вшись,  Анирул  издала  еще   один
высокочастотный звук. Мышь ответила трелью, пакетом сигналов, закодированных
в нервной системе рукокрылого посланника.
   Услышав трель, Анирул задумалась. Даже Вещающая  Истину  Лобия  не  знает
кода. Мышь продолжала  издавать  серии  щелчков  и  трелей,  которые  Анирул
мгновенно расшифровывала и сортировала.
   Мышь  принесла  сообщение  от  Верховной  Матери  Харишки.  В   сообщении
говорилось о кульминации плана, венчавшей программу селекции, продолжавшуюся
на протяжении девяноста поколений. Сестра Джессика, тайная дочь  Гайус  Элен
Мохиам и барона Владимира  Харконнена,  пока  не  выполнила  свою  священную
миссию и  не  зачала  дочь  от  герцога  Лето  Атрейдеса.  Не  есть  ли  это
преднамеренный отказ или самовольная задержка? Мохиам говорила, что  молодая
женщина исполнена духом Ордена и лояльна, но временами бывает очень упрямой.
   Анирул ожидала, что эта вожделенная дочь, предпоследний шаг селекционного
пути, женщина, которая должна будет стать матерью их секретного оружия,  уже
зачата. Было известно, что Джессика иногда спит с герцогом Лето  Атрейдесом,
но до сих пор не забеременела. Нет ли здесь  злого  умысла?  Привлекательную
молодую  женщину  проверяли  на  фертильность,  и  она   виртуозно   владела
искусством соблазна. Более того, у герцога Лето уже есть один сын.
   Почему она так долго медлит ?
   Это очень  плохая  новость.  Если  давно  ожидаемая  дочь  тайного  союза
Харконненов и Атрейдесов не родится  в  самое  ближайшее  время,  то  Ордену
придется под каким-то благовидным предлогом отозвать  на  Баллах  непокорную
Джессику.
   Анирул хотела сначала отпустить летучую мышь на волю, но потом решила  не
рисковать. Двумя пальцами она сломала зверьку шею и выбросила труп в корзину
для утилизации.
   Оставив спящую в массажном кресле Лобию, Анирул поспешила наверх  в  свои
дворцовые покои.

***

   Ты режешь мою живую плоть и осыпаешь солью кровоточащие раны!
   "Плач фримена"

