ься семя Муад  Диба,  и  вода  его  будет  двигать
мироздание.
     Стилгар склонил голову. Мистическое всегда приводило его в смятение.
     - Начало и конец есть одно, - сказал Лито. - Мы живем  в  воздухе,  и
его не видим. Фаза завершена. Из  ее  завершения  произрастает  начало  ее
противоположности. Отсюда у нас  будет  Кразилек.  Потом  все  вернется  в
измененном виде. Ты ощущал и ощущаешь мысли в своей голове - твои  потомки
ощутят  их  нутром.  Возвращайся  в  съетч  Табр,  Стилгар.  Там  к   тебе
присоединится Гурни Хэллек, моим представителем в твоем Совете.
     - Ты не доверяешь мне, милорд? - тихо проговорил Стилгар.
     - Доверяю полностью, иначе бы не  послал  к  тебе  Гурни.  Он  начнет
вербовку новых сил, которые нам скоро понадобятся. Я принимаю твою присягу
верности, Стилгар. Ты можешь идти.
     Стилгар низко поклонился, задом спустился со ступеней,  повернулся  и
вышел из залы. Остальные наибы шаг в шаг потянулись за ним, в соответствии
с принципом Свободных, что "последние  будут  первыми".  Но  некоторые  из
вопросов уходящих доносились до трона.
     - О чем вы там говорили, Стил? Что это значит, эти слова на воде Муад
Диба?
     Лито обратился к Фарадину:
     - Ты ничего не упустил, Писец?
     - Нет, милорд.
     - Моя бабушка говорит, что хорошо тебя подготовила по мнемонике  Бене
Джессерит. Это славно. Мне не хочется, чтобы ты строчил рядом со мной.
     - Как прикажешь, милорд.
     - Иди сюда, встань передо мной, - сказал Лито.
     Фарадин повиновался, более чем  когда-либо  благодарный  Джессике  за
науку. Когда принимаешь тот факт, что Лито больше  не  человек,  не  может
больше мыслить по-человечески - курс Золотой Тропы  становится  еще  более
пугающим.
     Лито посмотрел на Фарадина. Стражи находились  далеко,  вне  пределов
досягаемости слуха. В Великой Зале оставались лишь  советники  Внутреннего
Присутствия, но их заискивающие группки были  далеко  от  первой  ступени.
Ганима подошла поближе и положила руку на спинку трона.
     - Ты все еще не согласен отдать мне своих сардукаров, - сказал  Лито.
- Но ты согласишься.
     - Я должен тебе многое, но не это, - сказал Фарадин.
     - Ты думаешь, они не сойдутся с моими Свободными?
     - Сойдутся не хуже этих новых друзей, Стилгара и Тайканика.
     - И все же ты отказываешься?
     - Я жду твоего предложения.
     - Я должен делать мое предложение, только зная,  что  ты  никогда  не
предашь его огласке. Молюсь,  чтобы  моя  бабушка  хорошо  выполнила  свою
работу, чтобы ты был подготовлен к пониманию.
     - Что я должен понять?
     - В любой цивилизации всегда есть преобладающий культ, - сказал Лито.
- Он устанавливает себя преградой для  перемен,  и  это  всегда  оставляет
будущие поколения неподготовленными к  предательству  от  мироздания.  Все
культы одинаковы в деле возведения  преград  -  религиозный,  героя-вождя,
мессии, науки и технологии, самой природы. Мы живем в Империи,  в  которой
оформился  такой  культ,  и  теперь  Империя  разваливается,  потому   что
большинство людей не отличают культ от мироздания. Видишь ли, культ  -  он
как демоническая одержимость,  он  завладевает  сознанием,  заставляя  все
видеть лишь его глазами.
     - Узнаю мудрость твоей бабушки в этих словах, - сказал Фарадин.
     - Хорошо и славно, кузен. Она спросила меня, не Богомерзость ли я.  Я
ответил, что нет. Это стало моим первым предательством. Видишь ли,  Ганима
это избегла, но я - нет. Я был вынужден  уравновешивать  внутренние  жизни
под давлением чрезмерных доз меланжа. Уравновешивая, я избег зловольнейших
и  выбрал  того  доминирующего  помощника,  которого  подсунул   мне   мой
отец-память. На самом деле я ни отец, ни этот помощник. Но, опять же, я не
Лито Второй.
     - Объясни.
