ил одного зверя, прежде чем второй с ним  разделался.  Странная
символика в том, что червь вздумал пожаловать. Так велико было  полученное
ею, что она видела три темных пятна на песке, двух тигров  и  Лито.  Затем
пришел червь, и только  пробежавший  волной  след  Шаи-Хулуда  остался  на
поверхности песка. Не очень большой червь... Но  достаточно  велик.  И  ее
внушение не позволяло ей видеть маленькую фигурку, едущую на окольцованной
спине.
     Борясь  с  печалью,  Ганима  запаковала  свой  фремкит  и   осторожно
выскользнула из потайного  места.  Держа  руку  на  пистолете  маула,  она
изучающе   обшарила   глазами   все   вокруг.   Ни   следа   человека    с
радиопередатчиком. Она взобралась вверх по  скалам  и  -  через  них  -  к
дальней  стороне,  держась  в  лунных  тенях,  выжидая  и  выжидая,  чтобы
удостовериться, что никакой убийца не таится на тропе.
     За  открытым  пространством  ей   видны   были   светильники   Табра,
волнообразная активность поисков. Темное пятно двигалось по направлению  к
Спутнику. Она  отбежала  подальше  к  северу  от  приближающегося  отряда,
спустилась на песок и отошла в тень дюны.  Осторожно,  сбивая  ритм  своих
шагов, чтобы не привлечь червя, она  устремилась  в  пустое  пространство,
отделявшее съетч Табр от места, где умер Лито. Ничто не воспрепятствует ее
рассказу о том, как ее брат погиб, спасая ее от тигров.



                                    28

                     Правительства, если они сохраняются,  всегда  склонны
                устремляться к аристократическим формам.  Не  известно  ни
                одного  правительства  в  истории,  которое  бы   избежало
                развития  по  подобному  образцу.  И,  по  мере   развития
                аристократии, правительство все больше  и  больше  склонно
                действовать исключительно в интересах правящего  класса  -
                является ли этот класс наследственной  знатью,  олигархией
                финансовых империй или окопавшейся бюрократией.
                                       Политика как Повторяющийся Феномен.
                                       Учебное руководство Бене Джессерит.

     - Почему он нам это предлагает? - спросил Фарадин. - Вот в чем суть.
     Они с Башаром Тайкаником стояли в зале для отдыха личных апартаментов
Фарадина. Вэнсика сидела на краешке низкого голубого  дивана,  скорей  как
как  зрительница,  чем  как  участница.  Она  понимала  свое  положение  и
возмущалась им, но с того утра, когда она открыла Фарадину их  замыслы,  в
нем произошла устрашающая перемена.
     День над замком Коррино близился к закату, и низкий свет  подчеркивал
тихий комфорт залы - заставленной воспроизведенными в пластинах настоящими
книгами, с полками, представлявшими несметное множество бобин с  записями,
банков данных, свитков  шигавира,  мнемонических  усилителей.  Всюду  были
приметы, что этим помещением  много  пользуются  -  потрепанные  места  на
книгах, стертый до яркости металл на мнемоусилителях,  сносившиеся  уголки
на кубиках банков данных. В зале был только один диван, но много кресел  -
все свободно изменяемой формы, чтобы ничто не мешало комфорту.
     Фарадин стоял спиной к окну. На нем был  простой  серо-черный  мундир
сардукара, украшали  который  лишь  золотые  львиные  когти  на  отворотах
воротника. Он выбрал эту залу для приема своей матери  и  Башара,  надеясь
создать атмосферу более непринужденного общения, чем была бы  достижима  в
более формальной обстановке. Но постоянные "Милорд" и  "Миледи"  Тайканика
сохраняли дистанцию.
     - Милорд, по-моему,  он  был  не  сделал  это  предложение,  будь  он
неспособен его выполнить, - сказал Тайканик.
     - Разумеется, нет! - вмешалась Вэнсика.
     Фарадин просто смерил мать  взглядом,  заставившим  ее  умолкнуть,  и
спросил:
     - Мы ведь не оказывали никакого давления на Айдахо, не делали никаких
попыток добиться выполнения обещания Проповедника?
     - Никаких, - ответил Тайканик.
     - Тогда  почему  Данкан  Айдахо,  особо  известный  всю  жизнь  своей
фанатичной преданностью Атридесам, предлагает доставить  леди  Джессику  в
наши руки?
