оей
мамаше. Но крыло уже было сломано.
     Я внимательно присмотрелся к узлу:
     - Сверточек-то, похоже тяжеленький. Сможешь ли ты его нести, в нынешнем
своем состоянии?
     - Я должен произвести доставку! - горделиво заявил аист, прижав к груди
здоровое крыло.
     - Хм... понятно. Но мы могли бы тебя подвезти.
     Аист посмотрел на Пуку:
     - Премного благодарен за любезное предложение. Но должен  предупредить,
путь не близкий. И потом... мне надо в земли огров.
     - Именно туда мы  и  направляемся.  Позволь-ка помочь  тебе с этим... Я
потянулся к узлу.
     Послышалось  рычание.  Из  свертка  высунулась   волосатая  лапа  и   с
поразительной силой вцепилась в мое запястье. Потрясенный, я отдернул  руку,
и в результате вытащил из узла какое-то странное существо - мохнатое, цепкое
и злобное.
     - Какой же это младенец?! - изумленно воскликнул я.
     -  Да  уж конечно, не  человеческий,  -  устало промолвил  аист.  - Это
детеныш  огра. Самый обыкновенный огренок. Я ведь говорил  тебе, куда  держу
путь.
     - Да, да... - кивнул я. Варвары не очень-то сообразительны,  и поначалу
я просто не связал между собой  место назначение и объект доставки. Конечно,
у огров тоже бывают младенцы - как у людей и эльфов. Разумеется они не такие
милые,  как  человеческие детишки,  но... Скорее всего, огры  вызывают аиста
схожим с нами способом.
     - Слушай, а как бы мне отцепить этого чудика с запястья?
     Медлить с  этим не стоило,  потому  как огренок, кажется,  вознамерился
отгрызть мне руку.
     - Тресни его по  голове.  А  мало  будет,  стучи, пока  он  от  тебя не
отстанет, - посоветовал аист.
     - Младенца по голове?
     - Не стесняйся. Именно таким способом у огров принято выказывать любовь
и привязанность.
     - О! Век живи -  век учись.  - Я принялся молотить  огренка  кулаком по
твердокаменной башке, и в конце концов он отпустил меня и нырнул в узелок.
     - Лучше бы нам доставить его прежде,  чем  он проголодается,  - заметил
аист.
     С этим трудно было спорить. Я погрузил сверток  и аиста на  Пуку, после
чего забрался сам.  Огренок тут же ухватил  одно из  звеньев цепи, засунул в
рот,  и  принялся  жевать. Втроем  мы составили  изрядную  ношу, но  Пука не
роптал. Кажется  он  сочувствовал аисту и  был  не прочь помочь.  Я  начинал
подозревать, что Пука не только умен, но и порядочен.
     Конь-призрак  взял с  места в  карьер, и  довольно скоро  я  догадался,
отчего такая спешка.  Порыв ветра  донес  запах  дракона.  Интересно сколько
времени потребуется маленькому дракоше, чтобы привести сюда мать?
     - Источник действительно не  так  далеко  от... -  пробормотал аист, но
умолк, не закончив фразы. Приступы боли попросту отбивали у него память.
     И тут  справа от нас послышалось пыхтение и сопение. Дракон! И надо  же
такому случиться  -  именно  сейчас у  меня  напрочь  отсутствовало  желание
сражаться с драконами.
     Понукать  Пуку не было ни малейшей нужды - он  мчался так, что едва  не
стелился над землей. Я на скаку оглянулся через плечо и увидел, что аист для
надежности уперся  ногами в цепь и держится  прочно, а вот огренок уже почти
разгрыз звено.
     -  Это  что за  безобразие?! -  прикрикнул я  на него. - А ну  прекрати
сейчас же!
     Малыш заворчал  и  продолжал  жевать. Все-таки, что ни говори, молодежь
совсем распустилась. Никакого уважения к старшим!
     Дракон,  разумеется,  услышал  нас  и двинулся  наперехват. У  драконов
превосходный слух, когда дело касается того, что их интересует, а интересует
их прежде  всего добыча, причем в  качестве  таковой  драконы  рассматривают
любое  живое существо. Мне,  разумеется, доводилось слышать истории о людях,
вступивших  в поединок с  драконами и одолевших их, но  по мере  приближения
дракона эти рассказы казались мне менее и менее правдоподобными. Суть в том,
что даже  самый сильный  человек  не  слишком  грозный соперник  для  самого
маленького  дракона,  если только  этот  человек  не наделен особой  магией.
