лее резкие сло-
ва, но не могла удержаться, чтобы не добавить: для меня их ненависть не-
достаточна.
   "Лучше всего ожидать самого худшего", - подумала она.
   Однако, она успокоилась насчет Бурзмали. Он похож на Тега.  Никто  из
них не следует курсом, который может завести в тупик  -  нет,  если  они
хоть как-то могут этого избежать. Она подозревала, что даже сейчас  вок-
руг них скрыты защитные силы прикрытия.
   Покрытая снегом тропа перешла в мощеную дорожку, плавным изгибом ухо-
дившую от подножия холма и очищенную с помощью системы растопления  сне-
га. Посреди дорожки сочился ручеек. Лусилла сделала несколько  шагов  по
дорожке, прежде чем поняла, что это магнитный желоб, бывший некогда  пу-
тепроводом для древнего магнитного транспорта, которым доставлялись вещи
и сырье на фабрику, существовавшую здесь до времен Рассеяния.
   - Здесь становится круче, - предостерег ее Бурзмали. - Здесь  проруб-
лены ступеньки, но будь осмотрительна. Ступеньки узкие.
   Вскоре они добрались до конца магнитного желоба. Он закончился у раз-
рушенной стены, сделанной из местного кирпича поверх пластального фунда-
мента. В тусклом свете звезд очистившегося неба стала видна грубая клад-
ка - типичное сооружение времен Голода. Стена была густо покрыта  вьющи-
мися растениями и пятнами плесени. Растительность почти не скрывала тре-
щин и расколов в кирпичах, как и грубых попыток заполнить трещины цемен-
том. Единственный ряд узких окон смотрел на то место, где магнитный  же-
лоб растворялся в массе  кустарников  и  сорняков.  Три  окна  светились
электрическим светом, свидетельством наличия жизни внутри,  сопровождав-
шейся слабыми потрескивающими звуками.
   - В старые времена здесь была фабрика, - сказал Бурзмали.
   - У меня есть глаза и память, - огрызнулась Лусилла.
   "Неужели этот ворчливый мужчина считает, что она полностью лишена ра-
зума?"
   Что-то уныло скрипнуло слева от них - это приподнялся кусок  дерна  и
сорняков, открывая спуск в подвал,  сквозь  щель  брызнул  яркий  желтый
свет.
   - Живо! - Бурзмали повел ее быстрым бегом через густые заросли и вниз
по пролету ступенек, открывшихся под приподнявшимся люком. Люк  скрипнул
механическим скрежетом, закрываясь позади них.
   Лусилла увидела, что они оказались в большом помещении с  низким  по-
толком, освещенном длинными рядами современных  глоуглобов,  укрепленных
на массивных пластальных захватах над головой. Пол был  чисто  подметен,
но на нем виднелись царапины и признаки жизнедеятельности: здесь раньше,
несомненно, располагалась убранная теперь машинерия. В глаза  ей  броси-
лось движение вдали. Молодая женщина, одетая в такую же накидку с драко-
нами, как на Лусилле, рысцой направлялась к ним.
   Лусилла принюхалась, и помещении стоял кисловатый запах, и его оттен-
ки говорили о чем-то грязном.
   - Здесь была фабрика Харконненов, - сказал Бурзмали. - Интересно, чем
они здесь занимались?
   Молодая женщина остановилась перед Лусиллой. У нее была гибкая фигура
- элегантный силуэт, легкие движения под облегающим  одеянием.  Лицо  ее
светилось налитым румянцем, оно говорило о физической закалке и  хорошем
здоровье. Зеленые глаза, однако, так взвешивающе смотрели на все вокруг,
что выражение их было тяжелым и морозящим.
   - Значит, они послали не меня одну следить за этим местом, -  сказала
она.
   Лусилла предупреждающе подняла руку, когда  Бурзмали  собрался  отве-
тить. Эта женщина не та, кем она представляется. "Не больше, чем я!" Лу-
силла стала осторожно выбирать слова.
   - Мы всегда знаем друг друга, похоже.
   Женщина улыбнулась.
   - Я наблюдала за вашим приближением. Не  могла  поверить  собственным
глазам. - Она метнула насмешливый взгляд на Бурзали. - Это - якобы  кли-
ент?
   - И проводник, - ответила Лусилла. Она заметила озадаченность на лице
Бурзмали и взмолилась, чтобы он не задал неправильного вопроса. Эта  мо-
лодая женщина грозила опасностью!
   - Разве нас не ожидали? - спросил Бурзмали.