     - Слухи о неурядицах на Арракисе... - рискнула вставить Вэнсика.
     - Не подтверждено, - сказал Фарадин. - Возможно ли,  чтобы  это  было
подкинуто Проповедником?
     - Возможно, - ответил Тайканик. - Но я не в силах постичь мотив.
     - Он говорит, что ищет для нее убежища, - сказал Фарадин. - Могло  бы
соответствовать, если слухи...
     - Именно, - вставила его мать.
     - Или это может быть какой-то уловкой, - сказал Тайканик.
     - Мы можем выдвинуть несколько предположений и разобрать их, - сказал
Фарадин. - Что, если Айдахо попал в немилость у леди Алии?
     - Это бы все объяснило, - проговорила Вэнсика. - Но он...
     - До сих пор нет весточки от контрабандистов? -  перебил  Фарадин.  -
Почему мы не можем...
     - Линии связи всегда работают медленно в это время  года,  -  ответил
Тайканик. - И требования безопасности...
     - Да, конечно, но, все равно... - Фарадин покачал головой. -  Мне  не
нравится наше предположение.
     - Не спеши его отвергать, - сказала Вэнсика. - Все  эти  сплетни  про
Алию и жреца, как его там...
     - Джавид, - сказал Фарадин. - Но этот человек явно...
     - Для нас он ценный источник информации, - сказала Вэнсика.
     - Я  как  раз  собирался  сказать,  что  он  явно  двойной  агент,  -
проговорил Фарадин. - Как он мог навлечь  на  себя  такие  обвинения?  Ему
больше не следует доверять. Слишком много признаков...
     - Никак их не вижу, - сказала она.
     Ее тупость внезапно его разозлила.
     - Поверь мне на слово, мама! Признаки есть - я объясню позже.
     - Боюсь, я должен согласиться, - сказал Тайканик.
     Уязвленная Вэнсика погрузилась в молчание.  Как  они  смеют  подобным
образом выпихивать ее из Совета? Словно  она  какая-нибудь  легкомысленная
вертихвостка, которая...
     - Мы не должны забывать, что Айдахо  некогда  был  гхолой,  -  сказал
Фарадин. - Тлейлакс... - он покосился на Тайканика.
     - Это направление будет обследовано, - заявил Тайканик он  восхищался
тем, как  работают  ум  Фарадина:  живо,  пытливо,  остро.  Да,  Тлейлакс,
вернувший  жизнь  Айдахо,  мог  вмонтировать  в  него  мощную  кнопку  для
собственного использования.
     - Но я не в силах уяснить мотив Тлейлакса, - сказал Фарадин.
     - Капиталовложение в наше  преуспеяние,  -  предположил  Тайканик.  -
Небольшая страховка ради будущих выгод?
     - Я бы назвал это крутым капиталовложением, - сказал Фарадин.
     - Опасным, - вставила Вэнсика.
     Фарадин должен был  с  ней  согласиться.  Способности  леди  Джессики
славились по всей Империи. В конце концов, это  именно  она  обучала  Муад
Диба.
     - Если станет известно, что она у нас, - сказал Фарадин.
     - Да, меч обоюдоостр, - сказал Тайканик. - Но нет  нужды  делать  это
известным.
     - Допустим, - предположил Фарадин, - мы принимаем предложение. В  чем
ее ценность? Можем мы обменять ее на что-нибудь очень важное?
     - Не в открытую, - сказала Вэнсика.
     - Разумеется, нет, - Фарадин выжидающе взглянул на Тайканика.
     - Это еще надлежит рассмотреть, - сказал Тайканик.
     - Да, - кивнул Фарадин.  -  По-моему,  если  мы  согласимся,  то  нам
следует  рассматривать   леди   Джессику   как   деньги,   отложенные   на
неопределенную цель.  В  конце  концов,  богатство  вовсе  не  обязательно
тратить на какую-то особую вещь. Оно просто потенциально полезна.
     - Она будет очень опасной пленницей, - сказал Тайканик.
     - Это, разумеется, тоже надо  взвесить,  -  ответил  Фарадин.  -  Мне
рассказывали,   что   ее   премудрость   Бене   Джессерит   позволяет   ей
манипулировать  человеком  лишь  благодаря  искусному  применению   своего
голоса.
