загремелом  ничего общего. Ведь
Загремел был огром. Ростом он вдвое превосходил обычного человека, был широк
в кости, а узлы мускулов под  кожей выступали волосатыми буграми, делая руки
и ноги похожими на ветви старого искореженного  дерева.  Кое-кто счел бы его
уродом, но  это означало  бы  только, что кое-кому  не  хватает воображения.
Загремел не был уродлив -  он был ужасен. Никто, даже полный тупица, начисто
лишенный фантазии, не  посмел бы говорить  об ограх иначе как в превосходной
степени. Загремел  же несомненно  являлся образцовым экземпляром. Эта дорога
не видела более пугающего существа, с тех пор как ее перешел василиск.
     Однако, как  и все безобразные и  притом могучие существа, где-то  там,
внутри, Загремел был довольно мил.  Правда, это качество он прятал как можно
глубже, чтобы не смущаться. Он был воспитан среди людей, сопровождал  принца
Дора  и принцессу Айрин в их  поисках  приключений  и  успел  подружиться  с
кентаврами. Короче говоря, он был  в некоторой степени цивилизован, каким бы
невероятным это  ни  казалось. Большинство не  верит, что  огра  можно  хоть
как-то цивилизовать, а большинство, как известно, всегда право.
     Но Загремел не  был  обычным огром. Это  означает,  что он  никогда  не
распускал руки  без  причины, а  его естественная  тяга к  неистовству  была
несколько  сдержаннее,  чем у других огров.  Все это, конечно,  печально для
огра, но Загремел стойко переносил удары судьбы.
     Теперь у него была цель. Погода прояснилась. Завеса облаков разошлась и
позволила ласковым лучам солнца пробиться к земле, заставляя воздух искристо
сверкать. Птички почистили перышки и принялись весело  чирикать.  Все вокруг
выглядело милым и чистеньким.
     Загремел  с отвращением фыркнул. Как,  интересно, ему путешествовать  в
такую погоду? Надо бы переждать эти вечер и ночь -  может, утром погода хоть
немного испортится.
     Он  проголодался  - огру требуется  огромное  количество энергии, чтобы
сохранять в себе надлежащую  самоуверенность. Загремел огляделся по сторонам
в   поисках  чего-нибудь  съедобного  достаточных  размеров,  что  могло  бы
поддержать его  должным  образом:  дохлого  дракона,  или  бочонка  скисшего
яблочного соуса, или, на худой конец, хоть замшелого булыжника с Карамельной
горы. Не нашлось ничего. Эти места, похоже, основательно вычищены.
     Вдруг  Загремел  услышал  пронзительные   крики  довольного  грифона  и
одновременно учуял  запах ароматного пирога. Чувства огров, в отличие  от их
интеллекта, весьма тонки, сколь бы странным это ни казалось. Хотя грифон был
довольно далеко,  Загремел  точно  определил его  местоположение по звукам и
запаху.  Он  прямиком  потопал  туда.  Как видно,  именно эта  тварь  вымела
подчистую все съедобное в этих местах.
     Грифон поймал  огромный пирог из сапог всмятку. Сапоги были изумительно
приготовлены: соки  тонкой, смазанной ваксой кожи пропитывали пирог, кожаная
корочка слегка подрумянилась  - пальчики оближешь! Словом, о  подобном блюде
огр мог только мечтать.
     Загремел  промаршировал прямо к  вожделенной  цели, не давая себе труда
придумать   какой-либо   обходной  маневр.   Грифон   забеспокоился,   начал
разворачивать крылья  и издал предостерегающий вопль. Никто в здравом уме не
свяжется  с  голодным  грифоном,  кроме  разве  что  достаточно  большого  и
проголодавшегося дракона.
     Но Загремел не был в здравом уме. Как и все огры. В их головах попросту
слишком мало ума, чтобы он был еще и здравым.
     - Раз, два, три, с глаз долой лети! - крикнул он.
     Все   огры  разговаривали   стихами  и  не   особенно   разбирались   в
местоимениях, которые считали, вероятно, какой-то  разновидностью  съедобных
корней. Но грубая речь огров достаточно ясно выражала их намерения.
