оторый уже знал, что он
гхола - хотя вряд ли до конца осознавал смысл этого слова.
   - Ты особенный ребенок, - говорила Одрейд, - Мы создали тебя из  кле-
ток, которые взяли у очень старого человека.
   Но в то время, хотя он и был не  по  годам  развит,  хотя  эти  слова
странно встревожили его, гораздо более интересным казалось бегать в  вы-
сокой летней траве под деревьями...
   Позже он добавил к этому дню другие "садовые"  воспоминания,  собирая
впечатления об Одрейд и прочих, учивших его. Очень рано он  начал  пони-
мать, что прогулки доставляют Одрейд не меньшее  удовольствие,  чем  ему
самому.
   Однажды вечером - ему было тогда четыре года - он сказал ей:
   - Больше всего я люблю весну.
   - И я тоже.
   Когда ему было семь и он уже начал проявлять те умственные способнос-
ти вкупе с голографической памятью, которые заставили его прошлую инкар-
нацию сгибаться под бременем обязанностей, возложенных на него  Сестрами
- тогда он увидел сады по-иному. Они словно пробуждали  что-то  непонят-
ное, еще неизвестное, дремлющее в глубине его сердца.
   Тогда впервые он почувствовал, что обладает странными воспоминаниями,
никогда не всплывающими на поверхность. В тревоге и растерянности он об-
ратился к Одрейд - Преподобная Мать казалась  темным,  четко  очерченным
силуэтом в лучах заходящего солнца:
   - Есть вещи, которые я не могу вспомнить!
   - Однажды вспомнишь, - отвечала она.
   Он смотрел на Одрейд против света, а потому не видел ее лица -  слова
шли из тени, а тень эта была не только в ней, но и в нем самом.
   В тот год он начал изучать жизнь Башара Майлза Тэга, того, чьи клетки
дали бытие гхоле Майлзу Тэгу. Одрейд частично объяснила ему это,  подняв
руку с острыми ноготками:
   - Я соскоблила микроскопические кусочки кожи с его шеи - клетки  кожи
- и в них было все, что нам было нужно, чтобы подарить тебе жизнь.
   Что-то странное творилось с садами в этом году: - плоды были  больше,
тяжелее, чем обычно - словно непонятное неистовство охватило деревья.
   - Все потому, что там, на юге, пустыня наступает, -  сказала  Одрейд.
Она держала мальчика за руку; вместе они шли сквозь омытое росой утро, а
к ним склонялись отягощенные плодами ветви яблонь.
   Тэг посмотрел в сторону юга, словно пытаясь разглядеть пустыню в  не-
вообразимой дали за деревьями; солнечный свет, пробивавшийся сквозь  зе-
лень листвы, на мгновение заворожил его. Он знал о пустыне, и ему  пока-
залось, что он чувствует ее тяжесть, тяготевшую даже над  этим  чудесным
садом.
   - Деревья умеют предчувствовать собственный конец, - сказала  Одрейд.
- Когда что-либо угрожает жизни, она цветет пышнее.
   - Воздух очень сух, - ответил Тэг. - Должно быть, это пустыня.
   - Ты заметил, что некоторые листья потемнели, что они пожухли и свер-
нулись по краям? В этом году нам пришлось часто поливать их.
   Ему нравилось, что она редко говорит с ним как с  младшим;  обычно  -
как равная с равным. Он увидел пожухшие листья. Это сделала пустыня.
   В глубине сада они некоторое время молча слушали щебет птиц,  стрекот
и жужжание насекомых. Пчелы, собиравшие мед на клеверном поле  неподале-
ку, заинтересовались им, но, как и все те, кто свободно выходил из  Дома
Ордена, он был помечен феромоном. Пчелы прожужжали  мимо,  почувствовали
запах, определявший его личность, и вновь отправились на свои  цветочные
пастбища. Яблоки. Одрейд указала на запад. Персики. Он взглянул по  нап-
равлению ее жеста. И - да, верно, там, за лугом, к востоку от них,  были
вишни.
   Семена и молодые саженцы были привезены сюда  на  первых  не-кораблях
около полутора тысяч лет назад, рассказывала Одрейд, и посажены здесь  -
бережно, с вниманием и любовью.
   Тэг представил себе руки, роющиеся в грязи,  бережно  рыхлящие  почву
вокруг саженцев; ирригацию, проводимую со всей возможной тщательностью и
вниманием; строительство оград, не позволяющих  скоту  заходить  сюда  с
пастбищ, окружающих плантации и здания первого Дома Собраний.
