оу ржал, как вьючная
лошадь, хлопая друга по спине и радостно повторяя:
   - Гурни, Гурни!
   Халлек  обернулся  и  указал   рукой   на   принца-киборга,   который
приблизился к ним в накидке с капюшоном.
   - А вот с этим человеком тебе надо обязательно познакомиться. Позволь
представить тебе... сына Доминика.
   Несколько контрабандистов испустили удивленные возгласы. Даже те, кто
не служил Доминику Верниусу, знали о его  легендарных  подвигах.  Ромбур
вытянул вперед свою синтетическую руку и обменялся  с  Пеном  хлопком  -
принятым в империи приветствием.
   - Нам нужна ваша помощь, если вы друзья Гурни. Барлоу широким  жестом
обвел своих людей.
   - Остыньте, дураки! Разве вы не видите, что опасности больше нет?
   - Я должен знать, что за груз ты везешь, - переходя на серьезный тон,
сказал Гурни. - Твой корабль везет то, что я думаю? Если вы  не  сменили
профессию и остались контрабандистами, то думаю,  что  ваш  груз  спасет
всех нас.
   Смуглый человек уставился в пол с таким видом, словно раздумывал,  не
поднять ли с пола прилипшую к нему жвачку и не отправить ли ее обратно в
рот.
   - Мы слышали объявление, но решили, что это какой-то хитрый  трюк.  -
Он посмотрел в глаза Гурни и неловко переступил с ноги на ногу. - Да,  у
нас на судне есть  незаявленный  груз,  это  незаконно...  даже  опасно,
особенно сейчас, когда император совсем спятил на пряности...
   - Мы все зависим сейчас от доброй воли Гильдии,  включая  и  меня,  -
заговорил Ромбур. - Мы находимся в чрезвычайном положении,  вне  области
действия имперских законов.
   Гурни смотрел в глаза своему старому товарищу, не давая тому  отвести
в сторону взгляд.
 
*** 
 
   - Барлоу, у тебя на борту пряность,  которую  ты  хочешь  продать  на
черном рынке за хорошую цену. - Он прищурился. - Но теперь не время.  На
эту пряность ты сейчас можешь купить наше спасение.
   Барлоу покраснел.
   - Да, у нас есть пряность, и ее хватит на  то,  чтобы  купить  самого
императора.
   Ромбур улыбнулся, сморщив покрытое шрамами лицо.
   - Думаю, что этого хватит.
   Контрабандисты хмуро смотрели,  как  сотрудники  службы  безопасности
лайнера выносят с  корабля  немаркированные  контейнеры  с  прессованной
меланжей и тащат ее на  верхнюю  палубу.  Отведя  в  сторону  нескольких
представителей Гильдии, Гурни попытался договориться с  ними  о  выплате
контрабандистам  частичной   компенсации.   Гильдия,   известная   своей
прижимистостью,  согласилась  возместить  лишь  малую  часть  цены,   но
контрабандисты  были  сейчас  не  в  том  положении,  чтобы  спорить   и
торговаться.
   Пока шла вся эта  суета,  Ромбур  встал  у  прозрачной  стены  кабины
навигатора и постарался  привлечь  внимание  Д'мурра.  Мутант-навигатор,
съежившись, лежал на полу и едва подавал признаки жизни.
   -  Торопитесь!  -  крикнул  принц   служащим   Гильдии.   Рабочие   с
лихорадочной  поспешностью  откачали  из  баков  загрязненную  пряность.
Другая бригада распылила меланжу из контейнеров и заправила пустые баки.
Струя оранжевого газа хлынула в кабину навигатора.  Все  надеялись,  что
этой чистой пряности хватит для того, чтобы оживить  навигатора  и  дать
ему возможность справиться с управлением.
   - Он не шевелится уже целый час, - сказал летный аудитор.