   Варрик выжил,  несмотря  на  то  что  у  Лиета  Кинеса  не  было  никаких
медикаментов, кроме бинтов из аптечки фремкита.
   Ослепленный горем и чувством вины Лиет надежно устроил полумертвого друга
на спине червя. Весь долгий путь до  сиетча  Кинес,  как  мог,  ухаживал  за
Варриком, деля с ним скудные  запасы  воды  и  латая  дыры  в  его  защитном
костюме.
   Сиетч Красной Стены встретил искалеченного Варрика стонами  и  рыданиями.
Фарула, знавшая толк в целебных травах, не отходила от израненного мужа. Она
упорно ухаживала за ним, лежавшим в полузабытьи, и изо  всех  сил  старалась
укрепить ту тонкую ниточку, которая все еще связывала Варрика с жизнью.
   Несмотря на то что Фарула по несколько раз в день меняла повязки на  лице
мужа, раны не хотели закрываться и на обнаженные кости и жилы  не  нарастала
новая кожа. Лиет слышал, что мудрецы Бене Тлейлакса, творившие  генетические
чудеса, умели создавать новые глаза, конечности и плоть, но фримены  никогда
не приняли бы это чудо, даже ради спасения своего  соплеменника.  Старики  и
дети сиетча уже  поставили  возле  занавески  пещеры  Варрика  охранительные
амулеты, желая отогнать от фрименов безобразного демона.
   Хейнар, старый одноглазый наиб, явился  навестить  своего  зятя.  Фарула,
стоявшая на коленях у ложа своего супруга, выглядела совершенно изможденной;
ее ангельское личико, на котором когда-то могла мгновенно  вспыхнуть  улыбка
или  язвительное  выражение,  Фарула,  чьи  глаза  когда-то  излучали  ум  и
любопытство, являла собой воплощение беспомощности и бессилия.  Хотя  Варрик
был еще жив, его жена надела желтый нежони, шарф, символизирующий траур.
   Гордый Хейнар созвал совет  старейшин  сиетча.  Перед  суровыми  старцами
выступил Лиет Кинес и рассказал о том, что произошло с ним и  с  Варриком  в
пустыне. Свидетельства Лиета были таковы, что фримены  воздали  должное  той
священной жертве, которую принес на алтарь племени Варрик. Молодого  мужчину
следовало считать героем. О нем надо было слагать стихи и  песни,  его  надо
было прославлять и чтить. Но Варрик совершил одну-единственную ошибку.
   Он остался жить, хотя должен был умереть.
   Хейнар и старейшины по зрелом размышлении решили подготовить погребальный
церемониал. Смерть  Варрика  -  дело  времени,  говорили  они.  Столь  тяжко
раненный человек не может жить долго.
   Но они тоже ошиблись, Варрик не собирался умирать.
   Ухоженные и смазанные целебными мазями раны перестали кровоточить. Фарула
кормила Варрика, а Лиет, часто навещавший друга, смотрел на него,  снедаемый
бесплодным желанием хоть чем-то облегчить  его  участь.  Но  даже  сын  уммы
Кинеса не мог совершить чуда исцеления. Лиетчих, сын  Варрика,  был  слишком
мал, чтобы понять, что случилось. Малыш был  отдан  на  попечение  скорбящих
родителей Фарулы и Варрика.
   Хотя Варрик и  выглядел  как  истерзанный  труп,  раны  его  не  издавали
гнилостный запах, не истекали гноем, не было видно и гангрены.  Как  это  ни
странно, но Варрик выздоравливал,  хотя  обнаженные  участки  костей  так  и
остались незакрытыми. Он не мог закрыть выступавшие из орбит,  лишенные  век
глаза, чтобы забыться в целительном сне, хотя взор Варрика  был  погружен  в
тьму вечной ночи.
   Оставаясь с Фарулой во время ее ночных бдений с мужем, Лиет  склонялся  к
другу и шептал ему на  ухо  чудесные  рассказы  о  Салусе  Секундус,  об  их
бесстрашных налетах  на  гарнизоны  Харконненов,  о  том,  как  они  служили
приманкой для врагов, когда настал час расплаты за  преступление  у  деревни
Байлар.
   Но Варрик лежал молча и неподвижно на своем ложе. Час за часом и день  за
днем.
   Фарула склонила голову и едва слышно прошептала:
   - Что мы сделали? Чем мы оскорбили  Шаи  Хулуда?  За  что  он  так  тяжко
наказал нас?
   Наступила тишина. Пока Лиет думал, что ответить молодой  женщине,  Варрик
вдруг зашевелился на своем ложе. Фарула сдавленно  вскрикнула  и  шагнула  к
мужу. Он сел. Не прикрытые веками  глаза  блестели,  словно  Варрик  пытался
что-то разглядеть на стене пещеры.
   Когда он  заговорил,  задвигались  мышцы  и  сухожилия,  прикрепленные  к
челюстям. Было видно, как за  частоколом  зубов  шевелится  язык,  произнося
искаженные слова.
   - Мне было видение. Теперь я понимаю, что должен делать.

