разделена  на  две
половины широкой занавеской, которая медленно покачивалась в тени. В  ноздри
ударил резкий запах химикатов и озона.
   Лето  потерял  способность  ориентироваться,  не  знал,  куда   идет,   и
совершенно не беспокоился о последствиях. Мозг сверлила только  одна  мысль:
Виктора больше нет. Он погиб  в  пламени  или  его  засосало  в  пробоину  и
выбросило на землю  с  головокружительной  высоты.  Что  это  было?  Заговор
Харконненов против Дома Атрейдесов? Месть  тлейлаксов  Ромбуру?  Или  кто-то
попытался убрать наследника Лето?
   Сейчас герцог был не в состоянии разобраться в  этом  деле.  Голова  была
затуманена успокаивающими лекарствами, горе мешало ясно мыслить. У Лето едва
хватало сил переключаться с одной мысли на  другую.  Отчаяние,  как  горящее
одеяло, окутывало тело и душу, причиняя неимоверные мучения.  Решимость  его
едва не поколебалась, когда Лето охватило страшное желание упасть на  пол  и
отдаться милостивому беспамятству.
   Я должен увидеть Ромбура.
   Он отодвинул в сторону занавеску, прошел за нее и увидел похожий на  гроб
клинотрон, соединенный  многочисленными  проводами  и  трубками  с  системой
жизнеобеспечения. Собрав волю в кулак, Лето решил подойти  ближе,  проклиная
боль, которая заставляла его шататься. Механические мехи накачивали кислород
под прозрачный колпак, которым был накрыт Ромбур.
   - Герцог Лето!
   Он изумленно уставился на женщину, стоявшую возле  клинотрона.  Она  была
одета в накидку Бене Гессерит, закутавшись, словно в тень, в  темную  ткань.
Осунувшееся лицо Тессии было бледным - без присущего ей юмора, безжизненное.
   Сколько ночей несет здесь  возлюбленная  Ромбура  свою  бессонную  вахту?
Джессика говорила Лето, что Сестры Бене Гессерит могут  неделями  обходиться
без сна. Герцог вдруг понял, что не знает даже, сколько времени он провел  в
беспамятстве, сколько дней прошло с тех пор, как его вытащили  из  сгоревшей
кабины. Глядя на суровое лицо Тессии, он подумал, что эта  женщина  вряд  ли
сомкнула глаза после катастрофы.
   - Я... Я пришел навестить Ромбура, - сказал он.
   Тессия отступила назад  и  рукой  указала  на  клинотрон.  Она  не  стала
помогать Лето, и он сам подошел к хромированному плазу колпака и  оперся  на
металлические швы крышки.
   Тяжело дыша, он прикрыл глаза и не открывал их до тех пор, пока не прошел
приступ  головокружения,  а  боль  не  отступила.  Он  открыл  глаза,  чтобы
посмотреть, что произошло с его другом.
   Он в ужасе отпрянул.
   От Ромбура Верниуса осталась только изуродованная голова,  позвоночник  и
часть грудной клетки. Все остальное - руки, ноги, кожа и некоторые органы  -
было оторвано исполинской силой взрыва  или  сгорело  в  огне.  По  счастью,
Ромбур был в глубокой коме. Именно  эту  окровавленную  изуродованную  плоть
видел Лето в кабине клипера.
   Лето попытался вспомнить какую-нибудь молитву из  Оранжевой  Католической
Библии. Его  мать  нашла  бы  что  сказать,  хотя  всегда  возражала  против
присутствия на Каладане детей графа Верниуса. Леди Елена сказала бы, что это
Божья кара за то, что Лето осмелился приютить беглецов из еретического Дома.
   Сложные медицинские аппараты поддерживали  жизнь  Ромбура,  сохраняя  его
дремлющее сознание внутри искалеченной плоти, которая с животным  упрямством
продолжала цепляться за свое существование.
