ами, протянувшимися на много километров и достигавшими  высоты
пятьдесят метров.
   Пока Кинес предавался искусительным мечтам, Фриетх под  складным  навесом
возилась с малышом, ласково разговаривая с ним. Юный Лиет сосал грудь матери
через открытый клапан защитного костюма.
   Следующим   шагом   должна   была   стать   вторая   фаза   экологической
трансформации, в ходе  которой  Кинес  и  его  команда  предполагали  сажать
меч-траву  с  добавлением  специально  приготовленных   удобрений,   строить
ветровые  ловушки  и  осадители  росы.  Позже,  чтобы  не   нарушать   вновь
образованную хрупкую экосистему,  они  приступят  к  посадкам  более  мощных
растений с глубокой корневой системой, таких, как амарант, марь, ракитник  и
карликовый  тамариск,  за  которыми  последуют  знакомые  обитатели   других
пустынь: сагаро и бочковидный кактус. Время, которое потребуется для полного
обновления, растягивалось на десятилетия и века.
   В северных,  обитаемых  районах  Дюны  фримены  довольствовались  мелкими
растениями и потайными садами. Громадная часть фрименского населения знала о
планах Кинеса и работала во имя их воплощения не жалея ни сил,  ни  времени.
При этом фримены смогли сохранить в тайне  от  посторонних  глаз  выполнение
этой грандиозной задачи.
   Кинес проявлял терпение, наблюдая, как мало-помалу его идеи приносят свои
плоды. Фримены беззаветно поверили своему  умме.  Их  вера  в  мечты  одного
человека и  беспрекословное  выполнение  его  трудных  требований  согревало
сердце Пардота, но он был готов дать этим людям нечто гораздо  большее,  чем
лекции и пустые обещания. Фримены были достойны увидеть блеск надежды, и это
вполне удалось Кинесу.
   Многие другие, конечно, знали о его заветном месте в Меловом Бассейне, но
он хотел сам показать его Фриетх и их маленькому сыну.
   - Я беру тебя с собой, чтобы показать нечто невероятное, - сказал  Пардот
жене, когда та начала сворачивать свой мини-лагерь. - Я хочу показать  тебе,
какой может стать Дюна в один прекрасный день. Тогда ты поймешь, ради чего я
так много работаю.
   - Я уже понимаю это, мой супруг, - мудро улыбнулась Фриетх  и  застегнула
мешок. - От меня ничего не утаишь.
   Она смотрела на него с такой уверенностью в себе, что  Кинес  понял,  что
ему нет нужды объяснять свои мечты фрименам. Всем фрименам.
   Видя, что  дорога  впереди  круто  забирает  вверх,  Фриетх  не  решилась
посадить ребенка на спину кулона, а предпочла нести его на руках.
   Снова захваченный своими мыслями, Кинес вслух  заговорил  с  Фриетх  так,
словно она была одной из самых преданных его учениц:
   - Экологически  неграмотные  люди  не  понимают  одной  вещи,  того,  что
экосистема - это система в полном смысле этого  слова.  -  Он  схватился  за
выступ скалы и подтянулся наверх. Он не  оглянулся,  чтобы  посмотреть,  как
кулон будет преодолевать препятствие. Копыта животного  скользили  по  голым
камням, но оно упрямо продвигалось вперед.
   Лежа  на  руках  матери,  маленький  Лиет  немного  поплакала  но   потом
успокоился и замолчал. Фриетх продолжала внимательно слушать мужа.
   - Система поддерживает стабильность своего водоснабжения,  которое  может
быть уничтожено одним неверным шагом всего лишь в одной экологической  нише.
Все рушится от одной-единственной, маленькой ошибки.  Экологическая  система
плавно перетекает от точки  к  точке..,  но  если  на  этом  пути  возникает
плотина, преграждающая путь  потоку,  то  рушится  весь  порядок.  Неопытный
человек может спровоцировать беспорядок и поддерживать его до тех пор,  пока
не станет слишком поздно что-либо исправлять.
   Фримены уже успели завести на Дюне некоторые виды насекомых и землеройных
животных, призванных улучшить аэрацию почвы. Мелкие лисы, кенгуровые крысы и
более крупные животные, такие, как пустынные  зайцы  и  черепахи,  вместе  с
соответствующими им хищниками  -  пустынным  ястребом  и  карликовой  совой,
скорпионами, многоножками и пауками.., даже летучими  мышами  и  осами,  все
было учтено, все виды вплетались в ткань новой жизни.