   Ромбур выгнал  всех  в  безопасный  отсек  и  снова  вошел  в  кабину
навигатора.  Оранжевый  меланжевый  газ  крутящимися  струями  продолжал
поступать из вентилей, расположенных под потолком  кабины.  Видимость  в
чане уменьшалась  с  каждой  минутой,  но  принц  упорно  продвигался  к
середине кабины, к телу, которое  когда-то  было  красивым  темноволосым
юношей, похожим, как две капли воды, на своего близнеца
   К'тэра. Когда-то, давным-давно, они  оба  ухаживали  за  его  сестрой
Кайлеей Верниус.
   Принц Ромбур отчетливо вспомнил этих близнецов, детей  посла  Каммара
Пилру. Как они были счастливы тогда, во времена  процветания  Икса.  Все
это кажется сном, особенно сейчас, когда пряность туманит разум.
   Д'мурр был очень горд тем, что  сумел  выдержать  испытание  и  стать
навигатором, а К'тэр был очень  огорчен  тем,  что  потерпел  неудачу  и
остался на Иксе. Он так и живет там, на их многострадальной планете...
   Прошлое так далеко, что порой кажется нереальным...
   Ромбур заговорил таким проникновенным успокаивающим тоном, словно всю
жизнь проработал практикующим семейным врачом.
   - Мы заменили тебе пряность, Д'мурр.  -  Опустившись  на  колени,  он
заглянул в стекленеющие глаза навигатора. - Мы нашли чистую меланжу. Все
неприятности позади.
   Лежавшее рядом с Ромбуром создание перестало даже отдаленно  походить
на человека. Изуродованное и атрофичное, это тело выглядело так,  словно
какой-то садист всласть поиздевался над его плотью, превратив человека в
страшную пародию.  Вздувшееся  тело  слабо  зашевелилось  и  вздрогнуло,
беспомощно,  как  рыба,  выброшенная  на  горячий  мол.   Лицо   Д'мурра
исказилось, странный рот сложился в жуткую  гримасу,  жадно  втягивая  в
легкие мощный меланжевый газ.
   Мысли Ромбура блуждали, движения механических рук и ног  замедлились,
словно на них  давила  плотная  густая  жидкость.  Искусственные  легкие
переставали справляться с нагрузкой. Скоро принцу  надо  будет  покинуть
кабину навигатора.
   - Это поможет тебе? Сможешь ли ты с помощью  новой  пряности  увидеть
пространство и привести нас домой?
   - Я должен, - ответил Д'мурр, выдохнув клуб оранжевого газа. -  Мы  в
опасности... враг видел нас. Он... приближается. Хочет... уничтожить.
   - Кто этот враг?
   - Ненависть... убивает нас... за то, что...  мы  такие.  -  Д'мурр  с
усилием выпрямил свое неуклюжее тело.  -  Надо  бежать...  как  можно...
дальше.
   Он  повернул  к  Ромбуру  узкие  щелочки  глаз,  прикрытые  восковыми
складками кожи.
 
*** 
 
   - Теперь... я вижу... дорогу домой.
   Казалось, навигатор истратил  все  оставшиеся  у  него  силы  на  это
последнее движение. Д'мурр подполз поближе к вентилям,  откуда  поступал
газ, и сделал глубокий вдох.
   - Нам... надо спешить!
   Вместо того чтобы броситься к люку и  выскочить  из  опасной  кабины,
принц помог навигатору взяться за управление. Теряющий  сознание  Д'мурр
завел двигатели Хольцмана. Исполинское судно дернулось и  перевернулось,
приняв правильное положение в пространстве.
   - Враг... близок.
   Лайнер двинулся - или это только показалось Ромбуру.
   Чувствуя подкатывающую к горлу тошноту, Ромбур ухватился за  какую-то
стойку. Одновременно он почувствовал,  что  переход  в  поле  Хольцмана,
свертывающее пространство, совершился с обычной для лайнера точностью.
   Навигатор выполнил свой долг.