Магия-то у меня была, но не та, от которой мог быть толк в бою. Ну а в брюхе
дракона... Возможно, со временем мне удалось бы восстановиться и из  отходов
дракона, но проверять  как-то не хотелось. Что ни  говори, а пробуждаться  и
возвращаться к жизни посреди кучи драконьего дерьма не слишком приятно.
     Пука  мчался, как ветер. Дракон явно отставал, но тут  впереди появился
еще один, и я понял, что мы попали в беду. Миф  о том, что варвара хлебом не
корми, только дай ему сразиться с драконом, в  данный  момент  представлялся
мне весьма нелепым.  Похоже, первыми в эти россказни уверовали сами драконы,
благо они любили  подраться с теми, кто  послабее.  Схватка  с  драконом  не
приключение, а безрассудство, и разница между этими двумя понятиями известна
даже самому невежественному варвару.
     Мы  резко  повернули  налево, к берегу.  Река  здесь  была  мелкой и не
слишком  широкой,  но стоило  приблизиться,  как на  поверхность  с шипением
вынырнул водяной дракон. И этот путь закрыт.
     - Держись! - крикнул я Пуке. - Придется драться.
     Принято считать, что битва  для варваров является своего  рода забавой.
Может, оно и так... но не совсем. Бой нам по вкусу, когда можно рассчитывать
на победу, а в схватке с драконом надежда на это, увы, невелика.
     Я  направлял Пуку с помощью ног.  Он  улавливал каждое  мое  движение и
повиновался  мгновенно, понимая,  что  от  правильности наших  действий  его
полупризрачная  жизнь  зависит  сейчас в той же степени,  что и  моя, вполне
материальная. Левой  рукой я вцепился в  цепь, а  правой  поднял свой добрый
меч. Гнавшийся за нами  дракон был  огнедышащим, тот, что  появился впереди,
испускал пар.  Тоже не сахар, но я предпочел иметь дело с ним. Говорят, дыма
без огня  не бывает, но по отношению к драконам это  не совсем верно.  А еще
поговаривают,  будто от  дыма гибнет куда больше людей, чем от ожогов - они,
мол, не  столько сгорают,  сколько  угорают. Не  знаю, мне в это  как-то  не
верится. Поэтому я помчался прямо на паровика.
     Дракон разинул пасть и набрал воздуху.  Пар  вырабатывается у дракона в
брюхе, и ему требуется  некоторое  время для того,  чтобы возникло требуемое
давление. Тогда  его начинает пучить - почти  как человека,  когда  в животе
образуются газы,  - но, в отличие от  человека, дракон  выпускает свою струю
через  рот.  Моя задача заключалась  в том,  чтобы нанести удар прежде,  чем
паровик успеет наполниться  паром. Я налетел на него в тот момент, когда изо
рта  показались первые клубы. Времени на замах  уже  не  было, и  мой  меч с
разгону вонзился в его правую ноздрю. В этот удар были вложены вся  моя сила
и вес, вместе с весом мчавшегося во весь опор Пуки - удар вышел на славу.
     Меч погрузился  в ноздрю дракона на всю длину, а вместе с ним  туда  же
провалилась  по  локоть   моя  защищенная  перчаткой  рука.  Пробив  носовую
перегородку,  клинок поразил крохотный мозг  чудовища. Конечно,  это была не
смертельная рана, но кое-что я все же добился. Нос - место чувствительное, а
ранение  в мозг  неизбежно нарушает координацию  движений, которая в бою  не
менее важна, чем сила.
     Прижавшись к  горячей драконьей  морде, я вытащил  клинок,  и  на  меня
хлынул  поток  крови.  Дракон  выдохнул,  и  нас  окутало  облако  дыма.  Я,
разумеется, попридержал  дыхание, искренне надеясь,  что  остальные поступят
так  же,  -  в  подобной  ситуации  это  естественный  и  разумный  рефлекс.
Одновременно я направил Пуку в сторону, и в следующее мгновение мы выскочили
из  дымного облака. Дракон  метался и задыхался  - смешиваясь с  дымом,  его
кровь  образовывала  едкий смог.  Кровь  и  дым сами  по  себе  относительно
безвредны,  но  смог способен вызвать  смертельное  отравление. Кроме  того,
из-за раны в  мозгу  дракон не  мог управлять  своими  дымоотводами.  Короче
говоря, в данный момент  ему было  не до  нас,  а стало быть, и  мы могли не
беспокоиться на его счет.
     Зато теперь нас настигал огнемет.
