транспортную капсулу. Скоро  он  достигнет  своего  нового  обетованного
мира, где наступит эра  его  могущества,  если  только  ему  удастся  на
некоторое время оказаться вне поля зрения императора и его  верного  пса
Фенринга.
   Ему   неизбежно   придется   воевать   со   свергнутым   Шаддамом   и
разложившимися тлейлаксианскими изменниками, извратившими смысл  Великой
Веры. Для такого великого  дела  Аджидике  потребуются  святые  воители,
кроме верных лицеделов, которые в лучшем случае  могут  быть  слугами  и
шпионами.  Да,  эти  легионы  имперских  сардаукаров   могут   оказаться
необходимыми. Надо только их приручить.
 
*** 
 
   Из всех обладающих сознанием существ один  только  человек  постоянно
стремится достичь заведомо недостижимого. Невзирая на повторные неудачи,
он упрямо повторяет свои попытки. Такое  поведение  приводит  к  высоким
личным свершениям отдельных представителей вида, но тем, кто не получает
желаемого, стремление к невозможному грозит серьезными бедами.
   Находки комиссии Бене Гессерит "Что значит быть человеком?"
 
   Джессика никогда в жизни не видела  более  грандиозного  здания,  чем
императорский дворец, жилой дом размером с город,  обиталище  императора
миллиона миров. Ей предстояло прожить здесь несколько месяцев,  якобы  в
качестве камеристки леди Анирул Коррино, хотя Джессика подозревала,  что
Бене Гессерит вынашивает в ее отношении совершенно иные планы.
   Поколения императорской семьи накопили здесь  громадное  материальное
богатство, собранное со всей вселенной и доведенное  до  художественного
совершенства величайшими  ремесленниками  и  строителями.  В  результате
получилось  воплощенное   в   физические   формы   волшебство,   единое,
растекшееся по поверхности планеты здание с воспаряющими  остроконечными
крышами и воздушными, украшенными самоцветами спиралями, устремленными к
звездам. Даже сказочный Балутский Хрустальный Замок  не  мог  сравниться
своим  великолепием  с  императорским   дворцом   Кайтэйна.   Предыдущий
император, прославившийся своим надменным агностицизмом, сказал  как-то,
что сам Бог не мог бы создать для себя более комфортные условия.
   Подавленная величием дворца Джессика в душе была готова согласиться с
хвастливым  высказыванием  старого  Эль-руда.  Правда,  ей  не  хотелось
выказывать эмоции в присутствии Преподобной Матери Мохиам.
   Одетые в  традиционные  платья,  они  с  Мохиам  вошли  в  гигантский
вестибюль, стены которого были  выложены  бесценными  камнями  су.  Свет
отражался от молочно-белой, полупрозрачной поверхности камней  мириадами
радужных бликов. Стоило провести по камню су кончиком пальца, как камень
на короткое время менял свой цвет.
   Навстречу Сестрам в вестибюль плавной походкой вышла высокая  женщина
в сопровождении нескольких гвардейцев-сардаукаров. Женщина была одета  в
изящное белое платье, на шее красовалось ожерелье из черного жемчуга. По
походке в даме можно было безошибочно узнать Сестру Бене Гессерит. Когда
дама ласково улыбнулась юной гостье, вокруг ее удлиненных, как у газели,
глаз появились лучики морщинок.
   - Здесь не так тихо, как в Школе Матерей, и не так  сыро  и  холодно,
как на Каладане, не так ли?
   Произнося эти слова, леди  Анирул  с  таким  видом  окинула  взглядом
дворцовое великолепие, словно видела его впервые.
   - Еще пара недель, и ты сама не захочешь отсюда уезжать.
   Она шагнула вперед и без лишних церемоний положила  ладонь  на  живот
Джессики.
   - Ты вряд ли можешь родить дочь в лучших условиях, чем здесь.
   Казалось, Анирул пыталась на ощупь определить положение плода  и  его
пол.
   Джессика отступила на шаг, уклонившись от этого прикосновения. Мохиам
странно посмотрела на Джессику, и  та  почувствовала  себя  голой  перед
любимой и одновременно ненавидимой наставницей, как будто  Мохиам  могла
легко прочитать ее сокровенные мысли  и  чувства.  Джессика  постаралась
сгладить свою неловкость вежливостью.
   - Я уверена, что буду наслаждаться моим  пребыванием  здесь  и  вашей
щедростью, леди Анирул. Я рада служить вам в любой должности,  какую  вы
сочтете возможным мне доверить, но сразу же после родов  я  должна  буду
вернуться на Каладан. Там меня ждет мой герцог.
   Мысленно  Джессика  выругала  себя.  Я  не  должна  была  показывать,
насколько дорог мне Лето.
   - Конечно, - согласилась леди Анирул. - Община Сестер  разрешит  тебе
