. Может быть, нам следует использовать  термин  Тлейлакса:  КЛЕТОЧНАЯ
РЕКОНСТРУКЦИЯ.  Этот...  э...  эксперимент  проводится  внутри   какого-то
устройства с защитным полем, непроницаемым, как заверили их  представители
Космического Союза, даже для Твоего ясновидения.
     - И результат? - у Лито появилось ощущение, что он задает этот вопрос
в холодном вакууме.
     - Они не уверены. Тлейлаксу не позволили  быть  свидетелями.  Однако,
они видели, как Молки вошел в эту...  э...  камеру,  как  он  вышел  потом
оттуда с младенцем.
     - Да! Я знаю!
     - Знаешь? - Монео был озадачен.
     - Путем умозаключений.  Все  это  произошло  приблизительно  двадцать
шесть лет назад?
     - Верно, Владыка.
     - И они отождествляют этого младенца с Хви Нори?
     - Они не уверены, Владыка, но... - Монео пожал плечами.
     - Ну, разумеется. И какие ты отсюда делаешь выводы, Монео?
     - Новый икшианский  посол  генетически  запрограммирована  на  что-то
весьма специфическое.
     - Разумеется,  запрограммирована.  Разве  тебя  не  поражало,  Монео,
насколько Хви, нежная Хви, до странности во всем  противоположна  грозному
Молки? Она - его обратное отражение во всем, включая пол.
     - Я не думал об этом, Владыка.
     - А я думал.
     - Я ее немедленно отошлю назад, к икшианцам, - заявил Монео.
     - Ты не сделаешь ничего подобного!
     - Но, Владыка, если они..
     - Монео, я  уже  замечал,  что  ты  редко  поворачиваешься  спиной  к
опасности. Другие поступают так часто, но ты очень редко.
     С чего бы тебе подначивать меня на столь очевидную глупость?
     Монео сглотнул.
     - Вот и хорошо. Мне нравится, когда ты  понимаешь  ошибочность  своих
решений, - сказал Лито.
     - Благодарю, Владыка.
     - А еще мне нравится, когда ты благодарить искренне, вот как  сейчас.
А теперь, была ли с тобой Антеак, когда ты услышал эти откровения?
     - Как ты приказал, Владыка.
     - Превосходно. Это немножко все расшевелит. Теперь уходи и  ступай  к
леди Хви. Скажи ей, я желаю немедленно ее видеть. Это ее  обеспокоит.  Она
полагает, мы не встретимся вновь до тех  пор,  пока  я  не  призову  ее  в
Твердыню. Тебе я поручаю унять ее страх.
     - Каким образом, Владыка?
     Лито печально проговорил:
     - Монео, зачем ты просишь совета в том, в чем и сам  знаток?  Успокой
ее и приведи сюда заверенной в моих добрых намерениях относительно нее.
     - Да, Владыка, - Монео поклонился и сделал шаг назад.
     - Один момент, Монео!
     Монео застыл, взгляд его устремился на лицо Лито.
     - Ты озадачен, Монео, - сказал Лито. - Порой ты не  знаешь,  что  обо
мне думать. Действительно ли я всесилен и всепредвидящ? Ты  приносишь  мне
эти крохи сведений и гадаешь: "Знает ли он уже это? Если знает, то зачем я
из-за этого хлопочу?" Но я приказал тебе докладывать мне о подобных вещах.
Разве само то, что ты должен мне повиноваться,  не  достаточное  основание
знать, как себя вести?
     Монео, в глубокой задумчивости, пожал плечами. Его губы дрожали.
     - Время может быть также и  местом,  Монео,  -  сказал  Лито.  -  Все
зависит от того, где ты стоишь, куда глядишь или что  ты  слышишь.  Мерило
тому - само сознание.
     После долгого молчания, Монео рискнул заговорить:
     - Это все, Владыка?
     - Нет, ЭТО не все. Сиона получит сегодня  пакет,  доставленный  ей  с
курьером Космического Союза. Ничто не должно  препятствовать  ей  получить
этот пакет. Ты понимаешь?
     - Что в... что в этом пакете?
     - Кой-какие переводы - чтиво, мне было бы очень желательно, чтобы она
это прочла. Смотри, чтобы не было никаких помех.
     В этом пакете нет меланжа.
     - Почему... откуда Ты знаешь, что я боюсь, будто в пакете...
     - По тому, что ты боишься спайса. Он мог бы продлить твою  жизнь,  но
ты избегаешь его употреблять.
     - Я боюсь ДРУГИХ его эффектов.