     - К хвосту! - скомандовал я Пуке, имея в  виду хвост паровика,  который
мог бы частично оградит нас от огненной струи.
     Но  конь-призрак понял  меня неправильно, и галопом припустил не к тому
хвосту. Однако нет худа  без добра. Дракон повернулся, изогнулся полукольцом
и выдохнул огонь в тот самый момент, когда Пука перепрыгнул через его хвост.
Догадываешься,  что  получилось? Вот  именно: огнемет  поджарил  собственный
хвост.  Дело в том,  что в  глотке огнедышащего дракона  имеются специальные
огнеупорные трубки, остальное же его  тело  уязвимо для  ожогов точно также,
как  плоть  всех  прочих  живых  существ,  кроме,  разумеется,   саламандры.
Послушать тебе, какой рев он издал!
     - На юг! - скомандовал я.
     Пука помчался стрелой. Между тем два  раненных дракона врезались друг в
друга, и  запутались  в  собственных  кольцах. К  тому  времени,  когда  они
распутались, мы уже были далеко, и догнать нас они не могли.
     Было  бы приятно сказать, что  мы  выкрутились, благодаря  моему умению
маневрировать  и  боевому искусству, но врать не хочу. Мне просто везло, и я
не стал бы вновь испытывать удачу подобным образом.
     Но беда не ходит одна. Шум схватки привлек виверна, летучего дракона, и
теперь он кружил прямо над  нами. Поначалу он не спускался,  полагая, что мы
достанемся на обед более крупным наземным драконам, но теперь счел нас своей
законной добычей. Первая струя пламени ударила довольно далеко позади,  но я
понимал, что  это только пристрелка. Как укрыться от огня, низвергающегося с
небес?
     -  Река!  -  истошно завопил  я, и  Пука, полностью полагаясь на  меня,
помчался к воде.
     В облаке брызг мы влетели в реку - как раз когда дракон выпустил  новую
струю пламени. Он промазал - попал по  реке. Вода зашипела, поднялся пар.  А
вместе с паром на  поверхность вылез крайне рассерженный водяной дракон. Его
можно было понять - я никогда не слышал, чтобы водометы любили кипяток.
     Между тем  летающий  хищник  сделал круг и вновь  появился  над  рекой,
намереваясь нанести еще  один  удар. Этого  водомет  вынести не  мог. Выгнув
спину, он вобрал в себя столько воды, что раздулся как бочка, а потом сложил
губы  трубочкой  и  метнул  в воздух мощную  струю  - такую,  что  перешибла
летучему нахалу перепончатое крыло. Дракон беспорядочно закружился,  потерял
высоту и плюхнулся в воду.
     -  Поделом разбойнику, - пробормотал аист. - Уж я-то  знаю, каково это,
когда ломают крылья.
     Выбравшись на твердую почву,  мы  снова галопом понеслись  на юг. Ну  и
дела, размышлял я на  скаку, будет чем  похвастаться перед детьми и внуками.
Это же надо - разом отделаться от четырех драконов! Правда, должен признать,
что у меня никогда не возникало желания повторить это славное приключение.
     Впрочем,  о внуках я задумался преждевременно. В небе появился еще один
дракон, и его намерения относительно нас не вызывали ни малейшего сомнения.
     - Деревья! - вскричал я. - Туда!
     Впереди  виднелась рощица, и я рассчитывал,  что густая листва позволит
нам укрыться от пламени. Но неожиданно Пука резко остановился.
     - Ты что... - закричал было я, но тут понял причину.
     Рощица  находилась недалеко  - и была  недостижима.  Между  нами  и  ею
пролегала  пропасть  с  отвесными  стенами,  такая  глубокая,  что  казалась
бездонной.
     - Это еще что такое? - растерянно пробормотал я.
     - Провал, - отозвался аист. - Не понимаю,  как  я мог о нем забыть. Мне
доводилось пролетать над ним сотни раз.
     - Какой еще Провал? Вот и на карте ничего подобного нет, - ворчал я.
     Виверн прицелился, и выпустил струю пламени. Пука  отскочил но нас  все
же слегка задело.
     Мне обожгло  правую  руку, а рукоять меча  раскалилась,  как  кочерга в
печи. Аисту опалило крылья. Сверток задымился, и огренок недовольно взревел.
