Вориан чувствовал себя спокойно и уверенно. Ум его был занят исключительно действием. Сидевший рядом с ним Иблис посерел от страха и сильно вспотел. Вероятно, вождь восстания думал, что был бы в большей безопасности, если бы остался на Земле.
     - Ему достаточно только повредить наш корабль,- сказал Атрейдес, холодно оценив ситуацию.- Если ему удастся вывести из строя наш двигатель хотя бы на несколько минут, то мы не сможем сойти с гиперболической орбиты. После этого Агамемнон спокойно отойдет в сторону и будет наблюдать, как мы начнем сгорать в атмосфере Юпитера. Ему очень понравится такая картина.
     Серена изо всех сил вцепилась руками в подлокотники кресла.
     - Значит, не дай ему вывести из строя двигатель,- сказала она, словно открывая глаза Вориану.
     Пока кимек пытался расстрелять ?Дрим Вояджер?, Вориан выполнил новые расчеты. Используя бортовую рабочую компьютерную подсистему корабля, он быстро перепрограммировал навигационную карту. Заново запрограммированный корабль взревел двигателем и вошел в верхние слои тягучей атмосферы гигантской планеты, став на какое-то время заложником ее могучего притяжения.
     - Что ты собираешься делать?- спросил Иблис.
     - Делать будут небесная механика и законы физики. Если Агамемнон потрудится посчитать, то увидит, что надо делать ему. У ?Дрим Вояджера? достаточно горючего и скорости, чтобы по касательной, как камень из пращи, вырваться из смертельных объятий гравитации Юпитера. Однако у маленького перехватчика - если, конечно, отец не прекратит погоню,- он взглянул на панель,- через пятьдесят четыре секунды исчезнет последний шанс уйти из поля притяжения планеты. После этого он по спирали войдет в атмосферу Юпитера и сгорит в его недрах.
     Перехватчик продолжал преследование и неистовую стрельбу, но не смог причинить ?Вояджеру? те повреждения, на которые рассчитывал Агамемнон.
     - Он это знает?- спросила Серена.
     - Мой отец знает.- Вориан дважды проверил навигационную карту с графиком траектории.- Если все будет так, как сейчас, то у него едва хватит горючего, чтобы вернуться на Землю. Если он будет лететь с такой скоростью еще десять секунд, то я сомневаюсь, что он сможет совершить на Земле мягкую посадку.
     Иблис гневно раздул ноздри.
     - Это еще большая бессмыслица, чем дать проглотить себя облакам Юпитера.
     В этот момент за их кормой военный корабль прекратил преследование и, развернувшись по крутой траектории, начал на полном ходу удаляться.
     ?Дрим Вояджер? пронесся над атмосферой, чертя брюхом по клубящимся облакам. Обшивка раскалилась от трения докрасна. Несколько мгновений спустя Вориан вывел корабль на противоположную сторону планеты и ускорил движение, оторвавшись от эластической тяги гравитации, и по широкой дуге вылетел в открытый космос.
     Настроив дальномерный оптический сенсор, Вориан убедился в том, что перехватчик вырвался из зоны притяжения Юпитера. Он видел, как преследователь возвращался к Земле курсом, который позволял сэкономить энергию и топливо.
     Потом Вориан направил корабль к не слишком надежному убежищу Лиги Благородных.

***

     Теперь, проиграв единоборство с сыном и зная, что Вориан станет помогать людям дикого типа в их борьбе, кипевший гневом Агамемнон принялся грустно размышлять. Горючего осталось слишком мало для настоящего ускорения, а это значит, что до Земли он доберется только после скучного длительного путешествия.
     Однако по прибытии он выместит свое унижение на оставшихся на Земле беспокойных рабах. Они пожалеют о том дне, когда услышали безумный призыв к восстанию.

***

     Аристотель изнасиловал разум. Он внедрил в господствующие философские школы привлекательную идею о том, что можно дискретно разделить разум и тело. Это совершенно естественно привело к таким распространенным заблуждениям, как, например, то, что природу силы можно понять без ее приложения, что радость можно полностью отделить от несчастья, что мир может существовать при полном отсутствии войн или что жизнь можно понять и в отсутствие смерти.
     Эразм. ?Корринские заметки?