   К тому времени он уже знал о гигантском песчаном черве с Ракис.
   Смерть этого червя послужила причиной  появления  существ,  именуемых
песчаной форелью. Из-за этой песчаной  форели  и  разрасталась  пустыня.
Частично эта история была связана с его предыдущей инкарнацией - с чело-
веком, которого называли "Башар".  Великий  воин,  погибший,  когда  эти
ужасные женщины. Чтимые Матры, разрушили Ракис.
   Тэг нашел, что эти занятия одновременно и увлекают, и  тревожат  его.
Он чувствовал в себе какие-то лакуны, пустоты, которые должна  была  за-
полнять память. Должна была, но не заполняла. Эти провалы в  памяти  за-
полняли сны, но и сны уходят. А временами перед  его  внутренним  взором
появлялись лица. Он почти слышал слова. Бывало и так, что  он  знал  имя
вещи - просто знал, еще не успев спросить. Особенно хорошо  вспоминались
названия разных видов оружия.
   Он начинал осознавать многое. Вся эта планета должна была стать  пус-
тыней, и перемены начались потому, что Чтимые  Матры  решили  уничтожить
Бене Джессерит, воспитавшую его.
   Почтенные Матери, наблюдавшие и контролировавшие его жизнь,  зачастую
относились к нему с почтительным страхом - к нему, вечно одетому в  чер-
ное, суровому до аскетизма. Да еще эти глаза - синее в синем,  без  бел-
ков. Говорили, это из-за спайса.
   Только Одрейд проявляла к нему чувство, похожее на  искреннюю  привя-
занность, - а Одрейд была весьма важной персоной в мире Бене  Джессерит.
Все называли ее Преподобной Матерью, и она велела ему  называть  ее  так
же. Но только не в садах, где они были одни. Там он называл ее Матерью.
   На утренней прогулке во время, близившееся к сбору урожая, в  девятый
год его жизни, в третьем кругу яблоневых садов  они  наткнулись  на  не-
большую ложбинку, в которой не было деревьев, но зато она  заросла  раз-
нотравьем. Одрейд положила руку на плечо Тэга и придержала его там,  где
он мог видеть дорожку из отдельных черных камней, ведущую сквозь  густую
траву, в которой поблескивали маленькие звездочки цветов. Почтенная мать
была в странном настроении; это было слышно по ее голосу:
   - Собственность - интересный вопрос, - сказала она. - Эта  планета  -
наша собственность, или мы - собственность планеты?
   - Мне нравится, как здесь пахнет, - сказал Тэг. Одрейд убрала руки  с
его плечей и легонько подтолкнула его вперед:
   - Здесь собраны травы для обоняния, Майлз. Ароматические травы. Расс-
мотри их хорошенько и выясни их названия в библиотеке, когда мы  вернем-
ся. Ну, иди же!
   Он попытался обойти выползший на дорожку вьюнок, но, услышав эти сло-
ва, твердо ступил на зеленые усики растения, вдохнув острый запах.
   - Они были посажены именно для этого: когда на них ступаешь, они  от-
дают тебе свой аромат, - сказала Одрейд. - Прокторы учили тебя тому, как
справляться с ностальгией. Они говорили тебе, что ностальгию часто вызы-
вают запахи?
   - Да, Мать...
   Обернувшись и взглянув туда, куда только что ступил, он прибавил:
   - Это розмарин.
   - Откуда ты знаешь? - голос Преподобной звучал настойчиво; она требо-
вала ответа.
   Он пожал плечами:
   - Просто - знаю.
   - Возможно, это изначальная память, - Одрейд казалась довольной.
   Они пошли дальше по ложбинке, полной странных ароматов, и снова голос
Одрейд зазвучал задумчиво:
   - У каждой планеты - свой характер, на каждой есть место, где мы  пы-
таемся восстановить уголок Старой Земли. Иногда воплощение  лишь  смутно
напоминает замысел, но здесь нам была суждена удача.
   Она наклонилась и, сорвав тонкий побег ядовитозеленого растения, рас-
терла его в пальцах. Понюхала:
   - Шалфей.
   Она была права, но он не смог бы сказать, откуда знает это.
   - Я чувствовал этот запах в пище - иногда. Это как меланж?
   - Нет, это растение улучшает вкус, но не  изменяет  сознания,  -  она
выпрямилась и посмотрела на мальчика с высоты своего  роста.  -  Запомни
это место, Майлз, хорошенько запомни. Миры, породившие нас, давно исчез-
ли, но здесь мы восстановили их малую частицу.
