ь прежним.  Слова
продолжали литься из безжизненных уст.
   - Я пользуюсь этим  образом,  чтобы  передать  тебе  послание.  Я  должен
передать его ради дела Икса. Доминик, дрожа, приблизился к портрету.
   - Шандо?
   - Нет, я навигатор этого лайнера Гильдии. Я выбрал  этот  голографический
образ для сообщения, потому что мне самому трудно общаться с людьми.
   Не веря своим ушам и глазам, Верниус  постарался  преодолеть  мистический
суеверный страх. Видя, как Шандо движется, как оживляется ее  лицо,  Доминик
не мог избавиться от чувства трепетного благоговения, какого он не испытывал
уже многие годы.
   - Говори, кто бы ты ни был. Чего ты от меня хочешь?
   - Мой брат, К'тэр Пилру, посылает тебе эти слова с Икса. Он  просит  меня
передать тебе эту информацию. Я не могу сделать большего -  только  передать
тебе эти инструкции.
   Губы Шандо начали двигаться быстрее. На этот раз зазвучал  другой  голос.
Образ давно умершей жены Доминика передавал ему  отчаянное  послание  К'тэра
своему брату - навигатору. Испытывая все больший ужас, Доминик слушал, какая
беда обрушилась на Икс, сколько разрушений  и  зла  причинили  его  любимому
народу и родной планете тлейлаксианские узурпаторы.
   В душе Верниуса вскипела ярость. Когда он просил помощи во время  первого
нападения тлейлаксов, проклятый старый император Эльруд Девятый промедлил  и
тем самым гарантировал падение Дома Верниусов. Испытывая страшную  горечь  и
исходя желчью, Доминик мог только желать, чтобы старик не умер своей смертью
до того, как он, граф, сможет убить его своей рукой.
   Но теперь до Доминика дошло, что императорский план был гораздо обширнее,
гораздо  коварнее.  По  своей  сути  все  тлейлаксианское  завоевание   было
совершено как часть имперского  заговора,  а  сардаукары  послужили  силовой
поддержкой выполнения этого плана. Эльруд с самого начала стоял за  кулисами
конфликта, а его сын Шаддам довершил  дело,  подавив  остатки  сопротивления
людей, оставшихся сторонниками Дома Верниусов.
   Но вот голос,  доносившийся  из  уст  портрета  Шандо,  снова  изменился.
Послышались отрывистые, не вполне связные слова гильд-навигатора.
   - Я совершаю маршрут и могу доставить тебя на Ксуттух, ранее называвшийся
Иксом.
   - Сделай это, - сказал Доминик, чувствуя, как  ненависть  превращает  его
сердце в кусок льда. - Я хочу своими  глазами  увидеть  весь  этот  ужас,  а
потом, - он приложил руку к груди, словно принося клятву Шандо,  -  я,  лорд
Доминик, граф Дома Верниусов, начну мстить за страдания моего народа.
   Когда лайнер вышел на свою орбиту, Доминик встретился с Асуйо, Иодамом  и
другими.
   - Возвращайтесь на Арракис. Отправляйтесь  на  базу  и  продолжайте  наше
дело. Я заберу один лихтер. - Он посмотрел  на  пьедестал,  словно  все  еще
продолжал видеть на нем свою жену. - У меня появились другие дела.
   Оба ветерана выразили недоумение  и  растерянность,  но  Доминик  стукнул
кулаком по столу.
   - Никаких разговоров! Решение  принято.  Он  сверкнул  глазами  на  своих
старых сподвижников, и тем оставалось только удивляться такой перемене в его
настроении.
   - Но куда вы направляетесь? - спросил Лиет. - Какие у вас планы?
   - Я отправляюсь на Икс.

***

   Есть люди, которые, пользуясь властью, держат ее легко.  Если  схватиться
за нее изо всех сия, то она сама обретает силу, жертвой которой и становится
властитель.
   Аксиома Бене Гессерит

   Нельзя сказать, что барон хладнокровно воспринял весть о поступке  своего
сводного брата.
   В космопорту Харко-Сити  специальные  команды  грузили  в  личный  фрегат
барона необходимые материалы и  припасы,  а  персонал,  который  должен  был
сопровождать барона в поездке на Арракис, был уже на борту,  ожидая  вылета.
