удовольствия  жизни
наследника. В самом деле, хорошо быть кронпринцем  -  масса  удовольствий  и
никакой ответственности. Но Фенринг хотел большего, для своего друга  и  для
себя.
   Шаддам сердито посмотрел на приятеля. Мать  Шаддама,  Хабла,  пренебрегла
воспитанием сына, доверив его заботам статс-дамы  Чаолы  Фенринг.  С  самого
детства Шаддам и Хазимир часами говорили о том,  как  это  будет  прекрасно,
когда на Трон Золотого Льва взойдет Падишах Император Шаддам IV.
   Но в глазах Шаддама все эти  разговоры  давно  потеряли  свою  магическую
привлекательность. Многолетняя действительность, так не похожая  на  детские
грезы, убедила Шаддама, что незачем предаваться  бесплодным  ожиданиям.  Его
желания и стремления растворились в апатии. Зачем куда-то  стремиться,  если
можно с таким удовольствием играть в мяч и ни о чем не думать?
   - Ты ублюдок, - сказал Шаддам. - Давай начнем новую партию.
   Не обращая внимания на это предложение друга,  Фенринг  выключил  консоль
управления игрой.
   - Может быть, я и ублюдок, но империя стоит перед массой проблем, которые
требуют незамедлительного решения, а ваш отец  совершенно  забросил  дела  и
плохо с ними управляется. Вы это знаете не хуже, а лучше,  чем  я.  Если  бы
глава какой-нибудь компании вел дела, как ваш отец, его фирма  неминуемо  бы
разорилась. Вспомните о скандале с ОСПЧТ, связанном с  исчезновением  камней
су.
   Шаддам с трудом подавил тяжкий вздох.
   - Да, тут я не могу с тобой спорить, Хазимир. Ты прав на сто процентов.
   - Всякие самозванцы герцог, герцогиня.., все эти  призраки  под  носом  у
вашего батюшки. Кто за ними всеми следит? Как  они  ухитрились  укрыться  на
какой-то планете на окраине империи, да так, что  никто  не  знает,  как  их
найти и выкурить оттуда? Этого никогда не должно было произойти,  не  правда
ли, мой принц? Вообразите себе и потери от утраты  контроля  над  Баззеллом.
Вообразили? О чем вообще думает Эльруд?
   Шаддам отвел взгляд. Он не любил занимать  голову  серьезными  имперскими
проблемами. Учитывая, что его отец был  еще  бодр  и  крепок,  эти  проблемы
представлялись далекими и не слишком важными для наследного принца.
   Но Фенринг не отставал:
   - Мне представляется, что если вы будете вести себя так же,  как  сейчас,
то дела наши никогда не поправятся. Никаких шансов. Ему  уже  сто  пятьдесят
пять лет, а он здоров как бык. Фондиль  III,  его  отец,  прожил  целых  сто
семьдесят Пять лет. Кто-нибудь из императоров Коррино побьет этот рекорд?
   Шаддам нахмурился и бросил красноречивый взгляд на игровой шар.
   - Ты же знаешь, что я не занимаюсь этими вещами, даже  навлекая  на  свою
голову гнев туторов.
   Фенринг ткнул Шаддама пальцем в грудь.
   - Эльруд проживет двести лет, попомните мои слова. У вас будут  серьезные
неприятности, мой друг, если вы не прислушаетесь к моим словам.
   В ожидании ответа Хазимир высоко поднял брови и округлил свои и без  того
огромные глаза.
   - Ты опять начитался на ночь "Учебника наемного убийцы", не так ли?  Будь
осторожен с  такой  информацией.  Смотри,  а  то  как  бы  у  тебя  не  было
неприятностей.
   - Робкие и боязливые люди  обычно  не  заслуживают  ничего  лучшего,  чем
незаметной, нудной работы. Но вы и  я,  Шаддам,  заслуживаем  гораздо  более
светлого будущего. Подумайте о возможностях, хотя бы даже гипотетических. Да
и потом, что плохого в яде? Он работает  очень  мягко  и  надежно,  поражает
только цель, не вызывает никаких побочных смертей, то есть действует  именно
так, как того требует  Великая  Конвенция.  Отравление  ядом  не  влияет  на
годовые доходы государства, не разрушает  собственность.  Легко,  надежно  и
аккуратно.
   - Яды должны использоваться в отношениях между Домами, а не для того, что
ты мне тут предлагаешь.