   Он чувствовал, что она учит его чему-то очень важному. Он спросил:
   - Почему ты подумала, что эта планета владеет нами?
   - Мои Сестры считают, что  мы  -  правители  этой  земли.  Ты  знаешь
что-нибудь о правителях?
   - Это как Ройтиро, отец моего друга Йорги.  Йорги  говорит,  что  его
старшая Сестра когда-нибудь станет правителем их плантации.
   - Верно. На некоторых планетах мы живем много больше, чем кто  бы  то
ни было, но мы - только правители.
   - Если не ты владеешь Домом Собраний, то кто же?
   - Быть может, никто. Мой вопрос таков: какую метку мы  наложили  друг
на друга - мои Сестры и эта планета?
   Он взглянул снизу вверх в ее лицо, затем перевел взгляд на свои руки.
Быть может, именно сейчас Дом Ордена накладывает на  него  свою  печать,
свою метку?
   - Большинство таких отметин - внутри нас, глубоко  внутри,  -  Одрейд
взяла его за руку. - Идем. Они покинули травяную ароматную долину и под-
нялись по склону во владения Ройтиро, а Одрейд все говорила:
   - Сестры редко создают сады с чисто ботаническими целями. Сады должны
не только услаждать взгляд и обоняние.
   - Пища?
   - Да, в первую очередь то, что поддерживает нашу жизнь. Сады дают пи-
щу телу. И та ложбинка позади - она тоже дает  пряные  травы  для  нашей
кухни.
   Он чувствовал, как ее слова вливаются в него,  заполняя  пространство
между провалами в памяти. Он чувствовал, что значит предусмотреть все на
века вперед: деревья для того, чтобы заменять потолочные  балки,  расте-
ния, предназначенные для того, чтобы сдерживать  оползни,  не  позволять
разрушаться берегам рек и озер, чтобы предохранять плодородный слой поч-
вы от эрозии под действием ветров и дождевой воды,  чтобы  не  допустить
обмеления морей - и даже водяные растения, пища и  убежище  для  рыбы...
Бене Джессерит приходилось также думать о  деревьях,  дающих  убежище  и
тень, и даже о тех, что будут бросать причудливые тени на газоны.
   - Деревья и прочие растения для  любых  симбиотических  отношений,  -
сказала Одрейд.
   - Симбиотических? - это было новым словом.
   Она стала объяснять на примере того, с чем Тэг уже встречался -  нап-
ример, когда ходил собирать грибы:
   - Грибница будет жить и расти только подле подходящих  ей  корней.  И
каждый гриб находится в симбиозе с определенным деревом  или  растением.
Каждое дерево или растение берет у других что-то, что ему нужно...
   Она продолжала объяснение, и наконец, утомленный учением, Тэг  поддал
ногой поросшую травой кочку - и тут заметил взгляд Одрейд. Странный, ка-
кой-то неуютный взгляд. Он сделал что-то оскорбительное. Почему на  одно
растение можно наступить, а на другое нельзя?
   - Майлз! Трава не дает ветру иссушить  плодородный  слой  и  развеять
его, унеся частицы его куда-нибудь далеко - на речное дно, скажем.
   Он знал этот тон. Тон упрека. Он снова взглянул  на  оскорбленную  им
траву.
   - Эти травы кормят наш скот. Некоторые дают семена, которые мы  упот-
ребляем в пищу с хлебом или другой едой. Некоторые - надежная защита  от
ветра, как лесополосы...
   Он знал это. Пытаясь отвлечь Одрейд от отповеди, он спросил:
   - Лесополосы? - произнося слово по слогам.
   Она не улыбнулась. Тэг понял, что напрасно пытался  обмануть  Одрейд.
Он сдался и вновь принялся слушать. Урок продолжался.
   - Когда сюда придет пустыня, - говорила Одрейд, вероятно, виноградни-
ки погибнут последними - их корни уходят в землю на несколько  сот  мет-
ров. Сады погибнут раньше.
   - Почему они должны погибнуть?
   - Чтобы уступить место более важной жизни.
   - Песчаным червям и меланжу.
   Он увидел, что ее обрадовали эти слова: ей было приятно, что он знает
о связи между песчаными червями и спайсом, который был необходим для су-
ществования Бене Джессерит. Он не знал точно, какова была эта  необходи-
мость, но ему рисовался круговорот: песчаные черви - песчаная  форель  -
меланж - и снова по кругу. И из этого круга Бене Джессерит выбирала  то,
что было нужно Сестрам.
