анной  им
роли. Ей не хотелось использовать его таким образом, но были более  важные
соображения.
     - Начать с того, - сказала Джессика, - что я могу открыто заявить:  я
прибыла сюда по собственному свободному выбору.
     - Интересно, - сказал Фараон.
     - Вам бы надлежало доверять мне и предоставить мне полную свободу  на
Салузе Второй, - сказала Джессика. - Никак нельзя по мне вообразить, будто
я говорю по принуждению.
     - Нет! - запротестовала Вэнсика.
     Фарадин ее проигнорировал.
     - Какие у вас есть доводы?
     - То, что я полномочный представитель Бене Джессерит, посланный сюда,
чтобы заняться твоим образованием.
     - Но Сестры обвиняют...
     - Это требует от тебя решительных действий, - сказала Джессика.
     - Не доверяй ей! - провозгласила Вэнсика.
     Фарадин, взглянув на нее, сказал с предельной учтивостью:
     - Если ты еще раз меня перебьешь, мама, я велю Тайку тебя удалить. Он
слышал, как ты согласилась на мое официальное  введение  в  права.  А  это
переподчиняет его МНЕ.
     - Она ведьма, говорю тебе! - Вэнсика поглядела на немого у стены.
     Фарадин заколебался и спросил:
     - А ты что думаешь, Тайк? Я околдован?
     - По моему разумению, нет. Она..
     - Вы оба околдованы!
     - Мама, - тон его голоса был бесстрастен и окончателен.
     Вэнсика стиснула кулаки, попробовала  заговорить,  развернулась  всем
телом и вылетела из помещения.
     Опять обращаясь к Джессике, Фарадин спросил:
     - Согласится ли с этим Бене Джессерит?
     - Да.
     Фарадин продумал все из этого вытекающее, натянуто улыбнулся.
     - Чего Сестры хотят всем этим достичь?
     - Твоего брака с моей внучкой.
     Айдахо бросил на  Джессику  вопрошающий  взгляд,  шевельнулся,  будто
собираясь заговорить, но промолчал.
     - Ты собирался что-то сказать, Данкан? - спросила Джессика.
     - Я собирался сказать, что Бене Джессерит хотят того же, чего  всегда
хотели - такого миропорядка, который бы им не докучал.
     - Очевидное предположение, - сказал Фарадин. - Но не понимаю,  почему
ты с ним вклинился.
     Путы шигавира не позволяли Айдахо пожать плечами, поэтому  он  только
поднятием бровей обозначил этот жест. И улыбнулся смущенно.
     Фарадин, увидевший улыбку, резко повернулся к Айдахо:
     - Я тебе смешон?
     - Мне вся ситуация  смешна.  Кто-то  из  твоей  семьи  договорился  с
Космическим Союзом,  чтобы  они  доставили  на  Арракис  орудия  убийства,
орудия, предназначение которых невозможно было скрыть.  Ты  оскорбил  Бене
Джессерит, убив того, кого они хотели для своей программы разви...
     - Ты называешь меня лжецом, гхола?
     - Нет. Я верю, что ты не знал о заговоре. Но я подумал, что  ситуацию
нужно навести на фокус.
     - Не забывай, что он ментат, - предупредила Джессика.
     - Именно об этом я и думаю, - Фарадин опять повернулся к Джессике.  -
Допустим, я освобожу вас, и вы выступите со своим  заявлением.  Все  равно
останется дело о смерти вашего внука. Ментат прав.
     - Это сделала твоя мать? - спросила Джессика.
     - Милорд! - остерег Тайканик.
     - Все в порядке, Тайканик, - Фарадин непринужденно махнул рукой. -  А
если я скажу, что это моя мать?
     Рискнув  проверить,  насколько  глубока  внутренняя   трещина   между
Коррино, Джессика сказала:
     - Ты должен осудить ее и изгнать.
     - Милорд, -  сказал  Тайканик.  -  Здесь  могут  быть  плутни  внутри
плутней.
     - И если кто стал их жертвой, то это мы с леди  Джессикой,  -  сказал
Айдахо.
     У Фарадина подобралась челюсть.
     А Джессика подумала: "Не вмешивайся, Данкан!  Не  сейчас!"  Но  слова
Данкана привели в действие  ее  собственные  логические  способности  Бене
Джессерит. Он ее потряс. Она  начала  сомневаться,  возможно  ли,  что  ее
используют таким образом, которого  она  не  понимает.  Ганима  и  Лито...