   Он не мог сказать, понимает ли его Фриетх и интересует ли ее то,  что  он
говорил. Слушая его, она заранее и от чистого сердца  со  всем  соглашалась.
Однажды ему, правда, захотелось, чтобы она поспорила с ним, но Пардот  Кинес
был почитаемым пророком и мужем. Этого было достаточно,  чтобы  воспринимать
на веру любые его слова, Фриетх была истинной дочерью своего народа.
   Кинес втянул воздух сквозь носовые фильтры и начал взбираться по  крутому
склону очередной скалы. Если  они  не  успеют  добраться  до  пещеры  раньше
полудня, солнце поднимется слишком  высоко  и  просто  сожжет  их.  Придется
искать убежище, а посещение Мелового Бассейна отложить  до  следующего  дня.
Стремясь сегодня же показать семье предмет своей  гордости,  Кинес  прибавил
шаг.
   Скалы высились  над  их  головами  справа,  как  шипы  огромной  ящерицы,
отбрасывая тени и приглушая звуки. Кулон  шел,  поминутно  принюхиваясь,  не
найдется ли на земле  чего-нибудь  съестного.  Фриетх,  которая  без  единой
жалобы несла на руках мальчика, вдруг  застыла  на  месте.  Ее  синие  глаза
широко раскрылись, она стала лихорадочно озираться, потом подняла  голову  к
небу.
   Кинес, уставший от жары, но  предвкушавший  большое  наслаждение,  прошел
вперед почти пять метров, когда заметил, что его жена отстала.
   - Супруг! - окликнула  она  его  свистящим  шепотом.  Фриетх  смотрела  в
раскаленное сине-белое небо, словно  силясь  что-то  рассмотреть  за  стеной
скал.
   - Что? - спросил он, часто мигая.
   Над горной грядой  показался  бронированный  орнитоптер-разведчик.  Кинес
уставился на летающую машину, застыв  на  открытом  пространстве,  опаляемом
жарким солнцем. На борту орнитоптера он заметил опознавательные  знаки  Дома
Харконненов, полустертое изображение синего грифона.
   Фриетх прижала к себе ребенка и бросилась вперед в поисках укрытия.
   - Супруг, сюда!
   Она сунула мальчика  в  мелкую  расщелину,  где  не  смог  бы  спрятаться
взрослый, потом снова  метнулась  к  Кинесу,  который  стоял  на  месте  как
вкопанный, не зная, что делать.
   - Харконнены! Надо прятаться! - С этими словами она  схватила  Кинеса  за
рукав защитного костюма и потащила за собой.
   Двухместный орнитоптер стал снижаться, описывая суживающиеся круги. Кинес
понял, что их видят; он и его семья стали прекрасной  мишенью,  выставленной
на гребне хребта. Харконнены часто занимались таким спортом  -  безнаказанно
охотились на одиноких фрименских путников.
   Из фонаря кабины показался ствол оружия. Плаз бокового окна открылся, и в
него высунулся  улыбающийся  солдат  в  форме  Харконненов.  Теперь  он  мог
спокойно и без помех целиться в своих жертв. Спешить было некуда.
   Пробегая мимо осла, жена издала  душераздирающий  крик  и  что  было  сил
ударила животное по заду. Осел взревел, брыкнул  ногами  и  бросился  бежать
галопом, разбрасывая позади себя камни, попадавшие ему под копыта.
   Фриетх резко свернула и бросилась бежать вниз по  склону.  Лицо  ее  было
твердым и напряженным. Кинес прилагал все силы, чтобы не  отстать  от  жены.
Отбрасывая камни, они неслись вниз по склону, тщетно стараясь найти укрытие.
Кинес не мог поверить, что Фриетх оставила Лиета одного, но потом понял, что
из всех троих именно мальчик находится  сейчас  в  наибольшей  безопасности.
Лежа в расщелине, надежно укрытый, он инстинктивно замолчал и притаился.
   Пардот чувствовал себя неуклюжим и уязвимым, но Фриетх знала, что делать.
Она была настоящей фрименкой и знала, как надо растворяться в пустыне.
   Орнитоптер с ревом пронесся над их головами, и солдат взял  на  прицел  в
панике бегущего кулона. Должно быть, Фриетх знала, что первой жертвой  будет
именно ни в чем не повинное животное. Боковой стрелок высунулся  в  открытое
окно, на его загорелом лице блуждала довольная улыбка. Дуло лазерного  ружья
изрыгнуло  почти  невидимое  бело-оранжевое  пламя,  луч  которого  разрезал
пустынного осла на дымящиеся ломти мяса, которые покатились вниз  по  склону
скалы, увлекая за собой мелкие камни. Голова и передние ноги остались лежать
на дороге.
