ово-белое  лицо  было  настолько  аристократически
красивым, что поразило Джессику.
   - Мои глаза не настолько сильны, а мозг не столь  вместителен,  чтобы
научиться всем чудесам, которыми правит мой отец.
   Актер склонил голову.
   - Не значит ли это, что должен я посвятить жизнь свою учению, дабы  я
мог умереть, хотя бы с отблеском знания. И так я лучше  всего  прославлю
Бога и предков, которые создали великую империю  и  отвели  от  нас  бич
мыслящих машин. -С этими словами актер поднял голову  и  смело  взглянул
прямо  в  глаза  Шаддаму.  -  Быть  рожденным   в   Доме   Коррино   это
благословение, коего вряд ли заслуживает смертный.
   Джессика почувствовала, как по ее спине бежит холодок. Актер  блистал
мастерством, играя переливами могучего голоса, но, как это  ни  странно,
он слегка изменил традиционный текст пьесы. Со  времен  учения  Джессика
навсегда запомнила все строки великого творения древности.  Леди  Анирул
если и заметила эти изменения, то не подала виду.
   На сцену вбежала актриса, игравшая заглавную женскую  роль  красавицы
по имени  Герада.  Прервав  благочестивые  размышления  кронпринца,  она
срывающимся голосом сообщила ему, что некий убийца только  что  совершил
покушение на его отца-падишаха императора Идриса I. Потрясенный страшным
известием, юный принц Коррино упал на колени и зарыдал, но Герада  сжала
ему руку.
   - Нет, нет, мой принц. Он не умер. Ваш отец выжил, хотя и был  тяжело
ранен в голову.
   - Идрис - это свет, который заставляет Золотого Льва  сиять,  освещая
всю вселенную. Я должен видеть его, я должен заново возжечь этот огонь и
вернуть его к жизни.
   - Тогда поспешим, мой принц. У его изголовья уже трудятся врачи.
   Актеры медленно и печально покинули сцену. Через несколько  мгновений
голограмма показала внутренние покои Дворца.
   Испустив тяжкий вздох, император Шаддам откинулся на спинку кресла.
   По ходу пьесы император Идрис так и не оправился от раны, оставшись в
коме, хотя системы жизнеобеспечения не дали ему  умереть.  Идрис  так  и
остался лежать в императорской постели под присмотром  врачей  и  семьи.
Рафаэль  Коррино,  фактический  правитель   и   полноправный   наследник
престола, горевал о своем отце, но так и не занял его места. Рафаэль так
и не сел на Трон Золотого Льва, избрав  для  себя  куда  более  скромное
седалище. Он много лет управлял империей, но до конца своих дней называл
себя только кронпринцем.
   - Я не вправе узурпировать трон моего отца, и горе  тому,  кто  может
подумать об этом. - С этими словами актер подошел ближе к  императорской
ложе. Фасетчатый светильник над его  головой  был  похож  на  сверкающий
золотом сталактит.
   Джессика зажмурила глаза, пытаясь понять, какие строчки изменил актер
и зачем. Она уловила  какую-то  странность  в  его  движениях,  какое-то
излишнее напряжение. Он нервничает? Может быть, он забыл роль.  Но  нет,
жонглеры никогда не забывают ролей...
   - Дом Коррино велик, превосходя амбиции любого  смертного.  Никто  не
может самовольно присвоить себе такое наследие, - гремел со сцены актер.
- Такая самонадеянность была бы подлинным безумием.
   Теперь и Анирул обратила внимание на неточности и  метнула  взгляд  в
сторону Джессики. Шаддам делал вид, что дремлет.
   Актер, исполнявший роль  просвещенного  Коррино,  сделал  еще  шаг  к
императорской ложе, а другие жонглеры  отступили  назад,  освободив  для
главного героя середину сцены.
   - У каждого из  нас  есть  роль,  которую  мы  играем  в  грандиозном
спектакле империи.
   Актер полностью отклонился от текста и начал читать строки  из  пьесы
Шекспира, строки еще более древние, чем "Тень моего отца".
   - Жизнь - вот театр. Мужчины, женщины - все люди в  нем  актеры.  Они
выходят и входят, и каждый играет множество ролей.
   Рафаэль протянул руку к своей груди и сорвал с нее  рубиновую  брошь,
выточенную в форме двояковыпуклой линзы.
   - Послушай, Шаддам, я  больше,  чем  просто  актер,  -  произнес  он,
пробудив императора. Артист  вставил  рубин  в  гнездо  на  скипетре,  и
Джессика поняла, что это не брошь, а источник энергии.