Предрожденные  способны  черпать   из   внутреннего   опыта   бесчисленных
существований,  их  запасник,  в  котором  можно  найти   совет,   намного
просторней, чем тот, от которого зависит любая из живущих Бене  Джессерит.
И есть еще один вопрос: совершенно ли были с ней откровенны ее же  Сестры?
Они могли до сих пор ей не  доверять.  В  конце  концов,  она  однажды  их
предала... ради своего Герцога.
     Фарадин, недоуменно нахмурясь, посмотрел на Айдахо.
     - Ментат, мне нужно знать, что значит для тебя этот Проповедник.
     - Он устроил наше прибытие сюда. Я... Мы не перемолвились  и  десятью
словами. Другие действовали от его  имени.  Он  вполне  может  быть...  Он
вполне может быть Полом Атридесом,  но  у  меня  недостаточно  данных  для
полной уверенности. Все, что я знаю наверняка - для меня  наступило  время
удалиться, и у него были для этого средства.
     - Ты говоришь, что тебя околпачили, - напомнил Фарадин.
     - Алия рассчитывает, что ты нас тихо убьешь и  скроешь  все  концы  в
воду, - сказал Айдахо. - Избавя ее от леди Джессики, я бы перестал быть ей
полезен. А леди Джессика, отслужив целям Сестер, бесполезна для них.  Алия
призовет к ответу Бене Джессерит, но она проиграет.
     Джессика, сосредоточиваясь, закрыла глаза. Он прав! Она слышала в его
голосе  твердость  ментата,  глубокую  убежденность  в   каждом   делаемом
заявлении. Все сходилось тютелька в тютельку, без  зазора.  Она  два  раза
глубоко вздохнула, вошла в мнемонический транс, прокрутила  все  данные  в
своем мозгу, вышла из транса, открыла глаза. Все это она  проделала,  пока
Фарадин переходил от нее к Данкану и остановился в полушаге  перед  ним  -
расстояние не более трех шагов.
     - Не говори больше  ничего,  Данкан,  -  сказала  Джессика,  горестно
припомнив, как Лито предостерегал ее против методики Бене Джессерит.
     Готовый заговорить Айдахо закрыл рот.
     - Здесь распоряжаюсь я, - сказал Фарадин. - Продолжай, ментат.
     Айдахо безмолвствовал.
     Фарадин полуобернулся и изучающе посмотрел на Джессику.
     Она смотрела застывшим взглядом на точку на дальней стене,  обдумывая
то, что сложилось в цельную конструкцию благодаря Айдахо  и  трансу.  Бене
Джессерит, конечно же, не отверг род  Атридес.  Но  Бене  Джессерит  хотел
контролировать Квизац Хадераха, и слишком много они вложили  в  длительную
программу развития. Они хотели открытого столкновения между  Атридесами  и
Коррино - ситуации, в которой они могли бы  выступить  арбитрами.  Они  бы
взяли под свой  контроль  и  Ганиму,  и  Фарадина.  Это  был  единственный
вероятный компромисс. Удивительно, что Алия этого не разглядела.  Джессика
сглотнула, снимая напряженность  в  горле.  Алия...  Богомерзость!  Ганима
права, ее жалея. Но кто пожалеет Ганиму?
     - Бене Джессерит пообещал возвести тебя на  трон,  и  Ганиму  тебе  в
супруги, - сказала Джессика.
     Фарадин сделал шаг назад. Эта ведьма что, мысли читает?
     - Они действовали  в  тайне  и  не  через  твою  мать,  -  продолжила
Джессика. - Они сообщили тебе, что я не посвящена в их план.
     Лицо Фарадина выдало все без  утайки.  До  чего  же  он  открыт.  Но,
значит, вся конструкция - правда.  Айдахо  продемонстрировал  великолепное
владение своим ментатным сознанием, и с помощью доступных ему ограниченных
данных насквозь видел всю подоплеку.
     - Значит, они вели двойную игру и рассказали тебе, - сказал Фарадин.
     - Они мне ничего этого не рассказали, - ответила Джессика.  -  Данкан
прав - они меня  надули,  -  и  кивнула  самой  себе.  Классическая  акция
замедленного действия по традиционному  образцу  Сестер  -  правдоподобная
история, легко проглатываемая, поскольку соответствует тому, во что можешь
поверить относительно их мотивов. Но они хотели убрать Джессику с дороги -
подпорченную Сестру, которая однажды их подвела.
     Тайканик подошел к Фарадину:
     - Милорд, эти двое слишком опасны, чтобы...