вернуться на Каладан, когда настанет подходящее время.
   Как  только  Бене  Гессерит  получит  давно  ожидаемого   ребенка   с
наследственными признаками Атрейдесов и Харконненов,  Община  тотчас  же
потеряет всякий интерес к желаниям и чаяниям герцога Лето Атрейдеса.
   Сопровождаемая Мохиам,  супруга  императора  провела  Джессику  через
анфилады умопомрачительных залов в расположенные на втором этаже  покои,
предназначенные для новой камеристки. Джессика  высоко  держала  голову,
стараясь не уронить собственного достоинства, хотя по лицу  ее  блуждала
непроизвольная  улыбка.  Если  я  должна  стать   всего   лишь   обычной
камеристкой, то почему меня встречают с такими  королевскими  почестями?
Ей были отведены покои по соседству с апартаментами  Вещающей  Истину  и
самой императрицы.
   - Тебе надо отдохнуть, Джессика, - сказала Анирул, снова посмотрев на
ее живот. - Думай о своей дочери. Она очень важна для Общины Сестер.
   Супруга императора позволила себе улыбку.
   - Дочери - это такое сокровище.
   Джессике очень не нравился предмет разговора.
   - Наверное, поэтому у вас их пять.
   Мохиам метнула на Джессику быстрый  взгляд.  Все  знали,  что  Анирул
рожает только  дочерей  потому,  что  таково  распоряжение  Ордена  Бене
Гессерит. Джессика притворилась, что ее  утомили  перелет,  ошеломляющее
величие дворца и новые впечатления. Анирул и Мохиам вышли, углубившись в
понятный только им двоим разговор.
   Вместо того чтобы отдыхать,  Джессика  заперлась  в  своих  покоях  и
принялась писать длинное письмо Лето.
   В этот вечер Джессика присутствовала на  роскошном  обе-де  в  Чайном
Доме Созерцания. Отдельно стоящее  здание,  расположенное  в  живописном
саду, поражало воображение  размерами  и  резным  настенным  орнаментом,
изображавшим цветы, деревья и мифологических животных.  Официантки  были
одеты в длинную, скроенную из угловатых кусков материи форму с  широкими
рукавами. К каждой пуговице был подвешен маленький колокольчик. По  залу
летали  птицы,  а  жирные,  откормленные  императорские  павлины   важно
покачивали своим пестрым оперением.
   Император и его супруга были разряжены в пух и прах, сами похожие  на
павлинов. На Шаддаме был надет алый с золотом мундир с красной наплечной
лентой, украшенной золотым шитьем и  изображениями  золотого  льва  Дома
Коррино. На Анирул была такая  же,  правда,  не  столь  широкая,  лента,
надетая поверх сверкающего, сотканного из платиновых нитей, платья.
   Сама Джессика надела желтое шифоновое вечернее платье, подарок Анирул
- первая вещь из гардероба  камеристки,  как  и  бесценное  ожерелье  из
голубого сапфира и такие же серьги. Три дочери Шаддама - Шалис, Венсиция
и Иосифа - с чопорным видом сидели рядом  с  Анирул,  четвертая,  крошка
Руги, осталась с кормилицей. Старшая дочь, Ирулан, отсутствовала.
   - Леди Анирул, я чувствую себя здесь скорее почетной гостьей,  нежели
просто камеристкой, - сказала Джессика, потрогав дорогое ожерелье.
   - Вздор, сегодня ты действительно наша дорогая гостья. Для исполнения
скучных обязанностей у тебя будет масса времени, -  с  улыбкой  ответила
Анирул. Император не обращал на женщин ни малейшего внимания.
   Весь обед Шаддам молчал, выпив за это время добрую толику баснословно
дорогого красного вина. В результате все присутствующие говорили мало, и
трапеза быстро подошла к концу. Анирул мило болтала с дочерьми, обсуждая
интересные вещи, которые те узнали сегодня от своих учителей, или  игры,
в которые дочери играли  со  своими  няньками  в  просторных  помещениях
дворца.
   Анирул наклонилась к маленькой Иосифе, сохраняя  серьезное  выражение
своих больших глаз, хотя едва  заметная  улыбка  в  углах  рта  выдавала
шутку.
   - Будь осторожна и не заигрывайся,  Иосифа.  Недавно  я  узнала,  что
когда-то здесь жила одна маленькая девочка - кажется, ей было столько же
лет, сколько и тебе, - которая  однажды  решила  поиграть  во  дворце  в
прятки. Няня сказала  ей,  что  дворец  слишком  велик,  но  девочка  не
послушалась и убежала, спрятавшись в одном из коридоров  дворца.  С  тех
пор о ней никто не слышал. - Анирул промокнула губы салфеткой. -  Думаю,
что в один прекрасный день стража найдет в каком-нибудь закоулке  дворца
маленький скелетик.
   Иосифа испугалась, но Шалис скорчила недоверчивую гримаску.