***

   Целыми днями Варрик медленно и неуклюже, но упрямо  бродил  по  переходам
сиетча. Песок лишил его зрения, но он находил дорогу на ощупь.  Безжизненные
глаза его неотступно видели одну и ту же мистическую  картину.  Выступая  из
теней, словно живой труп,  он  говорил  тихим,  ломким  голосом.  Но  слова,
которые он произносил, завораживали.
   Людей, встречавших его, охватывало желание бежать, но они были не в силах
уйти, слыша его монотонную речь.
   - Когда буря поглотила меня, в то мгновение, когда я был готов  встретить
смерть, из несущегося с ветром песка я услышал  Голос,  который  говорил  со
мной. Это был сам Шаи Хулуд, который  сказал  мне,  что  я  должен  пережить
ниспосланное мне испытание.
   Фарула, все еще носившая желтый цвет траура, каждый раз старалась утащить
мужа домой.
   Фримены избегали говорить с Варриком, но внимательно слушали его. Если  и
нашелся человек, которому явилось священное видение, то разве не  мог  стать
им Варрик, чудесным образом уцелевший под беспощадной косой  песчаной  бури?
Неужели это простое совпадение - то, что он смог пережить такое, от чего  на
его месте должен был погибнуть любой смертный? Не говорит ли это о том,  что
именно Варрик стал нитью в ковре, который ткет для всего мира Шаи  Хулуд?  И
если когда-либо видели фримены людей, которых коснулся огненный перст Божий,
то Варрик наверняка один из них.
   Глядя перед собой невидящим взором,  он,  повинуясь  внутреннему  голосу,
вошел однажды в пещеру, где сидел Хейнар с членами совета старейшин. Фримены
замолкли, не зная, как реагировать на появление Варрика. Тот же  остановился
у входа и застыл в страшной неподвижности.
   - Вы  должны  утопить  палку  погонщика  червя,  -  заговорил  калека.  -
Призовите Сайаддину, пусть она приготовит все необходимое для церемонии Воды
Жизни. Я должен принять ее.., чтобы выполнить мою миссию.
   Он повернулся и вышел, направившись в переход своей шаркающей походкой  и
оставив Хейнара и старейшин в недоумении и великом смятении.
   Ни один человек не мог безнаказанно вкусить Воды Жизни.  Все  такие  люди
умирали. Это был напиток Преподобных  Матерей,  ядовитый  магический  отвар,
смертельный для неподготовленных и непосвященных.
   Варрик, которому никто не мешал ходить по сиетчу, вошел в общий зал,  где
подростки растирали в специальных чанах сырую пряность;  молодые  незамужние
женщины  обрабатывали  меланжевый  дистиллят  для  изготовления  пластика  и
топлива. Напротив стены стоял ткацкий станок, издававший звуки тупых ударов.
Были здесь  и  другие  фримены,  старательно  шившие  защитные  костюмы  или
наблюдавшие за работой сложных механизмов.
   На разогреваемой солнечными батареями плите готовились похлебка  и  пюре,
которые жители сиетча ели днем. Это была лишь легкая закуска.  Основная  еда
подавалась после захода солнца, когда сумерки немного охлаждали  беспощадный
зной пустыни. Старик, гнусавя, пел жалобную песню, в  которой  говорилось  о
веках странствований Дзенсунни, о бедах, которые претерпел  народ  до  того,
как обрел родину на пустынной планете. Лиет Кинес тоже был здесь,  потягивая
кофе с пряностью в компании двух воинов Стилгара.
   Все бросили работу и застыли в  молчании,  когда  вошел  Варрик  и  начал
говорить.
   - Я видел зеленую Дюну, рай. Даже умма  Кинес  не  ведает  того  величия,
какое явил мне Шаи Хулуд. - Голос  Варрика  гудел,  словно  холодный  ветер,
пронизывающий открытую пещеру. - Я слышал Голос Иного Мира, мне было видение
Лисана алъ-Гаиба, которого все мы ждем. Видел  путь,  обетованный  легендой,
обетованный Сайаддиной.
   Фримены зароптали, слыша такую дерзость. Они  тоже  слышали  пророчества,
обещавшие то, о чем говорил  Варрик.  Преподобные  Матери  учили  веками,  и
легенда передавалась из уст в уста, из  поколения  в  поколение,  от  одного
племени  к  другому.  Фримены  ждали  долго,  и  многие  из  них  прониклись
скепсисом, хотя иные продолжали верить - и устрашились.
   - Я должен испить Воды Жизни. Я видел путь. Лиет увел  друга  домой,  где
они нашли Фарулу, говорившую  с  отцом,  наибом  Хейнаром.  При  взгляде  на
вошедшего мужа взор Фарулы стал  печальным  и  покорным,  из  не  высыхавших
многие недели глаз снова потекли слезы.  Сидевший  на  ковре  маленький  сын
громко заплакал.
   Взглянув на Варрика и стоявшего рядом с ним Листа, Хейнар заговорил:
   - Все должно быть, как должно, Фарула. Старейшины  приняли  решение.  Это
громадная жертва, но если..,  если  он  тот,  если  он  действительно  Лисан
аль-Гаиб, то мы должны сделать то, о чем  он  говорит.  Мы  дадим  ему  Воду
Жизни.