     - Щедрая природа дала нам меланж,  чтобы  он  отворил  нам  некоторые
неожиданные глубины нашей психики, и все же ты его боишься?
     - Я - АТРИДЕС, Владыка!
     - О да, у Атридесов  меланж  разматывает  клубочек  особого  процесса
внутреннего откровения, ведущий сквозь тайну Времени.
     - Я должен только вспомнить тот  способ,  которым  Ты  испытал  меня,
Владыка.
     - Разве не очевидна для тебя необходимость ощущать Золотую Тропу?
     - Это не то, чего я боюсь, Владыка.
     - Ты был изумлен открывшимся тебе при испытании. Теперь ты страшишься
других изумляющих открытий, страшишься  познать  то,  что  заставило  меня
сделать МОЙ выбор.
     - Я должен только взглянуть  на  Тебя,  Владыка,  и  понять,  чего  я
страшусь. Мы, Атридесы... - он осекся, у него пересохло во рту.
     - Ты не желаешь всех этих жизней-памятей, теснящихся во мне!
     - Порой... порой, Владыка, мне кажется, что  спайс  -  это  проклятие
Атридесов!
     - Тебе бы хотелось, чтобы Я никогда не возник?
     Монео промолчал.
     - Но  у  меланжа  есть  свои  достоинства,  Монео.  В  нем  нуждаются
навигаторы Союза. И без него Бене Джессерит деградировал бы в  беспомощную
кучку хнычущих женщин!
     - Мы должны жить - с ним или без него, Владыка. Это я знаю.
     - Очень проницательно, Монео. Но ты выбрал жизнь без него.
     - Разве у меня нет такого выбора, Владыка?
     - На данное время.
     - Владыка, что Ты...
     - В общеупотребительном галаксе существует двадцать восемь  различных
слов  для  обозначения  меланжа.  Для  него  есть  разные  наименования  в
зависимости  от  того,  как  его  намереваются  употреблять,  каковы   его
концентрация, возраст, добыли его путем честной  сделки,  путем  воровства
или захвата, является ли он  даром  по  наследству  для  мужчины  или  для
женщины - и многое другое, какое слово будет  употреблено.  И  что  отсюда
следует, Монео?
     - Нам предложены множественный выбор, Владыка.
     - Только там, где дело касается спайса?
     Монео наморщил в раздумье лоб, затем ответил:
     - Нет.
     - Ты редко говоришь "нет" в моем присутствии, - сказал  Лито.  -  Мне
нравится наблюдать, как твои губы произносят это слово.
     Рот Монео дернулся - попытка улыбнуться.
     Лито живо заговорил:
     - Ну, ладно! Ты должен сейчас отправиться к леди Хви. Я  хочу,  чтобы
ты дал ей на прощание один совет, способный помочь.
     Монео, полный усердия, поднял взгляд на лицо Лито.
     - Почему знанием о наркотических  и  лекарственных  веществах  мы,  в
основном,  обязаны  мужчинам?  Потому,  что  их  склонность  к   риску   и
экспериментам с неведомым - одно из проявлений мужской  агрессивности.  Ты
читал свою Оранжевую Католическую библию и, таким образом, знаешь  историю
Евы и яблока. В подлинной истории есть один интересный момент: Ева не была
первой, кто сорвал и попробовал яблоко, первым был  Адам,  и,  отсюда,  он
сразу же обучился, как переложить вину на Еву. Почерпни отсюда  объяснение
того, как наше общество приходит к структурной необходимости подгрупп.
     Монео поднял голову, чуть наклонив ее влево.
     - Владыка, как это мне поможет?
     - Это поможет тебе с леди Хви!



                                    30

                   Особенная множественность этого  мироздания  привлекает
              мое  пристальнейшее  внимание.  Она   обладает   совершенной
              красотой.

                                                       Украденные дневники

     Сперва Лито услышал в передней комнате голос Монео,  а  затем  в  его
малую палату аудиенций сразу же вошла  Хви.  На  ней  были  бледно-голубые
шаровары, туго перевязанные на лодыжках темно-зелеными лентами,  под  цвет
ее сандалиям. Свободная блуза того же  темно-зеленого  цвета  проглядывала
под ее черной накидкой.
     Она казалась спокойной и безмятежной, когда  приблизилась  к  Лито  и
села без приглашения, выбрав золотую подушку, а не ту красную, на  которой
сидела в прошлый раз. Монео доставил ее меньше, чем за час. Лито расслышал
своим острым слухом, как Монео беспокойно расхаживает в  передней  комнате
и, мысленным сигналом, наглухо перекрыл входную дверь.