   И все же это учение утомило его, а потому он спросил:
   - Если все это все равно умрет, зачем мне снова возвращаться в библи-
отеку и учить имена деревьев и растений?
   - Потому что ты человек, а в людях  живет  желание  классифицировать.
Вешать на все ярлыки.
   - Почему нам так нужно называть вещи?
   - Потому что таким образом мы заявляем право на то, чему даем  имена.
Мы принимаем на себя права владения, которые могут оказаться обманчивыми
и опасными.
   Итак, она снова вернулась к праву владения.
   - Моя улица, мое озеро, моя планета, - говорила она. - На них навсег-
да - моя печать. А печать эта может и не пережить тебя - разве что оста-
нется как вежливая уступка победителя... или слово, которое вспоминается
со страхом.
   - Дюна, - сказал он.
   - Ты схватываешь налету!
   - Чтимые Матры сожгли Дюну.
   - Так же, как сожгут и нас, если нас обнаружат.
   - Этого не будет, если я буду вашим Башаром! -  слова  вырвались  не-
вольно, он не успел их обдумать, но, произнеся их, ощутил, что в них мо-
жет быть доля правды. Летописи из библиотеки говорили, что враги  содро-
гались уже от того, что Башар появлялся на поле битвы.
   Словно прочитав его мысли, Одрейд сказала:
   - Башар Тэг был знаменит еще и тем, что  умел  находить  решения,  не
требующие сражений.
   - Но он сражался с вашими врагами.
   - Не забывай о Дюне, Майлз. Он погиб там.
   - Я знаю.
   - Прокторы уже давали тебе учить историю Каладан?
   - Да. В истории, которую учу я, это называется Дан.
   - Ярлыки, Майлз. Имена - только любопытные  напоминания;  большинство
людей не связывает их больше ни с чем. Утомительная история, а? Имена  -
удобные указатели, полезные, как правило, только таким, как ты?
   - А ты - такая, как я?
   Он много раз задавал себе этот  вопрос,  но  до  сегодняшнего  дня  -
только мысленно.
   - Мы - Атридесы, ты и я. Помни это, когда вернешься к изучению  исто-
рии Каладан.
   Когда они прошли назад через сады, через пастбища к холму, с которого
открывался прекрасный обзор  Центральной,  Тэг  увидел  административный
корпус и окружавшие его плантации совершенно новым взглядом. И он поста-
рался сохранить это ощущение в глубине души, пока они спускались по ого-
роженной тропинке к арке входа на Первую Улицу.
   "Живая драгоценность" - называла Центральную Одрейд.
   Пройдя под аркой, Тэг поднял взгляд к названию  улицы,  выжженному  в
камне. Галах, изящный шрифт с мягкими изгибами линий, одно из  украшений
Бене Джессерит. Все улицы и здания несли на себе имена, выполненные  тем
же шрифтом.
   Оглядев Центральную - танцующий фонтан  на  площади,  изящные  детали
построек - Тэг задумался о глубине человеческого опыта.  Бене  Джессерит
сделали так, что неуловимым для него образом это  место  поддерживало  и
придавало сил. То, что он узнавал на занятиях и во время небольших  экс-
курсий в садах, все новые знания, сложные и совсем простые,  проявлялись
как-то по-иному. Это была скрытая реакция Ментата, но Тэг не знал этого.
Он только чувствовал, что его память перераспределила соотношения и соз-
дала новую систему. Внезапно он остановился и оглянулся назад,  на  сад,
видный в арке крытой улицы. Все было  связано.  Центральная  производила
метан и удобрения (он обходил завод с одним из прокторов). Метан  приво-
дил в действие помпы и некоторые охладительные установки.
   - На что ты смотришь, Майлз?
   Он не знал, как ответить, но вспомнил  осенний  вечер,  когда  Одрейд
взяла его с собой, и они пролетели над Центральной на  "топтере"  -  она
хотела показать и объяснить ему некоторые взаимоотношения, дать  возмож-
ность увидеть все это "сверху". Тогда ее объяснения были просто словами,
но в словах был заключен смысл.
   "Все это так близко к замкнутому  экологическому  циклу,  как  только
возможно было сделать, - говорила Одрейд, -  Контроль  Погоды  управляет
циклом и поточными линиями...