   - Император должен любить свой народ, служить  ему  и  защищать  его.
Вместо этого ты предпочел  стать  палачом  Зановара.  -  Светильник  над
скипетром актера ярко вспыхнул. - Если ты хотел убить меня, Шаддам, то я
с радостью отдал бы свою жизнь за жизни жителей Зановара.
   На сцену, не вполне понимая, что делать, вышел сардаукар.
   - Я - твой сводный брат, Тирос Реффа, сын  Эльруда  Девятого  и  леди
Шандо Балут. Я - человек, которого ты хотел лишить жизни  и  ради  этого
уничтожил целую планету, убив миллионы невинных. Я  хочу  оспорить  твое
право на Дом Коррино!
   Светильник стал ярким, как солнце.
   - Это оружие! - закричал Шаддам, вскочив на ноги. -  Остановите  его,
но возьмите живым!
   Сардаукары,  обнажив  клинки  и  схватившись  за  дубинки,  бросились
вперед. Реффа, казалось, был ошеломлен и взмахнул  украшенным  каменьями
скипетром.
   - Нет, все будет не так! - Сардаукары почти  настигли  его,  и  тогда
Реффа мгновенно принял  окончательное  решение.  Он  повернул  рубиновую
брошь. - Я хотел лишь воспользоваться случаем.
   Из светильника вырвался ослепительный луч,  и  Джессика  отпрянула  в
сторону.  Леди  Анирул,  перевернув  свой  стул,   бросилась   на   пол.
Смертоносный лазерный луч прорезал зал,  Ударив  в  императорскую  ложу.
Стоявший рядом сардаукар резким ударом вышиб Шаддама из  кресла,  и  луч
тотчас же ударил солдата  в  грудь,  оставив  в  ней  обожженное,  сразу
почерневшее, отверстие.
   Зрители  дико  закричали  от  ужаса.  Жонглеры  отбежали  за   сцену,
изумленно глядя на Реффу.
   Ныряя за декорации, чтобы избежать огня сардаукаров,  Реффа  направил
на них луч и срезал стражу  лучом  лазера,  словно  длинным  раскаленным
ножом.  Внезапно  луч  потускнел  и  погас,  напоследок  несколько   раз
вспыхнув. Источник энергии в рубиновой броши иссяк.
   Гвардейцы    буквально    затопили    сцену,    окружив     человека,
провозгласившего себя сыном Эльруда.  Слуги  оттащили  потрясенного,  но
невредимого императора в безопасное место за разрушенной ложей.  Молодой
служитель помог выйти из нее Анирул, ее дочерям  и  Джессике.  Вызванные
пожарные принялись тушить огонь.
   С конца коридора к Шаддаму быстрым шагом подошел офицер охраны.  Лицо
его было мрачным и решительным.
   - Мы взяли его, сир.
   Шаддам выглядел парализованным и каким-то помятым. Двое лакеев  сняли
с него шлейф,  а  один  пригладил  напомаженные  волосы.  Зеленые  глаза
Шаддама были холодны как  лед.  Он  был  скорее  разозлен,  чем  испуган
прошедшей так близко от него смертью.
   - Отлично.
   Шаддам поправил на груди ордена и медали, которыми он  наградил  себя
за все прошлые заслуги.
   - Позаботьтесь  о  том,  чтобы  арестовать  всех  причастных  к  делу
преступников. Кто-то сильно ошибся, пригласив сюда этих жонглеров.
   - Будет сделано, сир.
   Император наконец посмотрел на жену и Джессику,  которые  держали  за
руки дочерей Шаддама. Все были целы и  невредимы.  На  лице  Шаддама  не
отразилось никакого облегчения, он просто принял это к сведению.
   -  Хорошо...  в  некотором  смысле,  этот  человек  даже  заслуживает
награды, - произнес  император,  стараясь  разрядить  напряжение.  -  По
крайней мере нам не придется смотреть дальше этот скучный спектакль.
 
*** 
 
   В технологичных культурах прогресс можно  рассматривать  как  попытку
быстрого прорыва в будущее, как проявление  страстного  желания  сделать
известным неизвестное.
   Верховная Мать Харишка
 
   Пребывание в таинственной Школе Матерей Ордена Бене Гессерит оставило
весьма своеобразные воспоминания у трех ришезианских  изобретателей,  но
Халоа  Рунд  никак  не  мог  понять,  в  чем  именно   заключалось   это
своеобразие. По какой-то, неизвестной пока, причине поездка на Баллах IX
казалась теперь чем-то нереальным.