     - Монео чем-то обеспокоен, - сказала Хви. - Он изо всех сил  старался
не показать мне этого, но чем  больше  он  старался  меня  успокоить,  тем
больше он возбуждал мое любопытство.
     - Он тебя не напугал?
     - О, нет. Хотя он сказал кое-что интересное. Он сказал, я должна  все
время помнить, что для каждого из нас Бог Лито это разные личности.
     - Что в этом интересного? - спросил Лито.
     - Интересным был вопрос, которому это служило предисловием. Он  часто
удивляется, сказал он, какова наша собственная роль в возникающем  у  тебя
разном отношении к нам?
     - Это действительно интересно.
     - По-моему, он и вправду ухватил самую суть, - сказала Хви.  -  Зачем
Ты меня вызвал?
     - В свое время, твои властелины на Иксе...
     - Они больше не мои властелины, Владыка.
     - Прости. С этого момента, я буду говорить о них, как об икшианцах.
     Она серьезно кивнула и подсказала ему:
     - В свое время...
     - Икшианцы задумали создать оружие,  нечто  вроде  убийцы-автопилота,
самодвижущуюся смерть с машинным умом.
     Она  проектировалась  как  самосовершенствующийся  механизм,   задача
которого - поймав на мушку жизнь, низводить ее до состояния неорганической
материи.
     - Я не слышала о таком изобретении, Владыка.
     - Знаю. Икшианцы не поняли, что  изготовители  машин  всегда  рискуют
сами стать совершенно машинообразными. А это - прийти к полному бесплодию.
Машины всегда терпят неудачу... с течением времени.  А  когда  эти  машины
терпят неудачу, то ничего не остается, никакой жизни вообще.
     - Порой, мне думается, что они сумасшедшие, - сказала она.
     - Таково мнение Антеак. Это наша непосредственная проблема.  Икшианцы
сейчас заняты созданием чего-то, тщательно ими скрываемого.
     - Даже от Тебя?
     -  Даже  от  меня.  Я  посылаю  Преподобную  Мать   Антеак   провести
расследование для меня. Чтобы помочь ей, я хочу, чтобы  ты  рассказала  ей
все, что сможешь, о месте, где ты провела  свое  детство.  Не  упускай  ни
одной детали, сколь угодно крохотной. Антеак поможет  тебе  вспомнить.  Мы
хотим знать каждый звук, каждый  запах,  внешность  и  имена  посетителей,
цвета и даже от чего у тебя кровь приливала к коже. Мельчайшие вещи, может
быть, жизненно важные.
     - Ты думаешь, это было тем местом, где они скрывают  свои  усилия  по
созданию чего-то?
     - Я это знаю.
     - И ты думаешь, что они создают это оружие в...
     - Нет, но это даст нам предлог исследовать место твоего рождения.
     Она хотела заговорить,  осеклась,  на  лице  ее  медленно  проступила
улыбка, затем она сказала:
     - Мой Владыка хитроумен. Я немедленно поговорю с Преподобной Матерью.
     Хви стала подниматься с места, но он жестом ее остановил.
     - Мы не должны создавать видимости спешки, - сказал он.
     Она опустилась назад на подушку.
     - Каждый из нас различен,  в  соответствии  с  наблюдением  Монео,  -
сказал он. - Творение не знает  остановки.  Твой  Бог  продолжает  творить
тебя.
     - Что найдет Антеак? Ты ведь знаешь, верно?
     - Скажем так, что у меня есть сильное подозрение.
     Теперь, ты ни разу не упомянула той темы, которой я касался раньше. У
тебя нет вопросов?
     - Ты ответишь мне, если я  захочу,  -  в  этих  словах  было  столько
доверия, что у Лито перехватило дыхание и он лишился голоса. Он мог только
смотреть на нее, думая о том, до  чего  же  необыкновенно  это  достижение
икшианцев - это  ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ  СОЗДАНИЕ.  Хви  сохраняла  полную  верность
требованиям  своей  личной  морали.   Миловидная,   отзывчивая,   честная,
настойчиво  влекомая  разделить  все  муки  того,  кто  становился  ей  до
отождествления близок. Он мог  представить  себе  смятение  учителей  Бене
Джессерит,  обнаруживших,  что  им  не  по  зубам  столь  твердый   орешек
внутренней  честности  в  своей   ученице.   Учителя   явно   ограничились
добавлением штриха здесь, навыка там -  и  все  приобретенные  способности
лишь усиливали в Хви Нори то, что отдаляло ее от Ордена. Какая же обида их
должно быть терзала!