   Из свернутого пространства  лайнер  вышел  в  виду  планеты  Джанкшн.
Д'мурр инстинктивно привел корабль обратно в пределы  империи  к  своему
дому - в штаб-квартиру Гильдии, которая стала его второй родиной,  после
того как он совсем молодым человеком покинул Икс.
   - Порядок, - слабо выдохнул Д'мурр.
   Тронутый  до  глубины  души  самоотверженностью  навигатора,   Ромбур
подошел к нему, забыв, что ему самому давно надо покинуть опасную  зону.
Д'мурр отдал все, чтобы спасти корабль, и всех,  кто  находился  на  его
борту.
   - К'тэр...
   Раздался тихий шелест, словно из тела Д'мурра вышел воздух. Тело  его
съежилось, он упал на дно кабины и затих.  Когда  Ромбур  склонился  над
навигатором, окутанным густым облаком меланжи, Д'мурр был уже мертв.
   Ромбур не успел сказать старому другу последнее  прости,  к  тому  же
кабину надо было покинуть как можно скорее,  пока  меланжа  не  отравила
его. В глазах начало двоиться, органические  части  тела  горели  огнем,
насытившись пряностью. Ромбур, шатаясь, побрел  к  люку.  Тело  Д'мурра,
растворяясь в меланжевом тумане, скрылось из виду.
 
*** 
 
   Справедливость? Кто вопрошает о справедливости в  нашей  погрязшей  в
грехах вселенной?
   Леди Елена Атрейдес. Личная медитация о необходимости и раскаянии
 
   К  замку  Каладана   морем   прибыли   четыре,   похожие   на   тени,
Сестры-отшельницы. Они плыли не на пассажирском  пароме,  а  на  старом,
потрепанном всеми штормами, дырявом рыболовецком  траулере.  На  Каладан
опускался вечер, и  косые  лучи  заходящего  солнца  оживляли  затянутый
тучами небосклон.
   Стоявшие на носу судна сестры, одетые в  черные  свободные  куртки  с
капюшонами, внимательно вглядывались в прибрежные скалы и  нависший  над
местностью  замок.  Каждый  квадратный  сантиметр  тела  был  чем-нибудь
прикрыт - тонкими перчатками, чулками и высокими сапогами. Тонкие  вуали
из эбонитовых волокон,  обрамлявшие  капюшоны,  совершенно  скрывали  их
лица.
   Все время путешествия через океан сестры  держались  очень  замкнуто.
Капитан судна получил очень щедрую плату, отчасти как компенсацию за тот
страх, который порождали затворницы  у  суеверных  матросов  и  рыбаков.
Капитан свернул к югу и направил судно к  берегу,  к  одной  деревенской
пристани, откуда  его  пассажиркам  будет  удобно  добираться  до  замка
пешком.
   Одна из одетых в черное женщин посмотрела  сквозь  вуаль  на  недавно
воздвигнутую статую герцога Пауля  Атрейдеса,  в  высоко  поднятой  руке
которого пылал факел вечного огня. От этого зрелища  женщина,  казалось,
сама превратилась в статую, выделявшуюся на  фоне  алеющего  в  закатных
лучах неба.
   Не поблагодарив капитана, четыре Сестры сошли на пристань и пошли  по
старому поселку. Вокруг них кипела жизнь. Люди  чинили  сети,  варили  в
котлах  моллюсков  и  разводили  огонь  в  коптильнях,  с   любопытством
поглядывая на пришельцев. Экзотичные и  таинственные,  Сестры-отшельницы
редко  показывались  на  глаза  посторонним,   постоянно   пребывая   за
крепостными стенами своего монастыря на Восточном Континенте.
   Одежда Сестры, возглавлявшей группу, была покрыта  тонкой  серебряной
вышивкой, украшавшей идеограммами бахрому куртки  и  капюшона  и  тонкую
сетку  вуали.  Решительной  походкой  она  шла  по  круто  поднимавшейся
тропинке, ведущей к главной башне Каладанского замка.