   - Это не правда! Мы же понимаем, что это не правда. Венсиция, старшая
из  присутствующих  дочерей,  задала  Джессике  несколько   вопросов   о
герцогском замке, о том, насколько богата изобилующая водой планета. Тон
девушки был деловым и резким, почти вызывающим.
   - Герцог Лето располагает всем необходимым, и, кроме того, его  очень
любит его народ.
   Джессика  внимательно  всмотрелась  в  лицо  Венсиции.  Лицо   дочери
императора не выражало ничего, кроме амбиций.
   - Так что я могу сказать,  что  Дом  Атрейдесов  действительно  очень
богат, - добавила Джессика. Император по-прежнему не обращал внимания на
дочерей и жену. Джессика  для  него  вообще  не  существовала,  хотя  он
несколько  оживился,  услышав  имя  Лето,  хотя  и  промолчал  при   его
упоминании.
   После обеда Анирул увела всех в маленькую аудиторию, расположенную  в
другом крыле дворца.
   - Пойдемте, пойдемте, Ирулан так старалась, много недель  готовясь  к
этому дню. Мы должны стать для нее самыми внимательными слушателями.
   Шаддам  тоже  последовал  за  женой,  видимо,   исполняя   еще   одну
повинность, к которой его обязывало положение.
   Свод  зала  покоился  на  резных   таниранских   колоннах,   покрытых
затейливой росписью. Потолок и верхняя часть стен  была  покрыта  сочным
изображением синего  неба  с  белыми  облаками  и  плафонами  с  золотой
филигранью. На сцене помещался исполинский, из рубинового кварца,  рояль
хагальской работы со струнами из волокнистого хрусталя.
   Одетые в строгую форму служители  провели  императорскую  чету  и  ее
гостей в специальную  ложу,  откуда  открывался  лучший  вид  на  сцену.
Немногочисленная публика - роскошно одетые аристократы -  сидела  внизу,
трепеща от присутствия августейших особ.
   По  сцене,  прямо  держа  спину,  прошла  старшая  дочь   императора,
одиннадцатилетняя   принцесса   Ирулан.   Она   держалась   с   поистине
императорским достоинством, эта высокая девочка  со  светлыми  волосами,
одетая  в  небесно-голубое  платье  из  мерхского  шелка.  Лицо  девочки
отличалось классической патрицианской красотой. Взглянув  на  родителей,
сидевших в императорской ложе, Ирулан сдержанно поклонилась.
   Джессика внимательно всмотрелась в лицо дочери Шаддама и Анирул.  Все
движения девочки были грациозными и точно рассчитанными. Казалось, у нее
была масса времени на  то,  чтобы  тщательно  их  планировать.  Джессика
помнила, как воспитывала ее саму Преподобная Мать Мохиам, и  сейчас  она
ясно видела признаки воспитания Бене Гессерит по всем  повадкам  Ирулан.
Анирул воспитывала дочь в строгих традициях Ордена Сестер. Говорили, что
эта  юная  леди  отличается  превосходным  интеллектом  и   талантом   в
литературе и стихосложении. В свои  одиннадцать  лет  она  писала  очень
сложные по форме сонеты. Музыкальный талант проявился у  девочки  еще  в
четырехлетнем возрасте.
   - Я очень горжусь ею, - прошептала Анирул Джессике, сидевшей в обитом
бархатом кресле. - Ирулан может достичь величия и как принцесса,  и  как
Сестра Бене Гессерит.
   Принцесса улыбнулась отцу, словно стараясь вызвать оживление  на  его
деревянном лице, потом  повернулась  к  публике  и  слегка  поклонилась.
Подойдя к инструменту, она уселась  на  рубиновое  сиденье  и  поправила
сверкающее платье. Некоторое время Ирулан сидела в полной неподвижности,
собирая воедино свои музыкальные способности, а потом коснулась длинными
пальцами инкрустированных камнями су клавиш, извлекая из них  сладчайшие
ноты.  Маленький  зал  с  прекрасной  акустикой   наполнился   мелодиями
величайших композиторов.
   Когда величественные звуки поплыли по залу, Джессику охватила печаль.
Наверное, эта печаль была  подсознательной  реакцией  на  музыку.  Какая
ирония судьбы, думала Джессика. Она оказалась на Кайтэйне, хотя  никогда
не имела ни малейшего желания здесь оказаться, а первая  наложница  Лето
Кайлея - которая всю жизнь стремилась к жизни  в  роскоши  -  так  и  не
смогла здесь побывать.
   Джессика уже сейчас начала скучать по Лето.  Ей  так  не  хватало  ее
герцога, что она постоянно  испытывала  какое-то  стеснение  в  груди  и
тяжесть в плечах, заставлявшую ее сутулиться.
   Император начал клевать  носом,  засыпая  от  непривычной  музыки,  и
Джессика заметила, как Анирул искоса бросила на него недовольный взгляд.
   Нет, не все блестит на Кайтэйне, подумала Джессика.
 
