нкольн отводил руку для удара, его локоть непременно ударялся в стену или пол. Каждый раз, когда пытался сказать что-то, на него попросту рычали и снова валили на спину.
     Линкольн все же ухитрился оказаться сверху и влепить Чарлзу по физиономии. Чарлз от удивления опустил руки, что дало Линкольну время выпалить:
     - Она здесь вместе с родителями и почти всеми твоими братьями. Меня пригласили погостить в Крегору.
     Вообразив, что теперь его отпустят, он попытался встать, но тут же вновь получил подножку.
     - Черта с два! Какой дурак этому поверит? - фыркнул Чарлз, снова принимаясь тузить врага.
     Нилл, не успевший уснуть, слышал все начиная с падения с лестницы. Вознамерившись узнать, в чем дело, он разбудил остальных братьев. Все расселись на ступеньках, от души наслаждаясь редким зрелищем.
     - Может, помочь? - вопросил наконец Нилл, подтолкнув локтем ближайшего к нему брата.
     - Кому именно? - осведомился Малькольм. - Не думаю, что Чарлз прав, но и Линку помогать как-то не хочется.
     - Мы могли бы прекратить все это, не находишь? - предложил Джейми.
     - Да, и потом скажут, что мы опять вмешались не вовремя? - хихикнул Йен Четвертый.
     - Хозяин гостиницы будет жаловаться, - заявил Нилл.
     Адам, развеселившись, не сдержал смешок.
     - С какой это радости? Да ни одна служанка не подметет пол так чисто, как они!
     - Молчи, Нилл, это слишком забавно, чтобы разнимать их, - ухмыльнулся Йен Третий. - Устанут - перестанут. Сами скоро завянут.
     Но они не завяли. Чарлз оказался слишком упрямым и еще не получил своей порции, а поэтому не желал обсудить дело миром, как пытался Линкольн. Сам он был раздражен, покрыт синяками и, хотя получил превосходную возможность сорвать злость, слишком устал, чтобы воспользоваться своим преимуществом.
     - Довольно, - рявкнул он в ухо Чарлза. - Ты ничего этим не добьешься.
     - Да ты спятил? Я побеждаю!
     - Если побеждаешь, осел ты безмозглый, тогда вставай, - вызывающе бросил Линкольн.
     Чарлз, все еще распростертый на полу, попытался вновь придавить противника, но лежал лицом вверх, а рука Линкольна сдавливала его шею, так что подняться казалось совершенно невозможным. Однако в этом положении Чарлзу были видны ступеньки, и хотя в стенном подсвечнике горела единственная свеча, он все же смог разглядеть рассевшихся там зрителей.
     - Ох, - прохрипел он, - почему ты не сказал, что они здесь?
     Линкольн откинул голову, всмотрелся туда, куда был направлен взгляд Чарлза, и громко застонал:
     - Я же говорил тебе, чертов идиот!
     Оба быстро вскочили. Чарлз, понявший свой промах, пристыженно буркнул:
     - Я не извиняюсь! Ты сбежал с Мелли и получил заслуженную трепку, даже если никто до этого не додумался.
     - Никто, да и ты не смог, - съехидничал Линкольн, отряхивая одежду.
     Чарлз по привычке презрительно фыркнул.
     Линкольн, не обратив на него внимания, обратился к аудитории:
     - Думаю, следует поблагодарить вас за то, что не участвовали в этой бессмыслице. Адам пожал плечами:
     - Ты недавно доказал, на что способен. И мы уже не дети, чтобы доказывать правоту кулаками. И наш Чарлз сам виноват, что не умеет драться как следует. Значит, плохо учился. Зато ты, видать, всю науку прошел.
     Линкольн признал двусмысленный комплимент коротким кивком, слишком злой и смущенный, чтобы оценить его по достоинству.
     - Прошу меня простить, я иду в конюшню, чтобы найти хоть немного покоя. Могу добавить только, что именно это и входило в мои первоначальные намерения, учитывая, что вы, Макферсоны, не только ведете себя, как дикари, но и храпите, как животные.
     - Он прав, - заметил Локлан, наблюдавший за происходящим с верхней площадки. - Именно как животные.

Глава 41

     Слуги, заранее извещенные о прибытии хозяев, приготовили комнаты, а повар хлопотал на кухне, стряпая бесчисленные блюда, ибо все Макферсоны предпочли ехать не к себе домой, а в Крегору. Похоже, братцы решили обосноваться в замке надолго, в ожидании, пока Линкольна не отошлют назад в Англию, разумеется, без Мелиссы.
