селения.
   Отец и сын объезжали на вездеходе ландшафты планеты, качаясь на  разбитых
дорогах  и  тропах,  заглядывая  на  метеорологические  станции  и   собирая
планетологические данные,  хотя  подразделения  верных  Пардоту  фрименов  с
радостью выполнили бы эту опасную работу за своего умму.
   Черты лица Лиета Кинеса в общем повторяли черты его  отца,  хотя  у  сына
было более худое лицо  и  близко  посаженные  глаза,  унаследованные  им  от
фрименской матери. У мальчика  были  светлые  волосы  и  совершенно  гладкий
подбородок, хотя, видимо, с возрастом он отпустит  такую  же  бороду,  какую
носил  великий  планетолог.  Белки  глаз  Лиета   были   подернуты   синевой
пристрастия к пряности, поскольку вся еда и напитки  фрименов  были  обильно
сдобрены меланжей.
   Лиет услышал, как отец  резко  выдохнул  воздух,  когда  вездеход  сильно
качнуло на выщербленном  краю  каньона,  на  том  месте,  где  располагалась
ловушка влаги,  направлявшая  ее  в  сторону  скрытых  побегов  низкорослого
кустарника и травы.
   - Понятно? Жизнь порождает жизнь. Планета пройдет стадию прерии,  которая
через несколько поколений даст начало лесам. В песке здесь содержится  много
соли, а это значит, что раньше здесь было океанское  дно,  а  меланжа  имеет
щелочную реакцию. - Пардот хохотнул. - Люди в империи будут  в  ужасе,  если
узнают, что мы используем пряность как побочный продукт для удобрения земли.
   Он улыбнулся сыну.
   - Но мы знаем истинную цену вещам, э? Если мы сумеем расщепить  пряность,
то сможем заставить растения  усваивать  белок.  Даже  сейчас  мы,  если  бы
поднялись на достаточную высоту, смогли бы увидеть участки  зелени,  которые
удерживают дюны на месте.
   Молодой  человек  вздохнул.   Отец   -   великий   человек,   захваченный
величественной мечтой о будущем Дюны,  но  Пардот  Кинес  вряд  ли  способен
видеть то,  что  происходит  у  него  под  носом.  Лиет  понимал,  что  если
Харконнены обнаружат заросли зелени, то  уничтожат  их,  а  заодно  примерно
накажут всех фрименов.
   Хотя Листу было всего двенадцать лет,  он  уже  участвовал  в  рейдах  со
своими фрименскими братьями, и ему  случалось  убивать  солдат  Харконненов.
Больше года он и его друзья, ведомые бесстрашным Стилгаром,  поражали  цели,
на которые никто больше не обращал внимания.  Всего  неделю  назад  товарищи
Лиета взорвали  дюжину  орнитоптеров  на  запасной  площадке.  К  несчастью,
патрули Харконненов отыгрывались на беззащитных  деревнях  и  их  несчастных
жителях, не  делая  разницы  между  оседлыми,  смирными  и  дикими  вольными
фрименами.
   Сын ничего не говорил отцу о своих партизанских подвигах, зная, что  отец
не поймет их необходимости. Задуманное заранее насилие, по каким бы причинам
оно ни осуществлялось, было чуждо пониманию планетолога. Однако  Лиет  делал
то, что должно.
   Сейчас их вездеход приблизился к деревне Байларское Становище - так  было
обозначено на карте селение, спрятанное у  подножия  гор.  Пардот  продолжал
рассуждать о меланжи и ее особенных свойствах.
   - Пряность обнаружили на  Арракисе  слишком  рано.  Это  отодвинуло  срок
начала по-настоящему научного ее исследования. Было бы очень  полезно,  если
бы с самого начала никто не знал бы ее таинственных свойств.
   Лиет обернулся и посмотрел на отца.
   - Думаю, что тебя назначили на Дюну именно  для  того,  чтобы  ты  изучил
свойства пряности.
   - Да, но нам предстоит более важная работа. Я все еще регулярно отправляю
ко двору императора донесения о том, что продолжаю свою работу,  правда,  не
очень успешно.
   Рассказывая о том, как он  первый  раз  побывал  здесь,  Пардот  направил
вездеход к скоплению жалких домишек цвета песка и пыли.
   Вездеход перевалил через гребень скалы, но Лиет не  обратил  внимания  на
толчок, пристально  вглядываясь  в  строения  деревни  и  щурясь  от  яркого
утреннего света пустыни. Рассветный воздух был хрупок, как хрусталь.