*** 
 
   Община Сестер не нуждается в археологах. Как Преподобные  Матери,  мы
сами воплощаем историю.
   Учение Бене Гессерит
 
   Нестерпимый  жар  плавильной  печи  красным   отсветом   ложился   на
пергаментное лицо Верховной  Матери  Харишки.  От  расплавленной  массы,
бурлившей в тигле, шел тяжелый запах металлического расплава, примесей и
горевших пластмасс.
   К плавильной печи двигалась длинная процессия одетых в черные накидки
Сестер, каждая из которых несла в  руках  какую-нибудь  часть  разбитого
харконненовского корабля. Словно древние островитяне, приносящие  жертву
языческому богу вулканов, они бросали обломки в яростно бушевавший огонь
тигля.
   Секретный корабль медленно превращался в вязкий суп, напоминавший  по
консистенции   лаву.   Промышленные   тепловые    генераторы    испаряли
органический материал,  разрушали  полимеры  и  плавили  металл  -  даже
закаленные в космических условиях плиты корпуса.  Каждая  деталь  должна
быть уничтожена без следа.
   После модификации памяти троих ришезианских инженеров Харишка решила,
что теперь никто в мире  не  сможет  восстановить  безумное  изобретение
Чобина.  Как  только  Сестры  Бене  Гессерит  уничтожат   уникальный   и
единственный в своем роде корабль, технология невидимок исчезнет навеки.
   Сестры работали, как муравьи, сгрудившись вокруг сваленных  в  старом
карьере остатков разбитого судна. С помощью лазерных пил  они  разрезали
корпус и  механизмы  на  части,  которые  под  силу  было  нести  одному
человеку. Верховная Мать была уверена,  что  по  этим  фрагментам  будет
невозможно восстановить  утраченную  технологию,  но  на  всякий  случай
приказала довести дело до конца.
   Искоренение должно быть полным и абсолютным.
   К гудящему тиглю подошла Сестра Кристэйн, окруженная  клубами  едкого
дыма, она подняла над  головой  опутанный  проводами  силовой  генератор
неизвестной конструкции. Насколько позволяли знания, Сестры решили,  что
это и есть главная часть проектора невидимого поля.
   Сильная и непреклонная, молодая женщина на  некоторое  время  застыла
перед тиглем, не обращая  внимания  на  сильный  жар,  который  заставил
покраснеть ее щеки и едва не спалил брови. Тихо произнеся  молитву,  она
бросила изуродованный лазерным резаком  генератор  в  бушующее  пламя  и
осталась стоять на  месте,  глядя,  как  деталь,  распадаясь  на  части,
плавилась и растекалась, заставляя темнеть ало-оранжевый суп.
   Наблюдая эту картину, Верховная Мать Харишка  почувствовала  какое-то
оживление своей Другой Памяти, в уши ей начали что-то  шептать  о  давно
прошедшей жизни. Кто-то из ее предков видел что-то подобное. Та  женщина
была предшественницей Харишки по прямой  генетической  линии  и  жила  в
незапамятные времена... В мозгу всплыло ее имя: Лата.
   Хотя язык в то время был груб и не способен выражать оттенки  мыслей,
Лата хорошо прожила свою жизнь. Эта женщина руководила  работой  мужчин,
установивших на берегу какого-то озера каменную плавильную печь и мехами
вдувавших в нее воздух, чтобы повысить температуру пламени.  Харишка  не
вспомнила ни названия того озера, ни имени той земли. Она  ясно  видела,
как люди  плавили  железную  руду,  добытую,  быть  может,  из  упавшего
метеорита, получая из нее железо, из которого выковывали грубые плуги  и
оружие.
   Мысленно  просеивая  коллективную  память,  Харишка  отмечала  стадии
становления металлургии, видя, как ее предки участвуют в выплавке  меди,
бронзы, а потом и более трудоемкой стали.  Эти  нововведения  делали  из
простых  воинов  королей,  так  как  лучшее  оружие  позволяло  покорять
соседние племена. В Другой Памяти присутствовали только женские  предки,
и Харишка могла припомнить наблюдения войн и  работы  кузниц  только  со
стороны, в то время как она ясно представляла себе, как  собирала  пищу,
изготовляла одежду, рожала детей и хоронила их...
 