Для того чтобы операции с  пряностью  шли  гладко,  Владимир  Харконнен  был
вынужден по несколько месяцев кряду проводить в этой проклятой  дыре,  чтобы
держать в страхе распоясавшихся контрабандистов и непокорных фрименов. После
того вреда, который  причинил  экономике  Арракиса  Абульурд,  потребовались
годы, чтобы снова превратить самую важную для хозяйства  империи  планету  в
машину по производству денег. Доходы Дома теперь непрестанно росли.
   И вот теперь, когда казалось, что все идет как по маслу, барону  придется
заниматься еще и этим! Абульурд, при всей своей  тупости,  обладал  каким-то
сверхъестественным талантом каждый раз делать какую-то выдающуюся глупость.
   Питер де Фриз, чувствуя, что господин не в духе, приблизился к нему своей
танцующей походкой, желая помочь или сделать вид, что хочет  помочь.  Однако
по опыту Питер знал, что к барону не надо подходить слишком близко. Он и так
сумел прожить при дворе барона Харконнена дольше, чем все  ментаты,  которые
служили  здесь  прежде,  избегая  опасного  гнева  хозяина.  В  старые  годы
сухощавый и мускулистый барон Харконнен славился своим умением бросаться  на
не угодившего ему слугу с быстротой кобры  и  наносить  смертельный  удар  в
горло. Но теперь хозяин растолстел, стал неуклюжим и  неповоротливым,  и  де
Фриз мог легко увернуться от него на любом расстоянии.
   Кипевший  гневом  барон  сидел  в  бухгалтерском  зале  своего  каменного
Убежища. Овальный, из черного плаза стол, за которым  он  расположился,  был
отполирован так, что по нему можно было кататься на коньках. На  углу  стола
высился  исполинский  глобус  Арракиса,  вещь,  которую  любое   благородное
семейство стремилось бы выставить напоказ. Однако барон не выставлял дорогую
игрушку ни перед членами Ландсраада,  ни  на  празднествах,  где  собиралась
знать; он предпочитал наслаждаться красивой вещью наедине с собой.
   - Питер, что мне делать?  -  Он  жестом  указал  на  цилиндры  сообщений,
которые  только  что  доставил  ему  курьер.  -  Корпорация  ОСПЧТ   требует
объяснений,  предупреждая  меня  в  весьма  недвусмысленных   выражениях   о
недопустимости уменьшения экспорта китового меха с Ланкивейля, несмотря  на,
как они выражаются, "изменения в управлении".
   Барон недовольно фыркнул.
   - Словно я собираюсь уменьшать наши квоты! Они хотят напомнить  мне,  что
производство пряности на Арракисе - не единственная  отрасль  экономики,  за
которую отвечает Дом  Харконненов.  Они  угрожают  отозвать  мои  полномочия
директора ОСПЧТ, если я не сумею выполнить взятых на себя обязательств.
   Неуловимым движением кисти барон швырнул медный цилиндр в стену  с  такой
силой, что на камне осталась едва заметная царапина.
   Владимир Харконнен взял в руку второй цилиндр.
   - Император Шаддам  интересуется,  по  какой  причине  мой  сводный  брат
отказался от своего родового имени Харконнен и взял  управление  подобластью
на себя.
   Второй цилиндр последовал за первым. На этот раз удар оказался еще  более
звонким, под первой белой отметиной  появилась  другая.  Барон  взял  третий
цилиндр.
   - Грумманский Дом Моритани предлагает открытую военную помощь  в  случае,
если я прибегну к силовой акции. - В стену полетел и третий цилиндр.  -  Дом
Ришезов, Дом Мутелли - все интригуют, и все хихикают у меня за спиной!
   Он продолжал швырять цилиндры с посланиями до тех пор, пока совершенно не
очистил стол. Один из цилиндров Харконнен бросил в ментата, но де Фриз ловко
поймал его.
   - Вы не вскрыли этот цилиндр, мой барон.
   - Отлично, можешь сделать это за меня. Вероятно, в нем то  же,  что  и  в
остальных.
   - Конечно. - Своим длинным ногтем ментат сорвал  печать,  снял  крышку  и
извлек из цилиндра свернутый кусок специальной сверхпрочной бумаги, пробежал
глазами текст и нервно облизнул губы.  -  Ах,  это  от  нашего  оперативного
сотрудника на Каладане.
   Барон от неожиданности приподнялся на месте.
   - Надеюсь, в этом сообщении хорошие новости?  Де  Фриз,  улыбаясь,  вслух
прочел шифровку:
   -  Кьяра  извиняется  за  долгое  молчание.  Ей  только  теперь  выдалась
возможность послать сообщение, но она достигла  успеха  и  сумела  настроить
наложницу Каплею Верниус против герцога.