   - Здесь что-то случилось, - перебил отца Лиет. Кинес по инерции продолжал
говорить еще несколько секунд, потом замолчал и остановил машину.
   - Что это? - спросил он.
   - Здесь что-то не так, -  ответил  Лиет,  указывая  рукой  в  направлении
деревни.
   Кинес прикрыл глаза ладонью и вгляделся в строения деревни.
   - Я ничего не вижу.
   - Все равно давай подъедем, но будь осторожнее.

***

   В центре деревни происходило празднество ужаса. Уцелевшие жертвы  бродили
по улицам, словно охваченные безумием, вереща  и  рыча,  как  животные.  Шум
стоял ужасный, впрочем, и  запах  был  не  лучше.  Люди  кровавыми  клочьями
вырывали у себя из головы волосы. Другие длинными  ногтями  выковыривали  из
глазниц глазные яблоки, мяли их в ладонях и, ослепшие,  шатаясь,  продолжали
брести по улице, оставляя за собой  кровавые  следы  и  натыкаясь  на  стены
домов.
   - О Шаи Хулуд! - едва слышно прошептал Лиет, а его отец громко  выругался
на имперском галахском наречии.
   Один мужчина с вырванными глазами, на  чьем  лице  зияли  два  отверстия,
похожие на страшные уродливые рты, наткнулся на  женщину,  распростертую  на
земле. Он упал, и  они  вцепились  друг  в  друга  ногтями,  начав  драться,
кусаться и царапаться, плюясь и страшно крича. На улице там и сям  виднелись
грязные лужицы, контейнер с водой был опрокинут.
   На земле отец и сын увидели множество тел, которые  лежали,  скорчившись,
как  гигантские  насекомые,  с  руками  и  ногами,  вывернутыми  под  самыми
немыслимыми,  неестественными  углами.  Некоторые  дома   были   заперты   и
забаррикадированы от сумасшедших, неистовствовавших  на  улице.  Обезумевшие
жертвы стучали в стены и, нечленораздельно что-то вопя, пытались  проникнуть
в запертые хижины. На одном  из  верхних  этажей  Лиет  заметил  за  пыльным
стеклом из плаза перекошенное страхом лицо какой-то женщины.  Другие  жители
спрятались, каким-то чудом избежав смертельного отравления.
   - Мы должны помочь этим людям,  отец,  -  крикнул  Лиет  и  выпрыгнул  из
вездехода, прежде чем Пардот  успел  остановиться.  -  Возьми  оружие,  нам,
возможно, придется защищаться.
   Они вооружились старыми пистолетами и ножами. Отец, хотя и  был  истинным
ученым в душе, слыл хорошим бойцом - этот навык он сохранил для того,  чтобы
сберечь  свое  видение  Арракиса.  Легенда  гласила,  что  однажды   великий
планетолог уничтожил несколько солдат  Харконненов,  пытавшихся  убить  трех
юных  фрименов.  Эти  спасенные  юноши  стали   теперь   самыми   преданными
лейтенантами Пардота - Стилгар, Тьюрок и Оммум. Однако Пардоту  еще  никогда
не приходилось драться с таким противником... Ничего похожего он  просто  не
видел.
   Обезумевшие жители деревни увидели Кинесов и, издав  дружный  дикий  вой,
бросились на пришельцев.
   - Не убивай их без нужды, - крикнул Пардот,  с  удивлением  заметив,  как
быстро и ловко его сын успел вооружиться крисом и пистолетом. - Берегись.
   Лиет направился вниз по улице.  Что  поразило  его  прежде  всего  -  это
ужасная вонь, похожая на смрадное дыхание умирающего прокаженного, как будто
этот дух заперли в бутыль, а потом понемногу  начали  выпускать  отравленный
воздух.
   В изумлении озираясь, Пардот отошел от вездехода на несколько  шагов.  На
стенах не было оплавленных следов лазерных лучей, заборы не были  выщерблены
попаданиями  пуль.  Ничто  не  говорило   об   открытом   нападении   солдат
Харконненов. Может быть, это какая-то болезнь? Если так, то  она,  возможно,
заразна. Если это чума или какая-то форма прилипчивого безумия, то ни в коем
случае нельзя позволять фрименам совершать над умершими ритуал погребения  и
изъятия воды.
   Лиет бросился вперед.
   -  Фримены  обвинят  во  всем  демонов.  Двое  окровавленных   мужчин   с
демоническими воплями кинулись к Лиету и  Пардоту,  пальцы  несчастных  были
растопырены, рты открыты и казались бездонными  ямами.  Лиет  навел  на  них
пистолет и, прочитав молитву, дважды выстрелил.  Пули  попали  нападавшим  в
грудь, оба упали замертво. Лиет поклонился.