     - Или своего тела, - добавила Вэнсика. - Однажды Ирулэн раскрыла  мне
некоторые из секретов, которым была обучена. Но она много задавалась в  то
время, и настоящих доказательств я не увидела.  И  все  равно,  существуют
весьма убедительные данные, что у учениц Бене Джессерит есть свои  способы
для достижения целей.
     - Ты  что,  предполагаешь,  она  может  меня  соблазнить?  -  спросил
Фарадин.
     Вэнсика только плечами пожала.
     - Я бы сказал, она для этого немножечко старовата, а?  -  осведомился
Фарадин.
     - О Бене  Джессерит  никогда  нельзя  сказать  наверняка,  -  ответил
Тайканик.
     Фарадин ощутил дрожь возбуждения, слегка окрашенного страхом. Игра  в
игру восстановления высокого престола власти Дома Коррино и привлекала,  и
отталкивала его одновременно.  Насколько  же  оно  оставалось  заманчивым,
побуждение бросить  эту  игру  ради  излюбленных  занятий  -  исторических
исследований  и  изучения  общепринятых  обязанностей  правления   Салузой
Второй. Восстановление  сардукарского  войска  -  само  по  себе  изрядная
задача...  и  для  выполнения  ее  Тайканик  так   и   оставался   хорошим
инструментом. Одна эта планета, в конце концов - огромная ответственность.
Но - Империя - еще большая ответственность и, как орудие  власти,  намного
привлекательней. И чем больше он читал про Муад Диба (Пола Атридеса),  тем
больше прельщали Фарадина возможности  использования  власти.  Номинальный
глава Дома Коррино, наследник Шаддама IV, каким великим  достижением  было
бы вернуть свою династию на Львиный Трон. Он хочет этого!  Хочет.  Фарадин
обнаружил, что,  несколько  раз  повторив  про  себя  это  обворожительное
заклинание, он может преодолеть минутные сомнения.
     - ...и, конечно, - говорил Тайканик, - Бене Джессерит увидит, что мир
поощряет агрессию, отсюда разжигая войну. Парадокс...
     - Как мы перешли к этой теме? - спросил Фарадин, вновь  обращая  свое
внимание к предмету дискуссии.
     - Ну как же! - сказала Вэнсика. - Я просто спросила, знаком ли Тайк с
направляющей философией Бене Джессерит.
     - Не будем относиться к философии слишком  почтительно,  -  произнося
это, Фарадин повернулся лицом к Тайканику. - Что  до  предложения  Айдахо,
то, по-моему, нам надо навести дальнейшие справки.  Когда  мы  воображаем,
будто что-то знаем, то это именно  тот  момент,  когда  надо  приглядеться
поглубже.
     - Будет сделано, - Тайканику нравилась жилка осторожности в Фарадине,
но, он надеялся, она не повлияет на  те  военные  решения,  где  требуются
точность и быстрота.
     С кажущейся неуместностью, Фарадин спросил:
     -  Вы  знаете,  что  самое  интересное  в  истории  Арракиса?  Обычай
свободных дикарских времен - убивать каждого,  попавшегося  на  глаза  без
стилсьюта с его легко различимым и характерным капюшоном.
     - Что тебя восхищает в стилсьюте? - вопросил Тайканик.
     - Значит, ты уловил, да?
     - Да что мы могли уловить - спросила Вэнсика.
     Фарадин бросил на мать раздраженный взгляд - и  что  она  вмешивается
этаким образом? И сосредоточил свое внимание на Тайканике:
     - Стилсьют - ключ к характеру планетянина, Тайк. Это -  отличительная
черта Дюны. Люди склонны сосредоточиваться на физических  характеристиках:
стилсьют сохраняет влагу тела, замыкает ее  в  цикле  и  делает  возможным
существование на этой планете. Ты ведь  знаешь,  у  Свободных  был  обычай
иметь по одному стилсьюту на каждого члена семьи, КРОМЕ собирателей  пищи.
Те еще имели и запасной. Но, оба вы, заметьте, пожалуйста... -  он  сделал
жест, охватывающий и его мать. - Насколько по всей Империи  вошли  в  моду
одеяния, имеющие видимость стилсьютов, но ими на самом деле не являющиеся.
Одна из главенствующих людских черт - подражать завоевателю!
     -  Ты  действительно  считаешь,  что  эта   информация   полезна?   -
озадаченным тоном спросил Тайканик.
     - Тайк, Тайк, нельзя править, не имея такой информации. Я сказал, что
стилсьют - ключ к характеру, и так оно и есть! Это вещь консервирующая.  И
те ошибки, что они совершат - будут ошибками консервативности.
