ами, и доцент гордился своим воспитанником.
   Тирос напрягся. Этот разговор выходил  за  рамки  дозволенного  в  их
отношениях, хотя это и была сугубо частная беседа.
   - Не говори открыто о таких вещах. Да, я покину Зановар  и  улечу  на
Талигари.
   Реффа смягчил голос и добавил:
   - Но ты все равно немного испортил мне  радость  от  твоего  подарка.
Пошли, я покажу, что я приготовил для тебя в этот памятный день.
   Лицо его,  однако,  оставалось  озабоченным  и  строгим.  Реффа  сжал
пальцами полученный в подарок билет, повернулся к  старику  и  улыбнулся
вымученной улыбкой.
   Вы учили меня, сэр, что акт дарения становится  в  десять  раз  более
эффективным, если он взаимен. Доцент мастерски разыграл удивление.
   Сейчас у нас есть другие, более серьезные проблемы, и  мне  не  нужны
подарки.
   Реффа взял  своего  воспитателя  под  костлявый  локоть  и  повел  во
внутренний двор по дорожке, обсаженной пористым кустарником.
   - Мне тоже. Но ни один из нас не  получит  никакого  удовольствия  от
общения,  если  мы  не  будем  заставлять  себя  доставлять  друг  другу
маленькие радости. Не отрицай этого, ты же знаешь, что я  прав.  Смотри,
это Чаренс.
   На противоположной стороне вымощенной площадки, у двери  выкрашенного
ярко-алой краской павильона, стоял мужчина  с  суровым  лицом  -  эконом
Чаренс. Эконом производил  впечатление,  впрочем,  обманчивое,  мрачного
злого человека, но в действительности он прекрасно справлялся со  своими
обязанностями и отличался непревзойденным чувством  юмора,  за  что  его
особенно ценил Реффа.
   Удивленный  Глакс  Отн  последовал  за  своим  молодым   учеником   к
павильону. Войдя внутрь, Тирос  положил  на  стол  маленькую  коробочку.
Чаренс поднял ее и преподнес доценту.
   Отн принял подарок.
   - Чего я могу желать, кроме нескольких лет жизни  и  новых  знаний  и
твоей безопасности. Вот, пожалуй, и все.
   Старый учитель разорвал фольгу,  в  которую  был  тщательно  упакован
подарок. На его лице  был  написан  восторг,  смешанный  с  недоумением,
которые быстро  сменились  выражением  растерянности.  В  коробочке  был
билет, одноразовый блестящий жетон-пропуск.
   - Парк развлечений с  катаниями,  представлениями  и  луна-парком,  -
громко прочитал Отн.
   Видя такую реакцию, суровый Чаренс широко улыбнулся.
   - Это лучший парк на Зановаре, - сказал  Реффа.  -  Его  очень  любят
дети.
   Лицо молодого человека сияло от удовольствия. Он сам недавно  посетил
парк, чтобы только удостовериться, что вечно серьезный доцент никогда по
своей воле не пойдет  туда.  Но  у  меня  нет  ни  детей,  ни  семьи,  -
запротестовал Отн. - Это развлечение не для меня, разве не так?
   - Просто получи удовольствие. Помолодей сердцем. Ты всегда  настаивал
на том,  что  истинный  человек  всегда  нуждается  в  новом  опыте  для
поддержания своего существования.
   Доцент вспыхнул до корней волос.
   - Да, я говорю это моим студентам, но... Ты хочешь  обвинить  меня  в
лицемерии?
   Он несколько раз моргнул своими карими глазами. Реффа вложил жетон  в
ладонь учителя.
   - Насладись в награду за все, что ты для меня сделал. С этими словами
он положил руку на плечо доцента.
   - А когда я целый и невредимый вернусь через один или два месяца,  мы
с тобой обменяемся впечатлениями - ты от катания  в  парке,  а  я  -  от
лицезрения танцевальной оперы на подмостках.
   Старый учитель задумчиво кивнул.
   - Как мне хочется, чтобы все произошло именно так, мой ДРУГ.
 
*** 
 
   Одинокий путник в пустыне - мертвец. Только червь живет здесь один.
   Фрименская пословица
 
   Получив   достаточную   подготовку,   любой   ментат   может    стать
квалифицированным  киллером,  эффективным  и  изобретательным   убийцей.
Однако Питер де Фриз подозревал, что  его  собственная,  опасная  натура
развилась в связи с извращением, которое укрепило его силу и сделало его
таким, каким он стал. Склонность к жестокости, садистское  удовольствие,
которое он получал от  вида  страданий  других  людей,  были  следствием
работы генетической программы, введенной в него тлейлаксами.