     - Погоди немного, Тайк, - ответил Фарадин. - Здесь есть планы  внутри
планов, - он повернулся лицом к Джессике. - У нас есть основания полагать,
что Алия может предложить себя мне в невесты.
     Айдахо непроизвольно дернулся, сдержал себя. Из его левого  запястья,
рассеченного шигавиром, закапала кровь.
     Джессика  позволила  себе  лишь  широко  открыть  глаза  в   качестве
короткого ответа. Она, знавшая первого Лито как любовника, отца ее  детей,
наперсника и друга,  видела  теперь,  как  присущий  ему  холодный  расчет
просачивается сквозь метания Богомерзости.
     - Ты примешь это предложение? - спросил Айдахо.
     - Оно рассматривается.
     - Данкан, я велела тебе молчать, - сказала Джессика. И  обратилась  к
Фарадину. - Ценой ее будут две незначительные смерти - нас двоих.
     - Мы подозревали предательство, - сказал Фарадин. - Разве не твой сын
сказал, что "предательство взращивает предательство?"
     - Бене Джессерит рвется взять под контроль и Атридесов и  Коррино,  -
сказала Джессика. - Разве это не ясно?
     - Мы играем теперь с идеей принять ваше предложение,  леди  Джессика,
но Данкана Айдахо следует отослать назад, к любящей жене.
     "Боль - это функция нервов", - напомнил себе Айдахо. "Боль  приходит,
как в глаза входит свет. Усилие происходит из мускулов, а не  из  нервов".
Это было то, что зазубривали ментаты при выучке, и Айдахо произнес это  от
начала до конца на одном дыхании, изогнул правое  запястье  и  рассек  его
шигавиром.
     Тайканик кинулся к креслу, разомкнул замок, убирая путы, призывая  во
весь голос врачебную помощь. И сразу же - из  дверей,  скрытых  в  панелях
стен, - густой толпой сбежались помощники.
     "Всегда Данкан был немножко с придурью", - подумала Джессика.
     Фарадин  с  секунду  внимательно  смотрел  на  Джессику,  пока  врачи
занимались Данканом.
     - Я не сказал, что собираюсь принять его Алию.
     - Он не поэтому разрезал себе запястье, - сказала Джессика.
     - Да? Я думал, он просто пошевельнулся.
     - Ты не настолько глуп, - возразила Джессика.  -  Перестань  со  мной
притворяться.
     Фарадин улыбнулся.
     - Я отлично понимаю,  что  Алия  меня  уничтожит.  Никто,  даже  Бене
Джессерит, не вправе рассчитывать, что я приму ее предложение.
     Джессика смерила Фарадина пристальным взглядом.  Каков  он  из  себя,
молодой отпрыск Дома Коррино? Дурака он изображает не  слишком  хорошо.  И
опять она припомнила слова Лито, что она получит интересного  ученика.  И,
по словам Айдахо, этого же хотел и Проповедник. Хотелось бы ей встретиться
с этим Проповедником.
     - Ты вышлешь Вэнсику в изгнание? - спросила Джессика.
     - Вроде бы разумная сделка, - ответил Фарадин.
     Джессика взглянула  на  Айдахо.  Врачи  с  ним  закончили.  Теперь  в
обтекаемом кресле его удерживали менее опасные путы.
     - Ментатам следует остерегаться абсолютностей, - сказала она.
     - Я устал, - ответил Айдахо. - Ты даже не представляешь, как я устал.
     - Даже  верность  в  конце  концов  изнашивается,  если  ее  чересчур
эксплуатируют, - сказал Фарадин.
     И опять Джессика кинула на него взвешивающий взгляд.
     Фарадин,  заметив  это,  подумал:  "Со  временем  она   узнает   меня
наверняка, и это  может  быть  ценным.  Моя  собственная  отступница  Бене
Джессерит! Единственное, что имел ее сын из того, чего не  имею  я.  Пусть
только мельком увидит меня сейчас. Остальное она сможет увидеть потом".
     - Честный обмен, - сказал Фарадин. - Я принимаю ваше  предложение  на
ваших условиях, - он сделал знак немому у стены, щелкнув  пальцами.  Немой
кивнул. Фарадин  наклонился  к  системе  управления  креслом  и  освободил
Джессику.
     - Милорд, вы уверены? - спросил Тайканик.
     - Разве это не то, что мы обсуждали? -  вопросом  на  вопрос  ответил
Фарадин.
     - Да, но...