   Челночный корабль приблизился к лабораторному спутнику  Корона.  Рунд
тихо сидел в пассажирском салоне, размышляя, удастся  ли  Общине  Сестер
получить поддержку его дяди, графа Ильбана Ришеза,  в  осуществлении  их
широкомасштабного   проекта.   Сестры,   несомненно,   смогут   оплатить
техническое содействие в переоборудовании энергетических систем,  а  это
будет просто золотым дном для ришезианской экономики.
   Странным было другое - Рунд никак не мог припомнить, что именно он  и
его  товарищи  делали  на  Валлахе  IX.  Путешествие   оказалось   очень
утомительным, так как пришлось провести массу деловых  встреч.  Инженеры
разработали для Сестер детальный план работ и сделали множество полезных
предложений, не так ли? Эти планы наверняка записаны  в  кристаллических
блокнотах директора Кинниса  и  книжного  червя  Талиса  Балта.  Большой
любитель  схем  и  графиков,  Киннис  вообще  расписывал  работу   своих
подчиненных по  наносекундам,  используя  для  этого  карточки,  которые
постоянно носил в карманах. Талис Балт, при  его  феноменальной  памяти,
помнил то, что директор не успел занести в карточки.
   Однако в памяти  Рунда  маячила  какая-то  странная  деталь,  которая
упорно ускользала от сознания. Каждый раз, когда  он  пытался  вспомнить
конкретное  содержание  бесед  и  предложений,  мысли  начинали  уходить
куда-то в сторону. Никогда  в  жизни  Халоа  не  был  таким  рассеянным.
Напротив, он всегда отличался  повышенной  способностью  к  концентрации
внимания и  памяти,  отчасти,  быть  может,  благодаря  кратковременному
пребыванию в Школе Ментатов.
   Теперь же, когда челнок садился на лабораторный  спутник,  он,  Халоа
Рунд, едва ли помнил, какие предприятия на Валлахе IX он видел.  Рунд  и
его коллеги были внутри  знаменитой  Школы  Матерей,  и  он  не  мог  не
обратить внимания на детали.  Он  помнил  великолепный  банкет,  который
Сестры устроили в честь ришезианцев, помнил, что никогда в жизни  не  ел
такой вкусной еды, но не мог вспомнить ни одного названия блюд.
   Балт  и  Киннис  были  абсолютно  спокойны  и  сейчас  обсуждали  уже
совершенно другую работу. В своем разговоре они вообще не упоминали Бене
Гессерит и обсуждали  подробности  производства  ценнейших  ришезианских
зеркал для лабораторий Короны.
   Когда они высадились на спутник, Рунду показалось, что он  пробудился
от каких-то страшных ночных кошмаров.  Совершенно  дезориентированный  и
сбитый с толку, он огляделся и только сейчас заметил, что у него  и  его
товарищей нет никакого багажа. Они вообще  паковали  какие-нибудь  вещи,
уезжая с Валлаха?
   Счастливый от возвращения в  привычную  обстановку,  Рунд  был  полон
желанием окунуться в прерванную отъездом важную исследовательскую работу
и забыть все, что было связано с Общиной Сестер. Было  жаль  потерянного
времени, но Халоа не помнил даже, сколько времени они отсутствовали. Это
надо обязательно уточнить.
   Идя по длинному металлическому коридору рядом с Рундом, Флинто Киннис
и Талис Балт жмурились от резкого яркого света. Изо  всех  сил  стараясь
вспомнить банкет в Бене Гессерит,  Рунд  почувствовал,  что  на  окраине
сознания мелькнула какая-то  неуловимая  пока  мысль.  Она  проникала  в
сознание, как тонкая струйка воды,  текущая  сквозь  незаметную  щель  в
плотине. Он попытался использовать ментатскую технику, которой  когда-то
давно его некоторое время обучали в Школе, но каждый раз возникало такое
впечатление, что он старается ухватиться за скользкий замшелый камень, и
руки, не найдя точку опоры, снова  и  снова  срываются  с  его  холодной
поверхности. Нужна дополнительная  информация.  Если  брешь  в  сознании
станет шире, то, возможно, ему удастся окончательно  ликвидировать  блок
памяти.
   Начал давить груз непонятного страха.  У  Рунда  закружилась  голова.
Кажется, он заболел. В ушах появился оглушительный звон. Что  сделали  с
нами эти ведьмы?
   Ноги стали ватными, и  Халоа  почувствовал,  что  теряет  равновесие.