     Тайканик бросил взгляд на Вэнсику, встревоженно и хмуро смотревшую на
своего  сына.  Предложенные  Фарадином  характеристики  и  привлекали,   и
беспокоили Башара. Совсем непохоже на старого Шаддама.  Нет,  тот  был  по
сути своей сардукаром - воякой-убийцей почти без сдерживающих центров.  Но
Шаддам пал перед Атридесами, сокрушенный этим проклятым Полом. Да, то, что
Тайканик читал о Поле,  указывало  на  те  же  черты,  какие  были  сейчас
обрисованы  Фарадином.  Вполне  вероятно,   что   Фарадин   будет   меньше
колебаться, чем Атридесы, если жестокость будет необходима -  но  это  его
сардукарская выучка.
     - Многие правили и не пользуясь информацией  такого  рода,  -  сказал
Тайканик.
     Фарадин только пристально поглядел  на  него  одно  мгновение.  Затем
сказал:
     - Правили и терпели провал.
     Рот Тайканика сузился до жесткой  линии  при  этом  явном  намеке  на
крушение Шаддама. Это ведь было и крушение сардукаров - и ни один сардукар
не способен был вспоминать о нем с легким сердцем.
     Отпустив это замечание, Фарадин сказал:
     - Видишь ли, Тайканик, влияние планеты на массовое бессознательное ее
обитателей никогда  полностью  не  осмыслялось.  Чтобы  нанести  поражение
Атридесам, мы должны понимать  не  только  Келадан,  но  и  Арракис:  одна
планета приветлива, другая - тренировочная площадка  для  крутых  решений.
Союз  Атридесов  и  Свободных  -  это  явление   уникальное.   Мы   должны
разобраться, как оно работает, или мы не сможем  поравняться  с  ними,  не
говоря уже о том, чтобы их победить.
     - Что это имеет общего с предложением Айдахо? - спросила Вэнсика.
     Фарадин жалостливо глянул на мать.
     - Их поражение начнется с того потрясения, которое мы подкинем  в  их
общество. Это очень могучее оружие - потрясение.  И  отсутствие  его  тоже
важно.  Разве  вы  не  замечали,  что  Атридесы  способствуют  легкому   и
беспрепятственному развитию здесь, у нас?
     Тайканик позволил себе  коротко  кивнуть  в  знак  согласия.  Хорошее
замечание.  Нельзя  было   бы   позволять   сардукарам   развиваться   так
беспрепятственно. Но предложение Айдахо продолжало его смущать. Он сказал:
     - Может быть, лучше всего было бы отвергнуть это предложение.
     - Пока еще нет, - возразила Вэнсика. -  Перед  нами  -  широкое  поле
выбора. Наша задача - исследовать все вероятности, какие только  возможно.
Мой сын прав - нам нужно больше информации.
     Фарадин пристально на нее поглядел, оценивая ее намерения, точно  так
же, как и внешнюю словесную оболочку ей сказанного.
     - А мы сообразим, когда  минуем  ту  точку,  за  которой  больше  нет
свободы выбора? - спросил он.
     - Если меня спросите, мы давно уже миновали  эту  точку,  и  возврата
нет,  -  кисло  хмыкнул  Тайканик.  Фарадин  запрокинул  голову  и  громко
расхохотался.
     - Возврата нет, но выбор есть, Тайканик! Когда  мы  дойдем  до  конца
каната - трудно будет не понять, где мы находимся!



                                    29

                     В  наш  век,  когда  средства  транспортировки  людей
                включают   устройства,   способные   в    мгновение    ока
                преодолевать  глубины  космоса,   и   другие   устройства,
                способные  быстро  переносить  людей   над   поверхностями
                совершенно непроходимых планет, кажется странным помышлять
                о долгих  пеших  путешествиях.  И  все-таки  это  является
                основным  способом  передвижения  на  Арракисе   -   факт,
                частично обязанный отдаваемому  предпочтению,  а  частично
                тому жестокому обращению, которое уготовано  планетой  для
                всяческих механических приспособлений. В  суровых  условиях
                Арракиса человеческое тело  является  самым  устойчивым  и
                надежным ресурсом для хаджжа. Может быть,  именно  скрытое
                осознание  этого  факта  и  делает   Арракис   совершенным
                зеркалом души.
                                                   Карманная книга хаджжа.