   Значит, Дом Харконненов - самое подходящее для него место.
   Сейчас де Фриз стоял  в  большой  комнате  резиденции  Харконненов  в
Карфаге перед зеркалом, оправленным  в  раму  из  прихотливо  свернутых,
маслянисто  блестящих  титановых  нитей.  Куском  ткани,   смоченным   в
ароматном мыле, он протер лицо, стараясь не коснуться губ, потом подошел
ближе к зеркалу, чтобы внимательно изучить несмываемые пятна  сока  сафо
на губах. Припудрив острый подбородок, он опять не  стал  трогать  губы,
оставив на  лице  их  кроваво-красное  пятно.  Чернильно-синие  глаза  и
вьющиеся волосы придавали ему дикий и непредсказуемый вид.
   Я слишком ценен, чтобы использовать  меня  как  обычного  клерка!  Но
барон  не  всегда  это  понимает.  Жирный  дурак  часто   не   правильно
пользовался талантами де Фриза, попусту растрачивая его время и энергию.
Я  не  бухгалтер.  Де  Фриз  скользнул  в  свой  персональный   кабинет,
заставленный антикварной мебелью, полками с катушками шиги и  шкафами  с
фильмами. Кассеты с фильмами лежали  и  на  столе,  закрывая  зернистую,
кроваво-красную полировку.
   Любой  ментат  слишком  квалифицирован  для  того,  чтобы  заниматься
чтением бухгалтерских книг; де Фризу и  раньше  приходилось  работать  с
документами такого рода, и он всегда ненавидел это занятие. Задания были
рудиментарно и оскорбительно просты. Но секреты надо хранить, а у барона
было слишком мало людей, которым он по-настоящему доверял.
   Рассвирепев от наглого нападения  фрименов  на  хранилище  меланжи  в
Хадите и в нескольких других местах, барон приказал де  Фризу  проверить
все  финансовые  документы  Дома  Харконненов,  чтобы   убедиться,   что
финансовая отчетность в полном порядке, что в ней нельзя найти  ключа  к
поиску нелегальных запасов пряности. Все такие места должны быть стерты,
чтобы они не привлекли внимания  вездесущих  аудиторов  из  ОСПЧТ.  Если
запасы  обнаружатся,  то  Дом  Харконненов  может  потерять  ценный  лен
Арракиса, как и  многое  другое.  Опасность  возросла  после  того,  как
император  объявил  о  начале  борьбы  с  незаконным  хранением  запасов
пряности. О чем только думает этот Шаддам?
   Де Фриз вздохнул и покорно принялся выполнять поставленную задачу.
   В довершение всех бед тупоголовый племянник барона Глоссу Раббан  уже
занимался бухгалтерскими документами (не получив на  это  разрешения)  и
удалил из них улики с изяществом гробокопателя,  орудовавшего  могильным
заступом. Маленький брат Бестии, Фейд-Раута, и то лучше справился  бы  с
такой задачей. Теперь же баланс был  безнадежно  испорчен,  и  де  Фризу
предстояла нешуточная работа.
   Был уже поздний  вечер,  а  Питер  все  еще,  сгорбившись,  сидел  за
письменным  столом.  Впитывая  данные,   он   буквально   затопил   свое
подсознание  бесконечными  цифрами.  Магнитным  корректором   он   делал
исправления, вносил нужные цифры, убирая первый, самый  внешний  уровень
ошибок и сглаживая наиболее очевидные несуразности.
   Однако  где-то  на  периферии  сознания  брезжила  неотвязная  мысль,
предвестник близкого транса: он помнил наведенное  препаратами  видение,
испытанное им девять лет назад, когда Питер увидел неясные признаки бед,
ожидавших  Дом  Харконненов.   Неясные   образы   представителей   Дома,
покидающих Арракис, знамена с синими грифами спущены, и  вместо  них  на
флагштоках поднимаются черно-зеленые знамена Атрейдесов. Каким  образом,
как конкретно потеряют Харконнены свою монополию  на  пряность  и  какое
отношение к этому будут иметь проклятые Атрейдесы?
   Де Фризу была нужна новая информация, таков его  долг,  в  исполнении
которого он поклялся Дому Харконненов. Долг  более  важный,  чем  жалкая
канцелярская возня. Питер отодвинул в  сторону  записи  и  направился  к
своей личной аптечке.