     Фарадин хмыкнул и обратился к Джессике:
     - Тайканик не доверяет моим источникам. Но из книг и катушек  учишься
лишь тому, что то-то и то-то может быть сделано.  Действительное  обучение
требует, чтобы ты сделал это на деле.
     Джессика задумалась над этим, вставая из кресла. Мысли ее вернулись к
сигналам руки Фарадина. Его боевой язык настолько был в  стиле  Атридесов!
Это указывало на тщательный  анализ.  Кто-то  здесь  сознательно  подражал
Атридесам.
     - Ты, конечно, захочешь, чтобы я обучила тебя так, как  учат  в  Бене
Джессерит? - спросила Джессика.
     Фарадин ликующе ей улыбнулся.
     - Именно то предложение, перед которым я не могу  устоять,  -  сказал
он.



                                    31

                     Пароль был сообщен мне человеком, умершим в  темницах
                Арракина. Видишь ли, это там я получил это кольцо  в  виде
                черепахи. За городом был САК, где меня спрятали мятежники.
                Пароль? О, с тех пор он менялся  множество  раз.  Был  он:
                "Настойчивость". А отзыв: "Черепаха". Они  и  вывели  меня
                оттуда живым. Вот почему я ношу это кольцо: оно мне служит
                напоминанием.
                                          Тагир Мохандис. Беседы с другом.

     Лито  был  далеко  в  песках,  когда  услышал,  как  сзади   к   нему
приближаются  червь,  привлеченный  тампером  и  запахом  спайсовой  пыли,
которого Лито рассеял вокруг мертвых тигров. Хорошая примета в  начале  их
плана - чаще всего черви бывали очень редкими в эти местах.  Червь  не  то
что был важен позарез, но очень в помощь. Ганиме не понадобится  объяснять
исчезновение тела.
     К этому времени, он знал, Ганима  уже  внушила  себе,  веру,  что  он
мертв. Лишь крохотная  изолированная  капсулка  осталась  в  ее  сознании,
наглухо запечатанная память, которую отворят лишь слова, произнесенные  на
древнем языке, известном только им двоим во всем  космосе.  "Зехер  Нбиу".
Если она  услышит  эти  слова:  "Золотая  Тропа"...  лишь  тогда  она  его
вспомнит. До тех пор - он мертв.
     Теперь Лито и вправду был одинок.
     Он припустил  беспорядочным  шагом,  шум  от  которого  воспроизводил
естественные шумы пустыни. Ничто в его передвижении не поведает червю, что
здесь движется человек Так глубоко был  заложен  в  Лито  подобный  способ
ходьбы, что ему не надо было и следить за собой. Ноги шли сами по себе, не
допуская никакой размеренности и ритмичности. Любой звук из-под  его  ноги
мог быть приписан ветру, самоосыпанию песка. Нет, никакой человек здесь не
идет.
     Когда червь позади него  закончил  свою  работу,  Лито  скрючился  за
дюной, вглядываясь в его сторону. В  сторону  Спутника.  Да,  он  от  него
достаточно  далеко.  Лито  установил  тампер,  -  призывая  свое  средство
передвижения. Червь подоспел так быстро, что Лито едва успел занять нужную
позицию до того, как червь поглотил тампер. Когда  червь  шел  мимо,  Лито
взобрался  на  него  по  крючьям   Создателя,   раздвинул   чувствительную
направлявшую кромку кольца и направил неразумное животное  к  юго-востоку.
Червь был небольшой, но сильный. Лито ощущал мощь в его изгибах, пока  тот
со свистом скользил по песку.
     Дул попутный ветер, Лито ощущал исходивший от червя  жар  от  трения,
благодаря которому внутри червя начинал образовываться спайс.
     По мере продвижения червя, путешествовал и ум Лито. В первую  поездку
на черве его брал с собой Стилгар. Лито надо было только  позволить  своей
памяти течь свободно, и ему становился слышен  голос  Стилгара:  мягкий  и
точный, полный вежливости, из другого века. Не для  Стилгара  -  угрожающе
раскачиваться после спайсовой попойки, не тот это Свободный. Громкий голос
и неистовства времен нынешних - тоже не для него.  Нет  -  Стилгар  блюдет
свой долг. Он - наставник царственных отпрысков: "В древние времена птицам
давались имена по их песням. У каждого ветра было свое имя. Ветер в  шесть
щелчков назывался Пастаза, в двадцать щелчков - Куэшма, в  сто  щелчков  -
Хейнали, толкатель людей.  Затем  был  ветер  демона  открытой  пустыни  -
Хулазикали Вала, ветер, сжирающий плоть".