   Когда  четверка  добралась  до  подъемного  моста  замка,  на   землю
спустились сумерки, и только красная полоса на  горизонте  напоминала  о
минувшем  дне.  Суровые  гвардейцы  Дома  Атрейдесов   преградили   путь
женщинам. Главная из Сестер, не говоря ни слова своим спутницам, подошла
к солдатам, что-то сказала им и  остановилась  в  ожидании,  исполненная
загадочного спокойствия.
   Молодой гвардеец бросился в замок звать Туфира Гавата. Выйдя из ворот
замка, старый  воин-ментат  поправил  форму,  чтобы  внушить  пришельцам
уважение и немного запугать их. Своим острым взглядом он окинул  женщин,
но извлек мало информации из их скрытых одеждами фигур.
   - Герцог уже отдыхает, но он откроет замок для посещений  завтра,  на
два часа, как обычно с утра.
   Загадочная  женщина  коснулась  своей   вуали.   Гават   присмотрелся
внимательнее. Это была не просто  вуаль,  серебристая  вышивка  не  была
простым  украшением,  это  был  сенсор,  прячущий   лицо   человека   от
посторонних взоров. Ришезианская технология. Отступив на шаг, он  взялся
за рукоятку кинжала, но не стал вынимать его из ножен.
   Женщина спокойно откинула вуаль на капюшон, смяв драгоценную ткань, а
потом сняла маску, изменявшую черты лица.
   - Туфир Гават, неужели ты откажешься впустить  меня  в  дом,  который
принадлежит мне по праву? - Открыв лицо, она твердо посмотрела  в  глаза
Гавата. - Неужели ты запретишь мне встретиться с моим собственным сыном?
   Даже видавший виды ментат не сразу пришел в  себя  от  удивления.  Он
слегка поклонился, потом сделал ей знак следовать  за  собой,  обойдясь,
правда, без формальных приветствий.
   - Конечно же, нет, леди Елена. Вы можете войти.
   С этими  словами  он  сделал  знак  гвардейцам  пропустить  остальных
Сестер.
   Когда они оказались во внутреннем дворе, Гават попросил их  подождать
и отдал команду гвардейцам:
   - Проверьте, нет ли у этих женщин оружия, а я извещу  герцога  об  их
прибытии.
   Лето Атрейдес ждал в зале приемов, сидя в высоком кресле  из  темного
дуба. Для этой встречи он надел форменный китель, золотую цепь и золотой
орден  герцога  Ландсраада,  Так  официально  он  одевался  обычно   для
отправления формальных и не слишком приятных дел. Таких, как предстоящая
встреча.
   Даже  не  получая  подтверждений  от  Ромбура  и  Гурни,  он  не  мог
откладывать  операцию   на   Иксе.   Все   дни   проходили   в   военных
приготовлениях, и несмотря на геройскую  уверенность  Дункана  Айдахо  в
успехе, Лето понимал, что война на Иксе непредсказуема и  полна  опасных
неожиданностей.
   У него не было ни времени, ни  терпения,  ни  любви  к  изгнанной  им
матери.
   Вокруг ярко горели плавающие светильники, но они не  могли  разогнать
тени, омрачавшие его душу. Лето ощущал озноб,  который  не  имел  ничего
общего с пронизывающим холодом наступившего вечера. Он  не  видел  Елену
двадцать один год, с момента, когда было открыто ее коварное  участие  в
убийстве старого герцога.
   Когда она наконец вошла, Лето не стал вставать.
   - Закройте дверь, - железным голосом произнес он. - Нам надо остаться
наедине. Пусть остальные женщины выйдут в коридор.
   Рыжеватые волосы леди Елены были теперь тронуты  сединой,  кожа  туго
обтягивала кости лица.