Товарищи  не  успели  подхватить  его  под  руки,  и  Рунд   рухнул   на
металлический пол. Звон в ушах продолжался.
   Склонившись над упавшим, Талис Балт наморщил свой гладкий лоб.
   - Что с тобой, Халоа? Позвать врача? Киннис поджал губы.
   - Может  быть,  тебя  надо  отправить  в  отпуск?  Думаю,  твой  дядя
разрешит. - Директор мгновенно  проиграл  в  голове  какую-то  схему.  -
Сомневаюсь,  что  Бене  Гессерит  всерьез  собирался  заключать  с  нами
контракт.
   Несмотря на  оглушение  и  тревогу,  Рунд  сразу  уловил  тональность
сказанного.
   - Контракт о чем, директор?
   Все происшедшее за последние дни было подернуто туманной дымкой.  Как
он мог так быстро забыть столь многое?
   - Вы помните об этом, Флинто? Бюрократ задумчиво втянул носом воздух.
   - Естественно, контракт по обслуживанию их проекта. Какое, собственно
говоря,  это  имеет  значение?  По  моему  мнению,  это  было   напрасно
потерянное время.
   В мозгу Рунда явственно возник пульсирующий образ женщины  из  Ордена
Бене Гессерит. Губы ее шевелятся. Она задает резкие, неприятные вопросы,
которые невнятным эхом отдаются в его голове. Он видит, как  открывается
и  закрывается  рот  женщины,  которая  медленно  артикулирует  какие-то
странные слова.  Длинные  пальцы  совершают  круговые  движения,  словно
женщина производит гипнотические пассы.
   Чтобы   сосредоточиться,   Рунд   призвал   на   помощь    ментатскую
мнемоническую технику. Брешь в ментальной плотине медленно,  постепенно,
но неуклонно расширялась. Халоа вспомнил карьер с коричневыми  стенками,
глыбы камней... остатки разбитого корабля и в мозгу  наконец  прозвучали
первые связные слова. "Вы были дружны с Чобином".
   Блок рухнул, в памяти мгновенно всплыло все.
   Расскажите, что вам известно об этом изобретении. Как  мы  можем  его
воссоздать?
   Рунд рывком сел и, не вставая с металлического пола,  начал  отдавать
распоряжения:
   -  Немедленно   дайте   мне   голорекордер.   Мне   надо   немедленно
зафиксировать все детали.
   - Он спятил, - запричитал Киннис. - У него в мозгах что-то заклинило.
   Но Талис Балт так не думал. Он  выхватил  из  кармана  шефа  карточку
диктофона и вручил ее коллеге. Рунд схватил карточку обеими руками.
   - Это очень важно! Не задавайте мне никаких вопросов, пока я сохраняю
контакт.
   Не глядя больше на товарищей, он активировал микрофон  и  быстро,  на
одном дыхании, заговорил:
   - Тену Чобин. Его секретные проекты очень тревожили  премьер-министра
Калимара. Чобин исчез, сбежал на службу в Дом Харконненов. В оставленных
им записях было множество лакун.  Теперь-то  мы  понимаем,  над  чем  он
работал! Он создал генератор невидимого поля.
   Нахмурив высокий лоб, Балт присел на корточки рядом с коллегой.  Было
похоже, что Киннис все еще хочет вызвать врачей и санитарным транспортом
быстренько отправить сумасшедшего изобретателя на Ришез. Киннис  терпеть
не мог проблем,  которые  нарушали  рабочий  процесс,  но  был  вынужден
соблюдать корректность в отношении графского племянника.
   В мозгу Рунда продолжали возникать  все  новые  и  новые  образы.  Он
говорил, срываясь от спешки и выпаливая слова в  микрофон  со  скоростью
пулемета.
   - Это поле он использовал для создания невидимого  военного  корабля.
Харконнены решили с его помощью сокрушить Школу Матерей. Именно  поэтому
нас вызвали на Баллах Девять. Мы должны были помочь Сестрам  разобраться
в новой, совершенно невероятной технологии.
   Флинто Киннис потерял терпение.
   - Чушь, нас вызывали для обсуждения работы над...
   - Я уверен, что все есть в моих записях, - поддержал директора  Балт,
но тем не менее озабоченно нахмурился.
   - Вы помните допрос? - жестко спросил  Рунд.  -  Вы  помните  женщин,
которые нас допрашивали? Они пытались стереть что-то из нашей памяти.
   Сжимая в руке  плазовую  карточку,  нетерпеливый  изобретатель  снова
начал лихорадочно говорить все, что ему удалось вспомнить. Вокруг Рунда,
сидевшего на металлическом полу коридора,  собралась  толпа  любопытных.