***

   Лиет и Фарула изо всех сил старались отговорить Варрика от  его  безумной
затеи, но покрытый шрамами калека был тверд в своей вере. Он смотрел на жену
И друга своими вечно открытыми глазами, но не мог видеть их взглядов.
   - Это мой машхад и моя михна. Мое духовное и религиозное испытание.
   - Как знать, может быть, ты просто ослышался, и то был вовсе не Голос,  а
просто шум бури, - упрямо твердил Лиет. - Варрик, может  быть,  галлюцинация
ввела тебя в заблуждение?
   - Нет, этого не может быть, потому что я знаю.
   Пред лицом такой убежденности Фарула и Лиет могли только склонить  голову
и поверить Варрику.
   Из дальнего сиетча прибыла старая Преподобная Мать  Рамалло.  Она  должна
была провести церемонию и занялась  подготовкой.  Фримены  поймали  молодого
червя длиной всего десять метров и силой загнали его  в  цистерну  с  водой,
взятой из канала. Когда червь погиб, отравив  воду  своей  ядовитой  желчью,
фримены собрали жидкость в пластиковый кувшин и стали готовить  напиток  для
церемонии.
   Среди всего этого смятения в сиетч вернулся планетолог Кинес,  посетивший
одну из своих ботанических станций. Но он был так  поглощен  своими  делами,
что не придал особого значения  всеобщему  возбуждению,  поняв  только,  что
происходит какое-то очень важное событие.  Пардот  промямлил  соболезнования
Лиету по поводу того, что случилось с Варриком, но сын видел,  что  ум  отца
занят совершенно иными вещами. Проект переустройства Дюны не  мог  ждать  ни
минуты, и Пардота Кинеса не смущало даже то обстоятельство, что Варрик может
оказаться долгожданным мессией, которому суждено превратить племена фрименов
в объединенную сражающуюся силу.
   Обитатели сиетча Красной Стены  собрались  в  огромном  зале  празднеств.
Высоко наверху, на помосте, с которого обычно  обращался  к  своему  племени
Хейнар, стоял Варрик.  Рядом  с  изуродованным  калекой  находились  наиб  и
всемогущая Сайаддина, служившая этому  племени  не  одно  поколение.  Старая
Рамалло была похожа на  пустынную  ящерицу,  готовую  до  последнего  вздоха
защищать своих детей от хищной птицы.
   Сайаддина призвала мастеров воды и начала произносить  ритуальные  слова.
Фримены повторяли их, но с гораздо большей тревогой, чем  обычно.  Некоторые
искренне верили, что Варрик воистину тот, за кого выдает себя, другие  могли
только надеяться на чудо.
   В зале стоял тревожный ропот. Обычно участие в церемониях было  радостным
событием для сиетча и его жителей,  так  отмечались  значительные  и  важные
события: победа над Харконненами, или открытие больших залежей пряности, или
выживание после страшного природного катаклизма.
   На этот раз, однако, все фримены понимали, насколько высока ставка.
   Они смотрели на изуродованное  лицо  Варрика,  который  с  решительным  и
бесстрастным видом стоял на возвышении. Люди смотрели на него  со  смешанным
чувством надежды и страха, думая о том, сможет ли он изменить их  жизнь  или
его ждет страшный  провал,  какой  переживали  в  подобных  положениях  люди
поколения и поколения назад.
   В зале Лиет стоял рядом с Фарулой и ее сыном. Губы  женщины  были  плотно
сжаты, глаза закрыты. Вся она являла собой страх  ожидания  и  предчувствия.
Лиет почти физически чувствовал излучаемый ею страх. Боялась ли она, что  яд
убьет ее мужа.., или еще больше боялась, что он переживет  это  испытание  и
будет дальше влачить свое мучительное существование?
   Сайаддина Рамалло закончила благословение  и  вручила  сосуд  с  напитком
Варрику.
   - Пусть же Шаи Хулуд судит об истинности твоего видения  -  действительно
ли ты Лисан аль-Гаиб, которого мы так долго ждем.
   - Я видел Лисан аль-Гаиба, - ответил Варрик и понизил голос, чтобы только
Рамалло могла его слышать. - Я не говорил, что он - это я.
   Было видно, как зашевелились обнаженные мышцы и  сухожилия  лица  калеки,
когда он приблизил гибкий носик  сосуда  ко  рту.  Рамалло  сжала  сосуд,  и
ядовитая жидкость потекла в рот Варрика.
   Он сделал судорожный глоток, потом еще один. Фримены замолкли, охваченные
суеверным  ужасом.  Люди  застыли  на  месте,  горя  желанием  понять,   что
произойдет дальше. Лиету показалось даже, что он слышит, как в унисон бьются
сердца собравшихся здесь фрименов. Он слышал тихое дыхание людей,  чувствуя,
как в ушах отдается его собственный пульс. Лиет ждал и смотрел.
   - Ястреб и мышь суть одно, - сказал Варрик, прозревая будущее.
   Через мгновение Вода Жизни начала оказывать свое смертоносное действие.