   - Ну вот это хоть что-то. -  Барон  от  удовольствия  потер  свой  жирный
подбородок. - Я бы предпочел, правда, услышать весть об убийстве  Лето.  Это
была бы по-настоящему хорошая новость.
   - Кьяра  тоже  имеет  свои  предпочтения  в  выборе  средств  и  в  темпе
исполнения приказов. - Буквы на бумаге исчезли, и де Фриз,  скомкав  листок,
отбросил его в сторону вместе с цилиндром. - Мы не можем знать,  как  далеко
она зайдет, милорд, поскольку у нее есть некоторые.., особенности..,  э-э..,
в королевском смысле. Шпионить - это  одно,  а  убить  -  совсем  другое.  И
учтите, что Кьяра - единственный агент, которого мы сумели внедрить,  усыпив
бдительность Туфира Гавата.
   - Верно, верно, - произнес барон. Они с Питером уже обсуждали  эту  тему.
Барон поднялся из-за стола. - По крайней мере нам  удалось  бросить  щепотку
песка в глаз этого герцога.
   - Не можем ли мы сделать  нечто  большее  с  Абульурдом?  Подвешенный  на
суспензории, барон не рассчитал силы своих рук и едва не взлетел  в  воздух,
оттолкнувшись от стола. Ментат мудро воздержался от  комментариев  по  этому
поводу и начал прокручивать в голове данные, чтобы выдать  господину  полный
ментатский анализ сложившейся ситуации.
   - Возможно, - ответил барон, побагровев. - Ты же знаешь, что старший брат
Абульурда, Маротин, был идиотом. В буквальном смысле этого слова. У него изо
рта текли слюни, и он был не в состоянии самостоятельно одеваться, хотя  его
мать тряслась над ним так, словно этот выродок  стоил  дороже  тех  средств,
которые затрачивались на то, чтобы сохранить ему жизнь.
   Толстое лицо барона пошло красными пятнами.
   - Теперь мне кажется, что и Абульурд такой же поврежденный  умом  кретин,
правда, его помешательство не так заметно. - Барон стукнул ладонью по столу,
оставив на полированной поверхности отпечаток потной пятерни. Впрочем, пятно
скоро сотрется: мебель была снабжена системой самоочистки.
   - Я даже не знал, что его сучка  Эмми  снова  беременна.  Теперь  у  него
появился еще один сын  -  милый  мальчик,  которого  этот  идиот  лишил  его
прирожденных прав. - Барон недоуменно покачал головой. -  Ты  же  понимаешь,
что этот мальчик мог стать наследником, будущим главой Дома  Харконненов,  а
его глупый отец одним махом уничтожил такую возможность.
   Видя  гнев  патрона,  де  Фриз  предусмотрительно  отошел  подальше,   за
противоположный край стола.
   - Милорд, насколько я могу судить, Абульурд ни в чем не нарушил  ни  дух,
ни букву закона. Согласно правилам Ландсраада, ему  разрешено  обращаться  с
требованиями и получать разрешения таких вещей, которые мы никогда не смогли
бы предусмотреть. Мы думаем, что он поступил не мудро, но  он  был  в  своем
праве, как представитель части Дома Харконненов, - Я -  Дом  Харконненов,  -
взревел барон. - У него нет никаких прав, если я не предоставлю их ему.
   Владимир Харконнен обошел стол, и де Фриз застыл на месте, парализованный
страхом. Барон мог убить его. Но вместо этого хозяин направился к выходу  из
зала.
   - Мы идем к Раббану, - сказал он.
   Они прошли через анфиладу  гулких  сводчатых  залов  Убежища  и  вошли  в
просторную кабину лифта, который спустил их из остроконечной башни Убежища в
зал  с  крытой  ареной.  Глоссу  Раббан  надзирал  за  работой   гвардейцев,
готовивших арену к бою гладиаторов - забаве,  которой  барон  неукоснительно
предавался перед каждой своей поездкой на Арракис.
   Внутри арены безмолвные рабы чистили ярусы сидений, полировали  ристалище
и убирали остатки прежнего представления. Большие сражения, которые проводил
здесь барон, привлекали толпы зрителей,  и  Владимир  Харконнен  пользовался
этим, чтобы произвести впечатление на представителей других  Великих  Домов.
Тяжелые дурастальные двери были заперты. За ними  бесновались  дикие  звери,
ожидая, когда их выпустят на арену.  Волосатые,  обнаженные  до  пояса  рабы
поливали останки зверей и гладиаторов  из  шлангов,  а  потом  присыпали  их
благовонными порошками.