     Девять веков назад после развертывания в верховный господствующий интеллект компьютерный всемирный разум установил эффективный контроль над всеми кимеками, роботами и людьми Синхронизированного Мира. Омниус продолжал развертываться и расширять зону своего влияния, создавая все более изощренные сети своих воплощений или инкарнаций.
     Теперь, когда по городам Земли начало распространяться удивительное по своей сути волнение, Омниус наблюдал все происходившее с помощью легиона своих всевидящих глаз - передающих наблюдательных камер. Видя, как сошедшие с ума повстанцы жгут дома и разрушают предприятия, всемирный разум осознал, что в его видении людей всегда было чреватое бедами слепое пятно.
     Даже самым верным по видимости людям ни в коем случае нельзя доверять. Как выяснилось, Эразм был прав в своих утверждениях по этому поводу. Теперь этому умопомрачительному роботу пришлось бежать со своей разрушенной виллы, где его чуть не уничтожили толпы восставших рабов.
     Омниус издал миллиарды приказов, наблюдая за действиями своих сил, он инструктировал своих роботов, побуждая их к концентрированным действиям против разбушевавшихся хретгиров. Уже убиты сотни тысяч рабов. Когда его роботы сокрушат последний очаг восстания, на повестку дня надо будет ставить вопрос о полном уничтожении рода человеческого.
     Всю силу своего разнузданного вандализма мятежники, ведомые неукротимой ненавистью, направили против кимеков. Эти машины с человеческим разумом были, судя по оценкам Омниуса, весьма проблематичным и самым слабым звеном Синхронизированного Мира. Однако агрессивный человеческий мозг был очень полезен в тех ситуациях, где требовалась чрезвычайная жестокость и насилие такого уровня, который недостижим для мыслящих машин. Например, в такое время, как теперь.
     Омниус передал экстренное распоряжение всем титанам, оставшимся вблизи планеты Земля,- Юноне, Данте и Ксерксу, а также Агамемнону, который в данный момент находился на пути к Земле после неудачной погони за сыном. Для подавления восстания им предписывалось принять те меры, которые они сами сочтут необходимыми.
     Судя по прошлому опыту, можно было предположить, что титаны придут в восторг от такого распоряжения.