   - Прости меня, Шаи Хулуд.
   Пардот во все глаза смотрел на сына. Я старался научить  мальчика  многим
вещам, но по меньшей мере он научился состраданию.  Всему  остальному  можно
научиться в фильмотеке, но с состраданием надо родиться.
   Молодой человек склонился над мертвыми телами и  пристально,  отгоняя  от
себя суеверный страх, всмотрелся в них.
   - Не думаю, что это болезнь. - Он оглянулся на отца. -  Я  помогал  нашим
целителям из сиетча, ну, ты знаешь, и... - Голос мальчика дрогнул.
   - Так что это? - спросил Пардот.
   - Думаю, что их отравили.
   Измученные  деревенские  жители  один  за  другим  в  полном  изнеможении
валились с ног, замирая на земле. В конце концов  в  живых  осталось  только
трое. Остальные умерли в страшных конвульсиях, испуская  дикие  крики.  Лиет
подбежал к ним и ножом прекратил их мучения. Ни одно племя, никакая  деревня
никогда не примут этих людей, насколько бы  они  ни  выздоровели.  Их  будут
считать испорченными демонами. Даже их вода будет считаться зачумленной.
   Лиет и сам был удивлен, как естественно он принял на себя командование  в
присутствии собственного отца. Мальчик указал рукой на запертые дома.
   - Убеди людей, которые забаррикадировались там, что  мы  не  причиним  им
никакого вреда. Мы должны узнать, что здесь  произошло.  -  Голос  его  стал
тихим и ледяным. - И мы должны узнать, кто в этом повинен.
   Пардот Кинес подошел к  покрытому  пылью  дому.  Стены  из  необожженного
кирпича  и  металлические  утопленные  двери  были  исцарапаны  и  испятнаны
кровавыми отпечатками пальцев там, где жертвы отравления пытались  вломиться
внутрь. Пардот тяжело сглотнул слюну и приготовился  стучать  в  дом,  чтобы
уговорить охваченных  ужасом  уцелевших  жителей  в  том,  что  весь  кошмар
кончился. Он обернулся и окликнул сына:
   - Куда ты, Лиет?
   Молодой человек посмотрел на  перевернутый  контейнер.  Он  понимал,  что
существовал только один способ отравить сразу так много людей.
   - Проверю водяную цистерну.
   Мальчик озабоченно нахмурился. Пардот кивнул.
   Лиет осмотрел территорию вокруг деревни и заметил  едва  заметные  следы,
ведшие к площадке над деревней. Со скоростью разогретой  на  солнце  ящерицы
Лиет взлетел на вершину горы, к цистерне. Она была неплохо замаскирована, но
жители все же допустили при этом  несколько  ошибок.  Даже  тупые  солдафоны
харконненовского патруля смогли бы обнаружить  нелегальное  хранилище  воды.
Мальчик быстро осмотрелся, стараясь отыскать следы на песке.
   У горловины  цистерны  он  уловил  горький  щелочной  запах  и  попытался
определить, чем это пахнет. Ему редко приходилось вдыхать этот  дух,  но  он
вспомнил, что вдыхал его во время праздников  сиетча.  Вода  Жизни!  Фримены
пили эту воду только после того, как  Сайадина  с  помощью  биохимии  своего
организма что-то делала с  испарениями  утопленного  песчаного  червя.  Этот
катализ превращал токсин в волшебное  снадобье.  Выпив  его,  жители  сиетча
впадали в экстатическое веселье. Но без предварительной обработки  лекарство
оборачивалось страшным ядом.
   Жители  Байларского  Становища  выпили  чистую   Воду   Жизни,   без   ее
трансформации. Кто-то сделал это намеренно, отравив их.
   На мягкой почве площадки Лиет  увидел  следы  стоек  орнитоптера.  Должно
быть, это орнитоптер Харконненов. Регулярный патруль. Это что, милая шутка?
   Мрачно усмехнувшись, Лиет вернулся в опустошенную деревню, где  его  отцу
удалось уговорить нескольких уцелевших жителей выйти из  забаррикадированных
домов. По счастью, эти люди не успели выпить отравленной  воды.  Сейчас  они
упали на колени, объятые страхом от вида распростертых на улице  тел.  Крики
скорби разносились по округе, похожие на завывания призраков в скалах.
   Это дело рук Харконненов.