   Потный, хотя и не работающий сам,  Раббан  стоял  среди  подчиненных  ему
людей. Одетый в безрукавку из дубленой кожи,  он  упирался  руками  в  бока,
выпячивал губы и недовольным взглядом  следил  за  работой.  Другие  рабочие
просеивали песок арены, вытаскивая  оттуда  костные  фрагменты  и  сломанное
оружие.
   Солдатами  командовал  начальник  Домовой  Стражи  капитан   Криуби.   Он
расставлял по местам вооруженных гвардейцев, чтобы  обеспечить  внушительную
воинскую охрану предстоящего сражения.
   Несомый подвесками, барон буквально слетел с лестницы и прошел  на  арену
через забранные остроконечными прутьями  железные  ворота.  Подвески  высоко
поднимали барона, он едва касался  ногами  земли,  передвигаясь  гигантскими
прыжками, словно балетный танцор. Де Фриз следовал за ним, подражая  походке
патрона.
   Подошел Криуби и четко отсалютовал Харконнену.
   - Мой барон,  -  сказал  он,  -  все  готово.  Сегодня  состоится  весьма
красочное представление.
   - Как и всегда, - поддакнул де Фриз, облизнув  вымазанные  красным  соком
губы.
   - Сколько сегодня будет зверей? - спросил барон.
   - Два лазанских тигра, милорд, один дека-медведь и один салусанский бык.
   Окинув арену своими черными паучьими глазами, Владимир Харконнен согласно
кивнул:
   - Я устал и не хочу  длинного  представления.  Выпустите  на  арену  всех
зверей и пятерых рабов. Пусть будет общая свалка. Капитан  резким  движением
отсалютовал:
   - Как прикажете, милорд. Барон обернулся к ментату.
   - Кровь сегодня будет бить фонтаном, Питер. Может быть, это отвлечет меня
от того, что я хотел бы сделать с Абульурдом.
   - Вы предпочитаете просто отвлечься, мой барон? - спросил ментат.  -  Или
вы желаете удовлетворения? Почему бы вам не отомстить Абульурду?
   Барон секунду поколебался, потом принял решение:
   - Месть успокоит меня. Месть - это прекрасно, Питер. Раббан!
   Племянник обернулся и увидел, что у края арены стоят дядя и  его  ментат.
Раббан, четко печатая шаг, приблизился к ним.
   - Питер рассказал тебе, что натворил твой слабоумный папаша?
   Раббан скорчил гримасу:
   - Да, дядя. Иногда я не могу понять, как такой идиот до сих пор живет.
   - Это верно, что мы не понимаем Абульурда, - заговорил ментат. - Но  один
из самых главных законов управления государством заключается  в  том,  чтобы
понимать действия и замыслы противника. Иначе невозможно победить  его.  Для
победы надо внимательно изучать  врага,  понимать  его  слабости.  Научиться
поражать его в самое больное и уязвимое место.
   - Весь мозг Абульурда - одна большая слабость, -  буркнул  барон  мрачным
тоном. - Хотя, может быть, слабое место Абульурда  -  это  его  кровоточащее
сердце.
   Раббан расхохотался.
   Ментат многозначительно поднял указательный палец.
   - Учтите это. Самое уязвимое место Абульурда -  это  его  маленький  сын,
Фейд-Раута. Абульурд предпринял такой экстраординарный шаг для того, чтобы -
как он сам это объяснил -  "проследить,  чтобы  ребенок  получил  надлежащее
воспитание". Очевидно, что это имеет для него первостепенное значение.
   Барон перевел взгляд на своего широкоплечего племянника.
   - Мы ведь не  хотим,  чтобы  маленький  брат  Раббана  вырос  похожим  на
Абульурда, не правда ли?
   Глоссу  Раббан  вспыхнул  до  корней  волос  от  самой  мысли   о   такой
перспективе.
   Де Фриз продолжал вкрадчиво говорить своим елейным голосом:
   - Итак, что есть самое страшное, что мы можем сделать Абульурду в  данной
ситуации? Что причинит ему самую большую боль и погрузит его на  дно  самого
черного отчаяния?
   Холодная улыбка исказила лицо барона.
   - Блестящий вопрос, Питер. За такой вопрос ты проживешь  еще  один  день.
Нет, два, сегодня я хочу быть щедрым.
   Раббан смотрел на все происходящее  совершенно  пустыми  глазами,  ровным
счетом ничего не понимая. Но  наконец  и  до  него  дошел  коварный  замысел
ментата.