   Луч лазера начал выжигать куски  камня  из  скал  вокруг  беглецов.  Едва
удерживая равновесие, Кинес и Фриетх бежали вниз  не  разбирая  дороги.  Она
припечатала мужа к выступу базальтовой скалы, и смертоносный луч ударил мимо
них, пройдя всего в нескольких сантиметрах от Кинеса. Он почувствовал резкий
запах озона и жженого камня.
   Орнитоптер подобрался еще  ближе.  Стрелок  высунулся  почти  по  пояс  и
прицелился; он явно предпочитал азарт вместо того, чтобы скомандовать пилоту
снизиться еще больше и пустить в ход тяжелое бортовое оружие.
   В этот момент охранный отряд Кинеса открыл огонь.
   Огонь велся с замаскированных боевых позиций, расположенных  в  пещере  с
закамуфлированным   входом.   Фрименские   стрелки    начали    обстреливать
бронированное  брюхо  боевой  машины.  Лучи  лазера  ослепительными   нитями
протянулись к фонарю пилотской кабины. Один из  невидимых  стрелков  бил  по
орнитоптеру из старинного артиллерийского орудия, установленного на  лафете.
Эта пушка, доставленная сюда  контрабандистами,  стреляла  мелкими  порциями
взрывчатки. Один из таких снарядов ударил стрекозу в брюхо. Машина  потеряла
равновесие и перевернулась в воздухе. Бортовой стрелок вывалился  из  своего
сиденья и, вылетев из орнитоптера, начал с криком падать  вниз.  Напоровшись
на острый выступ скалы, он мгновенно превратился  в  брызги  красной  плоти,
смешанной с кровью. Лазерное ружье выпало из кабины вслед за хозяином.
   Фриетх скорчилась у скалы, прижимая к  себе  Кинеса,  страшно  удивленная
стрельбой фрименов. Кинесу казалось, что его жена готова была  броситься  на
орнитоптер с голыми руками, но у него были припасены для этого иные средства
защиты.
   Орнитоптер удержался в небе,  и  фримены  с  новой  силой  принялись  его
обстреливать. Теперь огонь велся по  двигателю  -  наиболее  уязвимой  части
боевой машины.  В  воздухе  запахло  огнем  и  раскаленным  металлом.  Пилот
отчаянно пытался выровнять машину, но из выхлопных труб валил черный дым,  а
смазочное  масло  хлестало  из   пробитых   магистралей.   Воздушное   судно
накренилось, двигатель взвыл, и орнитоптер стал нехотя падать на землю.
   Вот орнитоптер ударился о скалу, раскрылся и стал медленно сползать  вниз
по склону. Крылья отчаянно хлопали по воздуху, словно  мышцы  агонизирующего
животного, но в конце концов двигатель окончательно заглох и машина  рухнула
в расщелину скалы.
   - Я не знала, что здесь есть Сиетч, - задыхаясь, проговорила  растерянная
Фриетх. - Кто эти люди? Что за племя?
   - Это мой отряд, охраняющий проект.
   Он заметил, что харконненовский пилот остался жив  после  падения.  Часть
кабины  раскололась,  и  раненый  пытался   выползти   наружу,   поддерживая
переломанную во многих местах  руку.  Через  несколько  мгновений  одетые  в
камуфляж фримены высыпали из  пещеры  и  плотным  кольцом  окружили  упавший
орнитоптер, Пилот попытался  спрятаться  в  машине,  которая  была  довольно
сомнительным  укрытием,  но  два  фримена  вытащили  его  наружу.   Блеснуло
иссиня-белое лезвие  криса,  и  жизнь  пилота  пресеклась.  Мастера  воды  -
посвященные в свое дело люди - подбежали к  трупу  и  утащили  его  в  глубь
пещеры, чтобы извлечь из тела воду, которая будет отдана не семейным уланам,
а на развитие проекта Мелового Бассейна.
   - Но что настолько важное расположено там? - спросила Фриетх.  -  Что  ты
там делаешь, супруг? Он вознаградил ее ослепительной улыбкой.
   - Ты увидишь. Я хочу, чтобы ты стала нашим первым гостем.
   Фриетх поспешила к расщелине, где она оставила сына. Вытащив его  оттуда,
она быстро осмотрела дитя - не получило ли оно травм. Но юный Лиет  даже  не
расплакался.
   - Он настоящий фримен, - гордо произнесла Фриетх, показывая ребенка отцу.