   - Ага. Оно разговаривает, - со смехом проговорила молодая женщина. Ее
смех был так же холоден, как и ее глаза.
   - Я предпочитаю, чтобы ты не называла меня "оно", - сказал Бурзмали.
   - Я называю отребье Гамму так, как мне хочется,  -  ответила  молодая
женщина. - И не заикайся со мной о том, что ты предпочитаешь!
   - Как ты меня назвала? - Бурзмали устал и в нем начал  закипать  гнев
при этом неожиданном нападении.
   - Я называю тебя так, как хочу - отребье!
   Бурзмали достаточно терпел. Не успела Лусилла его остановить, он  из-
дал тихое рычание и отвесил молодой женщине тяжелую пощечину.
   Пощечина не достигла цели.
   Лусилла с восхищением наблюдала, как молодая женщина подпрыгнула  при
этом нападении, поймала Бурзмали за рукав,  как  можно  поймать  несомый
ветром кусочек ткани, и, в ослепляюще быстром пируэте, скорость которого
почти скрывала его точность, нанесла Бурзмали такой удар, что тот  навз-
ничь рухнул на пол. Женщина полупригнулась на одной ноге, другой  приго-
товилась ударить.
   - Сейчас я его убью, - проговорила она.
   Лусилла, не зная, что может произойти  дальше,  согнулась  отклоняясь
вбок, едва избежав внезапного удара ноги женщины, и ответила стандартным
сабартом Бене Джессерит так, что молодая женщина рухнула на пол, сложив-
шись пополам, поскольку удар поразил ее в подбрюшье.
   - Предположение, что ты убьешь моего проводника, неуместно, как  тебя
там ни зовут, - сказал Лусилла.
   Молодая женщина судорожно вздохнула, обретая дыхание, и затем ответи-
ла, задыхаясь между словами:
   - Меня зовут Мурбелла, Великая Преподобная Черница. Ты опозорила  ме-
ня, сразив в столь медленном нападении. Зачем ты это сделала?
   - Тебе надо было преподать урок, - сказала Лусилла.
   - Я лишь недавно облачена в Преподобные Черницы.  Пожалуйста,  прости
меня. Я благодарю тебя за превосходный урок и буду благодарить тебя вся-
кий раз, когда буду припоминать твою реакцию, которую я  обязана  запом-
нить, - она склонила голову, затем легко вскочила на ноги, озорная улыб-
ка блуждала на ее лице.
   Своим самым холодным голосом Лусилла спросила:
   - Ты знаешь, кто я?
   Уголком глаза она заметила Бурзмали, поднимавшегося на ноги с  болез-
ненной медлительностью. Он остался сбоку, наблюдая за женщинами, но гнев
полыхал на его лице.
   - По твой способности преподать мне такой урок, я вижу, кто ты -  Ве-
ликая Преподобная Черница. Забуду ли я? - озорная улыбка исчезла с  лица
Мурбеллы, она стояла со склоненной головой.
   - Ты прощена. Приближается ли не-корабль?
   - Так говорят, во всяком случае. Мы готовы его  принять,  -  Мурбелла
взглянула на Бурзмали.
   - Он до сих пор для меня полезен, и требуется, чтобы он  меня  сопро-
вождал, - казала Лусилла.
   - Очень хорошо. Великая Преподобная Черница. Включает ли твое  проще-
ние и твое имя?
   - Нет!
   Мурбелла вздохнула.
   - Мы захватили гхолу, - сказала она. - Они пришел  с  юга  под  видом
тлейлаксанца. Я как раз собиралась возлечь с ним, когда вы появились.
   Бурзмали, хромая подошел к ним. Лусилла  увидела,  что  он  распознал
опасность. Это "совершено безопасное" место просто кишмя кишит  врагами!
Но враги до сих пор знают очень мало.
   - Гхола не ранен? - спросил Бурзмали.
   - Он продолжает разговаривать, - ответила Мурбелла. До чего же стран-
но!
   - Ты не возляжешь с гхолой, - сказала Лусилла, мое особое задание!
   - Давай играть по-честному, Великая Преподобная  Черница.  Я  засекла
его первой, он уже частично поддался.
   Она опять рассмеялась - с потрясшим Лусиллу черствым презрением.
   - Вот сюда. Вон там место, из которого вы можете наблюдать.


   Дай тебе умереть на Келадане!
   Древняя здравица.

   Данкан постарался припомнить, где же он находится. Он знал, что Торм-
са мертв: кровь брызнула из глаз Тормсы. Да, он  ясно  это  помнил.  Они
вошли в темное здание, и внезапно  всюду  вокруг  них  вспыхнул  ослепи-
тельный свет. Данкан ощутил боль в затылке. Удар? Он постарался  пошеве-
литься, но его мускулы отказывались повиноваться.