   - За что? - тихо спросил Лето. - Почему это  случилось?  Кто  сделал  это
Ромбуру? Виктору? Мне?
   Он поднял глаза и увидел каменное выражение, застывшее на лице Тессии. Ей
требовалось  все  умение  Бене  Гессерит,   чтобы   переносить   собственные
страдания.
   Хотя она была наложницей по договору, Ромбур  по-настоящему  полюбил  ее.
Эти два человека сумели сделать то, чего не смогли сделать Лето и Кайлея,  -
они заставили расцвести свои отношения в цветок, каким он  мог  стать.  Лето
почувствовал горечь. Отношения его собственных родителей были лишены любви и
преданности.
   - Туфир Гават и Гурни Халлек были на месте катастрофы  и  все  осмотрели.
Сейчас они ведут расследование, чтобы выявить виновных. Вы знаете о бомбе?
   Лето кивнул:
   - Туфир найдет ответы. Он всегда их находит. С трудом шевеля губами, Лето
задал вопрос, которого больше всего боялся:
   - А тело Виктора?..
   Тессия отвела взгляд в сторону.
   - Вашего сына  нашли.  Капитан  Суэйн  Гойре  немедленно  законсервировал
останки, хотя я не понимаю зачем. Гойре тоже очень любил мальчика.
   - Я знаю, - сказал Лето.
   Он посмотрел на красновато-розовую плоть внутри саркофага, не  узнавая  в
ней своего друга. Клинотрон был  так  похож  на  гроб,  что  Лето  явственно
представил себе, как его погребают в землю, выдернув провода и трубки. Может
быть, так было бы лучше всего.
   - Мы можем что-то сделать для него или все это бесполезные усилия?
   Лето заметил, что в ответ на его  вопрос  лицо  Тессии  напряглось,  а  в
глазах вспыхнул огонь холодной ярости. Понизив голос до шепота, она сказала:
   - Я буду надеяться до его последнего вздоха.
   - Милорд герцог!  -  В  голосе  вошедшего  в  палату  дежурного  санитара
прозвучали укоризненные нотки. -  Вы  не  должны  вставать,  сэр.  Вам  надо
восстановить свои силы. Вы очень тяжело ранены, и я не могу разрешить вам...
   Лето поднял руку.
   - Не говорите мне о тяжелых ранах, когда я стою у  колпака,  под  которым
лежит мой друг.
   Худое лицо санитара вспыхнуло, и он резко  дернул  своей  тонкой  длинной
шеей, став в этот момент похожим на цаплю. Однако он вежливо, но твердо взял
Лето за рукав своей чисто вымытой рукой.
   - Прошу вас, милорд. Я служу здесь не для того, чтобы сравнивать  тяжесть
ран. Моя цель - следить за тем, чтобы герцог Дома Атрейдесов поправился  как
можно быстрее. Это и ваш долг, сэр.
   Тессия прикоснулась к колпаку клинотрона и посмотрела в глаза Лето.
   - Да, Лето. Никто не  снял  с  вас  ответственности  за  Каладан.  Ромбур
никогда не позволил бы вам бросить все из-за его болезни.
   Лето позволил увести себя обратно в палату, осторожно ступая по холодному
полу вслед за санитаром, который повел его к койке. Умом герцог понимал, что
должен скорее выздороветь хотя бы для того,  чтобы  разобраться  в  причинах
несчастья.
   Мой сын, мой сын! Кто же это сделал?

***

   Запершись  в  своих  покоях,  Кайлея  часами  выла,  как  раненый  зверь.
Отказавшись разговаривать с кем бы то ни было, она не выходила из спальни ни
для того, чтобы навестить герцога, ни для того, чтобы посмотреть на то,  что
осталось от ее родного брата. Но в глубине души она понимала, что  не  может
смотреть в глаза самой себе,  той  чудовищной  вине,  неискупимому  стыду  и
позору.