   - Но вы же не жаловались, когда я позаботился о вашем брате  Фафнире,  не
жаловались? Ему бы сейчас было далеко за пятьдесят, а он бы все  ждал  своей
очереди попробовать на вкус, что такое Трон Золотого Льва.  Вы  тоже  хотите
так долго ждать?
   Шаддам топнул ногой:
   - Прекрати. Я и представить себе не могу такой исход. Это не по правилам.
   - А лишать вас природного права на власть,  это  по  правилам?  Какой  же
получится из вас император, если  вам  так  и  не  представится  возможность
испытать, что такое власть, пока вы не станете таким же  немощным  стариком,
как и ваш батюшка? Посмотрите, что произошло на Арракисе.  К  тому  времени,
когда мы сместили  Абульурда  Харконнена,  был  нанесен  значительный  ущерб
добыче пряности. Абульурд не умел щелкать бичом, и рабочие перестали  ловить
мышей. Сейчас там заправляет делами барон Харконнен. Он умеет щелкать бичом,
но слишком усердствует на этом поприще, а это привело  к  падению  нравов  и
саботажу. Я не спешу обвинять барона Харконнена, ибо  в  конечном  счете  во
всем виноват только ваш отец,  и  никто  больше.  Во  всем  виновен  падишах
император, принимающий неверные решения.  -  Хазимир  взял  себя  в  руки  и
продолжил более спокойным тоном:
   - Вы должны нести ответственность за стабильность империи.
   Шаддам  посмотрел  на  потолок;  словно  ища  там  глазки  видеокамер   и
подслушивающие устройства, хотя знал, что Фенринг регулярно  проверяет  свои
апартаменты на наличие следящей аппаратуры и убирает ее при обнаружении.
   - Каким ядом ты хочешь воспользоваться? Конечно, чисто гипотетически.
   Он посмотрел на сияющий огнями императорский  дворец.  Сверкающее  здание
показалось ему чашей святого Грааля, недосягаемой и долгожданной наградой.
   - Может быть, стоит попробовать что-нибудь медленно действующее,  а?  Все
подумают, что Эльруд постепенно стареет. Положитесь в этом деле на меня. Как
наш будущий император, вы не должны занимать себя мелочами  такого  рода.  В
этих делах я всегда был вашим доверенным лицом, не правда ли?
   Шаддам задумчиво пожевал нижнюю губу.  Никто  во  всей  Империи  не  знал
больше о Хазимире Фенринге, чем он, кронпринц Шаддам. Но может ли  его  друг
обратиться против него  самого?  Вполне  вероятно,  хотя  Фенринг  отчетливо
понимал, что его путь к вершинам власти намертво связан  с  Шаддамом.  Вызов
заключался в умении держать в узде амбиции друга и всегда опережать его хотя
бы на полкорпуса.
   Старый император Эльруд, знавший  о  смертоносных  способностях  Хазимира
Фенринга, использовал его в нескольких  тайных  операциях,  все  из  которых
оказались успешными. Эльруд  подозревал,  что  Фенринг  приложил  руку  и  к
преждевременной смерти кронпринца Фафнира, но считал этот эпизод  неизбежной
частью имперской политики.  За  все  годы  Фенринг  умертвил  приблизительно
пятьдесят мужчин и дюжину женщин, как правило, это были любовники императора
обоего пола. Хазимир был горд  тем,  что  является  убийцей,  который  может
встретить жертву лицом к лицу или поразить ее в спину, не испытывая при этом
никаких угрызений совести.
   Бывали дни, когда Шаддам искренне жалел о том, что в детстве судьба свела
его с таким чудовищем, как Хазимир Фенринг. Не будь этой детской дружбы,  не
стоял бы сейчас кронпринц перед тяжким выбором, о  котором  даже  думать  не
хотелось. Шаддаму следовало бы  расстаться  с  товарищем  по  колыбели,  как
только он научился ходить. Было слишком рискованно держать при  себе  такого
безжалостного убийцу, к  тому  же  эта  дружба  пятном  позора  ложилась  на
репутацию самого Шаддама.
   Но  как  бы  то  ни  было,  Фенринг  оставался  его  другом.  Между  ними
существовало какое-то притяжение, какое-то неопределимое  нечто,  о  котором
они часто говорили, не вполне осознавая, в чем именно заключается это нечто.
В  настоящее  время  Шаддаму  было  гораздо  проще  продолжать  поддерживать
отношения с Хазимиром, считая их дружбой, чем порвать с ним.  Такой  поворот
событий мог бы оказаться в высшей степени опасным для жизни.