***

     В скалистой пустыне на континенте, удаленном от места начала восстания, Юнона демонстрировала неокимекам методики пыток живых человеческих объектов. Ксеркс и Данте внимательно наблюдали за процессом, но сами пока в нем не участвовали.
     Пока толпа неокимеков приглядывалась к каждому движению наставницы, эта последняя в сложном техническом облачении стояла на середине преподавательской арены. В пределах досягаемости грациозных металлических рук Юноны к двум столам были привязаны извивающиеся от боли тонкий молодой человек и женщина средних лет.
     Сообщение от Омниуса пришло так внезапно и так сильно поразило принимающие системы Юноны, что ее хирургический манипулятор дрогнул и игла, которую она в это время вводила в мозг, сильно сместилась. Молодой человек затих. Либо он умер, либо впал в кому. Как бы то ни было, у Юноны не осталось времени выяснять, что именно с ним произошло. Послание Омниуса потребовало от нее полной концентрации внимания.
     - Мы должны немедленно отбыть отсюда,- объявила она наконец.
     Быстрым движением Ксеркс всадил в грудь женщине несколько десятков игл. К тому времени, когда она перестала дергаться, кимеки уже с громоподобным стуком покинули учебный зал.
     Быстрыми и ловкими движениями три кимека сменили свои предназначенные для пыток тела на воинские доспехи и отправились в самое пекло разгоревшегося бунта...
     Они летели по небу, в котором метались языки пламени и клубились облака едкого черного дыма. Они приземлились на широкой площади, усеянной обломками зданий и заполненной кричавшими повстанцами. Пока толпа пыталась рассеяться, Юнона успела задавить своим раскаленным корпусом одиннадцать человек.
     - Отличное начало,- похвалил ее Данте.
     Когда на площади явилось трио титанов в сопровождении более мелких неокимеков, толпа принялась швырять в них камни. Юнона с похвальной быстротой ринулась вперед, разрывая на части всех попадавшихся ей навстречу людей. Ксеркс и Данте разделились. Каждый выбрал себе разные очаги сопротивления. Толпы людей попытались окружить кимеков, но гибридные существа легко отбрасывали их.
     Никакое оружие, применяемое людьми, ни масса их тел - ничто не могло остановить решительных механических чудовищ. Улицы окрасились красным цветом крови, в воздухе повис непрерывный крик боли. Обонятельные сенсоры Юноны ощутили запах крови, и она усилила чувствительность, чтобы насладиться несравненным ароматом.
     Ксеркс бросился в самую гущу хретгиров. Он все еще пытался доказать свою полезность.
     Постепенно люди поняли бесплодность своих усилий противостоять кимекам, и Аким приказал им отступить. Повстанцы подчинились, очистив улицы, прежде чем по ним прошли кимеки, и укрылись в безопасных местах.
     До заката солнца на Землю вернулся Агамемнон, как раз вовремя, чтобы тоже принять участие в молодецкой потехе...
     Следя за происходящим через наблюдательные камеры, Омниус преисполнился уверенности в том, что мятеж скоро будет подавлен, так как он применил для этого адекватную силу. Для таких дел титаны подходили как нельзя лучше. Доверие и насилие. Какое интригующее и интересное соотношение существует между этими двумя феноменами. Когда-нибудь он с удовольствием побеседует на эту тему с Эразмом.
     Извлекая новые уроки, результаты которых переполнили файлы земной инкарнации всемирного разума, Омниус пришел к выводу о необходимости полного физического уничтожения людей в Синхронизированном Мире. Омниус заставит этих хрупких созданий исчезнуть с лица земли. Раз и навсегда.
     Согласно его расчетам, эта процедура не могла занять слишком много времени.

***

     Если жизнь есть не что иное, как сон, то не является ли истина плодом нашего воображения? Нет! Следуя своим снам, мы творим собственную истину.
     Легенда о Селиме, Укротителе Червей