   Открыв дверцу, он ловкими пальцами выбрал сок сафо, тикопейный  сироп
и две капсулы  меланжевого  концентрата.  Он  не  стал  отмерять  нужное
количество и проглотил столько, сколько поместилось  во  рту.  Приятная,
жгучая сладость коричной пряности растеклась по  языку.  Гиперпредзнание
на грани передозировки, открытые двери в вечность...
   На этот раз он увидел больше. Это была та самая информация, в которой
он нуждался: конвой сардаукаров ведет барона Харконнена, постаревшего  и
еще больше разжиревшего, к ожидающему челноку.  Значит,  это  будет  сам
барон,  а  не  следующие  поколения  Дома  Харконненов!   Следовательно,
катастрофа разразится довольно скоро.
   Де Фриз изо всех сил пытался рассмотреть  дополнительные  детали,  но
пятна  света,  яркие  блики  мешали  видению.  Он  увеличил  дозу  ровно
настолько, чтобы вернуть приятные ощущения, но видение не  возвращалось,
хотя действие препаратов затопило его сознание,  как  приливная  морская
волна...
   Де Фриз  очнулся  в  объятиях  могучих  рук  рослого,  широкоплечего,
могучего телосложения человека, от которого  едко  разило  потом.  Глаза
стали видеть раньше, чем де Фриз окончательно проснулся. Раббан! Великан
тащил его по каменному коридору в подземелье, в личную резиденцию барона
Харконнена.
   - Я делаю тебе одолжение, - сказал Раббан, почувствовав,  что  ментат
зашевелился у него в руках. - Ты сейчас должен работать  с  документами.
Дядя будет не очень доволен, когда узнает, чем ты опять занимаешься.
   Ментат, который не мог пока ясно мыслить, попытался заговорить.
   - Зато я узнал нечто гораздо более важное...
   Питер не успел закончить фразу, Раббан качнул  его  в  одну  сторону,
потом в другую и с плеском швырнул в воду - в воду! - и  это  здесь,  на
Арракисе.
   Борясь с туманом, окутавшим мозг, де Фриз по-собачьи  поплыл  к  краю
бассейна, где его ждал Раббан.
   - Хорошо, что ты  умеешь  плавать.  Надеюсь,  ты  не  нагадил  в  наш
бассейн.
   В ярости де Фриз выполз на  край  искусственного  водоема  и  лег  на
камни, стараясь отдышаться. Под ментатом образовалась лужа, которая была
бы целым состоянием для любого фрименского слуги барона.
   Раббан самодовольно ухмыльнулся.
   - Барон всегда сможет заменить тебя. Тлейлаксы будут только счастливы
прислать нам другого ментата, выращенного в том же чане.
   Отплевываясь, Питер постарался взять себя в руки.
   -  Я  работал,  идиот,  пытаясь  усилить  видение,  которое  касается
будущего Дома Харконненов.
   Промокший, но полный собственного  достоинства,  извращенный  ментат,
отвернувшись, прошел мимо Раббана и направился по прохладным переходам к
лестнице, ведущей в личные апартаменты барона Владимира  Харконнена.  Он
постучал в дверь. С его одежды на пол  продолжала  капать  вода.  Тяжело
дыша, за ментатом спешил Раббан.
   Когда  барон  подошел  к  двери,  передвигаясь   с   помощью   наспех
пристегнутых подвесок, он выглядел  раздраженным.  Он  нахмурил  отечное
лицо, и лохматые рыжеватые брови  сошлись  на  переносице.  Растрепанная
картина, которую являл собой Питер, не улучшила настроение барона.
   - Что означает этот ночной визит? - Харконнен недовольно  фыркнул.  -
Ты даром тратишь мою воду.
   С  дальнего  края   укрепленной   кровати   барона,   где   виднелась
окровавленная, измятая человеческая фигура, доносились слабые стоны.  Де
Фриз заметил  подергивающуюся  бледную  руку.  Раббан  подошел  ближе  к
кровати.
   - Ваш ментат снова наелся лекарств, дядя, - сказал он. Узким,  как  у
ящерицы, языком, ментат облизнул сухие губы.
   - Я сделал это только по долгу службы, мой барон. И у меня  есть  для
вас новости. Важные, тревожные новости.
   Он торопливо описал свое последнее видение. Барон надул жирные щеки.
   - К дьяволу все эти  неприятности.  Мои  запасы  пряности  все  время
подвергаются нападениям этих  инфернальных  фрименов,  а  теперь  еще  и
император решил побряцать мечом и угрожает ужасными карами  любому,  кто
осмелится держать у себя наличную пряность. Мало этого, мой  собственный
мен-тат смотрит какие-то страшные видения о моем  падении!  Я  устал  от
всего этого.