   Совсем рядом  Шаддам  внезапно  услышал  тихий  голос,  выведший  его  из
раздумий. Он поднял голову и увидел возле себя Фенринга, протягивающего  ему
стакан мутноватого киранского бренди.
   - Ваш любимый бренди, мой принц.
   Кронпринц принял бокал из руки  Фенринга,  но  внимательно  и  с  опаской
пригляделся к цвету напитка. Не изменился ли  он,  не  подмешал  ли  друг  в
коньяк какое-нибудь зелье? Шаддам наклонился вперед и принюхался: не  пахнет
ли коньяк чем-то необычным? Нет, аромат бренди был совершенно нормальным. Но
Хазимир может сохранить и цвет и запах в норме, он дока в своем деле.
   - - Могу принести снупер, если хотите, мой принц,  но  не  волнуйтесь,  я
никогда не стану вас травить, - произнес  Фенринг  со  зловещей  улыбкой  на
устах. - Однако  это  не  относится  к  вашему  отцу.  У  него  совсем  иное
положение.
   - Ах да! Медленно действующий яд, ты говоришь?  Подозреваю,  что  ты  уже
знаешь, каким именно веществом ты воспользуешься.  Как  долго  проживет  мой
отец после того, как ты примешься за дело? Я хочу сказать,  если  мы  вообще
возьмемся за это дело.
   - Два года, может быть, три. Во всяком случае, достаточно долго для того,
чтобы все подумали, что его упадок связан  с  возрастом  и  является  вполне
естественным.
   Шаддам поднял подбородок, стараясь придать себе царственный вид. Кожа его
была надушена, волосы напомажены и гладко зачесаны назад.
   - Надеюсь, ты понимаешь, что я могу поддержать такую  измену  только  для
блага  Империи,  чтобы  избавить  ее  от  возможных  настоящих  и   грядущих
потрясений, которые она испытывает при слабом правлении моего отца?
   Хитрая усмешка исказила лисью мордочку.
   - Конечно, конечно.
   - Два или три года, - начал вслух размышлять Шаддам. - У меня будет время
приготовиться к тому, чтобы взять  на  себя  ответственность  за  управление
Империей. Полагаю, что в это время ты займешься более неприятными делами, но
тоже во имя Империи.
   - Вы будете пить, Шаддам?
   Шаддам встретил  взгляд  огромных  глаз  и  почувствовал,  как  по  спине
пробежала волна страха. Он слишком далеко зашел, чтобы  сейчас  не  доверять
Фенрингу. Принц, дрожа, вздохнул и отхлебнул огненную, ароматную жидкость.

***

   Три дня спустя Фенринг, словно привидение, проскользнул  сквозь  защитные
поля дворца, миновал охрану и проник в спальню императора. Вот он стоит  над
спящим владыкой, прислушиваясь к его натужному храпу.
   Во всей вселенной нет никого, кто мог бы позаботиться о бедолаге.
   Никто, кроме Хазимира Фенринга, не смог бы проникнуть в святая  святых  -
опочивальню старого императора, но у ловкого убийцы  были  свои  проверенные
способы: взятка кому  надо,  болезнь  наложницы,  отвлекшийся  на  мгновение
привратник, канцлер, посланный  решать  какие-то  неотложные  дела.  Хазимир
проделывал все это настолько много  раз,  что  техника  выполнения  подобных
операций была отработана до мелочей, которые  он  сам  перестал  осознавать.
Навык вошел в плоть и  кровь,  любое  задание  выполнялось  с  неизбежностью
восхода солнца. Все обитатели дворца привыкли к тому, что Фенринг  постоянно
слоняется по его коридорам, кроме  того,  было  не  принято  задавать  этому
человеку вопросы.  Согласно  подсчетам,  которые  сделали  бы  честь  любому
ментату, Фенринг знал, что в его распоряжении три минуты.  Может  быть,  при
большом везении четыре.
   Вполне достаточно для того, чтобы изменить ход мировой истории.
   Рассчитывая время с той же безошибочностью,  как  во  время  игры  и  при
испытании  яда  на  манекенах  и  двух   несчастных   женщинах,   работницах
продовольственного склада, Фенринг застыл на месте, прислушиваясь к  дыханию
жертвы, как это делают лазанские тигры перед прыжком. В одной  руке  Хазимир
держал тончайший капилляр-иглу, а в другой  распылитель  анестетика.  Старый
Эльруд лежал на спине в очень подходящем  положении.  Император  походил  на
мумию. Пергаментная кожа туго обтягивала стариковский череп.