     И это было вполне вероятным исходом. Останься Линкольн наедине с Макгрегорами, все могло бы кончиться хорошо. Но Мелисса недаром предупредила, что его ждут испытания. А кому больше всего пристало испытывать его, как ни злейшим врагам?
     Но и это он мог вынести: злобные взгляды, ехидные замечания, ругательства, если бы его сила воли не была доведена до предела. Поэтому Линкольн и понимал, что его дела плохи. Беда в том, что находиться рядом с Мелиссой и одновременно так далеко, было выше его сил. Он боялся сорваться, а ведь на это надеялись Макферсоны. Но, даже зная это, он не мог предотвратить несчастья.
     Ему отвели комнату роскошную, как все помещения в Крегоре. Древнее величественное сооружение было внутри обставлено по последнему слову моды. Холодный камень закрыли панелями из дорогой древесины, окна расширили, вставили стекла, купили удобную мебель.
     Его сундуки стояли у изножья огромной кровати, в которой ему придется спать одному. Он даже не пошевелился, чтобы разобрать вещи. Стоя посреди комнаты и тупо наблюдая за солнечными зайчиками, игравшими на полу, он не сразу услышал голос, доносившийся из полутемного угла.
     - Ты не можешь вечно скрываться здесь, - заявил Йен Шестой. - Это ничего не решит.
     - Откуда ты возник, черт побери? Я не слышал стука двери.
     - Потому что я уже был здесь. Ты так глубоко задумался, что не заметил меня.
     - Если скажешь, что мне придется делить эту комнату с тобой, готовься к смерти. Йен оглушительно расхохотался:
     - Рад сообщить, что моя комната - вниз по коридору. У Кимберли хватает совести заталкивать всех братьев в четыре комнаты, причем в каждой стоит по две гигантских кровати, но она ни за что не поместила бы кого-то из нас к гостю. Тебя поселили в спальне моего па, большая честь, поскольку это лучшее помещение для гостей во всем замке. Я как чувствовал, что она прикажет отнести твои вещи именно сюда, поэтому и явился прежде тебя.
     - А куда же поместят легенду, если он решит, что чем больше, тем веселее? - Сквозь сарказм пробивались тревожные нотки.
     - Он не приедет. Последнее время почти не покидает дома. Уж очень ноги пухнут, так что он едва ходит, больше лежит. Но на этот раз ты скорее всего с ним увидишься. И не думай о нем как о легенде. Он дед Мелли, вот и все, что тебе нужно знать о нем.
     И тут Линкольн, не выдержав, задал вопрос, столько лет его мучивший:
     - Почему мне никогда не позволяли встретиться с ним раньше?
     Йен хитро усмехнулся:
     - Видишь ли, в детстве мы от гордости лопались, что наш па - и вдруг сама легенда! Вот и боялись, что кто-то, увидев его воочию, разуверится в нем и поймет, что нет в нем ничего такого страшного. Достаточно поговорить с ним пять минут, чтобы понять: обычный человек, правда, любящий уединение, а иногда и ворчливый, но ничего такого странного в нем нет.
     Линкольн недоверчиво покачал головой. Йен рассмеялся и поудобнее устроился в кресле. Поняв, что будущий родственник не собирается оставить его в покое, Линкольн помрачнел.
     - Что тебе здесь нужно, Макферсон, если не считать горячего желания вывести меня из терпения?
     - До чего же обидчив! А может, я хочу сделать тебе одолжение.
     - Сильно в этом сомневаюсь.
     - Видишь ли...
     - Видишь ли, - перебил Линкольн, - мне необходимо хоть какое-то убежище в этом доме.
     - Замке, - поправил Йен.
     - Как угодно, - отмахнулся Линкольн. - И в этом убежище я предпочел бы не видеть тебя и твоих братьев. Считайте эту комнату святилищем, моим собственным, личным владением, наглухо запертым, закрытым, запретным и неприступным для любого из дикарей, разгуливающих по этому самому замку.
     - Ты сэкономил бы немало времени, если бы немного помолчал и дал мне спокойно объясниться, - невозмутимо заметил Йен.