Пука  совершил еще один скачок  -  и тут цепи соскользнули с его туловища. Я
полетел  вниз и  так приложился головой о  камень, что весь Ксанф закружился
вокруг меня.  Меч отлетел к краю пропасти - это  последнее, что я  видел.  А
потом  я потерял  сознание. Неловко признаваться,  но такое случается, когда
мне крепко  достается по голове. Очнувшись, я по наклону тени определил, что
времени  прошло совсем  немного. Мой талант действовал быстро,  тем паче что
повреждения были не такими  уж  страшными  -  всего-навсего ожог,  да  ушиб.
Правда, при падении я сломал шею, так что пошевелиться пока не мог.
     Неподалеку  от  меня  валялся сверток,  а  рядом с  ним  обрывок  цепи.
Маленькое чудище ухитрилось-таки  ее перегрызть. Чуть подальше лежал мертвый
аист с  обожженными  крыльями.  Пуки  не было  видно.  Что  ж, если он решил
воспользоваться свободой, пусть ему повезет больше, чем мне.
     Потом появилась тень  - дракон возвращался.  Это было хорошо для Пуки -
за ним  огнемет уже не погонится. Зато мне появление хищника ничего хорошего
не сулило. Исцеление еще не закончилось, и я оставался совсем беспомощным. К
тому же мой добрый меч запропастился - в том смысле, что полетел в пропасть.
А отбиваться от огнедышащего дракона голыми руками безнадежно.
     Сделав крутой вираж, виверн приземлился и неуклюже заковылял по земле -
ноги у летающих драконов  слабые. Добравшись до аиста, хищник  проглотил его
вместе с перьями, после чего направился к свертку.
     Он уже  распахнул  пасть,  когда  узел раскрылся,  и  оттуда  появилась
волосатая  лапа,  сжимавшая обрывок  цепи.  Взмахнув  цепью,  огренок  огрел
дракона по носу, да так, что у того  искры из  глаз  посыпались -  я  сам их
видел.
     Дракон  заморгал.  Потом  зашипел  и начал раздувать  меха, намереваясь
изжарить сверток вместе с содержимым.
     В  тот  самый  миг,  когда  пламя достигло нужной  кондиции,  из  мешка
высунулась безобразная голова огренка.
     - Ррр! - проревел он прямо в морду дракону.
     Если  в  Ксанфе и  есть что-либо страшнее  физиономии огра, так это его
рычание.
     От  неожиданности  дракон охнул  -  и подавился  собственным  пламенем.
Драконий огонь обратился против него самого. Послышался  треск поджариваемой
плоти,  и  пламенная струя  вырвалась  у  дракона  из...  из-под хвоста.  От
страшной боли  во внутренностях  дракон  забился в конвульсиях и  свалился в
Провал.
     Тут я почувствовал, что  шея моя наконец исцелилась. Мне удалось сесть.
Правая  рука пока  еще не действовала, но и  она приходила  в норму довольно
быстро.
     - Оказывается,  и от огров бывает польза, - пробормотал я. Ведь как  ни
крути, именно этот волосатый уродец только что  избавил  меня  от  печальной
участи. Не будь его, я превратился бы в драконье жаркое.
     Послышался цокот копыт - возвращался Пука.
     - Привет, давно не виделись, - сказал я, поднимаясь на  ноги. - Значит,
ли это, что я могу считать тебя прирученным?
     Пука возмущенно фыркнул и взмахнул хвостом. Затем мотнул головой назад,
     Я посмотрел туда. Ну конечно, опять  драконы.  Они  здесь  просто кишмя
кишели.
     - Понял, -  пробормотал  я,  разглядывая свою заживающую руку. - Мог бы
сразу догадаться. Ты думаешь, я сумею и сам выпутаться, и тебя выручить.
     Пука кивнул. Похоже,  он  верил  в  меня, кажется,  даже больше, чем  я
заслуживал.
     - Мда... -  размышлял  я. - Прежним  путем нам не  вернуться. И  меч, к
несчастью свалился в этот... как там его аист назвал... в Провал.
     Огренок зарычал.
     - Да-да,  - отозвался я.  -  Аист мертв, а тебя необходимо доставить по
назначению. Думаю, я просто обязан оказать тебе эту услугу.
     Это  напомнило  мне  об  услугах,  которыми  мы  обменялись с эльфессой
Колокольчик. Подаренная ею карта сгорела, но теперь я, пожалуй, мог обойтись
и  без нее.  Странно  только, что на ней  не  было обозначено такое огромное
ущелье,  ведь  эльфы  весьма сведущи  и  щепетильны. Вот и аист  вспомнил  о
Провале, только когда его  увидел.  Надо  полагать,  здесь не  обошлось  без
магии.
     Я  посмотрел  вниз с  обрыва  -  отвесного и совершенно непреодолимого.