     Воздух и песок пахли пряностью, тело пахло пряностью... весь мир был пряностью!
     Селим едва мог дышать или двигаться - волны меланжи заполняли поры кожи, ноздри, глаза. Он полз, пробираясь по ржавому от меланжи песку. Каждое движение давалось с неимоверным трудом, словно он плыл сквозь стекло. Он глубоко втянул воздух, надеясь, что вдохнет хоть немного свежести, но вместо этого в его легкие попал все тот же удушающий, отравленный корицей воздух. Он тонул в меланже.
     Пустыня обращалась с меланжей, как со своей великой тайной. Только изредка происходили меланжевые взрывы, когда коричневатый порошок тучами выбрасывало из глубины песков на склоны дюн. Пряность - это жизнь. Черви испускали из своего нутра меланжевый дым.
     Молодой человек двигался так, словно был поражен параличом, зрение его затуманилось. Оказавшись на дне глубокой впадины, он, кашляя, остановился, но воображаемые картины в его мозгу продолжали бушевать в сознании, как ревущая песчаная буря...
     Песчаный червь давно исчез, скользнув между дюнами, оставив Селима там, где он упал. Старик пустыни мог сожрать своего упавшего наездника, но не сделал этого. Это не было случайностью. Сам Буддаллах привел сюда Селима, и он надеялся, что когда-нибудь поймет свое предначертание.
     Он ехал на гигантском черве в течение многих часов через темную ночь, не выбирая дороги и не направляя червя в какое-то определенное место. Он чувствовал себя задумчивым, благодушным и спокойным... почти глупым.
     Неожиданно червь наткнулся на место свежего меланжевого взрыва. Таинственные химические реакции, вызывающие увеличение давления в глубине песка под дюнами, перемешивающие и ферментирующие меланжу, достигали некоторой критической точки, когда давление становилось таким высоким, что верхние покровные слои песка не выдерживали, и происходил выброс столба песка и газа, смешанных с мощной свежей меланжей.
     В темноте Селим не увидел султана этого взрыва и не успел приготовиться...
     Встретившись с такой концентрацией меланжи, червь пришел в настоящее неистовство. Очевидно, ополоумевший от такого количества меланжи зверь катался по песку и бешено бился и извивался.
     Захваченный врасплох этим явлением, Селим только крепче ухватился за палку и веревки. Червь так бил хвостом запятнанные меланжей дюны, что казалось, будто этот ставший пятнистым песок - злейший враг червя. Железная палка с крюком вылетела из тела червя, и выскочил клин, с помощью которого Селим раздвигал жесткие сегменты кожи.
     Селим упал и так сильно ушибся, что у него не было сил даже крикнуть. Он был потрясен. Он видел, как чешуйчатый зверь катался под ним, перемешивая и взбаламучивая насыщенный пряностью песок, а потом стукнулся о влажную почву, свернувшись, чтобы смягчить удар.
     Освободившись от Селима, червь нырнул в песок, зарывшись в глубину, словно хотел найти там еще больше меланжи. Селим бился и извивался в текучем песке и грязи, пытаясь удержаться на поверхности качающейся из стороны в сторону дюне. Песчаный червь рванулся вперед, словно снаряд, выпущенный в землю. Позади него взвились клубы песка и пряности, покрывая все толстым слоем ржавого порошка.
     Селим начал задыхаться. От насыщенного отвратительного запаха он ощутил дурноту и попытался выплюнуть изо рта коричную сладость. Лицо и одежда его покрылись липкой пряностью. Он попытался оттереть глаза, но от этого порошок только глубже въелся в веки.
     Наконец ему удалось встать, и он пощупал себе руки, ноги и ребра, чтобы убедиться, что все кости целы. Он был цел и невредим - еще одно чудо, происшедшее с ним.
     И еще один таинственный урок, который решил преподать ему Буддаллах.
     Освещенные лунным светом, все мягкие и маслянисто поблескивавшие дюны выглядели испятнанными кровью, пряность разлетелась во всех направлениях, словно повинуясь капризу шаловливого демона. Ничего подобного Селим не видел за всю свою жизнь.
     Оказавшись неизвестно где, вдали от своего убежища - старой ботанической станции, Селим начал продвигаться по пескам. Он нащупал едва заметную тропинку, идя по которой, он нашел свое упавшее на землю снаряжение - металлическое копье и палку погонщика, наполовину ушедшую в песок. Если придет другой червь, надо приготовиться, чтобы оседлать его.
     Пока он шел, ему казалось, что меланжа проникает в него все глубже с каждым шагом и с каждым вдохом. Глаза его были уже давно окрашены в синий цвет. Этот признак пристрастия к меланже он видел в зеркале на ботанической станции. Но сегодня впервые в жизни меланжа поглотила его целиком. Было такое впечатление, что голова плывет отдельно от тела.
     Селим наконец добрался до вершины следующей дюны, но даже не понял этого до тех пор, пока не упал на мягкий песок на ее гребне и не начал кататься по песку, стараясь стряхнуть с себя прилипшую пряность, очистить от нее одежду и кожу. Мир вокруг него пришел в движение, распахнулся и... открыл перед ним чудесные таинства.
     - Что это?- произнес он вслух, и слова эхом отдались в его голове.
     Дюны двигались, как пенные волны давно забытого местными обитателями моря, они поднимались, разбухали, пенились и рассыпались в мелкий порошок. Черви плыли по этому пятнистому клочковатому океану - огромные обитатели пустыни, похожие на гигантских хищных рыб. Жилы пряности, по которым текла кровь пустыни, прятались под поверхностью пустыни, как прячутся кровеносные сосуды под поверхностью кожи. Пряность обогащала слои земли, создавая экосистему и поддерживая ее существование. В эту экосистему входили песчаный планктон, желатиновые песчаные форели и, конечно же, черви, известные под собирательным именем Шаи-Хулуд. Это не термин, обозначающий это создание, это не описание, это имя существа. Бога. Буддаллаха.
     Шаи-Хулуд!
     Потом Селим увидел своим внутренним взором, что пряность исчезает, утекает, похищается паразитами, которые выглядят, как... как межзвездные корабли, какие он видел в космопорту Арракис-Сити. Рабочие - чужестранцы с других планет и даже свои дзенсунни - прочесывали дюны, крали меланжу, забирали богатство Шаи-Хулуда и оставляли его задыхаться в сухом и безжизненном море. Тяжелогруженые корабли взмывали в воздух, улетая в открытый космос, оставляя молящих о милости людей с жалко протянутыми руками. Но вот вскоре после этого по пустыне проносится песчаная буря, взметая песок и низвергая его с неба. Песок засыпает людей и трупы песчаных червей. Никто не может остаться живым на этой планете. Арракис становится огромной плошкой с песком, невозмутимым и чистым.
     Планета без червей, без людей... и без меланжи...
     Селим очнулся и увидел, что он сидит на скрещенных ногах на гребне дюны, а голову ему печет яркое полуденное солнце. Кожа его покраснела от солнца и покрылась кровоточащими волдырями, обожженная знойным солнцем. Губы потрескались от жажды. Как долго сидит он здесь? Он подумал, что дольше, чем один день.
     Он сделал усилие и попытался встать на ноги. Руки и ноги стали тугоподвижными, как заржавевшие дверные петли. Пряность по-прежнему покрывала его кожу и одежду, но действие ее прекратилось. Он так много узнал из своих видений, что этот кошмар выжег из крови всю пряность.
     Селим покачнулся, но удержал равновесие. Ветер шептал ему в уши какие-то непонятные слова, срывая небольшие буруны песка с гребня дюны. Пустая и молчаливая, но не мертвая природа. В отличие от его видений.
     Меланжа - это ключ к Арракису, к червям, к самой жизни. Даже вожди дзенсунни не знают всех хитросплетений этой великой сети, но Буддаллах открыл эту тайну Селиму. Значит, именно в этом и состоит его предначертание?
     Он видел чужестранцев, забирающих пряность и увозящих ее с Арракиса, лишая этот край его животворящей крови, высушивая его до смерти. Возможно, он видел правдивую картину или это было лишь предупреждение. Наиб Дхартха изгнал его в пустыню на верную гибель, но Буддаллах спас его по какой-то причине. Может быть, в видениях он указал Селиму эту причину?
     Селим должен защитить пустыню и червей? Он должен служить Шаи-Хулуду? Он должен разыскать чужестранцев, которые хотят воровать меланжу с Арракиса?
     Теперь, когда Бог коснулся его, у него нет другого выбора. Он должен найти этих людей - и остановить их.