   Он припомнил, как сидит на краю широкого луга. Там  шло  нечто  вроде
игры в шары - эксцентричные шары, которые подпрыгивали  и  метались  без
определенного замысла. Игроками были молодые люди в обычных  костюмах...
Гиди Прайм!
   - Они учатся быть стариками, - сказал он. Он вспомнил, как он это го-
ворил.
   Его спутница, молодая женщина, взглянув на него безучастным взором.
   - Только старикам следует играть в игры на свежем воздухе,  -  сказал
он.
   - Вот как?
   Это был вопрос, на который на дашь ответа. Она взяла над ним верх са-
мым простейшим способом.
   "И в следующее мгновение выдала меня Харконненам!"
   Ага, значит, это из воспоминаний его исходной  жизни,  когда  он  был
рожденным впервые, а не гхолой.
   Гхола.
   Он припомнил Оплот Бене Джессерит на Гамму. Библиотека: голографичес-
кие фотографии и три фото Лито I, герцога Атридеса. Сходство Тега с гер-
цогом было не случайно: чуть повыше, но во всем остальном точно такой же
- длинное худое лицо, нос с высокой переносицей, дар увлекать людей, ко-
торыми славились Атридесы...
   Тег!
   Он помнил последний доблестный поступок башара в ночи Гамму.
   "Где же я?"
   Его сюда привел Тормса. Они двигались по заросшей дороге  на  окраине
Ясая.
   Барони.
   Они не прошли и двух сотен метров по заросшему  тракту,  как  позалил
мокрый и липкий снег. Холодный, несчастный снег, от которого через мину-
ту у них стал зуб на зуб не попадать. Они остановились надеть капюшоны и
застегнуть куртки. Так стало лучше. Но скоро  наступит  ночь.  И  станет
намного холодней.
   - Есть нечто вроде убежища впереди, - сказал Тормса.  -  Мы  переждем
там до ночи.
   Когда Данкан не отозвался, Тормса сказал:
   - Там не будет тепло, но будет сухо.
   Данкан увидел серые очертания этого места приблизительно в трех  сот-
нях шагов от них, оно возвышалось на фоне грязного снега. Он  узнал  его
немедленно: учетная станция Харконненов. Наблюдатели здесь  считали  (и,
порой, убивали) проходивших мимо людей. Его слепили из породной глины  -
как бы один гигантский кирпич, сформированный так, как всегда лепят гли-
нобитные кирпичи, а затем целиком подвергнутый обжигу одной из тех горе-
лок с широким соплом, которыми Харконнены пользовались и  для  обуздания
толп.
   Когда они подошли к этому зданию, Данкан увидел остатки  полноохваты-
вающего экрана Защитного поля, разрушенного лазером  в  местах  входа  в
здание. Кто-то сокрушил эту систему уже очень давно. Извилистые дырки  в
сети защиты частично заросли кустарником. Но пробитые  огненными  пиками
отверстия оставались открытыми. О, да - чтобы  находящимся  внутри  были
видны все приближающиеся к входам.
   Тормса помедлил и прислушался, с осторожностью оглядываясь.
   Данкан посмотрел на учетную станцию. Он хорошо ее помнил. То, что бы-
ло перед ним, напоминало деформированный нарост, развившийся из первона-
чального семени. Поверхность была обожжена до стеклянного блеска.  Боро-
давки и выпуклости - свидетельствовали о сверхобжиге. Эрозия эпох покры-
ла здание сетью тонких трещин, но первоначальная форма  сохранялась.  Он
посмотрел вперед и узнал  часть  старой  суспензорной  системы  подъема.
Кто-то на скорую руку приспособил замок и заложил засов.
   Значит, это отверстие через полноохватный экран Защитного поля сдела-
но недавно.
   Тормса исчез в этом отверстии.
   Словно бы переключили кнопку: видения памяти Данкана  изменились.  Он
был в библиотеке не-глоуба вместе с Тегом. Проектор показывал  им  серию
видов современного Ясая. Идея современного  возымела  на  него  странное
действие. Барони был современным юродом, если думать о современном,  как
соответствии всем нормам жизни своего  времени.  Он  полагался  исключи-
тельно на суспензорные путеводные трассы для перемещения людей и матери-
алов - и все эти трассы находились высоко. Никаких отверстий  для  входа
на уровне земли. Данкан объяснял это Тегу.