     Грифону не хватало опыта  общения с ограми.  Раньше  ему везло.  В этих
местах огров  было не  много. Грифон широко разинул  орлиный  клюв  и  издал
воинственный вопль.
     Загремелу требовалось что-то  придумать,  что было чрезвычайно трудно -
ни  у одного огра  не  хватит на  это  мозгов. В  противном  случае ситуация
требовала силового  решения, и  Загремел с дурацкой  радостью пошел по этому
пути.
     - Раз,  - сказал он,  загибая корявый мизинец.  Грифон  не  двинулся  с
места.
     - Два. - После недолгих поисков Загремел обнаружил второй палец.
     Этого  грифону  хватило. Он издал  рокочущий боевой  клич  и бросился в
атаку  - как раз  вовремя,  поскольку  Загремел сбился со счета. Такого рода
умственные   упражнения   давались   ограм   с  чудовищным   трудом;  голова
раскалывалась,  пальцы  немели. Но  теперь Загремел  был  избавлен от тяжкой
необходимости продолжать  счет  до  трех,  что  само  по  себе  уже огромное
облегчение.
     Он  ухватил грифона  за  птичий  клюв и львиный хвост, раскрутил его  и
швырнул за макушки деревьев, где тот и исчез в облаке пуха и перьев. Грифон,
озадаченный таким приемом, развернув  крылья, сориентировался, описал в небе
круг, решил, что все это ему  просто почудилось, и снова пошел на сближение.
Огры не обладают монополией на тупость.
     Загремел встретил птицекрылого льва неласково.
     - Валяй летай! - прорычал он.
     Громовой  рык, как  ураган, вырвал  у грифона полдюжины мелких  и  пару
маховых  перьев  и   заставил  злосчастную  тварь  войти  в  штопор.  Грифон
восстановил  равновесие и принял решение поискать  счастья  в  другом месте.
Таким образом, он сделал что-то хотя  бы  наполовину  умное,  уступив пальму
первенства на конкурсе глупцов огру.
     Загремел одним прыжком подскочил к вожделенным сапогам всмятку. Кожаная
корочка,  прикрывавшая  начинку,  отлетела  в  сторону. Огр зачерпнул полную
пригоршню  аппетитной  массы  и  набил  ею  свою  широкую  пасть.  Он  шумно
набросился  на  ботинок,  сжевал  язычок и принялся  с  наслаждением  грызть
жесткий  каблук.  Класс! Он  загреб еще пару  горстей, раскусывая  подметки,
обсасывая шнурки  и выплевывая гвозди и заклепки, как  семечки. Вскоре  весь
пирог  исчез  в  брюхе у огра;  он  выплюнул  пару гвоздей  и удовлетворенно
засопел.
     Перекусив, Загремел направился к ручью и влил в себя несколько галлонов
бодрящей ледяной воды. Внезапно он услышал слабый крик "Помогите!"  и поднял
голову.
     Загремел огляделся и чутко повел ушами, подобно зверю,  пытаясь понять,
откуда  доносятся  крики.  А доносились  они из ближнего куста  ежевики. Огр
раздвинул пальцами ветки и заглянул внутрь куста.
     - Помогите, пожалуйста! - отреагировал на  его  появление новым  криком
маленький человечек.
     У огров прекрасное зрение, но это существо было так мало, что Загремелу
пришлось долго вглядываться, чтобы разглядеть  его.  Ее. Она была совсем без
ничего,  и   у   нее...  ну,   одним  словом,  это   оказалась   миниатюрная
девушка-бесенок.
     -  Кто вот  то? - вежливо  спросил огр, чуть  не сбив  ее с  ног мощным
дыханием.
     - Я Куэтта, бесенок, - крикнула она в ответ, пытаясь привести в порядок
волосы, растрепанные неожиданным ураганом. - Ох, огр, огр, мой папочка попал
в  ловушку,  и,  если  его  не  спасти, он скоро  умрет,  мой бедный, бедный
папочка!  Пожалуйста,  я очень-очень тебя  прошу, помоги ему  выбраться, и я
отплачу тебе по нашему обычаю!
     Загремелу вообще-то бесы б