   -  Значит,  вы  тоже  не  верите  его  галлюцинациям,  дядя?  -Раббан
неуверенно переводил взгляд с барона на ментата и обратно.
   -  Ладно,  хватит.  Мы  должны  приготовиться  к  будущим  потерям  и
восполнить потери, которые уже понесли. - Барон оглянулся  через  плечо,
желая только одного: вернуться к своим любовным играм, пока мальчишка на
кровати не отдал концы.  -  Раббан,  меня  не  интересует,  как  ты  это
сделаешь, но добудь мне еще пряности!
   Тьюрок, одетый в защитный костюм, стоял в кабине управления комбайном
для добычи  пряности.  Огромная  машина  стонала  и  скрипела,  выгребая
материал из богатого  пустынного  месторождения,  который  автоматически
загружался  в  бортовые   вагонетки.   Экраны,   сита,   вентиляторы   и
электростатические поля отделяли меланжу  от  песка  и  очищали  готовый
продукт перед погрузкой.
   Отработанная пыль и пустой песок выбрасывался  через  трубы  в  корме
комбайна  и  длинные  шлейфы  песка  сопровождали   движение   чудовищно
исполинской  машины  по   меланжевой   жиле.   Хлопья   чистой   меланжи
складывались   в   бронированные   контейнеры;   отделяемые   контейнеры
сбрасывались с машины при первых же признаках приближения червя.
   Как и Тьюрок, многие фримены время от времени нанимались на работу  в
команды, обслуживавшие  комбайны.  Фрименов  ценили  за  знание  условий
пустыни  и  расплачивались  наличной  меланжей.   Кроме   того,   Тьюрок
пользовался такой работой, чтобы собирать информацию о городских рабочих
и организации команд по добыче пряности. Информация -  это  власть.  Так
учит Лиет Кинес.
   Рядом с Тьюроком, внимательно глядя на экран панели управления,  куда
проецировались изображения с двенадцати внешних телекамер, стоял капитан
комбайна. Нервный субъект с клочковатой бородой, он  очень  боялся,  что
разведчики могут не обнаружить приближение червя, и тогда старая  машина
погибнет.
   - Смотри в оба своих фрименских глаза! Ты - наша безопасность,  и  за
это я плачу тебе деньги!
   Через покрытое пылью стекло Тьюрок  осматривал  враждебный  ландшафт,
обрамленный  дрожащими  в  мареве  дюнами.  Пустыня  была  неподвижна  и
безмолвна, но эта тишина не могла обмануть Тьюрока; он знал, что пустыня
кишит живыми существами, которые попрятались от дневного  зноя.  Сейчас,
напрягая  зрение,  он  высматривал  признаки  колебаний  на  поверхности
бескрайнего моря песка. По периметру кабины стояли еще  три  человека  и
тоже смотрели в исцарапанные, потрескавшиеся окна. Но у  этих  людей  не
было наметанного фрименского глаза и надлежащей тренировки.
   Внезапно  Тьюрок  заметил  длинное  небольшое  возвышение,  возникшее
вдали. Возвышение, приближаясь, начало расти.
   - Червь!
   Схватив индикатор направления  Осберна,  Тьюрок,  приникнув  к  окну,
определил точные координаты и выкрикнул их вслух.
   - Разведчики должны были дать нам сигнал еще пять минут назад.
   - Я так и знал,  я  так  и  знал,  -  простонал  капитан.  -Будь  они
прокляты, они ничего нам не сказали.
   По системе связи он затребовал грузовой транспорт, потом  скомандовал
своим людям, чтобы они покинули машину. Рабочие высыпали из  комбайна  и
кинулись к вездеходам.
   Тьюрок  смотрел,  как  приближается,  постепенно  набирая   скорость,
исполинский песчаный холм. Шаи-Хулуд всегда  приходит  на  место  добычи
пряности. Всегда.
   Тьюрок  услышал  раздавшийся  сверху  мощный  рокот.   С   прибывшего
орнитоптера спустили грузовик. От взмахов механических крыльев  поднялся
ветер, взметнувший вокруг комбайна тучу  пыли.  Машину  закачало,  когда
рабочие принялись  связывать  ее  кабелями,  соединительными  фермами  и
специальными крючьями с орнитоптером.
   Издавая чудовищный шелест, червь, пронзая своим громадным телом дюны,
скользил в песке, быстро приближаясь к комбайну.
   Комбайн снова содрогнулся, и капитан  яростно  выругался  в  микрофон
селектора.
   - Вы слишком долго тянете. Забирайте нас отсюда, будьте вы прокляты!