   -  Это  мои  служанки,  Лето.  Они  сопровождали  меня  с  Восточного
Континента.  Ты  не  можешь  отказать   им   хотя   бы   в   минимальном
гостеприимстве.
   - Я не в  настроении  оказывать  гостеприимство,  матушка.  Дункан  и
Туфир, вы останетесь здесь.
   Дункан Айдахо, горделиво державший шпагу старого  герцога,  встал  на
нижнюю ступень помоста. Он с тревогой  по  очереди  посмотрел  на  Лето,
потом на его мать, а потом на каменное от едва сдерживаемого гнева  лицо
Гавата.
   Воин-ментат вывел женщин в коридор, вернулся в зал и затворил двери с
грохотом, отдавшимся под высокими сводами помещения. Сделав  это,  Гават
застыл в дверях.
   - Итак, я вижу, что ты не простил меня, мой сын. - Елена  раздраженно
нахмурилась. Туфир отошел от  двери  -  оружие  в  человеческом  облике.
Дункан встал в боевую стойку.
   - Как ты можешь говорить о прощении, матушка, если  утверждаешь,  что
не было никакого преступления?
   Елена пробуравила Лето взглядом, но не сказала в ответ ни слова.
   Дункан был  озадачен  и  встревожен.  Он  плохо  помнил  жену  своего
возлюбленного старого герцога. Это была суровая властная женщина,  а  он
тогда был мальчишкой, который только что сбежал от Харконненов.
   Бледный от сдерживаемой ярости, Лето сказал:
   - Я надеялся, что ты останешься в монастыре,  разыгрывать  притворную
скорбь и размышлять о своей виновности. Я думал, что тебе ясно, что тебя
больше не приглашают в Замок Каладана.
   - Совершенно ясно. Но у тебя нет наследников, и пока  я  единственная
твоя кровная родственница.
   Подавшись вперед, Лето буквально пылал от ярости.
   -  Династия  Атрейдесов  продолжится,  не  тревожься  на  этот  счет,
матушка. Моя наложница Джессика находится в Кайтэйне и скоро родит моего
ребенка. Так что можешь спокойно  возвращаться  в  монастырь.  Туфир  не
откажется от удовольствия обеспечить тебе безопасный проезд.
   - Ты даже не знаешь, зачем я приехала, - сказала она. - Тебе придется
меня выслушать.
   Елена  говорила  непререкаемым   тоном,   исполненным   родительского
авторитета,  который  Лето  помнил  с  детства.  В  душе   всколыхнулись
воспоминания об этой женщине.
   Смутившись, Дункан снова по очереди посмотрел на лица присутствующих.
Ему никогда не говорили о причинах отъезда леди Елены, хотя  он  не  раз
спрашивал об этом.
   Лето сидел в кресле неподвижно, как статуя.
   - Намеки и упреки?
   - Нет, я хочу обратиться к тебе с просьбой.  Я  буду  просить  не  за
себя, а за  твоих  родственников  по  материнской  линии,  за  семейство
Ришезов. Во время преступного нападения  императора  на  Корону  погибли
сотни людей, многие тысячи ослепли. Граф  Ильбан  -  мой  отец.  Во  имя
гуманности я прошу,  чтобы  ты  предложил  свою  помощь.  При  богатстве
нашего, - ее лицо побагровело, -  твоего  Дома  ты  можешь  предоставить
Ришезу материальную и медицинскую помощь.
   Лето удивился, услышав такую просьбу из уст матери.
   - Я знаю об  этой  трагедии.  Ты  просишь  меня  воспротивиться  воле
императора, который  нашел  Ришезов  виновными  в  нарушении  имперского
закона?
   Елена сжала в кулак руку, затянутую в  перчатку,  и  высоко  вскинула
подбородок.
   - Я полагала, что ты помогаешь людям, которые больше всего  нуждаются
в помощи. Разве не в этом заключается путь Атрейдесов, путь чести? Разве
не этому учил тебя Пауль?