Бросив  взгляд на восток, я увидел реку. Она огибала выступ утеса и текла на
север, где, как я уже знал, расширялась,  превращаясь в обиталище водометов.
Прежде  мне никогда  даже в  голову не  приходило,  что река  может течь  по
каменному  ложу  снизу  вверх,  но  в Ксанфе частенько  случаются совершенно
невероятные вещи. Я  слышал, будто путешествия  расширяют кругозор, - в моем
случае это было именно так.
     - Может, пройдем  там, - задумчиво  пробормотал  я, навьючивая  узел на
коня-призрака. Волосатая лапа тут же ухватилась за очередное звено цепи.
     Мы направлялись на восток, к реке. По дороге я разрабатывал свою руку -
к ней уже  вернулась подвижность. Что ни говори, а  когда  путешествуешь  по
диким краям, иметь такой талант, как у меня, вовсе нелишне.
     К счастью,  мы  достигли реки раньше драконов. Возле  уступов  она была
довольно мелкой,  слишком мелкой, чтобы  в ней  могли  таиться водометы. Нам
ничего  не  стоило переправиться на другую  сторону - но сухопутные  драконы
могли  сделать  это  с той  же легкостью.  Казалось,  выхода  не  было. Если
только... А что, не спуститься ли нам вниз, в Провал?
     - Мы двинемся по  мелководью, вверх по течению, - сказал я Пуке, вложив
в свой голос куда больше уверенности, нежели испытывал на самом деле.
     Когда  мы подъехали к кромке  воды,  Пука прижал уши и заартачился. Мне
пришлось  спешиться  и шагнуть  с  уступа  первым.  Раз...  тело мое отвесно
наклонилось, и я оказался по колено в воде прямо на скальной стене.
     Пука  медлил,  но  лишь  пока не  приблизились  драконы. Завидя  их, он
перенес через уступ передние ноги - живот его почти касался камня, а затем и
задние. Теперь он стоял рядом со мной, головой вниз, к Провалу.
     - Видишь, - сказал я, - вода течет, а не падает, стало быть, и мы можем
пройти по ней, не сорвавшись со стены.
     Полной уверенности в  этом у меня отнюдь не было, но я все равно не мог
предложить ничего другого.
     Пука  чувствовал  себя  еще  менее   увереннее,  чем  я,  поэтому   мне
приходилось его вести.  Мы шли  против течения, вниз по стене ущелья. Дракон
перегнулся через край  пропасти,  но у  него не хватило  духу повторить  наш
подвиг,  и он ограничился  тем,  что выпустил  нам вдогонку  струю  пламени.
Однако мы уже покинули зону  предельного огня, и его заряд пропал впустую. К
счастью,  поблизости не  было видно летающих  драконов, -  возможно, они  не
любят соваться в Провал, он для них узковат. Летучим хищникам  нужен простор
для маневра.
     Вода  была  холодной.  Сапоги мои  промокли  насквозь,  и  ноги  начали
зябнуть.
     - Поскорей бы спуститься, - пробормотал я, глядя вперед - и вниз. Но до
дна Провала было еще очень далеко.
     Решив проверить, нельзя  ли спуститься по стене, я зачерпнул рукой воды
и плеснул в сторону  от русла. Как только вода вылетела за пределы реки, она
тут же не долетев до стены, устремилась вниз. Я не услышал даже всплеска, но
понял, что, пока не спущусь на дно, не вылезу из реки ни за какие коврижки.
     Тем не менее пальцы  моих ног уже чуть ли не оледенели, да и Пуке как я
видел, было не по себе. Кому понравится, ежели у него мерзнут копыта?
     Наклонившись,  я  вгляделся  в  воду и  приметил маленьких  серебристых
рыбешек. Мне удалось сцапать одну из них, но руку  пронзил такой холод,  что
рыбину пришлось выпустить. Ледяная рыба, сообразил я.
     Что же делать? Этак  мы скоро в лед превратимся. Будь у меня что-нибудь
жаркое, скажем жар-птица, или на худой конец, жаркое, мне, наверное, удалось
бы отогнать ледяных рыб. Но что толку мечтать о несбыточном?
     Бросив  взгляд на Пуку,  я увидел, что беднягу колотит дрожь. Меня едва
не  охватило  отчаяние, но тут взгляд мой упал на сверток с огренком и  меня
осенило.
     Подойдя к  Пуке,  я  принялся тянуть  за обернутую вокруг  его туловища
цепь.  Звено, которое жевал  огренок, постепенно опускало