***

     На свете нет ничего более желанного, чем дом и живущие в нем родные люди.
     Серена Батлер

     Когда ?Дрим Вояджер? приблизился к звездной системе Гамма Вейпин, системе Салусы Секундус, Серену Батлер начали раздирать противоречивые чувства. С одной стороны, она умирала от желания вернуться домой и увидеть Ксавьера Харконнена, но, с другой стороны, ее очень страшило то, что она должна будет ему рассказать.
     Внезапно ее внимание привлек маленький ремонтный робот, машина размером с шмеля, который, выйдя из ниши в стене каюты, направился к панели управления, не зная, какие драматические изменения произошли на борту корабля. В его функции входило поддержание аппаратуры в рабочем состоянии. Гнев Серены обрел форму, она нашла подходящий объект. Женщина наступила на шмеля ногой и начала вдавливать его в металлический пол.
     Маленький красный робот, автоматически избегая повреждения, начал дергаться, стараясь уползти в сторону, но Серена продолжала давить его до тех пор, пока кожух робота не треснул и из него, как кровь, не потекла на пол гелевая жидкость электронных контуров. Последний раз вздрогнув, маленькая машина перестала двигаться окончательно.
     - Если бы уничтожение мыслящих машин всегда было таким простым делом,- мрачно произнесла Серена, представив себе, что на месте безвредного шмеля на полу лежит раздавленный Эразм.
     - Это будет просто, если нам удастся мобилизовать на борьбу волю всей человеческой расы,- сказал Иблис Гинджо.
     Хотя Иблис, как мог, утешал Серену в течение всего долгого пути к Салусе, она, как это ни странно, гораздо больше доверяла Вориану. В ее рас