   План материализовался в его памяти, превратясь в город,  который  ис-
пользовал каждый возможный  квадратный  метр  вертикального  и  горизон-
тального пространства. Путеводные трассы требовались только для  станций
универсальных транспортных коконов.
   Тег проговорил:
   - Идеальной формой была бы клубневидная с плоской крышей  для  топте-
ров.
   - Харконенны предпочитали квадраты и прямоугольники.
   Это было правдой.
   Данкан припомнил Барони с такой ясностью, что содрогнулся.
   Суспензорные тракты тянулись как норы червей - прямые, изогнутые, из-
гибавшиеся под косыми углами... вверх, вниз, вбок.  Кроме  прямоугольной
абсолютности, наложенной по прихоти Харконненов, Барони был построен  по
особому критерию для  населенности:  максимальная  плотность  при  мини-
мальном расходовании материалов.
   - Плоская крыша была единственным ориентированным на человека  прост-
ранством в этом проклятом месте, - он припомнил, как говорит это Тегу  и
Лусилле вместе.
   Там, на вершине, были роскошные апартаменты, и сторожевые станции  по
всем краям, парковкам топтеров, у всех доступов снизу, вокруг всех  пар-
ков. Люди, жившие на вершине, могли позабыть о массе плоти,  корчившейся
в дикой тесноте прямо под ними. Ни один звук или запах от этого людского
скопища не доходил до верха. Слуг заставляли принимать ванну и  переоде-
ваться в гигиенические одежды перед тем, как войти туда.
   Тег задал вопрос:
   - Почему же так плотно стиснутые людские массы позволяли себе жить  в
такой тесноте?
   Ответ был очевиден, и Данкан его объяснил:
   - Вне города была опасная местность. Управляющие городом представляли
ее даже более опасной, чем она на самом деле была. Кроме того,  немногие
знали о лучшей жизни за пределами города. Единственная лучшая  жизнь,  о
которой они знали, была на вершине. И единственный путь туда лежал через
абсолютно раболепную услужливость.
   - Это произойдет, и ты ничего не сможешь с этим поделать!
   Это уже совсем другой голос отдался эхом в черепе  Данкана.  Он  ясно
его слышал.
   Пол!
   "До чего же странно", - подумал Данкан. Было высокомерие в  ясновиде-
нии, такое же, как высокомерие ментата, который держится за свою колючую
логику.
   "Я никогда прежде не думал о Поле, как о высокомерном". Теперь Данкан
смотрел в зеркало на свое собственное лицо, Частью ума он понял, что это
- одно из воспоминаний его исходной жизни. Внезапно зеркало стало другим
- и отражение его лица в нем тоже стало выглядеть совсем иначе.  Смуглое
округлое лицо начало приобретать более жесткие очертания, словно  бы  он
достиг зрелости. Он заглянул в собственные глаза. Да, это его глаза. Од-
нажды он слышал, как некто описывал его глаза как  "сидящие  в  пещере".
Глубокие глазницы над высокими скулами. Ему говорили, что трудно понять,
синие у него глаза или темно-зеленые, если только свет не  падает  прямо
на них.
   Это говорила женщина. Он не мог припомнить эту женщину.
   Он постарался поднять руку и коснуться волос, но руки ему не подчиня-
лись. Затем он припомнил, что его волосы выбелены. Кто это сделал?  Ста-
руха. Его волосы больше не были шапочкой темных колечек.
   И герцог Лито смотрел на него в дверном проходе  обеденного  зала  на
Келадане.
   - Сейчас мы поедим, - сказал герцог. Это был королевский  приказ,  но
высокомерия не чувствовалось, поскольку его устраняла слабая улыбка, как
бы говорящая: "Кто-то же должен это сказать".
   "Что происходит с моим умом?"
   Он припомнил, как идет за Тормса к тому месту, где, как сказал  Торм-
са, их будет ждать не-корабль.
   Это было большое здание, возвышавшееся в ночи. Вокруг главного здания
разбросаны пристройки поменьше. Они, вроде бы, заселены, из  них  слыша-
лись голоса и звуки работающих машин. Ни одного лица не появилось в  уз-
ких окошках. Ни одна дверь не открывалась.  Данкан  уловил  запах  пищи,
когда они проходили мимо самой большой из пристроек. Это напомнило  ему,
что они ели только сушеные полоски какой-то кожистой штуковины,  которую
Тормса называл "походной пищей".
   Они вошли в темное здание.
   Вспыхнул ослепительный свет.
   Из глаз Тормсы брызнула кровь.