     - Владыка, - сказала она, - я бы поняла мотив, который  вынудил  Тебя
изменить свою жизнь.
     - Во-первых, Ты должна понимать, что это такое - видеть наше будущее.
     - Я постараюсь, с твоей помощью.
     - Ничто никогда не отделено от своего источника, - сказал он.
     - Видеть будущее - это  видеть  НЕПРЕРЫВНОСТЬ,  в  которой  все  вещи
принимают  форму,  подобно  пузырькам,  формирующимся   под   поверхностью
водопада. Ты видишь  их,  а  затем  они  исчезают  в  потоке.  Если  поток
кончается, то все выглядит так, будто никогда и не было. Этот поток -  моя
Золотая Тропа, я видел ее конец.
     - Твой выбор, - она указала на его тело, - он изменил это?
     - Он изменяет это. Изменение произойдет не  только  от  того,  как  я
живу, но и от того, как я умру.
     - Ты знаешь, как Ты умрешь?
     - НЕ как. Я знаю лишь Золотую Тропу, на которой это случится.
     - Владыка, я не...
     - Это трудно понять, я знаю. Я умру четырьмя смертями смертью  плоти,
смертью души, смертью мифа и смертью причины. И в каждой из  этих  смертей
будет зерно воскрешения.
     - Ты вернешься из...
     - Вернутся зерна.
     - Когда Тебя не станет, что произойдет с твоей религией?
     - Все религии - это единичные сообщества. Золотая  тропа  содержит  в
себе весь спектр не целиком, а по частям. Давай назовем иллюзорные  обманы
зрения несчастными случаями восприятия.
     - Люди будут все так же Тебе поклоняться, - сказала она.
     - Да.
     - Но когда кончится  навсегда,  они  разозлятся,  -  сказала  она.  -
Последует отрицание. Некоторые станут говорить, что  Ты  был  обыкновенным
тираном.
     - Иллюзорный обман зрения, - согласился он.
     Какой-то миг ей мешал комок в горле, затем она проговорила:
     - Но как Твоя жизнь и смерть изменяют... - она покачала головой.
     - Жизнь человечества не прервется.
     - Я верю в это, Владыка. Но какой она будет?
     - Каждый цикл является реакцией на предыдущий.  Если  Ты  задумаешься
поразмышлять над формой моей  Империи,  то  поймешь,  какую  форму  примет
следующий цикл.
     Она отвела глаза в сторону.
     - Все, что я узнала о Твоей семье, говорило мне, что Ты пошел  бы  на
это... - не глядя, она указала на его тело. - Ты мог пойти на  такое  лишь
из бескорыстных побуждений. Я не думаю, что я и вправду представляю  форму
твоей Империи.
     - Золотой Мир Лито?
     - Мира меньше, чем некоторые хотели  бы  заставить  нас  поверить,  -
сказала она, снова переводя взгляд на него.
     "Вот ее честность!" - подумал он. - "Ничто ее не отпугнет".
     - Сейчас время желудка,  -  сказал  он.  -  Сейчас  время,  когда  мы
расширяемся, как расширяется единичная клетка.
     - Но что-то упущено, - сказала она.
     "Она -  как  Данканы",  -  подумал  он.  -  "Что-то  упущено,  и  они
немедленно это чувствуют".
     - Плоть растет, но не растет психика, - сказал он.
     - Психика?
     - Рефлекторное самосознание, рассказывающее, насколько же  ЖИВЫМИ  мы
можем стать. Тебе это хорошо известно, Хви. Наставляющее  тебя,  как  быть
честной перед самой собой, как взаправду быть собой.
     - Твоей религии недостаточно, - сказала она.
     - Ни одной религии никогда  не  может  быть  достаточно.  Это  вопрос
выбора - единственного, личного выбора. Ты понимаешь  теперь,  почему  для
меня так много значат твои дружба и общество?
     Она моргнула, отгоняя слезы, кивнула и сказала:
     - Почему люди этого не понимают?
     - Потому, что условия не позволяют.
     - Условия, которые диктуешь Ты?
     - Именно. Окинь взглядом всю мою Империю. Видишь Ты ее форму?
     Она закрыла глаза, задумавшись.
     - Кто-то хочет сидеть у реки и каждый день ловить рыбу? - спросил он.
- Замечательно. Такова его жизнь. Ты хочешь плавать в маленьком  суденышке
по внутренним морям и посещать незнакомые  народы?  Превосходно!  Чем  еще
можно заниматься?