   Туфир  Гават  -  в  этом  не  было  никакого  сомнения  -  проведет  свое
расследование и выявит ее виновность. Сейчас никто  не  подозревает  ее,  но
скоро по замку поползут слухи и сплетни о  том,  что  она  избегает  герцога
Лето.
   Изучив схему приема лекарств, которые давали  Лето,  и  рассчитав  время,
когда он будет погружен в медикаментозный сон и вряд ли сможет прочесть вину
в глазах убийцы, Кайлея отперла  дверь  своих  покоев  и  неверной  походкой
спустилась в медицинский центр. Наступали сумерки, по  небу  неспешно  плыли
медно-золотистые облака, похожие цветом на волосы Кайлеи.  Но  сама  она  не
замечала сейчас красоты природы; она видела только тени в углах замка.
   Медицинские инженеры и врачи провели ее к Лето и оставили Кайлею  наедине
с ним. Этой предупредительностью они рвали на части ее сердце.
   - Он пережил рецидив, леди Кайлея, - сказал врач.  -  Мы  были  вынуждены
увеличить дозу обезболивающих лекарств, и теперь он сонлив и не может  много
говорить.
   Кайлея изо всех сил старалась  сохранить  величественный  и  высокомерный
вид. Глаза ее припухли и покраснели от слез, но  она  напрягла  все  силы  и
взяла себя в руки.
   - Тем не менее я хочу его видеть. Я буду  возле  герцога  Лето  Атрейдеса
столько, насколько у меня хватит сил, уповая на то, что он знает,  что  я  с
ним.
   Врач вежливо сослался на занятость и покинул палату.
   Чувствуя, как наливаются свинцом ее ноги, Кайлея сделала несколько  шагов
к койке, на которой лежал раненый герцог. В воздухе висел тяжелый запах  ран
и  боли,  лекарств  и  отчаяния.  Она  взглянула  на  покрытое   ожогами   и
кровоподтеками лицо Лето и постаралась вызвать в душе  гнев.  Вспомнила  она
слова Кьяры, рассказавшей ей о мириадах  способов,  которыми  Лето  предавал
надежды Кайлеи и разбивал ее мечты.
   Но против воли ей вспомнилось сейчас то время, когда  они  в  самом  деле
любили друг друга. Все произошло совершенно случайно после  того,  как  Лето
выпил слишком много эля с капитаном Гойре  и  другими  гвардейцами.  Смеясь,
герцог тогда вылил на себя кружку напитка и, шатаясь, выбрался в  холл.  Там
он наткнулся на Кайлею, которая, страдая  от  бессонницы,  прогуливалась  по
коридорам замка. Увидев, в каком он состоянии,  она  мягко  попеняла  ему  и
проводила в спальню.
   Сначала она хотела только помочь ему лечь и уйти. Ни на что  большее  она
не рассчитывала, хотя втайне не раз мечтала об этом. Но его тяга к ней  была
так сильна...
   И теперь, после того что они пережили вместе, как  могла  Кайлея  убедить
себя в том, что ненавидит его?
   Сейчас, глядя на израненного, неподвижного Лето, Кайлея вспомнила, как он
любил играть с их маленьким сыном. Она отказывалась видеть,  как  он  обожал
Виктора, потому что не хотела в это верить.
   Виктор!  Закрыв  глаза,  она  прижала  ладони  к  лицу.   Горячие   слезы
заструились по ее ладоням.
   Лето заворочался и проснулся, оставаясь, правда, в  тяжкой  полудреме,  и
посмотрел на Кайлею своими воспаленными красными  глазами.  Прошло  довольно
много времени, прежде чем он узнал ее. С лица герцога спала маска твердости.
Сейчас это был не правитель, а обычный страдающий человек.
   - Кайлея? - хрипло спросил он.
   Не смея отвечать, она прикусила губу. Что она может сказать ему?  Он  так
хорошо ее знает, что сразу все поймет!