   Твердая рука  поднесла  распылитель  к  лицу  спящего  человека.  Фенринг
мысленно считал, выжидая нужный момент...
   В середине промежутка между двумя дыхательными циклами он нажал на кнопку
распылителя, и туман обезболивающего вещества окутал голову императора.
   Внешне Эльруд нисколько не изменился,  но  Фенринг  наверняка  знал,  что
нервные окончания кожи на время стали мертвыми. Настало время  убийственного
укола. Тонкая,  как  волосок,  игла  вошла  в  нос  императора.  Кончик  ее,
снабженный системой самонаведения, скользнул вглубь, прошел сквозь пазуху  и
проник в лобную долю головного мозга  Эль-руда.  Выждав  мгновение,  Фенринг
выдавил в вещество мозга химическую  мину  замедленного  действия  и  тотчас
извлек иглу. Всего несколько секунд, и дело сделано. Никаких следов, никакой
боли.  Никакими  существующими  способами  невозможно  обнаружить  в   мозгу
императора  эту  многослойную  химическую  машину,  приведенную  в  действие
Фенрингом. Маленький катализатор, заложенный в лобной  доле,  отныне  начнет
расти и выполнять свою разрушительную миссию.
   Каждый раз, когда император будет пить свое любимое пиво, его собственный
мозг  станет  выделять  в  кровь   небольшие   дозы   каталитического   яда,
превращающего безобидное пиво в смертельный, незаметно действующий яд. Разум
императора постепенно начнет сдавать. Как приятно будет  наблюдать  за  этим
необратимым процессом.
   Фенринг обожал тонкую работу.

***

   Квисац Хадерах: "Сокращение Пути". Так назвали Сестры Бене Гессерит некое
неизвестное искомое, для нахождения которого  они  пытались  воспользоваться
генетическим решением. Требовалось создать мужчину  Бене  Гессерит,  который
послужил бы мостом для соединения пространства и времени.
   Терминология Империи

   Наступило еще одно холодное утро. Сквозь серые  тучи,  с  которых  сеялся
мелкий  дождь,  проглянуло   маленькое   синевато-белое   солнце   Лаоцзинь,
осветившее выложенные терракотовыми плитками крыши домов.
   Преподобная  Мать  Анирул  Садоу  Тонкий  надвинула  на  лоб  капюшон   и
застегнула ворот накидки, чтобы уберечься от сырости, которую  нес  с  собой
всепроникающий  южный  ветер.  Быстрыми  мелкими  шажками  Преподобная  Мать
пересекла вымощенную мокрой от вечного дождя брусчаткой площадь, чтобы войти
в сводчатую дверь административного здания Бене Гессерит.
   Она опаздывала, поэтому ей пришлось бежать, хотя  даме  ее  положения  не
подобает бегать, как пунцовой от стыда школьнице.  Верховная  Мать  и  члены
Совета уже собрались в палате Капитула, но их встреча не могла начаться  без
Анирул. Только она  обладала  всеми  необходимыми  документами,  касающимися
селекционной программы, и только  у  нее  хранились  данные,  полученные  из
Другой Памяти.
   Обширный учебный комплекс на Валлахе IX был базой операций Бене Гессерит,
которые проводились по всей Империи. Первое в истории Убежище Общины  Сестер
было воздвигнуто именно здесь, в первые годы после великого Джихада Слуг,  в
то время,  когда  основывались  великие  школы  для  изучения  человеческого
сознания. Некоторые строения  учебно-тренировочного  центра  были  построены
несколько тысячелетий назад, но были и более новые постройки, стиль  которых
соответствовал стилю первоначальных  зданий,  полных  привидений,  легенд  и
слухов. Буколический вид зданий полностью соответствовал  принципу,  который
исповедовала Община Сестер:  минимум  внешнего,  максимум  содержания.  Лицо
Анирул  полностью  отвечало  этому  требованию:  продолговатое,   ничем   не
примечательное  лицо,  и  только  в  глазах   таилась   глубина   нескольких
тысячелетий человеческой истории.