   Внизу организованная команда приступила к разборке разбитого орнитоптера,
с него снимали крылья, двигатели,  запасы  продовольствия.  Молодые  фримены
начали карабкаться по опасному склону скалы, чтобы достать выпавшее лазерное
ружье.
   Пардот провел жену мимо убитого кулона и грустно вздохнул.
   - По крайней мере теперь мы сможем попробовать мяса - это такая редкость.
Мне кажется, что у нас  есть  повод  для  праздника,  поскольку  мы  все  же
добрались до пещеры.
   Фримены работали как одержимые, ликвидируя следы катастрофы. Они убрали в
пещеру остатки сбитого орнитоптера, привели в порядок скалу и даже  прошлись
граблями по песку. Кинес провел немало  времени  среди  этих  людей,  но  их
трудолюбие и умение работать все еще потрясали его.
   Идя впереди, Кинес немного позже полудня привел Фриетх к низкому входу  в
пещеру. Солнце немилосердно палило,  озаряя  ярким  желтым  светом  зубчатую
гряду гор. Из пещеры доносился запах холодной скопившейся на  камнях  влаги.
После зноя этот запах был подобен живительному глотку воды.
   Кинес извлек из носа затычки фильтров, с силой втянул ноздрями  воздух  и
знаком предложил жене сделать то же самое. Она неохотно подчинилась,  в  ней
глубоко  сидели  пустынные  инстинкты.  Потом  она  изумленно   и   радостно
улыбнулась, заглянув в темноту входа.
   - Я чую запах воды, мой супруг. Он взял жену за руку:
   - Идем со мной. Я хочу, чтобы ты это увидела своими глазами.
   Когда они обогнули выступ скалы, прикрывавший пещеру от света и испарения
воды, и вошли  внутрь,  Кинес  величественным  жестом  показал  Фриетх  рай,
который он сотворил в Меловом Бассейне.
   Под потолком плавали яркие  желтые  лампы.  Воздух  был  насыщен  влагой,
благоухал ароматами цветов, кустарников и деревьев.  Сладкий  звук  журчащей
воды доносился от выдолбленных в камне арыков. Разбитые здесь же клумбы были
похожи на  красные  и  оранжевые  взрывы.  Капельная  ирригационная  система
снабжала водой чаны,  оплетенные  водорослями,  а  вентиляторы  перемешивали
воздух пещеры,  чтобы  поддерживать  постоянство  концентрации  влаги.  Грот
оживляли бабочки, мотыльки и пчелы, привлеченные  сюда  изобилием  пыльцы  и
нектара.
   Фриетх едва не задохнулась, увидев эту немыслимую на  Дюне  красоту;  под
фарфоровой  маской  ее  лица  Кинес  в  этот  момент  разглядел  чувства,  о
существовании которых он  не  догадывался  все  время,  что  прожил  с  этой
женщиной.
   - Это же рай, любовь моя!
   Перед ее глазами на мгновение зависла колибри, потом птичка, стремительно
двигая крошечными крылышками,  метнулась  в  сторону.  Охваченные  такой  же
эйфорией фрименские рабочие работали возле растений.
   - Настанет день, когда такие  же  сады  будут  расти  по  всей  Дюне,  на
открытом воздухе. Это показательное хозяйство с растущей  зеленью,  открытой
водой, фруктовыми деревья-, ми, декоративными цветами,  травой.  Это  символ
для всех фрименов, призванный показать, как я вижу будущее Дюны.  Видя  это,
они поймут, чего они смогут достичь.
   По  стенам  пещеры  стекала  вода,  по  стенам,  которые  на   протяжении
геологических эпох не знали ничего, кроме  палящего  беспощадного  солнца  и
знойного ветра, смешанного с песком.
   - Даже я не вполне понимала тебя, - призналась Фриетх, - до  сегодняшнего
дня...
   - Ты понимаешь, почему за это стоит сражаться и умирать?
   Кинес прошелся по пещере, вдохнув аромат листьев, принюхиваясь к  цветам.
Он нашел дерево, на котором висели гроздья спеющих оранжевых плодов.  Сорвав
один из них, большой и золотистый, он протянул его жене. Никто из рабочих  и
не подумал оспаривать права Кинеса на свежий фрукт.
   - Это портигал, - сказал планетолог, -  один  из  фруктов,  о  которых  я
говорил когда-то в Сиетче Красной Стены.
   Он преподнес этот фрукт жене в качестве дара, и она приняла  его  в  свои
загорелые руки как величайшее сокровище, самое  ценное,  что  ей  когда-либо
приходилось видеть.