   - Как ты смеешь учить меня?
   - Или Дом Атрейдесов хочет прославиться лишь своими актами  агрессии,
такими, как жестокое нападение на  Биккал?  Уничтожить  любого,  кто  не
согласен с тобой? - Она насмешливо взглянула на сына. -  Ты  напоминаешь
мне грумманского виконта. Это и есть наследие Дома Атрейдесов?
   Ее слова больно жалили герцога. Он откинулся на спинку кресла,  чтобы
скрыть неловкость.
   - Как герцог, я делаю то, что должен делать.
   - Тогда помоги Ришезам.
   Дальнейший спор был лишен всякого смысла.
   - Я подумаю об этом.
   - Ты гарантируешь это, - твердо возразила Елена.
   - Возвращайся к Сестрам-отшельницам. -  Лето  встал,  и  Туфир  Гават
шагнул вперед. Дункан Айдахо поднял шпагу и встал с  другой  стороны  от
леди Елены. Она  узнала  эту  шпагу  и  внимательно  вгляделась  в  лицо
Дункана, но  не  поняла,  кто  это.  Он  сильно  изменился  с  тех  пор,
превратившись из девятилетнего мальчика в сурового воина.
   Лето разрядил напряжение, велев своим людям встать по местам.
   - Я удивлен тем, что ты учишь меня состраданию, матушка. Но, хотя я и
хорошо тебя знаю, я все же соглашусь с  тобой.  В  такой  ситуации  надо
действовать. Дом Атрейдесов окажет помощь Ришезам, но при  том  условии,
что ты немедленно покинешь замок. - Лицо Лето приняло еще более  жесткое
выражение. - И никому об этом не рассказывай.
   -  Хорошо.  Я  не  скажу  больше  ни  слова,  сын  мой.  Елена  резко
повернулась и так быстро пошла к выходу, что Гават  едва  успел  открыть
тяжелую дубовую створку. Уже  после  того,  как  леди  Елена  и  три  ее
спутницы вышли из замка в сгущавшуюся темноту  ночи,  Лето  едва  слышно
вымолвил слова прощания...
   Пораженный Дункан подошел к Лето, который неподвижно сидел в  кресле.
Лицо оружейного мастера было пепельно-серым, глаза расширены.
   - Лето, что все это значит? Почему никто не рассказал мне о  пропасти
между вами и не объяснил мне ее причин? Леди Елена  -  ваша  мать.  Люди
будут говорить об этом.
   - Люди всегда что-то говорят, - философски заметил Гават.
   Дункан взошел по ступеням помоста к креслу, на  котором  сидел  Лето,
крепко ухватившись за подлокотники. Герцогский перстень оставил  вмятину
в прочном дереве.
   Наконец Лето очнулся и посмотрел на Дункана затуманенным взглядом.
   - Дом Атрейдесов пережил множество трагедий, а наша история  скрывает
множество тайн, Дункан. Ты же сам знаешь, что мы скрыли  вину  Кайлеи  в
гибели клипера, ведь не кто иной,  как  ты  занял  место  Суэйна  Гойре,
бывшего начальника моей дворцовой стражи, отправленного в изгнание.  Мой
народ никогда не узнает правду об этом, как и... о моей матери.
   Дункан все еще не понимал, к чему приведет этот разговор.
   - Какую правду о ней, Лето?
   Ментат выступил вперед, сделав предостерегающий знак.
   - Мой герцог, было бы не слишком мудро... Лето поднял руку, остановив
Гавата:
   - Туфир, Дункан имеет право знать все. Когда он был ребенком, на него
пало обвинение в том, что это он испортил быка. Сейчас он должен наконец
все понять.
   Гават опустил голову.
   - Если вы должны, то говорите, хотя я возражаю. Секрет не  становится
строже, когда его слышат многие уши.
   Медленно подбирая слова, Лето долго расс