     - Путешествовать в космосе? - спросила она, и была в ее голосе  нотка
вызова. Она открыла глаза.
     - Да, Ты обратила внимание, что Союз и я не позволяем этого.
     - Этого не позволяешь ТЫ.
     - Верно. Если Союз выйдет у меня из повиновения, то больше не получит
спайса.
     - И приковав людей к своим планетам, удерживаешь их от злых выходок.
     -  В  этом  есть  кое-что  поважнее.  Это  наполняет  их  тоской   по
странствиям. Это создает в них НЕОБХОДИМОСТЬ совершать дальние путешествия
и видеть незнакомое. В конце  концов,  путешествие  и  свобода  становятся
синонимами.
     - Но спайс иссякает, - сказала она.
     - И свобода с каждым днем становится все драгоценней.
     - Это может привести лишь к отчаянию и насилию, - сказала она.
     - Мудрец из моих предков... который, на самом деле, тоже  я  сам,  Ты
ведь понимаешь? Ты понимаешь, что в моем прошлом для меня нет чужих?
     Она кивнула в благоговейном страхе.
     - Этот мудрец заметил, что богатство - это орудие свободы. Но  погоня
за богатством - это путь в рабство.
     - Космический Союз и Орден поработили сами себя!
     - Так же, как икшианцы, Тлейлакс и все остальные. Время от времени им
удается разнюхать тайничок с меланжем  -  это  постоянное  разнюхивание  и
держит их в плену, не давая уделить внимание чему-то еще, Очень интересная
игра, не правда ли?
     - Но когда последует насилие...
     - Тогда будут голод и суровые помыслы.
     - Здесь, на Арракисе, тоже?
     - Здесь, там, повсюду. Люди будут оглядываться на мою тиранию, как на
СТАРЫЕ ДОБРЫЕ ДЕНЕЧКИ. Я стану зеркалом их будущего.
     - Но это будет ужасно! - запротестовала она.
     "Ее реакция и не могла быть иной", - подумал он.
     И сказал:
     -  Поскольку  земля  откажет  людям  в  поддержке,  выжившие   станут
тесниться  во  все  меньших   и   меньших   убежищах.   Жестокий   процесс
естественного отбора будет воспроизведен во многих мирах взрыв рождаемости
и иссякание пищи.
     - Но не способен ли Союз...
     - По большей части, Союз окажется беспомощен из-за нехватки  меланжа,
чтобы использовать доступный транспорт.
     - И богатые не спасутся?
     - Некоторые из них.
     - Значит, на самом-то деле Ты ничего не изменил. Мы будем точно также
продолжать сражаться и умирать.
     - До тех пор, пока Песчаный Червь не  воцарится  вновь  на  Арракисе.
Тогда мы проверим себя на основополагающий жизненный опыт, к которому  все
причастятся. Мы усвоим, что происшедшее на одной планете  может  произойти
на любой.
     - Так много боли и смерти, - прошептала она.
     - Разве Ты не понимаешь насчет смерти? -  спросил  он.  -  Ты  должна
понять. Народы должны понять. Вся жизнь должна понять.
     - Помоги мне, Владыка, - прошептала она.
     -  Это  самый  глубинное  знание  любого  создания.  -  Когда   жизнь
недостаточно соприкасается со смертью, тогда для ее  осознания  на  помощь
приходят угрожающие  ей  признаки:  опасные  болезни,  травмы,  несчастные
случаи... роды для женщины... и, некогда, боевые баталии для мужчин.
     - Но твои Рыбословши...
     - Они учат выживаемости, - сказал он.
     Ее глаза широко раскрылись - она вдруг поняла.
     - Способные выживать. Разумеется!
     - Как же Ты чудесна, - сказал он. - Как редка  и  чудесна.  Да  будут
благословенны икшианцы!
     - И прокляты?
     - И это тоже.
     - Я не думала, что когда-нибудь смогу понять насчет Твоих  Рыбословш,
- сказала она.
     - Даже Монео этого не видит, - сказал он.  -  А  Данканы  -  это  мое
отчаяние.
     - Для того, чтобы пожелать сохранить жизнь, Ты должен ценить ее очень
высоко - сказала она.
     - И именно способные выживать  восприимчивей  и  ярче  видят  красоты
жизни. Женщины понимают это намного лучше мужчин, потому  что  рождение  -
это отражение смерти.
     - Мой дядя Молки всегда говорил,  что  у  Тебя  есть  веские  причины
отказ