   Пардот Кинес попытался успокоить людей, делая все, что было в его  силах,
но по недоуменному выражению лиц уцелевших жителей  Лиет  видел,  что  отец,
видимо, делает что-то не так;  его  умозрительные  понятия  не  доходили  до
сознания деревенских жителей.
   Лиет спустился с горы, в  голове  его  уже  зрел  план.  Как  только  они
вернутся в сиетч, он встретится со Стилгаром и его молодцами.
   И тогда они придумают, как отомстить Харконненам.

***

   Империя, построенная на силе, не способна снискать любви  и  преданности,
которыми подданные  охотно  награждают  правление,  основанное  на  идеях  и
красоте. Украсьте же вашу Великую Империю красотой и культурой.
   Из речи  кронпринца  Рафаэля  Коррино  L'lnstitute  de  Kaitain  Archives


   Прошедшие годы не были милостивы к барону Владимиру Харконнену.
   В ярости он изо всех сил ударил  тростью  по  полке  на  стене  лечебного
кабинета. Банки с мазями, притираниями, пилюлями и  коробки  со  шприцами  с
грохотом посыпались на выложенный плитами пол.
   - Ничто не помогает!
   С каждым днем барон чувствовал  себя  все  хуже  и  хуже,  внешность  его
менялась также не в лучшую сторону. Из зеркала на барона глянула краснорожая
расплывшаяся  карикатура  на  того  Адониса,  каким  был  когда-то  Владимир
Харконнен.
   - Я похож на раковую опухоль, а не на  мужчину.  В  комнату  стремительно
вошел Питер де Фриз, готовый в случае надобности прийти на  помощь  патрону.
Барон попытался ударить ментата тростью, но тот увернулся от тычка с грацией
кобры.
   - Убирайся с глаз долой, Питер, - рявкнул барон, изо  всех  сил  стараясь
сохранить равновесие. - Уходи или я действительно придумаю, как тебя убить.
   - Как прикажет его милость барон, - проворковал де Фриз елейным  голосом,
поклонился и выскользнул вон.
   Людей,  к  которым  барон  испытывал  искреннюю  симпатию,   можно   было
пересчитать по пальцам, но он  ценил  дьявольскую  работоспособность  своего
извращенного ментата, его сложные многоходовые планы,  умение  предугадывать
развитие  событий..,  ценил,  несмотря  на  отвратительную  фамильярность  и
отсутствие элементарных проявлений уважения.
   - Постой, Питер, мне нужны твои ментатские мозги. Барон оперся на  трость
и подался вперед.
   - Я хочу задать тебе все тот же старый проклятый вопрос: почему мое  тело
распадается? Узнай это, иначе я брошу тебя  в  самую  глубокую  темницу  для
рабов.
   Тонкий, как хлыст, ментат подождал, пока Харконнен поравняется с ним.
   - Сделаю все, что в моих силах, но я хорошо помню, какая судьба  постигла
тех докторов, которые осмелились лечить вас.
   - Невежды, - прорычал барон. - Никто из них ничего  не  смыслил  в  своем
деле.
   - Барон, привыкший чувствовать себя здоровым  и  полным  энергии,  сильно
страдал от искалечившей его болезни, которая внушала ему отвращение и страх.
Харконнен набрал огромный вес. Физические упражнения  не  помогали,  причину
заболевания не удалось выявить  ни  при  медицинском  сканировании,  ни  при
хирургической ревизии внутренних органов. За несколько лет  он  перепробовал
массу исцеляющих процедур, иногда весьма причудливых, но ни одна из  них  не
пошла на пользу барону.
   За эти неудачи многие врачи  Дома  Харконненов  поплатились  мученической
смертью  от  рук  Питера  де  Фриза,  который  подчас  с  большой  фантазией
пользовался для умерщвления их же инструментами. В результате все более  или
менее стоящие врачи - те, которых не успели казнить - либо попрятались, либо
бежали с Гьеди Первой на другие планеты.
   Еще больше раздражало барона то, что начали разбегаться и слуги  -  и  не
потому, что Харконнен приказывал их убивать. Слуги бежали от греха  подальше
в Харко-Сити, растворяясь в массе рабочего люда. Когда  барон  появлялся  на
улицах города в сопровождении начальника своей охраны Криуби,  то  выискивал
глазами бывших слуг или людей, которые были похожи на них.  После  посещения
бароном Харко-Сити на улицах оставались горы трупов. Эти убийства,  впрочем,
доставляли барону весьма малое удовольствие, с гораздо большей  радостью  он
получил бы ответ на мучивший его вопрос.