     - В тебе есть  восхитительная  прямота,  -  сказал  Лито.  -  А  я  -
сообщество, в котором доминирует один, древний и исключительно могучий. Он
основал династию, продержавшуюся три тысячи лет. Звали его Харум, и,  пока
его род не закатился на слабом и суеверном от природы потомке,  жизнь  его
подданных текла в возвышенном ритме. Они бессознательно  двигались  вместе
со сменами времен года. Личности, которых они воспитывали, склонны были  к
кратколетию и суевериям, ими легко было править богу-царю.  Если  брать  в
целом, это  был  могучий  народ.  Выживаемость  как  рода  стала  для  них
развившейся особенностью их жизни.
     - Мне это не нравится, по твоему описанию, - сказал Фарадин.
     - На самом деле, не нравится и мне, - сказал Лито. -  Но  это  -  тот
мир, который я создам.
     - Почему?
     - Есть урок, преподанный Дюной. Мы относились  к  присутствию  смерти
как к доминирующему среди живущих здесь призраку. Благодаря этому призраку
мертвые изменили живых.  Люди  такого  общества  погрязают  в  собственном
желудке. Но, когда  придет  время  противоположному,  они  воспрянут,  они
станут величавы и прекрасны.
     - Это не ответ на мой вопрос, - возразил Фарадин.
     - Ты не доверяешь мне, кузен.
     - Так же, как твоя бабушка.
     - Имея на то действительные причины, - сказал Лито. - Но она уступит,
потому что должна. Все Бене Джессерит в конечном итоге прагматики. Я, ведь
знаешь, разделяю их  взгляд  на  наш  мир.  Ты  -  мечен  этим  миром.  Ты
сохраняешь склад характера правителя, и, отсюда, все человеческие свойства
каталогизированы тобой  с  той  точки  зрения,  какие  из  них  тебе,  как
правителю, представляют угрозу, а какие - ценность.
     - Я согласился стать твоим писцом.
     - Это развлекает тебя и льстит твоему истинному дарованию,  дарованию
историка. У тебя  определенный  дар  читать  настоящее  через  прошлое.  В
нескольких случаях ты меня предвосхитил.
     - Мне не нравятся твои завуалированные намеки, - сказал Фарадин.
     - Хорошо.  От  бесконечного  честолюбия  ты  опустился  до  нынешнего
состоянии. Разве моя бабушка не  остерегала  тебя  от  бесконечности?  Она
привлекает нас подобно прожектору в  ночи,  и,  ослепленными,  ввергает  в
крайности, которыми она может поранить конечное.
     - Афоризмы Бене Джессерит! - возразил Фарадин.
     - Мои намного точнее, - сказал Лито. - Бене Джессерит  верили,  будто
могут предсказывать направление  эволюции.  Но  они  проглядели  изменения
самих  себя  в  процессе  этой  эволюции.  Они  воображали,  будто   могут
оставаться  на  месте,   в   то   время,   как   их   программа   развития
эволюционировала бы. У меня нет подобной рефлекторной слепоты. Погляди  на
меня внимательно, Фарадин, я больше не человек.
     -  Так  уверяет  меня  твоя  сестра,   -   Фарадин   заколебался.   -
Богомерзость?
     -  Возможно,  если  брать  определения   Сестер.   Харум   жесток   и
автократичен. Я - соучастник его жестокости. Хорошенько запомни: во мне  -
жестокость крестьянина, и мир человеческий - мое угодье. Некогда Свободные
держали ручных орлов, а у меня будет прирученный Фарадин.
     Лицо Фарадина помрачнело:
     - Остерегайся моих когтей, кузен. Я хорошо понимаю, что  со  временем
мои сардукары падут перед твоими Свободными. Но мы вас крепко  пораним,  а
шакалы всегда стерегут, чтобы накинуться на слабого.
     - Я хорошо буду с тобой обращаться, обещаю, - Лито наклонился вперед.
- Разве я не сказал, что я больше не человек? Поверь мне, кузен. Не выйдет
детей от моих чресел, поскольку у меня нет больше чресел. А это  понуждает
меня ко второму предательству.
     Фарадин ждал, увидя, наконец, в какую сторону клонит Лито.
     - Я пойду наперекор всем заповедям Свободных, - сказал Лито. - И  они
примут это, потому что больше им делать будет нечего. Я держал тебя  здесь
под приманкой обручения, но не будет обручения между тобой и Ганимой.  Моя
сестра выйдет замуж за меня!
     - Но ты...