   - Кайлея... - В голосе Лето прозвучала вся переполнявшая его душу мука. -
О Кайлея, они убили Виктора! Кто-то убил нашего сына! О  Кайлея..,  кто  мог
сделать это? За что?
   Он изо всех сил старался  открыть  свои  серые  глаза,  пробиться  сквозь
лекарственный туман, застилавший сознание. Кайлея со стоном  вложила  в  рот
пальцы и прокусила их до крови.
   Не в силах больше смотреть в глаза Лето, она вскочила и бросилась вон  из
палаты.

***

   Капитан Суэйн Гойре, вне себя от ярости, бежал  по  ступеням  лестницы  к
покоям Кайлеи. У входа в спальню стояли два гвардейца.
   -  Пропустите  меня,  -  скомандовал  Гойре.  Но   гвардейцы   отказались
повиноваться и не сдвинулись с места.
   - Леди Кайлея приказала  никого  не  пускать,  -  сказал  солдат  в  чине
левенбреха, отведя взгляд, чтобы не смотреть в глаза  своему  начальнику.  -
Она хочет в одиночестве переживать свое горе. Она  не  ест  и  не  принимает
гостей. Она...
   - Кто отдает вам  приказы,  левенбрех?  Наложница  или  начальник  стражи
герцога?
   - Вы, сэр, - сказал другой солдат  и  посмотрел  на  товарища.  -  Но  вы
ставите нас в неловкое положение.
   - Я снимаю вас с поста, обоих, - рявкнул Гойре. - Идите, отвечать за  все
буду я.
   Он открыл дверь спальни Кайлеи и повторил тише, уже для себя:
   - Да, я за все отвечу.
   Он шагнул в покои и захлопнул дверь.
   На Кайлее был надет светлый пеньюар. Медно-золотистые волосы в беспорядке
падали на плечи, покрасневшие от слез глаза распухли. Она стояла на  коленях
посреди комнаты, не обращая внимания ни на удобные кресла,  ни  на  холодный
пол и сквозняк из окна. В камине давно погас огонь,  на  его  месте  остался
только толстый слой серого пепла.
   На щеках женщины были видны глубокие царапины, словно она хотела  вырвать
себе глаза, но ей не хватило на это мужества. Она  посмотрела  на  вошедшего
капитана, и во взгляде ее вспыхнула надежда. Быть может, хоть  этот  человек
выразит ей свое сочувствие?
   Кайлея поднялась с пола, похожая на свой собственный призрак.
   - Мой сын мертв, мой брат превратился в изуродованный  до  неузнаваемости
обрубок. - Лицо Кайлеи было сейчас похоже на лицо черепа. - Суэйн,  мой  сын
умер.
   Она шагнула навстречу офицеру, протягивая руки, словно  надеясь,  что  он
обнимет и утешит ее. Губы женщины сложились в умоляющую улыбку, но Гойре  не
двинулся с места.
   - У меня украли ключ от арсенала, - сказал  он.  -  Это  произошло  почти
сразу после того, как Лето объявил о  своих  планах  устроить  торжественную
процессию.
   Она остановилась в метре от своего любовника.
   - Как ты можешь думать о таких вещах, когда...
   - Туфир Гават выяснит, что произошло на самом деле! - прорычал  Гойре.  -
Но я и теперь знаю, кто взял ключ и  зачем  он  это  сделал.  Твои  действия
выдают тебя, Кайлея. - Он задрожал от желания собственными руками вырвать  у
нее из груди сердце. - Твой родной сын! Как ты могла это сделать?
   - Виктор мертв! - взвыла Кайлея. - Как ты можешь думать, что  я  готовила
его убийство?
   - Нет, ты хотела убить только герцога, не так ли? Я видел, в какую панику
ты впала, когда узнала, что Ромбур и Виктор присоединились к герцогу. Многие
в замке уже подозревают, что ты приложила руку к этому убийству.