Пока Халоа рисовал образы  из  восстановленной  памяти,  Киннис  и  Балт
внимательно слушали, не  в  силах  оторваться.  Все  новые  подробности,
словно молоты, крушили их сомнения, но они все  равно  не  могли  ничего
вспомнить.
   Рунд, как одержимый, потребовал дать ему еще одну  карточку  и  снова
начал говорить. Этот поток воспоминаний  лился  несколько  часов  кряду,
заставив Рунда забыть о еде и отдыхе. Наконец, изобретатель лег на пол и
в изнеможении прикрыл глаза. Его работа только начиналась.
 
*** 
 
   Тот, кто один смеется в ночи, делает это от созерцания своего зла.
   Фрименская мудрость
 
   Вода  была  на  Арракисе   величайшей   драгоценностью,   и   поэтому
предприятия по  извлечению  воды  из  мерзлоты  полярной  шапки  планеты
сделали Рондо Туэка состоятельным торговцем водой. У него были средства,
на которые он мог купить все, что способен желать человек.
   Но жил он в постоянном унизительном страхе,  сомневаясь,  что  сможет
чувствовать себя в безопасности, куда бы он ни бежал.
   Теперь  Туэк  прятался  в  своем  каменном  доме  в  центре  Карфага,
элегантном особняке, наполненном произведениями искусств,  которые  Туэк
собирал всю жизнь. Огромные деньги  он  потратил  также  на  создание  и
поддержание сверхсовременной  системы  безопасности,  покупая  при  этом
самое лучшее оружие для личной самообороны. В свою  охрану  он  подобрал
лучших инопланетных наемников, позаботившись о том, чтобы никто  из  них
не был связан какими-либо узами с жертвами его предательства.
   Он должен чувствовать себя уверенно.
   После того как Туэк выдал местонахождение базы  контрабандистов,  его
жизнь резко переменилась, все  покатилось  вниз.  Много  лет  он  хранил
секрет  Доминика  Верниуса,   получая   от   него   взятки   и   помогая
контрабандистам получать нужные им грузы. Он не чувствовал ни  вины,  ни
угрызений совести, работая  на  обе  стороны,  поскольку  это  приносило
приличный доход.  Позже,  поняв,  что  можно  нажиться  и  набить  мошну
несколькими  миллионами  соляри,   Туэк   без   колебаний   выдал   базу
контрабандистов графу Хазимиру Фенрингу. На территорию  базы  высадились
вооруженные до зубов сардаукары.
   Торговец  не  подозревал,  что  у  отступника  есть  атомное  оружие.
Загнанный в угол Доминик Верниус пустил в ход огнеметы,  сжег  при  этом
базу, своих людей и целый полк императорских солдат...
   Понимая, что подосланным убийцей может стать и красивая женщина, Туэк
прогнал всех наложниц и слал в доме один. Опасаясь  отравления,  он  сам
готовил себе пищу и проверял каждый кусок с помощью  лучшего  индикатора
ядов. Он перестал пешком ходить по  городу,  боясь,  что  в  него  может
выстрелить снайпер.
   А теперь  еще  эти  непредсказуемые  фримены  без  всяких  объяснений
прекратили с ним деловые отношения и перестали  использовать  Туэка  как
посредника в своих сношениях с Космической Гильдией. До сих пор он очень
выгодно посредничал,  передавая  Гильдии  меланжу,  которую  носили  ему
фримены.
   Не подозревают ли его фримены в совершении  предательства?  С  другой
стороны, какое им, собственно, дело до горстки  контрабандистов?  Однако
если они твердо решили избавиться от его услуг, то у  него,  Туэка,  нет
оснований испытывать угрызения совести, и он может  со  спокойной  душой
сообщить в Кайтэйн и об их незаконной деятельности. Возможно, Шаддам  IV
окажется не менее щедрым, чем граф Хазимир Фенринг.
   Но засевший глубоко внутри страх заставлял торговца безвыходно сидеть
в тщательно охраняемом доме. Я нажил себе слишком много врагов.
   Он пытался найти утешение в мягких  подушках  и  шелковых  простынях.
Гипнотическое  журчание  баснословно  дорогих   фонтанов   должно   было
убаюкивать Туэка, но сон бежал от его глаз. Напрасно  купец  тысячи  раз
твердил себе, что его страхи совершенно необоснованны.
   Лиет Кинес и Стилгар в  сопровождении  еще  троих  фрименских  бойцов
легко проник