     Линкольн шагнул к кровати и обессиленно рухнул на перину, но поняв, что это не помогло, прикрыл глаза ладонью и сосчитал до десяти. Потом до двадцати. Хорошо бы иметь еще две руки, чтобы заткнуть уши!
     - Мелли мне не просто племянница, она еще и мой друг, и позволь сказать, почему именно, иначе не поймешь все, что я собираюсь тебе высказать.
     - Почему бы не придержать язык и не оставить свое мнение, или что там у тебя, при себе? - пробормотал Линкольн.
     К сожалению, Йен предпочел проигнорировать его и как ни в чем не бывало продолжал:
     - Не знаю, известно ли тебе, но моя мать умерла через год или немногим больше, после моего рождения, так что я совсем ее не помню.
     - Мне... мне никто об этом не говорил, - сконфуженно промямлил Линкольн. Йен согласно кивнул.
     - Я упомянул об этом, чтобы объяснить, почему, когда наша сестра объявилась сразу после твоего отъезда, я вроде как видел в ней мать, которой никогда не имел. Тем более что она была старше всех нас и не скупилась на нежные слова и участие. С тех пор меня чаще видели в Крегоре, чем дома, особенно после рождения Мелли. Мои братья привыкли иметь дело с детьми, поскольку отец собирал под своей крышей всех сыновей, и каждый год появлялись новые, один младше другого. Но я, самый маленький, никогда не видел новорожденных и потому не отходил от дочери Кимбер. Она меня прямо-таки приворожила!
     - Ты скоро перейдешь к делу?
     - Я хочу сказать, что понимаю Мелиссу лучше, чем мои братья, потому что мы стали друзьями. И, как часто бывает в таких случаях, я понимаю ее чувства иногда даже раньше, чем сама она.
     - И что же?
     - А то, что между вами с первой встречи протянулась какая-то ниточка. Это было еще не любовью... но чем-то особенным. Она с первого раза поняла, что хочет выйти за тебя. Да и ты тоже: недаром на следующий день приехал просить разрешения ухаживать за ней. Я слушал и наблюдал. По пути в Лондон она не могла говорить ни о ком, кроме тебя. Нить оказалась такой прочной, что не порвалась, даже когда ты несколько недель не появлялся и она уже начала думать, что больше никогда тебя не увидит.
     Линкольн порывисто сел и нахмурился.
     - Ты не открыл мне ничего нового.
     - Нет, но стараюсь, чтобы ты понял: я все знаю. И, поверь, не меньше тебя хочу, чтобы ты женился на Мел-ли. По какой-то причине вы с одного взгляда осознали, что созданы друг для друга. Может, это инстинкт. Я виноват в том, что позволил предвзятому мнению о тебе взять верх, и это затмило мой разум. Но ненадолго. Говорю тебе, парень, я на ее стороне, а следовательно, на твоей. Она мне как сестра. Ты больше не одинок. Не один против всех. Поэтому не сдавайся и не разрешай им взять верх.
     - Ты, конечно, понимаешь, что, учитывая обстоятельства, я вынужден усомниться в сказанном тобой?
     - Да, - вздохнул Йен, - я так и думал. Но только имей в виду все, что я тебе сказал, если вдруг покажется будто ты не сможешь через это пройти. И запомни, не все мои братья тебя ненавидят. Ты, разумеется, и этому не поверишь. Да, некоторые надеются, что ты не выдержишь и сорвешься, но есть и такие, кто втайне считает, что ты еще всем покажешь.
     Линкольн воздержался от комментариев. Кто знает, что на уме у Йена! Вдруг он устроил спектакль, рассчитывая, что Линкольн расслабится и легче попадет в ловушку?
     Однако на душе отчего-то стало легче, и хотя он не подумай поблагодарить Йена, все же понял, что нуждался именно в ободрении. Только так он сумеет протянуть еще несколько дней.

Глава 42

     - Как считаешь, не слишком ли это невежливо - посадить его в самом конце стола среди твоих братцев? - прошептал Локлан за ужином.
     - Я тут ни при чем, - раздраженно огрызнулась Кимберли. - Ты, похоже, не заметил, что они постарались войти в столовую первыми и быстренько расселись на тех местах, что поближе. Бедняге просто ничего не оставалось делать, как устроиться на свободном стуле, в окружении своих врагов. Право, тебе следует с ними поговорить. Они чересчур всерьез воспринимают происходящее и не желают меня слушать, особенно когда я приказываю оставить его в покое.