     - Выйдет  замуж,  я  сказал.  Ганима  должна  дать  продолжение  роду
Атридесов. Да еще и в этом дело программы развития Бене Джессерит, которая
отныне - моя программа развития.
     - Я отказываюсь, - сказал Фарадин.
     - Ты отказываешься стать отцом династии Атридесов?
     - Какой династии? Ты будешь занимать трон тысячи лет.
     -  Отливая  твоих  потомков  по  своему  подобию.  Это  будет   самая
напряженная, самая  всеобъемлющая  программа  развития  во  всей  истории.
Видишь ли, какую систему, обеспечивающую их выживание, ни выбери животные,
она  должна  основываться   на   структуре   взаимосцепленных   сообществ,
взаимозависимости, совместно работающих в том общем устройстве, которое  и
есть система. И эта система  будет  производить  самых  умных  и  сведущих
правителей, каких когда-либо видели.
     - Ты фантазируешь на самую противную...
     - Кто переживет Кразилек? - спросил Лито.  -  Обещаю  тебе,  Кразилек
придет.
     - Ты сумасшедший! Ты развалишь Империю.
     - Развеется, развалю... Я не человек. Но я сотворю новое самосознание
всех людей.  Говорю  тебе,  под  пустыней  Дюны  есть  место,  где  таится
величайшее сокровище всех времен. Я не лгу. Когда умрет последний червь  и
будет собран последний урожай  меланжа,  эти  глубинные  сокровища  забьют
ключом на все наше мироздание. По мере того, как иссякнет  сила  монополии
на спайс и истощатся скрытые хранилища, новые силы будут являться над всем
нашим царством.  В  это  время  человечество  еще  раз  научится  жить  по
инстинктам.
     Ганима убрала руку со спинки трона, подошла к Фарадину, взяла его  за
руку.
     - Как моя мать не была женой, так ты не будешь мужем, - сказал  Лито.
- Но, может быть, будет любовь, и этого будет достаточно.
     - Каждый день, каждый миг приносит свою перемену, - сказала Ганима. -
Учишься, постигая мгновения.
     Фарадин ощущал настойчивость тепла крохотной ручки Ганимы. Он  хорошо
постиг все приливы и отливы доводов Лито, но тот не  единожды  использовал
Голос. Взывая к нутру, а не к уму.
     - Это твое предложение за моих сардукаров? - спросил Фарадин.
     - Больше, много больше, кузен. Я предлагаю твоим потомкам Империю.  Я
предлагаю тебе мир.
     - Каков будет исход твоего мира?
     -  Его  противоположность,  -  голос  Лито   прозвучал   спокойно   и
насмешливо.
     Фарадин покачал головой.
     - Слишком высока цена  за  моих  сардукаров.  Должен  ли  я  остаться
Писцом, тайным отцом твоих детей?
     - Должен.
     - Будешь ли ты стараться навязать мне свой уклад мира?
     - Буду.
     - Я буду ежедневно и до конца жизни сопротивляться этому.
     - Но именно этого я от тебя и ожидаю,  кузен.  Вот  почему  я  выбрал
тебя. Я оформлю это официально. С этого момента, ты будешь называться Харк
ал-Ада, что на одном из древних языков означает "Ломающий  Уклад".  Ну-ну,
кузен,  не  упрямься.  Бабушка  хорошо  тебя  обучила.  Отдай  мне   своих
сардукаров.
     - Отдай, - эхом откликнулась Ганима. - Он так или иначе их возьмет.
     Фарадин расслышал страх в ее голосе. Значит, любовь? Лито взывал не к
рассудку, а к интуитивному прыжку.
     - Возьми их, - сказал Фарадин.
     - Разумеется, - Лито поднялся с трона - занятно струящимся движением,
словно держа свою ужасную силу под самым  тонким  контролем.  Спустясь  на
уровень Ганимы, он мягко повернул сестру, так что она оказалась затылком к
нему, повернулся сам и встал с ней спиной к спине. -  Запомни  это,  кузен
Харк ал-Ада.  Так  всегда  будет  с  нами.  Мы  будем  стоять  так,  когда
поженимся. Спиной к спине,  каждый  глядя  вперед,  в  другую  сторону  от
другого, чтобы защитить то единое, чем мы были и  есть,  -  он  обернулся,
насмешливо поглядел на Фарадина, понизил голос. - Помни  об  этом,  кузен,
когда будешь с моей Ганимой лицом к лицу. Помни  об  этом,  нашептывая  ей
любовные ласки, наиболее искушаем укладом моего мифа  и  довольства.  Твоя
спина останется неприкрытой.