     И Лито, уже  все  это  знавший,  кивком  выразил  свою  благодарность
мудрости подобных наставлений.
     Но еще много чем мог полниться голос Стилгара.
     "Были племена в древнее время, известные как охотники  за  водой.  Их
называли Идуали, что означает "водные насекомые", потому что эти  люди  не
колебались отнимать воду у другого Свободного.  Если  они  настигали  тебя
одного в пустыне, то не оставляли тебе даже воду твоего тела. И место, где
они обитали, называлось съетч Джакуруту. Затем другие племена объединились
и уничтожили Идуали. Было это давным-давно, даже еще до  Кайнза  -  в  дни
моего пра-прадедушки. И стогодня вплоть до наших дней ни один Свободный не
вступает в Джакуруту. Это табу".
     Вот так Лито напоминали о знаниях, покоившихся в его памяти. Это  был
важный урок для понимания, как работает память. Одной памяти недостаточно,
даже для того, чье прошлое так многолико, как у Лито, до тех пор  пока  не
научишься ей пользоваться и не оценишь ее ценность беспристрастным  судом.
В Джакуруту будут вода, ловушка для ветра -  все,  чему  положено  быть  в
любом съетче, плюс  несравнимая  ценность  того,  что  ни  один  Свободный
никогда не отважится туда заглянуть. Многие из молодых даже не знают,  что
когда-то вообще существовало такое  место,  Джакуруту.  Да,  конечно,  они
знают о Фондаке, но ведь это - обиталище контрабандистов.
     Идеальное место, чтобы спрятаться мертвому - среди контрабандистов  и
мертвых других времен.
     "Спасибо тебе, Стилгар".
     Перед зарей червь устал. Лито соскользнул с него и  пронаблюдал,  как
тот зарывается в дюны, со свойственной для этих животных медлительностью в
таких случаях. Он уйдет вглубь, схоронить там свое дурное настроение.
     "Я должен переждать день", - подумал Лито.
     Он взошел на дюну и тщательно осмотрелся. Пустота, пустота,  пустота.
Только колышущийся след исчезнувшего червя - вот и все.
     Тихий крик ночной птицы призвал  первую  зеленую  линию  света  вдоль
восточного горизонта. Лито  зарылся  в  песок,  затаиваясь,  завернулся  в
стилтент и выставил наружу трубку пескошноркеля, чтобы дышать через нее.
     Долгое время до того, как  к  нему  пришел  сон,  он  лежал  в  своей
искусственной тьме, размышляя над прикрытым им с Ганимой решением.  Он  не
все ей рассказал о своем видении, и не обо всех выводах, из этого  видения
вытекающих. Как он понимал сейчас, это было именно видение, а не  сон.  Но
изюминка его была в том, что Лито  видел  как  бы  видение  видения.  Если
существовали какие-то доводы, способные убедить его, что его отец жив,  то
они заключались в этом двухслойном видении.
     "Жизнь пророка запирает нас в его видении, - думал Лито. -  И  пророк
может вырваться из этого видения, лишь устроив себе такую смерть,  которая
этому видению противоречит". Именно так и явилось это  в  двойном  видении
Лито, и, по его разумению - это было  связано  со  сделанным  им  выбором.
"Бедный Иоанн Креститель, - думал он. -  Если  б  только  у  него  достало
мужества умереть как-то иначе... Но, может быть, его  выбор  и  был  самым
мужественным. Откуда мне знать, перед какими альтернативами  он  предстал?
Хотя я знаю, перед какими альтернативами стоял мой отец".
     Лито вздохнул. Повернуться к отцу спиной -  все  равно,  что  предать
Бога. Но нужно встряхнуть Империю Атридесов. В видении Пола  она  пала  до
самого худшего. Как же небрежно она стирает людей. Делается это без долгих
размышлений.  Главный  завод  религиозного  безумия  заведен  до  упора  и
оставлен тикать.
     "И мы заперты в видении моего отца".
     Путь из этого безумия лежит по Золотой Тропе, понимал Лито. Его  отец
это видел. Но человечество может сойти с Золотой Тропы и оглянуться вспять
на времена Муад Диба, решив,  что  тогда  было  лучше.  Хотя  человечество
должно либо испытать на себе  альтернативу  Муад  Дибу,  либо  никогда  не
разобраться в своих собственных мифах.
     "Безопасность... Мир... Процветание..."
     Предложи выбор - и мало  сомнений,  что  именно  выберут  большинство