***

   Все предыдущие страдания  Варрика,  все  его  ужасные  муки,  которые  он
пережил во время бури и после нее,  стали  лишь  прелюдией  к  той  страшной
смерти, которая его ожидала. Яд проник в клетки его организма и превратил их
в один пылающий ядовитым огнем костер.
   Фримены решили, что духовное видение  калеки  ввело  его  в  заблуждение.
Варрик метался и бился в судорогах, неистово крича:
   - Они сами не ведают, что сотворили. Рожденный в воде гибнет в песках!
   Сайаддина Рамалло отступила в глубь возвышения, следя за Варриком, словно
хищная птица за своей жертвой. Что это может значить?
   - Думают, что могут управлять им, но  заблуждаются.  Сайаддина  тщательно
подбирала слова, пропуская крики Варрика сквозь полузабытый фильтр "Доспехов
пророка".
   - Он говорит, что может видеть то, чего не видят другие. Он видел путь.
   - Писан аль-Гаиб! Это  воплощение  того,  о  чем  мы  мечтаем.  -  Варрик
согнулся в такой страшной судороге, что его ребра треснули, как  щепки.  Изо
рта потекла кровь. - Но это совсем не то, чего мы ждали.
   Сайаддина подняла свою руку, похожую на когтистую птичью лапку.
   - Он видел Писан аль-Гаиба. Он грядет. И он будет всем, о чем мы мечтали.
   Варрик кричал до тех пор, пока его не покинули последние силы, он не  мог
уже издавать связных звуков, бился в конвульсиях и судорогах,  не  способный
управлять своими движениями.  Мозг  его  был  съеден  беспощадным  напитком.
Обитатели Байлара пили разбавленную Воду Жизни, но  все  умерли  в  страшных
мучениях. Для Варрика же и такая безумная смерть была сущей милостью.
   - Ястреб и мышь суть одно!
   Фримены, неспособные ничем помочь несчастному, могли только  смотреть  на
него с потрясением и отвращением. Смертные конвульсии  Варрика  продолжались
много нескончаемых часов, но еще больше времени потребовалось Рамалло, чтобы
истолковать смятенные видения бедного Варрика.

***

   Камни и песок тяжелы, но гнев глупца перевесит и то и другое.
   Герцог Лето Атрейдес

   Доминик Верниус вернулся в свою полярную крепость на Арракисе  мрачным  и
подавленным. Его люди бросились встречать своего  вождя,  но  приветственные
возгласы замерли у них на устах. Все сразу поняли, что граф прибыл с плохими
новостями.
   Глаза Доминика запали, в  них  появилось  затравленное  выражение,  чисто
выбритая голова и нависший лоб потеряли бронзовый здоровый  цвет.  Теперь  у
графа было лицо преждевременно состарившегося человека. Здоровый цвет лица и
несокрушимое здоровье покинули его,  осталась  только  несгибаемая  железная
воля. Нить надежды оборвалась, глаза горели неугасимым огнем мщения.
   Верный ветеран Асуйо встречал своего полководца на  посадочной  площадке.
Ворот тяжелой меховой куртки старого солдата расстегнулся, обнажив  поросшую
седыми волосами грудь. Обратившись к Верниусу, Асуйо озабоченно сморщил  лоб
и нервно провел рукой по ежику коротко остриженных волос.
   - В чем дело, Дом? Что случилось?
   Доминик Верниус невидящим взором уставился на отвесные стены пропасти,  в
которой была спрятана посадочная площадка тайного космопорта, и заговорил:
   - Я видел вещи, которым не должен быть свидетелем ни один  иксианец.  Моя
возлюбленная планета - мой мир - мертва, как моя жена.
   Как сомнамбула, не видя ничего и никого вокруг, Доминик вошел в  лабиринт
подземных переходов, которые его люди пробурили в мерзлых  стенах.  По  пути
его приветствовали другие контрабандисты,  спрашивали  о  новостях,  но  он,
против обыкновения, проходил мимо, не отвечая на вопросы и приветствия.
   Доминик бесцельно переходил  из  одного  подземного  коридора  в  другой.
Проводя  пальцами  по  обшитым  полимером  стенам  подземного  убежища,   он
представлял себе пещеры Икса. Остановившись, он тяжело  вздохнул  и  прикрыл
глаза. Усилием воли  он  попытался  вспомнить  и  вызвать  в  памяти  чудеса
подземного мира Икса, славный  город  Вернии,  Гран-Пале,  кристально-четкие
силуэты  домов  и  величественных   дворцов,   высеченных   в   перевернутых
сталактитах.
   Невзирая на жестокую многовековую конкуренцию со  стороны  Дома  Ришезов,
Икс оставался  признанным  лидером  в  технике  и  новациях.  Но  тлейлаксам
потребовалось всего несколько лет, чтобы превратить в ничто все  достижения,
они  удалили  с  Икса  даже  представительство  Банка   Гильдии,   производя
финансовые расчеты с его представителями на других  планетах,  выбранных  по
желанию мастеров Бене Тлейлакса...
   В самом начале своей военной карь