     Отвернувшись от них, он зашагал со ступеней к ждущим  придворным,  те
шлейфом, словно спутники, потянулись за ним, и он покинул залу.
     Ганима опять взяла Фарадина за руку, но  взгляд  ее  был  прикован  к
дальнему концу залы еще очень долго после ухода Лито.
     - Один из нас должен был принять страдания, - сказала она, - а из нас
двоих он всегда был сильнее.



                             Френк ХЕРБЕРТ

                          БОГ - ИМПЕРАТОР ДЮНЫ



                                    1

     Отрывок из выступления Хади Бенот с сообщением  об  открытиях  в  Дар
эс-Балате на планете Ракис:
     Я не только с огромным удовольствием сообщаю вам сегодня об  открытии
чудесного содержимого тайного  хранилища  с  его  значительной  коллекцией
рукописей, запечатленных на Редуланской хрустальной бумаге, но также горда
привести вам доводы в защиту подлинности  наших  открытий,  сообщить  вам,
почему  мы  считаем,  что  открыли  подлинные  дневники  Лито   II,   Бога
Императора.
     Во-первых, позвольте мне напомнить вам  про  историческое  сокровище,
известное  под  названием  "УКРАДЕННЫЕ   ДНЕВНИКИ",   древность   которого
общеизвестна, и многие века было для нас столь ценным для понимания  наших
предков.
     Как  все  вы  знаете,   "УКРАДЕННЫЕ   ДНЕВНИКИ"   были   расшифрованы
Космическим Союзом с помощью разработанного им ключа. Этот же ключ успешно
сработал при расшифровке новооткрытых книг. Никто  не  отрицает  подлинной
древности ключа Космического Союза, и он,  и  ТОЛЬКО  ОН  ОДИН,  позволяет
перевести и вновь открытые альбомы и книги.
     Во-вторых, эти книги  отпечатаны  с  помощью  икшианского  диктателя,
устройства, древность которого не подлежит сомнению. "УКРАДЕННЫЕ ДНЕВНИКИ"
подтверждают, что именно этой техникой  пользовался  Лито  II  для  записи
своих исторических наблюдений.
     В-третьих,  мы  полагаем,  что  хранилище  само  по   себе   является
значительным открытием. Не  подлежит  сомнению,  что  хранилище  найденных
вновь дневников икшианского производства; конструкция его так  великолепна
при всей примитивности методов постройки, что, несомненно,  прольет  новый
свет на ту историческую эпоху, что известна  нам,  как  Рассеяние.  Как  и
следовало ожидать, хранилище было невидимым. Оно  было  сооружено  намного
глубже, чем позволяли нам предполагать и миф, и Устная История, и устроено
так, что поглощало и отражало радиацию, имитируя естественный радиационный
фон окружающей среды  механическая  мимикрия,  которая  сама  по  себе  не
является удивительной. Удивительнее всего то, что все это было  сделано  с
помощью самых примитивных и допотопных механических устройств.
     Я вижу, некоторые из вас охвачены таким же возбуждением как и мы.  Мы
убеждены, что перед нами первый икшианский не-глоуб -  модель  выпадающего
пространства, от которой произошли все подобные изделия.  Если  оно  и  не
является самым первым, то, по нашему убеждению, остается одним из  первых,
и в нем воплощены те же принципы, что и в исходной модели.
     Позвольте мне заверить вас, успокаивая  ваше  очевидное  любопытство,
что вскоре мы совершим короткую экскурсию по хранилищу. Мы  лишь  попросим
вас сохранять тишину,  пока  вы  будете  там  находиться,  поскольку  наши
инженеры и другие специалисты работают там  до  сих  пор,  разгадывая  его
загадки.
     Это  подводит  меня  к  четвертому  пункту,  который  можно   считать
кульминацией наших открытий. Не хватает слов, чтобы выразить все  чувства,
вызванные открытием, которое я собираюсь вам сейчас представить, а именно,
подлинные устные записи, на которых помечено,  что  они  сделаны  Лито  II
голосом его отца Пола Муад Диба. Поскольку подобные записи Бога Императора
хранятся в  архивах  Бене  Джессерит,  мы  послали  им  образец  найденных
записей, сделанных с помощью древней микропузырьковой системы, чтобы орден
Бене  Джессерит  мог  провести  формальную  экспертизу   и   сравнительные
испытания. Мы не сомневаемся, что найденные  нами  записи  будут  признаны
подлинными.