   - Почему ты стоишь и смотришь на сад, Майлз? - ее вопрос  звучал  как
приказание, которому он не мог не подчиниться.
   - В орнитоптере ты сказала, что это прекрасно, но опасно.
   Они только однажды летали на "топтере" вместе. Она поняла, о  чем  он
говорил. "Экологический цикл".
   Тэг обернулся и выжидательно посмотрел на Одрейд.
   - Замкнутость, - сказала она. - Как это соблазнительно - возвести вы-
сокие стены и отгородиться от изменений.  Гнить  здесь  в  самодовольном
комфорте.
   Ее слова всколыхнули душу Тэга. Он чувствовал, что уже слышал их ког-
да-то... в другом месте, и другая женщина держала его за руку.
   - Любая замкнутость и отгороженность от мира - плодородная почва  для
зерен ненависти - ненависти тех, кто находится вовне, -  продолжала  Од-
рейд. - И горек будет урожай.
   Не совсем те слова, но - тот же урок.
   Он медленно шел рядом с Одрейд; его рука в ее ладони стала влажной.
   - Почему ты молчишь, Майлз?
   - Вы - фермеры, - сказал он. - Вот чем на самом деле занимаются  Бене
Джессерит.
   Она мгновенно поняла, что произошло.  В  нем  проявлялась  подготовка
Ментата, хотя он сам и не знал этого. Но пока лучше  было  не  проверять
возродившиеся способности гхолы.
   - Мы занимаемся всем, что растет, Майлз. И ты воспринял это.
   Когда они расставались - Одрейд направлялась в свою башню, он в  свои
апартаменты в школьном секторе, - Одрейд сказала:
   - Я скажу твоим прокторам, чтобы они обращали больше внимания на  ис-
кусство использования силы.
   Он неверно понял ее:
   - Я уже начал тренировки с лазерным оружием. Мне сказали, что у  меня
хорошо получается.
   - Я слышала об этом. Но есть оружие, которое нельзя взять в руки. Оно
может существовать только в твоем мозгу...


   Правила - это укрепления и стены, за которыми люди недалекие  создают
свои сатрапии. И это дело опасное даже в лучшие из времен,  а  в  тяжкие
времена погибельное.
   - Кодекс Бене Джессерит.

   Мрачная непроглядная стигийская тьма царит в опочивальне Великой Чти-
мой Матры. Логно, Гранддама и главный адъютант Великой, входит из  неос-
вещенного коридора - она была вызвана сюда приказом Великой - и невольно
вздрагивает, вступая во тьму. Эти совещания в покоях, где не было света,
пугают ее, и она знает, что Великой Матре это нравится. Но, конечно, это
не может быть единственной причиной темноты. Быть может. Великая  боится
нападения? Несколько Высоких были убиты в постели. Нет... не совсем это,
хотя, возможно, есть подобная причина выбору обстановки...
   Во мраке - стоны и невнятное бормотание.
   Некоторые Чтимые Матры, хихикая,  рассказывали,  что  Великая  Чтимая
Матра рискует принимать на ложе Футара. Логно считала это вполне возмож-
ным. Эта Великая многое себе позволяет. Разве она не спасла  часть  Ору-
жия, когда произошла катастрофа Рассеяния? Пусть даже и Футаров?  Сестры
знали, что Футаров нельзя поработить с помощью секса. По  крайней  мере,
человеческого секса. Может, Многоликие Враги  и  воспользовались  именно
этим. Кто знает?
   В спальне стоял запах шерсти. Логно закрыла за собой дверь и осталась
стоять в ожидании. Великая Чтимая Матра не любила, когда  ее  прерывали,
что бы она не делала там, под покровом мрака. Но она позволяет мне назы-
вать ее Дамой.
   Снова стон, затем:
   - Садись на полу, Логно. Да, там, возле двери.
   Она действительно меня видит или только угадывает, где я?
   У Логно не хватало смелости проверить. Яд! Когданибудь я до нее добе-
русь именно этим путем. Она осторожна, но может быть и рассеянной. Сест-
ры могут сколько угодно презрительно фыркать: яд был и  оставался  приз-
нанным орудием достижения цели, одним из лучших способов  пробиться  на-
верх... если, конечно, наследник сумеет удержать доставшуюся ему власть.
   - Логно, те Иксиане, с которыми ты говорила сегодня, что они  говорят
об Оружии?
   - Они не понимают его назначения. Дама. Я не сказала им, что это.
   - Разумеется.
   - Ты снова будешь предлагать объединить Оружие и