   Кинес обвел небольшой грот широким жестом:
   - Запомни все это хорошенько, жена моя. Все фримены должны  это  увидеть.
Дюна, наша Дюна может стать такой всего через несколько сотен лет.

***

   Даже невинные виноваты, хотя и по-своему. Никто не проходит по жизни, так
или иначе не платя за это.
   Леди Елена Атрейдес. Из личного дневника

   Сразу же по получении  известия  о  сроке  коронации  нового  императора,
первой после  почти  стопятидесятилетнего  перерыва,  Дом  Атрейдесов  начал
готовиться к дальнему путешествию.  С  рассвета  до  заката  слуги  в  Замке
Каладан переходили от гардеробов к хранилищам, выбирая одежду,  украшения  и
подарки, столь необходимые для формального визита к императорскому  двору  в
Кайтэйне.
   Все это время Лето бродил по комнатам и  залам,  стараясь  улучшить  свой
план и придумать наилучший способ добиться восстановления Ромбура и Кайлеи в
правах. Новый император Шаддам должен внять моей просьбе.
   Советники по протоколу часами ломали голову над нужными цветами  накидок,
плащей, повязок  и  туник.  Вот  украшения  должны  быть  скромными,  камни,
ввезенные с Эказа, или что-нибудь еще проще. Наконец, вспомнив  приключение,
пережитое вместе с Ромбуром, Лето настоял на коралловой гемме, заключенной в
прозрачную сферу, наполненную водой.
   Кайлея отчаянно хотела отправиться на Кайтэйн, побывать во дворце, где ее
мать когда-то служила императору. Это была мечта всей ее жизни.  Лето  читал
это страстное желание в ее зеленых глазах, на  лице  девушки  была  написана
надежда, но молодой герцог понимал, что должен запретить Кайлее даже мечтать
о поездке. Ромбуру придется сопровождать Лето, он  будет  представлять  дело
своего Дома, и если их миссия провалится, то Ромбур будет казнен,  поскольку
осмелился покинуть место своего  убежища.  Тогда  по  крайней  мере  удастся
сохранить жизнь хотя бы Кайлее.
   Если же вдруг их миссия увенчается успехом, то Лето  поклялся  себе,  что
сам отвезет Кайлею на Кайтэйн и там она получит все, о чем мечтает.
   Сейчас, в  мирные  предрассветные  часы,  Лето  продолжал  мерить  шагами
деревянные полы верхнего зала, прислушиваясь, как скрипят древние  половицы.
Это были успокаивающие звуки родного дома. Сколько  герцогов  мерило  шагами
этот пол, решая важнейшие государственные дела? Герцог Пауль  делал  это  не
раз, обеспокоенный восстанием первобытных племен  на  Южном  континенте  или
требованием императора выслать безумных мятежников с планеты. В  те  времена
Пауль впервые обагрил свой меч кровью и навеки подружился с графом Домиником
Верниусом.
   Все время своего правления старый  герцог  проявлял  гибкость  и  талант,
зная, где проявить  твердость,  а  где  приласкать.  Для  того  чтобы  народ
сохранял верность и любовь к правящей  династии,  герцог  применял  элементы
преданности, этики и экономической стабильности.
   Может ли Лето хотя бы надеяться делать то же самое?
   Он произнес вслух:
   - Отец, ты оставил мне слишком большие башмаки, они велики мне.
   Он перевел дух, отбросив ненужную жалость к себе. Им овладела злость.  Он
должен делать все, что в его силах, ради  Каладана  и  ради  памяти  старого
герцога.
   Когда погода бывала ясной, они с Ромбуром упражнялись во дворе  в  боевых
искусствах с применением ножей и щитов под присмотром Туфира Гавата.  Однако
сегодня Лето решил  отдохнуть,  хотя  этой  надежде  вряд  ли  суждено  было
сбыться. Он плохо спал, его преследовала тяжесть решений,  которых  от  него
ждали, эти решения так давили на его плечи,  что  казалось,  этого  веса  не
выдержат древние камни Замка Каладан. Далеко внизу бушевало море, прибой бил
о прибрежные скалы со скрежетом, казалось, что под стенами замка  стискивает
зубы огромный дракон. Эти волны усиливали  смятение  Лето,  волны  бились  в
унисон с его тревожными мыслями.
   Завернувшись в накидку, отороченную дорогим китовым мехом,  он  застегнул
пояс и босиком спустился  по  винтовой  лестнице  в  главный  зал.  С  кухни
доносились запахи горького  кофе  с