     Теперь, позвольте обратить ваше  внимание  на  переведенные  отрывки,
которые  были  розданы  вам  на  входе.  Позвольте   мне   воспользоваться
возможностью, чтобы извиниться за их вес. Я слышала, некоторые из вас даже
шутили по этому поводу. Мы  использовали  обычную  бумагу  с  практической
целью - из экономии. Подлинные книги отпечатаны столь мелкими буквами, что
нужно  очень  сильно  их  увеличивать,  перед  тем,  как  они   становятся
доступными для чтения. На самом деле, для  полной  перепечатки  содержания
лишь одного из оригиналов на редуланском хрустале потребуется более сорока
обычных книг того типа, что вы держите сейчас в руках.
     А, если с проектором - да, да. Мы как  раз  сейчас  проецируем  часть
подлинной страницы на экран у вас  слева,  это  фрагмент  первой  страницы
первого тома. Наш перевод на экранах справа. Я обращаю  ваше  внимание  на
внутренние доказательства, на поэтическое тщеславие слов,  точно  так  же,
как и  на  их  значения,  которые  ясны  из  перевода.  Это  стиль  весьма
узнаваемой и определенной личности.  По  нашему  мнению,  это  могло  быть
написано лишь тем,  кто  непосредственно  жил  жизнями-памятями,  кто  жил
жизнями своих предков  и  способен  был  поделиться  личным  опытом  с  не
обладающими этим даром.
     Посмотрим теперь на смысловое содержание документов.  Все  ссылки  на
историю в этих дневниках полностью соответствуют тому, что известно нам  о
той личности, которая, как мы считаем, и оставила нам все эти записи.
     У нас есть для вас и еще один сюрприз. Я имела  вольность  пригласить
нашего известного поэта Ребета Врееба выйти вместе с нами на эту трибуну и
прочесть короткий отрывок из первой страницы в нашем переводе.  По  нашему
мнению, даже в переводе слова звучат совсем по-другому,  когда  их  читают
вслух.  Мы  хотим,  чтобы   вы   соприкоснулись   с   этим   действительно
необыкновенным качеством, которое мы открыли в этих книгах.
     Леди и джентльмены, давайте поприветствуем Ребета Врееба.
     Из прочитанного Ребетом Вреебом:

     Я заверяю вас, что я книга судьбы.
     Вопросы мои враги.
     Потому что мои вопросы взрывоопасны!
     Ответы скачут испуганным стадом,
     Затмевая небо моих неизбежных воспоминаний.
     И ничто, не является окончательным ответом,
     Ни один ответ не является достаточным.
     Какие призмы вспыхивают,
     Когда спускаюсь я на грозные поля моего прошлого.
     Я - осколок разбитого кремня,
     Заключенный в ящик.
     Ящик вращается и встряхивается.
     И меня подбрасывает в буре загадок.
     Когда ящик откроют, я вернусь в это настоящее,
     Странником в страну дикарей.
     Медленно (медленно, я говорю)
     Я заучиваю заново мое имя.
     Но это не то, что знать самому!
     Человек под моим именем, этот Лито,
     Второй в роду это имя носящий,
     Находит в своем уме другие голоса и имена,
     И другие местности.
     О, я обещаю вам (как и мне обещали),
     Что я отзовусь на единственное имя.
     Если вы произнесете "Лито", я откликнусь.
     Я терплю это, терплю и еще одно играет тут свою роль:
     Я держу в руках все нити!
     Все они мои.
     Позвольте мне вообразить любую тему - скажем...
     Человек, погибший от меча -
     И все такие люди в моей крови,
     Каждый образ целехонек, каждый стон,
     Каждая гримаса.
     Радости материнства, думаю я.
     И все постели рожениц становятся моими.
     Передо мною проходят многочисленные детские улыбки и
     Сладостные агуканья новых поколений.
     Первые неуклюжие шажки маленьких детей
     И первые победы юности принадлежат мне,
     Я им всем сопричастен.
     Они ковыляют один за другим,
     Пока я не вижу ничего,
     Кроме одинаковости и повторения.
     "Храни это все в неприкосновенности", - Предостерегаю я себя.
     Кто сможет отрицать ценность
     Таких жизненных переживаний,
     Ценность обучения тому,
     Что я наблюдаю с каждым приходящим мгновеньем?
     Ах, но все это прошлое.
     Разве вы не понимаете?
     Это только прошлое!



                                    2