     - Ни в коем случае, дорогая, - покачал головой Локлан. - Не желаю, чтобы они оставляли его в покое, хотя должен же человек спокойно поесть!
     - Только одно исключение? - поразилась она. - Ба, да ты еще хуже их всех, вместе взятых!
     - Нет, они делают вместо меня то, что сам я постеснялся бы сделать.
     - Играют в "музыкальные стулья" <Детская игра, нечто вроде того, что у нас называется "море волнуется".>?
     Локлан передернул плечами, хотя втайне немало веселился: уж очень забавно было наблюдать, как братья выдергивают стулья из рук Линкольна, да не один раз, а дважды, прежде чем тот понял, что они задумали, и с достоинством двинулся на другой конец стола.
     - Его следует спровоцировать, Кимбер, и ты это знаешь, - пояснил он. - Вывести из себя и посмотреть, что произойдет потом. Иначе как же быть уверенным в том, что я не ошибусь, отдав ему Мелиссу? Что ни говори, а его поведение в прошлом немало меня тревожит.
     - Мог бы, как я, просто доверять инстинктам дочери, - прошипела она. - Ее ничуть не волнует его так называемая вспыльчивость!
     - Потому что Мелли еще с ней не столкнулась, - возразил муж. - Признаю, что до сих пор парнишка отличался необычайной сдержанностью. Даже когда прошлой ночью в гостинице на него набросился Чарлз, Линк не выказал особенного гнева и всего лишь оборонялся.
     - Превосходный пример...
     - Но ни в коем случае не убедительный.
     - И сколько еще ты заставишь его страдать? - буркнула жена.
     - Ох, в твоих устах это звучит так, словно мы его пытаем, - сокрушенно сказал муж.
     - Так сколько? - повторила она.
     - Как уж выйдет, - вздохнул он. - И не сердись на меня, дорогая. Поверь, я очень хочу, чтобы ты оказалась права. Но представь себе, что вдруг все же ошибаешься. Что, если он взорвется и примется крушить все вокруг? Что тогда ты скажешь? По-прежнему будешь готова отдать нашу девочку в его руки?
     - Он никогда не взорвется! - сухо процедила Кимберли.
     - В таком случае доверься мне. Я ничего дурного не желаю. Пойми, мы почти его не знаем. И Мелли тоже. Ее чувства основаны... на чувствах. Не фактах. Я даю ему возможность оправдаться, но этого не произойдет, если его предоставят самому себе.
     - Могу я напомнить, что ты не знал его и тогда, когда давал разрешение ухаживать за Мелли?
     - Не будь глупенькой, - упрекнул он. - Я никогда не встречал и тех молодых людей, с которыми наша дочь знакомилась в Лондоне, однако мы послали ее туда, чтобы она нашла себе пару. Меган закрыла бы дверь перед носом каждого, кого нашла бы неподходящим для Мелиссы. Мы с Линкольном виделись всего один раз, и я судил по первому впечатлению. Он прекрасно держался, и его намерения казались серьезными. Этого было достаточно. Но тогда некоторые порочащие его факты были нам не известны. Зато известны теперь, и, как бы тебе ни хотелось игнорировать их невозможно.
     - Не думай, что они меня не волнуют. Но я, как и Мелли, склонна считать, что это скорее несчастные обстоятельства, которые больше не повторятся. Он стал взрослым и давно перерос детские обиды.
     - В таком случае, что ты расстраиваешься? Ему дали шанс доказать это тем, кто еще не уверен.
     - Я расстраиваюсь, потому что ты натравил на него моих братьев. И не воображай, будто я не знаю, что за всем этим стоишь ты. Не слишком красивый поступок.
     Локлан широко улыбнулся:
     - В конце концов, они твои братья, Кимбер! И я не просил их нападать на него. Просто не просил отстать от Линкольна.
     - Не вижу разницы. Локлан пожал плечами:
     - Что ж, если тебе так угодно! Я просто вижу в этом средство достичь цели. Или ты хочешь, чтобы мы бег-конечно гадали, что он собой представляет?
     - Понятно, - промямлила Кимберли. Локлан наклонился и поцеловал ее в щеку.
     - Ты так грациозно сдаешься, дорогая.
     - О, заткнись!