   Глаза капитана горели, щека дергалась, но он продолжал стоять неподвижно,
как статуя.
   - Из-за  тебя  я  тоже  несу  ответственность.  Обеспечение  безопасности
клипера было моим долгом, но я  слишком  поздно  осознал,  что  не  случайно
потерял ключ. Я убедил себя, что сам куда-то его дел, отказываясь  верить  в
другие возможности. Мне надо было немедленно поднять тревогу.
   Он опустил голову и продолжил, глядя в пол:
   - Я должен был давно признаться герцогу  в  нашей  преступной  связи;  но
теперь поздно - ты успела обагрить и мои руки невинной кровью. -  Капитан  с
отвращением посмотрел на Кайлею, ноздри его раздувались  от  гнева.  Спальня
закружилась у него перед глазами. - Я много раз предавал своего герцога,  но
это было самое подлое из предательств. Я мог предотвратить  смерть  Виктора,
если бы.., бедное невинное дитя!
   Кайлея стремительно протянула вперед руку, похожую на когтистую лапу,  и,
ухватившись за рукоять кинжала на поясе Гойре, выхватила клинок из  ножен  и
протянула его капитану. Глаза ее горели гневом и презрением.
   - Если ты чувствуешь, насколько жалок в своей  виновности,  то  упади  на
свое оружие, как подобает благородному воину,  верному  солдату  Атрейдесов.
Возьми  оружие,  Суэйн.  Вонзи  кинжал  себе  в  сердце,  если  боль   стала
невыносимой.
   Капитан тупо посмотрел на протянутый ему кинжал, но не двинулся с  места.
Вместо этого он резко повернулся, словно подставляя Кайлее спину.
   -  Честь  требует  справедливости,  миледи.  Истинная  справедливость   и
правосудие - нелегкий для меня выход. Я предстану перед герцогом и  сознаюсь
в своем преступлении. - Шагнув к двери, он оглянулся через плечо. -  Подумай
лучше о своей вине.
   Гойре вышел. Кайлея осталась стоять посреди спальни с  кинжалом  в  руке.
Закрыв дверь, капитан услышал дикий крик Кайлеи. Она  звала  Суэйна,  но  он
заткнул уши и решительно покинул башню.
   Когда Кайлея вызвала Кьяру,  та  поспешила  к  своей  госпоже,  испытывая
страх, но не смея медлить. В открытые окна врывались свежий ветер и  громкий
шум морского прибоя, разбивавшегося о скалы у подножия башни. Кайлея, стоя у
окна, смотрела вдаль, ветер шевелил пеньюар, который окутывал ее  тело,  как
погребальный саван.
   - Вы звали меня, миледи? - Старуха вошла в спальню, ссутулив плечи в знак
притворной покорности и жалея о том, что не захватила с собой поднос с  кофе
и любимыми  сладостями  Кайлеи.  Это  могло  бы  смягчить  гнев  истерзанной
душевными страданиями принцессы.
   - Мы не будем обсуждать твой глупый план, Кьяра? - Голос Кайлеи был сух и
пугающе холоден. Она обернулась, и камеристка прочитала во взгляде принцессы
свой смертный приговор.
   Инстинкт подсказывал камеристке, что самое лучшее - это бежать из  замка,
затеряться в Кала-Сити и первым же транспортом вернуться  на  Гьеди  Первую.
Там надо было броситься к ногам барона Харконнена и рассказать,  какие  муки
она доставила герцогу Лето, хотя и добилась лишь частичного успеха.
   Но Кайлея парализовала Кьяру взглядом, как удав кролика.
   - Я очень скорблю, миледи. - Камеристка низко поклонилась и пала ниц. - Я
от всего сердца оплакиваю невинно пролитую кровь. Но никто на свете  не  мог
бы предугадать, что Ромбур и Виктор присоединятся к герцогу.  Никто  не  мог
предположить, что...