     Ганима пробиралась назад, в Табр, очень медленно и осторожно, держась
в глубочайших тенях  дюн,  неподвижно  съеживаясь,  когда  к  югу  от  нее
проходил поисковый отряд.  Сознание  ее  было  охвачено  ужасом  -  червь,
пожравший  тигров  и  тело  Лито,  опасности  впереди.  Он  погиб   -   ее
брат-близнец погиб. Она подавила слезы, нянча свою ярость. В этом она была
чистейшей Свободной. И она знала это - этим упиваясь.
     Она поняла то, что говорилось  о  Свободных.  Они,  якобы,  не  имели
совести, утеряв ее в жгучей жажде мести тем, кто гонял  их  с  планеты  на
планету в их долгих странствиях. Глупость, конечно. Только у  самых  диких
первобытных  нет  совести.   У   Свободных   -   высокоразвитая   совесть,
сосредоточенная на их  благополучии  как  народа.  Только  пришельцам  они
кажутся зверями - точно так же, как пришельцы кажутся  зверями  Свободным.
Всякий Свободный очень хорошо знает, что способен совершить жестокость, не
испытав чувства вины. Свободные не чувствуют вины за  то,  что  пробуждает
это чувство в других. Их ритуалы обеспечивают  им  избавление  от  чувства
вины, иначе бы оно могло их погубить. Потаенными глубинами своего сознания
они понимают, что всякий проступок может быть приписан, хотя бы  частично,
хорошо известным извинительным обстоятельствам: "несостоятельности власти"
или "ЕСТЕСТВЕННОЙ дурной склонности" ли - разделяемой  всеми  людьми,  или
"невезению",  которое  любое  ощущающее  создание  должно  быть   способно
распознавать как столкновение  между  смертной  плотью  и  внешним  хаосом
мироздания.
     В этом отношении Ганима чувствовала себя чистой  Свободной,  побегом,
тщательно усвоившим племенную жестокость. Ей нужна была только  цель  -  и
целью, явно, был Дом Коррино. Она жаждала увидеть, как брызнет на землю  к
ее ногам кровь Фарадина.
     У канала ее не подстерегали никакие враги. Даже поисковые отряды ушли
еще куда-то. Она пересекла канал по  земляному  мосту,  прокралась  сквозь
высокую траву к тайному выходу из съетча. Внезапно  впереди  нее  полыхнул
свет, и Ганима ничком распростерлась на  земле.  Она  пригляделась  сквозь
высокие  стебли  алфалфы.  Снаружи  в  проход  вошла  женщина,  и   кто-то
позаботился приготовить ей вход так,  как  следовало  быть  приготовленным
любому входу в съетч. В тревожные  времена  всякого  приходящего  в  съетч
встречали яркой вспышкой света, чтобы на время ослепить пришельца  и  дать
охране время на принятие решения. Но такой  свет  никогда  не  должен  был
светить далеко в  пустыню.  Видимый  здесь  свет  означал,  что  отомкнуты
внешние запоры.
     Ганиме горько стиснуло сердце,  это  нарушение  законов  безопасности
съетча - струящийся свет. Да, везде и всюду  признаешь  этих  Свободных  в
кружевных рубашках!
     Свет продолжал светить веером на землю  перед  основанием  кручи.  Из
тьмы сада на свет выбежала девушка, что-то боязливое было в ее  движениях.
Ганиме виден был яркий круг глоуглоба внутри  прохода  и  ореол  насекомых
вокруг него. Свет освещал две темные фигуры в проходе - мужчину и девушку.
Они стояли, взявшись за руки и глядя в глаза друг другу.
     Ганима  ощутила  что-то  не  то.  Не  просто  любовники   это   были,
подстерегающие момент, что б ускользнуть из съетча.  Свет  был  рассеян  в
проходе над ними и позади них. Они разговаривали на фоне светящейся  арки,
отбрасывая наружу длинные тени - где каждый мог наблюдать за их движениями
по этим теням. Мужчина то и дело освобождал руку, и делал жест - быстрый и
резкий жест украдкой, который тоже воспроизводился отбрасываемыми тенями.
     Тьму  вокруг  наполнили  одинокие  звуки  ночных   созданий.   Ганима
отгородила сознание от этих отвлекающих звуков.
     Так что же с этими двумя неладного?
     Движения мужчины так скованны, так осторожны.
     Он повернулся. Отражение