   Деревянные, оштукатуренные здания, выстроенные в эклектическом  архаичном
стиле и покрытые сиенскими крышами, подернутыми полосками проросшего в щелях
мха, и маленькие сводчатые окна, приспособленные для  концентрации  скудного
света и тепла от маленького солнца, производили странное  впечатление  и  не
поражали воображение  высоких  надменных  визитеров.  Однако  это  последнее
обстоятельство нисколько не тревожило Сестер  Бене  Гессерит,  работавших  в
учебном центре, где за неказистой внешностью классов  пряталось  глубочайшей
знание истории и психики человека.
   Сестры не слишком высовывали нос, передвигаясь по  всей  Империи,  но  их
всегда можно было видеть там, где происходили решающие события. Сестры  Бене
Гессерит смещали  политическое  равновесие  в  поворотных  пунктах  истории,
наблюдали за изменениями, подталкивали их, достигая при  этом  своих  целей.
Для них было только к лучшему, если противники недооценивали их, так  на  их
пути возникало меньше препятствий.
   При всех внешних неудобствах и трудностях, которые  представляла  планета
Баллах IX, она была едва ли не идеальным местом для  тренировки  психической
мускулатуры, если  так  можно  выразиться,  что  являлось  главным  условием
воспитания  полноценной  Преподобной   Матери.   Хитросплетение   зданий   и
инфраструктуры  настолько  соответствовало  духу  и  задачам   Ордена   Бене
Гессерит, что было почти немыслимо менять место нынешней  дислокации  Общины
Сестер и ее учебно-тренировочного центра. Да, были, конечно, планеты с более
теплым климатом и более ярким солнцем, были  более  гостеприимные  миры,  но
какая же Преподобная Мать может получиться из послушницы, которая не  готова
испытывать нужду и терпеть лишения, одновременно принимая  тяжелые  решения,
как то подобает настоящей воспитаннице Бене Гессерит?
   Утишив дыхание, Преподобная Мать Анирул поднялась по  скользким  ступеням
крыльца административного  здания  и  оглянулась  на  площадь.  Она  стояла,
выпрямив спину и расправив  плечи,  хотя  на  них  давил  груз  тысячелетней
памяти, которая была заключена в ее сознании. В этом  отношении  Преподобные
Матери  мало  отличались  друг  от  друга.  Голоса  прошлых  поколений  эхом
отдавались в Другой Памяти какофонией мудрости, опыта  и  мнений,  доступных
всем Преподобным Матерям, а в особенности Анирул.
   Именно здесь первая Верховная Мать, Ракелла Берто-Анирул, в честь которой
выбрала свое имя Анирул, произнесла первую легендарную речь,  создав  первую
Общину Сестер. Ракелла выковала новую школу из нескольких послушниц -  самых
отчаянных и крепких, которые, как и  некоторые  их  предшественницы,  сумели
несколько столетий прожить под гнетом думающих машин.
   Знала ли ты, чему положила начало в те незапамятные времена?  -  мысленно
спросила Анирул. - Столько интриг, столько надежд.., столь многое ты вложила
в одну-единственную, тайную надежду. Иногда  голос  Ракеллы,  погребенный  в
глубинах памяти, сам отвечал на эти вопросы.  Но  сегодня  первая  Верховная
Мать молчала.
   Имея доступ к множеству совокупной памяти в своем сознании, Анирул  знала
всю последовательность своей генеалогии, все ее ступени, которые занимали на
ней  ее  блистательные  предки.  Она  могла   слышать   каждое   их   слово,
произнесенное много столетий и  тысячелетий  назад.  По  ее  спине  пробежал
холодок, заставивший женщину остановиться Хотя  она  была  молода  годами  и
отличалась гладкой  кожей,  в  ее  психике  находились  памяти  всех  живших
когда-либо предков, такая древность  тяготила,  и  хотя  такой  особенностью
обладали все Преподобные Матери, голоса  предков  звучали  в  памяти  Анирул
громче и отчетливее, чем у  других.  Эти  советчики  придавали  уверенность,
помогали в трудные минуты, предостерегая от глупых и нелепых ошибок.
   Однако Анирул обвинят в рассеянности и неоправданной задержке,  если  она
не явится на Совет. Некоторые говорили, что она слишком молода, чтобы  стать
матерью для Квисац Хадераха, но  ведь  именно  ей  Другая  Память  открывает
больше, чем остальным  Сестрам.  Анирул  понимала,  что  она  больше  других
подходит для роли матери Квисац Хадераха, поскольку лучше других Преподобных
Матерей  осознает  необходимость  рождения  этого  человека.   В   ее   душе
присутствует  вся  Память,  в  то  время  как  некоторые  детали  недоступны
большинству Преподобных Матерей Бене Гессерит.