   Темнота.
   Данкан поглядел на лицо женщины. Он и  прежде  видел  лицо,  подобное
этому: единичный трайд, вынутый из голографического фильма. Где  же  это
было? Где же он его видел? Почти овальное лицо, чуть расширяющее  колбу,
отсюда легкая ущербинка в идеальности его изгибов.
   Она проговорила:
   - Меня зовут Мурбелла. Ты этого не запомнишь, но я доверяю  тебе  мое
имя, поскольку помечаю тебя. Я тебя выбрала.
   "А я все же тебя помню, Мурбелла."
   Зеленые глаза, широко расставленные под изогнутыми бровями,  приковы-
вали взгляд к ним одним, лишь позднее начинаешь разглядывать  подбородок
и небольшой рот. Рот был полным - из тех губ, которые складываются  сер-
дечком, когда хозяйка задумчива.
   Зеленые глаза смотрели в его глаза. До чего же холодный взгляд. Какая
же сила в нем.
   Что-то коснулась его щеки. Он открыл глаза. Значит,  это  не  память!
Все это происходит с ним сейчас. Происходит сейчас! Мурбелла! Она сперва
была здесь, потом его покинула.
   Теперь вернулась. Он припомнил, как проснулся  обнаженным  на  мягкой
поверхности... на спальном матраце. Да, его руки узнают этот матрац.
   Прямо над ним раздетая Мурбелла, зеленые глаза смотрят на него с жут-
кой напряженностью. Она коснулась его одновременно во многих местах. Ти-
хое жужжание вырвалось из ее губ.
   Он ощутил быструю эрекцию, жесткую до боли.
   В нем не было сил сопротивляться. Ее руки двигались по его  телу.  Ее
язык. Жужжание! Ее губы всюду касались его тела. Соски грудей скользнули
по его щекам, по его груди. Когда он увидел ее глаза, то в них был  про-
думанный умысел.
   Мурбелла вернулась, она опять  это  делает!  Через  правое  плечо  он
мельком увидел, широкое плазовое окно - и Лусиллу с Бурзмали позади  не-
го. Сон? Бурзмали прижал ладони к плазу. Лусилла стояла  со  скрещенными
руками, на ее лице смешанное выражение ярости и любопытства.
   Мурбелла пробормотала в его правое ухо.
   - Мои руки - огонь.
   Ее тело закрыло лица за плазом. Он ощущал огонь всюду, где только она
его касалась.
   Пламя резко захлестнуло его ум. Скрытые места внутри  его  ожили.  Он
увидел красные капсулы, словно полоску сверкающих колбасок, проносящуюся
перед его глазами. Он ощутил горячку, он был поглощен капсулой,  возбуж-
дение полыхало в его сознании. Эти капсулы! Он узнал их: это был он сам,
это были...
   Все Данканы Айдахо, и первоначальный, и все гхолы один за другим воз-
никли в его уме. Они были, как взрывающиеся коробочки семян,  отрицающие
весь другой жизненный опыт, кроме самих себя. Он увидел, как его  сокру-
шает огромный Червь с человеческим лицом.
   "Проклятье тебе, Лито!"
   Сокрушает, сокрушает и сокрушает... снова и снова.
   "Проклятье тебе, проклятье тебе, проклятье тебе..."
   Он погиб под сардаукарским мечом. Боль вспыхнула  яркой  вспышкой,  и
вспышку эту поглотила тьма.
   Он погиб в катастрофе на топтере. Он умер от ножа убийцы -  Рыбослов-
ши. Он умирал, умирал и умирал.
   Памяти иных жизней затопляли его до тех пор,  пока  он  не  стал  ди-
виться, как же он может вместить их все. Сладость новорожденной  дочери,
которую он держит на своих руках.  Мускусный  запах  страстной  супруги.
Каскады ароматов славного данианского вина. Упражнения до одышки в  гим-
настическом зале.
   АКСЛОЛЬТНЫЕ ЧАНЫ!
   Он припомнил, как раз за разом выходит из них: высокие огни и  мягкие
механические руки. Эти руки крутят его, и несфокусированным зрением  но-
ворожденного он видит огромную гору женской плоти - чудовищную  в  своей
почти неподвижной массивности... лабиринты темных  трубок,  опутывающие,
приковывающие его тело к гигантским металлическим контейнерам.
   АКСЛОЛЬТНЫЙ ЧАН?
   Он задохнулся, охваченный этими воспоминаниями всех жизней,  обрушив-
шихся на него. Все эти жизни! Все эти жизни!
   Теперь он пр