   Де Фриз шел  по  коридору  рядом  с  ковылявшим,  опирающимся  на  трость
Владимиром Харконненом. Окованный железом  конец  трости  громко  стучал  по
плитам  пола.  Скоро,  подумал  толстяк,  мне  придется  носить  специальную
подвеску, чтобы избавить больные суставы от непомерной нагрузки.
   Бригада рабочих, чинившая стену в коридоре,  застыла  от  ужаса,  заметив
приближение ментата и барона. Люди, как заметил Харконнен, заделывали брешь,
которую он пробил накануне в очередном припадке бессильной  ярости.  Рабочие
поклонились и вздохнули с облегчением, когда трость барона простучала  мимо,
а ее владелец скрылся за углом.
   Когда Харконнен и де Фриз оказались в гостиной, барон тяжело опустился  в
подвесное кресло, обтянутое кожей.
   - Питер, садись рядом со мной.
   Черные глазки ментата забегали, как  у  зверя,  попавшего  в  капкан,  но
барон, нетерпеливо фыркнув, успокоил своего наперсника.
   - Возможно, сегодня я не стану тебя  убивать,  если  ты  дашь  мне  умный
совет.
   Ментат  вел  себя  со  своей  обычной  невозмутимостью,  ничем  не  выдав
обуревавших его чувств.
   - Давать вам советы - это  единственная  цель  моего  существования,  мой
барон.
   Ментат держал себя несколько отчужденно, даже, пожалуй,  надменно,  зная,
что Дому Харконненов дорого обойдется замена, хотя Бене Тлейлакс мог в любой
момент вырастить нового ментата из того же генетического  материала.  Могло,
правда, случиться и так, что двойник был уже  готов  и  просто  ждал  своего
часа.
   Барон побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
   - Это правда, но ты не всегда даешь мне советы, в которых я  нуждаюсь.  -
Вглядевшись в лицо де Фриза, он добавил:
   -  Ты  безобразный  мужчина,  Питер.  Даже  я  с  моей  болезнью  гораздо
привлекательнее и красивее тебя.
   Острый, как у саламандры,  язык  ментата  метнулся  изо  рта  и  облизнул
красные от сока сафо губы.
   - Но мой дражайший барон, вы же всегда любили смотреть на меня.
   Лицо барона приняло  жестокое  выражение.  Он  подался  вперед,  ближе  к
высокому тощему ментату.
   - Хватит с меня любителей. Я хочу, чтобы ты привел ко мне доктора Сук.
   Де Фриз едва не задохнулся от изумления.
   - Но вы же сами настаивали  на  сохранении  полной  тайны  во  всем,  что
касается вашего заболевания. Доктора Сук обязаны сообщать  о  всех  случаях,
которыми они занимаются, в свой Внутренний Круг и отсылать туда львиную долю
своего гонорара.
   Владимир Харконнен сумел убедить  членов  Ландсраада,  что  располнел  до
такой степени только благодаря  излишествам  -  для  него  это  было  вполне
приемлемым  объяснением,  объяснением,  которое  не  говорило  о   слабости.
Учитывая вкусы барона, в эту ложь было очень легко  поверить.  Харконнен  не
желал становиться жалким посмешищем в глазах  других  аристократов,  великий
барон не может страдать простым, поражающим всех смертных заболеванием.
   - Найди способ сделать это. Не пользуйся рутинными каналами. Если  доктор
Сук сможет вылечить меня, то мне просто нечего будет скрывать.

***

   Несколько дней спустя Питер де Фриз выяснил, что на  союзной  Харконненам
планете Ришезов практикует талантливый, хотя и склонный к нарциссизму доктор
Сук. В мозгу ментата завертелись шестеренки. В прошлом Дом Ришезов  оказывал
Дому Харконненов некоторые услуги в щекотливых делах,  например  в  убийстве
герцога Пауля Атрейдеса во время боя быков,  но  союзники  часто  ссорились,
деля пальму первенства. Чтобы  разрешить  этот  деликатнейший  из  вопросов,
Питер пригласил  ришезианского  премьера,  Эйна  Калимара  посетить  Убежище
барона на Гьеди Первой "для обсуждения взаимовыгодного предприятия".
   Калимар  оказался  пожилым,  смуглым,  безукоризненно  одетым  человеком,
сохранившим атлетическое телосложение; на его носу красовались очки в тонкой
проволочной оправе. Он прибыл в  космопорт  Харко-Сити  в  белом  костюме  с
золотыми  отворотами.  Четыре  гвардейца  в  голубой  парадной  форме