   - Что мы должны сделать, дядя? Голос барона стал приторно-сладким:
   - Что ж, мы должны изо всех сил позаботиться о том, чтобы твой  маленький
братик  был  воспитан  "надлежащим  образом".  Естественно,  зная  о  плохих
решениях, которые постоянно принимает твой отец, мы  не  можем,  находясь  в
здравом уме и твердой памяти,  допустить,  чтобы  Абульурд  Раббан  испортил
мальчика. - Он взглянул на ментата. - Следовательно, мы должны воспитать его
сами.
   - Я немедленно приготовлю все  необходимые  документы,  милорд  барон,  -
улыбаясь, произнес де Фриз.
   Барон громко приказал Криуби подойти и обратился к племяннику:
   - Возьми с собой столько людей, сколько  сочтешь  нужным,  Раббан.  И  не
делай тайны из цели своего визита. Абульурд должен ясно понять  и  осознать,
что он навлек на себя.

***

   Никто до  сих  пор  не  определил,  в  чем  заключается  сила  вида  Homo
sapiens.., что он может делать инстинктивно, а чего может добиться разумом.
   Объективный ментатский анализ человеческих способностей

   Доминик Верниус, маскируясь облаками, провел свой лихтер под самым  носом
станций слежения Икса. Маленькое судно пролетело над чарующими  первобытными
ландшафтами утраченной родины. Граф  заново  впитывал  чудесный  вид  гор  и
водопадов, с замиранием сердца смотрел на темные сосны,  упорно  цеплявшиеся
за крутые склоны гранитных скал.
   Как бывший правитель этой планеты, Доминик  знал  тысячу  способов  тайно
проникнуть в ее подземное чрево. Оставалось надеяться, что поможет  хотя  бы
один из них.
   Сдерживая слезы скорби, он летел  вперед,  пробиваясь  к  своей  цели.  В
империи  Икс  славился  своей  промышленностью  и  передовыми  технологиями,
замечательными изделиями, которые экспортировались через сеть  дистрибуторов
ОСПЧТ. Много лет назад Дом Верниусов  принял  решение  оставить  поверхность
планеты нетронутой, а  все  заводы  разместить  глубоко  под  землей.  Кроме
экологической чистоты, такой шаг позволил укрепить безопасность  и  защитить
бесценные иксианские секреты.
   Доминик в мельчайших деталях помнил как системы защиты,  которые  он  сам
разработал и внедрил, так и системы, установленные  предыдущими  поколениями
талантливых инженеров и правителей. Угроза промышленного шпионажа со стороны
таких соперников, как Ришезы, всегда существовала и  оправдывала  иксианскую
бдительность.  Несомненно,  тлейлаксы  установили  на  планете   собственную
систему безопасности, но завоеватели ни в коем случае  не  могли  обнаружить
некоторые персональные уловки Доминика. Он очень хорошо их замаскировал.
   Организованное вторжение крупного воинского соединения на Икс было скорее
всего обречено на неудачу, но  в  одиночку  граф  Верниус  надеялся  успешно
проникнуть  в  свой  подземный  мир  и  увидеть  своими  глазами,  что   там
происходит.
   Хотя на случай сбоев в работе систем общей безопасности подземных городов
были предусмотрены аварийные  проходы,  Доминик  позаботился  и  о  создании
совершенно секретных путей отхода для себя и  членов  своей  семьи.  Глубоко
внутри коры планеты, в городе Вернии - любимой столице  графа  -  находились
многочисленные  защищенные  силовыми  полями  помещения,  тайные  туннели  и
запасные выходы. Во время кровавого переворота дети Доминика вместе  с  юным
Лето Атрейдесом покинули планету через один из таких тайных туннелей. Теперь
и сам Доминик воспользуется одним из черных ходов, чтобы проникнуть  в  свою
бывшую столицу.
   Он провел лихтер над небрежно  спрятанными  вентиляционными  шахтами,  из
которых, словно из гейзеров, вырывались клубы пара. В разных местах  равнины
открывались  входы  в  крупные  шахты  и  приемные   грузовые   порты,   где
разгружались прибывшие корабли с материалами и техникой. Наконец  показались
узкие площадки и пустоты, где мог приземлиться  небольшой  корабль-одиночка.
Доминик внимательно  осмотрел  территорию  и  увидел  едва  заметные  знаки:
поваленные в определенном порядке деревья и рисунок, нанесенный н