   - Молчать! Мне не нужны твои мольбы о прощении. Я понимаю, что  произошло
на самом деле, в чем причина несчастий.
   Рот Кьяры захлопнулся, она замолчала,  остановив  поток  покаянных  слов.
Старуха начала нервничать, понимая, что она находится практически наедине  с
взбешенной Кайлеей. Если бы гвардейцы, поставленные  здесь  по  ее  приказу,
остались на посту, если бы она вооружилась, идя сюда...
   Как она могла оказаться такой непредусмотрительной?
   - Думая о прошедших годах, Кьяра, я  вспоминаю  твои  едкие  замечания  и
коварные предложения. Теперь  мне  ясно  их  назначение,  и  ты  не  сможешь
оправдаться, потому что свидетельства твоих преступлений погребают тебя, как
снежная лавина.
   - Что.., что вы хотите этим сказать, миледи?  Я  все  делала  только  для
того, чтобы как можно лучше служить вам с тех пор, как...
   Кайлея перебила старуху:
   - Тебя прислали сюда, чтобы сеять  раздор.  Ты  изо  всех  сил  старалась
настроить меня против Лето с первого дня своего пребывания здесь. На кого ты
работаешь? На Харконненов? На Ришезов? На тлейлаксов? - Запавшие глаза резко
выделялись над исцарапанными в кровь щеками своим бесстрастным выражением. -
Впрочем, это не важно. Результат налицо. Лето выжил, а мой сын погиб.
   Она шагнула к старухе, и Кьяра попыталась, как щитом, прикрыться словами,
произносимыми самым проникновенным тоном:
   - Ваше горе  заставляет  вас  думать  и  произносить  ужасные  вещи,  моя
дорогая. Все происшедшее было лишь следствием ужасной ошибки.
   Кайлея подошла еще ближе к камеристке.
   - Благодари Бога только за одну вещь, Кьяра. Многие годы я  считала  тебя
своим другом. Виктор умер быстро и  безболезненно.  Мальчик  не  успел  даже
испугаться. За это я дарую тебе милостивую смерть.
   С этими словами Кайлея выставила  вперед  кинжал,  который  она  взяла  у
капитана Гойре. Кьяра отпрянула назад, в защитном жесте выбросив вперед руку
с растопыренными пальцами.
   - Нет, миледи, нет!
   Но Кайлея, не колеблясь ни секунды, вонзила клинок в грудь Кьяры, а потом
нанесла еще один удар, чтобы наверняка поразить сердце предательницы. Кинжал
выпал из руки Кайлеи, а  тело  Кьяры,  как  куча  пестрого  тряпья,  истекая
кровью, медленно повалилось на пол. Клинок звякнул о каменные плиты.
   Кровь брызнула на зловеще прекрасные стены, отделанные синим  обсидианом.
Кайлея выпрямилась и посмотрела на свое отражение.  Она  не  увидела  в  нем
ничего хорошего.
   Тяжелыми шагами Кайлея подошла к открытому окну. Холодный ветер заморозил
лицо, но Кайлея чувствовала, что кожа сочится влагой, словно все  тело  было
покрыто пролитой ею кровью. Взявшись  руками  за  край  подоконника,  Кайлея
уставила взор в затянутое низкими тучами  небо,  потом  перевела  взгляд  на
ровный горизонт, где море Каладана  сливалось  с  небом.  Внизу  разъяренные
волны без устали с ревом бились о скалы, вздымая мириады брызг.
   В  памяти,  заслоняя  действительность,  засияли  прекрасные  хрустальные
сталактиты подземной столицы Икса. Как давно она танцевала среди  зеркальных
стен Гран-Пале, блистая самыми изысканными нарядами. Сколько  лет  прошло  с
тех  пор,  как  она  вместе  с  Ромбуром  и  братьями  Пилру  наблюдала   за
строительством лайнеров в производственном гроте?
   Словно молясь, Кайлея вызвала в памяти все, что она слышала и