*** 
 
   Но сейчас Харишка  и  ее  Сестры  использовали  древнюю  технику  для
уничтожения ужасного нововведения.  В  отличие  от  воителей  и  королей
древних времен, которых она видела сквозь  пласты  генетической  памяти,
Харишка решила не использовать новое оружие  и  воспрепятствовать  тому,
чтобы им воспользовались другие.
   Сестры  продолжали  бросать  в  огонь  куски  корабля-невидимки.  Дым
становился все гуще,  но  Харишка  не  уходила  со  своего  места  возле
огнедышащего жерла старинного тигля. Когда Сестры уберут  с  поверхности
расплава пленку примесей, металл будет использован  для  отливки  вещей,
полезных для Школы Матерей. Как  те  пресловутые  мечи,  перекованные  в
орала.
   Хотя  Бене  Гессерит   как   будто   уничтожил   всякую   возможность
восстановления  технологии  производства  генераторов  невидимого  поля,
Харишка не  была  полностью  в  этом  уверена  и  испытывала  неприятное
чувство. Сестры успели в деталях изучить внешнюю конструкцию корабля,  -
и хотя им не удалось заново его собрать, они тем не  менее  знали  место
каждой части. Когда-нибудь они перенесут эти данные в Другую  Память.  И
там, в коллективном сознании Бене  Гессерит,  эта  тайна  будет  наконец
навеки погребена.
   Замыкающие процессию Сестры бросили последние куски разбитого корабля
в плавильную печь, и единственный во  всей  вселенной  корабль-невидимка
исчез навсегда.
 
*** 
 
   Очень трудно сделать власть  любимой.  В  этом  заключается  дилемма,
стоящая перед любым правительством.
   Падишах император Хассик III. "Частный дневник Кайтэйна"
 
   Этот  банкет  превзошел   своей   экстравагантностью   все   подобные
празднества, которые Харконнены когда-либо устраивали на  Гьеди  Первой.
Пережив изощренное и мучительное  издевательство  со  стороны  Мефистиса
Кру, барон дал себе  слово  никогда  больше  не  подвергать  себя  столь
суровым испытаниям.
   - Зато это изменит отношение к вам членов Ландсраада,  мой  барон,  -
несколько раз напоминал ему Питер де  Фриз,  ровным,  спокойным  голосом
взывая к разуму Владимира Харконнена. - Вспомните, как они уважают  Лето
Атрейдеса, как они аплодировали ему  за  дерзкое  нападение  на  Биккал.
Вспомните и используйте этот урок к своей выгоде.
   Просматривая список приглашенных,  инструктор  по  этикету  пришел  в
неподдельный ужас, когда увидел, что на банкет приглашены кровные  враги
с  Груммана  и  Эказа.  Такой  банкет  превращался  в   звуковую   бомбу
замедленного действия, способную  взорваться  от  малейшего  сотрясения.
После многочисленных дискуссий, перераставших  временами  в  неприкрытую
ругань, было наконец решено исключить  эрцгерцога  Армана  Эказского  из
списка гостей, а де Фриз превзошел самого себя, стараясь  сделать  такие
изменения, чтобы банкет прошел без сучка и задоринки.
   Все же ментат  очень  боялся,  что  барон  прикажет  казнить  его  по