   - У нас проблемы с такелажем, сэр,  -  раздался  спокойный  голос  из
динамика. - Мы отсоединили вас от вагона и зацепили его грузовым тросом.
Вы предоставлены самим себе.
   Капитан понял, что его бросили на произвол судьбы,  и  испустил  крик
отчаяния.
   Сквозь стекло окна Тьюрок  видел,  как  из  песка  высунулась  голова
червя, древнего создания с хрустальными зубами и  пламенем,  бушующим  в
глотке. Голова несколько раз  повернулась  в  разные  стороны,  а  потом
червь, выбрав  направление,  устремился  вперед  со  скоростью  торпеды,
выпущенной в цель.
   Другие  члены  экипажа  метались  вокруг,  цепляясь  за   бесполезное
спасательное оборудование. Тьюрок нырнул в заржавевшую катапульту, и она
выплюнула его в песок, подальше от червя. Острый,  пряный  запах  свежей
меланжи обжег  ноздри.  Только  теперь  Тьюрок  заметил,  что  во  время
катапультирования у него порвался защитный костюм.
   Вскочив на ноги, Тьюрок  побежал  по  пыльному  склону,  увидев,  что
грузовик подняли на орнитоптер вместе с вагоном,  зацепленным  аварийным
тросом. Рабочих не стали спасать, спасли только пряность.
   Напрягая сильные ноги и удерживая равновесие в рыхлом  песке,  Тьюрок
побежал. Ставкой в этом беге была его жизнь. Другие, избалованные водой,
рабочие, при всем желании не смогли бы последовать его примеру.
   Стараясь, убежать подальше, он взобрался на высокую дюну,  споткнулся
о мелкую  канавку,  поднялся  и  снова  побежал.  Вибрация  исполинского
комбайна маскировала слабый  ритм  шагов  Тьюрока.  Он  упал  и  кубарем
скатился с крутого склона в распадок между  двумя  дюнами,  потом  снова
начал карабкаться вверх, чтобы  не  попасть  в  песчаный  омут,  который
возникнет, когда червь начнет пожирать свою жертву.
   Тьюрок услышал сзади рев, почувствовал, что земля начала скользить  у
него под ногами. Однако он не сдался  и  прибавил  скорость.  Тьюрок  не
оглянулся,  когда  громадная  пасть  Шаи-Хулуда  поглотила   беспомощных
рабочих вместе с комбайном.  Достаточно  было  услышать  дикие  вопли  и
скрежет металла.
   В сотне метров впереди он  заметил  скалу.  Если  бы  успеть  до  нее
добежать...
   Барон Харконнен лежал на массажном столе, дряблая кожа свисала по его
сторонам. Слуги обрызгали водой его спину и ноги, и барон стал похож  на
блестящего от пота борца сумо. Двое красивых  юношей,  оба  сухощавые  и
мускулистые - лучшее, что он смог отыскать в Карфаге, - втирали  мази  в
плечи Владимира Харконнена.
   В комнату без стука вбежал ординарец.
   - Прошу прощения, милорд барон, но сегодня  мы  потеряли  комбайн  со
всем экипажем. Транспорт прибыл точно к разгрузке и взял на борт  полный
вагон пряности, но людей спасти не смогли.
   Барон привстал, выразив притворное разочарование.
   - Никто не выжил? - Небрежным взмахом руки он отпустил  ординарца.  -
Никому об этом не рассказывать!
   Надо поручить де Фризу списать в убыток потерю  машин,  персонала,  а
заодно и пряности.  Естественно,  экипаж  грузовика,  как  и  ординарца,
придется ликвидировать, как ненужных свидетелей. Убрать надо бы  и  этих
двух молодых людей, но они  и  так  вряд  ли  переживут  те  упражнения,
которые барон с ними сегодня проделает.
   Владимир Харконнен мысленно улыбнулся. Людей можно легко заменить.
 
*** 
 
   Мир не равносилен стабильности; стабильность статична и находится  на
волосок от хаоса.
   Фэйкан Батлер. "Находки Совета времен Постджихада"
 
   - Вы вряд ли обрадуетесь этой новости, мой император. Канцлер Ридондо
застыл в глубоком поклоне, пока Шаддам спускался с трона в малой  палате
для аудиенций.
   Кто-нибудь  может  порадовать  меня   хорошей   новостью?   Внутренне
император кипел, думая обо  всех  раздражающих  сообщениях,  которые  не
давали ему ни минуты покоя.
   Тощий канцлер отошел в сторону, давая Шаддаму пройти, потом  поспешил
следом за ним по краю крас