     А тем временем Линкольн, сидевший на противоположном конце стола, ощущал невероятное напряжение, не позволявшее по достоинству оценить тонкий вкус поданных блюд. У него совершенно пропал аппетит. Все его силы уходили на то, чтобы не смотреть на Мелиссу, сидевшую рядом с родителями, и одновременно следить за Макферсонами, очевидно, что-то задумавшими.
     Пока они не сказали ему ни слова. Но их ребяческая выходка со стульями доказывала, что все еще впереди. Двадцать мест за столом, а они оставили ему только один ртул! Впрочем, в комнате мог бы поместиться стол куда длиннее, да и по стенам выстроилось еще немало стульев.
     Он даже испытал нечто вроде облегчения, когда один из братьев обратился к нему, и к тому же на удивление мягко. А он-то ожидал насмешек!
     - Тебе повезло, Линк, - заметил Джонни, сидевший чуть подальше, так что в их конце стола было слышно каждое слово. - У Кимбер повар-фракцуз, и не просто топит в воде кусок мяса, как это делают англичане, а готовит - пальчики оближешь.
     - Это вопрос вкуса, - коротко обронил Линкольн.
     - Да ну? А по-моему, у англичан чересчур простые вкусы. Впрочем, каковы вкусы, таковы и мозги. В жизни не встречал англичанина, которого можно было назвать мудрецом!
     Линкольн откинулся на спинку стула и улыбнулся.
     - Пытаешься задеть меня, оскорбляя англичан? Или забыл, где я родился?
     - Можно подумать, это имеет значение, если ты среди них как рыба в воде! - вмешался Чарлз. - Даже говоришь, как они. Сразу видно, в кого пошел.
     - Нет, это показывает, как быстро англичане перенимают чужой выговор... во всяком случае, дети. Впрочем, то же можно сказать о любых детях.
     Они пытались отыскать что-то оскорбительное в его спокойном ответе, но так и не нашли, поэтому Йен Четвертый продолжал изощряться на ту же тему:
     - И сколько же времени у тебя ушло на то, чтобы научиться, подобно попугаю, подражать их разговору?
     - Два года, четырнадцать драк и три исключения из школы. Возможно, они не поступили бы так, но не мог же я набрасываться на учителей. Как бы я ни старался, они по-прежнему отказывались понимать мою речь, а на уроках быстро теряли терпение, когда другие дети начинали меня передразнивать. После множества жалоб дяде снова пришлось нанять мне учителя английского.
     - А ты побеждал в этих драках? - с искренним любопытством осведомился Нилл.
     - Не всегда. Примерно в половине. Я не считал, - отозвался Линкольн.
     - И именно тогда ты научился драться грязно? - вставил Малькольм, правда, без особого запала, поэтому Линкольн ответил ему в тон:
     - Нет, я окончил школу, прежде чем стал искать других способов себя защитить. В молодости я об этом и не думал. Кроме того, последние годы в школе я стал своим, и не было необходимости обороняться.
     - В таком случае, почему? Линкольн пожал плечами.
     - Лет в двадцать я попал в весьма... сомнительную компанию. Иногда мы посещали не слишком пристойные места, кто знает, что поджидало нас за каждым углом. Иногда от умения отбить удар зависела жизнь.
     О чудо! Некоторые из братьев в самом деле кивнули словно соглашаясь! И Линкольн вдруг осознал, что они ведут совершенно обычный разговор, без подначек и взаимных уколов. Вероятно, братья рассчитывали не на такое: Но Йен Пятый быстро развеял его надежды:
     - Да, для того, чтобы драться честно, нужно умение. Разумеется, если не можешь его отточить из-за природной неуклюжести или просто по глупости, приходится прибегать к нечестным трюкам.
     - Сядь, Линк, - посоветовал Каллум, видя, что тот резко вскочил. - Если духу не хватает снести парочку оскорблений, значит, Мелисса тебе вовсе не нужна.
     - Одно не имеет ничего общего с другим, осел ты этакий. После того, как я женюсь на ней, - а я собираюсь жениться на ней, - ни за что не потерплю этой путаницы.
     - Если тебе удастся повести ее к алтарю, ничего терпеть и не придется, - хмыкнул Адам. - Ты станешь членом семьи, а мы своих защищаем.
     - Весьма сомнительное преимущество, поэтому будь добр не упоминать об этом, - вздохнул Линкольн. - Я ухожу, потому что расхотел есть, и, вместо того чтобы упражняться в дешевых ос