приятной для них  обоих,
так как она не слышала, чтобы из его комнаты доносились какие-либо крики,  а
на следующее утро на нежной, гладкой коже Кристен не было ни единого синяка.
Правда, весь следующий день Кристен  провела  в  ледяном  молчании,  но  Ида
догадалась о причине этого, заметив, какие сердитые взгляды время от времени
бросала девушка на свои кандалы.
   Ида обозвала ее  тогда  дурой  за  то,  что  она  отказывается  заслужить
благосклонность своего господина таким старым, вековым способом.
   Кристен ответила на это, что вполне проживет без такой благосклонности, в
результате которой все еще остается закованной в цепи, как дикое животное.
   Она, однако, была  озадачена  тем,  что  Ройс  уступал  ее  желаниям.  Он
продолжал приглашать ее к  себе  в  постель  каждый  вечер  и  каждый  вечер
принимал ее отказ, хотя в последнее время с растущим недовольством.  Но  она
никогда даже не думала, что он будет мириться с  таким  положением  дел.  На
самом деле она рассчитывала, что он применит силу. Это больше бы подходило к
ее положению, ведь она полностью находилась в его власти.  Но  он  этого  не
делал. И, к своему собственному удивлению, Кристен стала испытывать  чувство
растущей неудовлетворенности.
   Она все еще хотела его. А сейчас, когда знала, как это бывает, она хотела
его еще больше,  чем  прежде.  Но  гордость,  которой  она  отнюдь  не  была
обделена, не позволяла ей снова признаться в этом - по крайней мере, ему.
   В эту ночь Кристен с тревогой ждала Ройса, но он не пришел.  Она  решила,
что он нашел утешение в другом месте, и попыталась убедить себя, что ей  все
равно. Если бы она знала, где он на самом деле провел ночь,  наутро  она  не
была бы такой раздражительной.
   Следующий день  тянулся  бесконечно,  и  Кристен  чувствовала  себя  так,
словно, рассердившись на свое лицо, сама отрезала себе нос.  Ведь  она  сама
была причиной своих страданий. Кристен была  уверена,  что  Ройс  больше  не
придет к ней, что он с ней покончил. И то, что она не видела его весь  день,
еще больше убедило ее в справедливости этих предположений.
   Но она решила все же подождать немного после того, как Ида  сняла  с  нее
кандалы и заперла дверь на ночь. Она сидела в  темноте  на  тощем  тюфяке  и
теребила в руках свой порядком растрепавшийся  на  концах  веревочный  пояс,
продолжая надеяться. Ей не хотелось, чтобы Ройс так просто отказался от нее.
Она предпочла бы, чтобы он силой  заставил  ее  сдаться.  Если  гордость  не
позволяла ей уступить ему, он должен был преодолеть ее. Почему он не  сделал
этого?
   Прождав  дольше,  чем  обычно,  Кристен   наконец   вздохнула   и   стала
раздеваться, собираясь лечь спать. На прошедшей неделе она не делала  этого,
пока Ройс не побывает у нее. Прошлую ночь она так и проспала в одежде,  хотя
это было очень неудобно. Но сегодня это не имело значения  -  он  все  равно
больше не придет.
   Она еще не спала, когда дверь внезапно открылась. Сзади  на  Ройса  падал
свет от горевшего в коридоре факела, и его черный силуэт  в  дверном  проеме
казался огромным. Тело Кристен словно ожило, она задрожала  от  возбуждения.
Ее переполняла радость оттого, что он  пришел,  что  он  не  собирался  пока
отказываться от нее. Но ни одно из этих чувств не  отразилось  на  ее  лице,
когда она взглянула в его сторону, пытаясь в темноте разглядеть его черты.
   Он молча стоял, и она поняла, что он вовсе не собирается ничего говорить.
Что ж, надо полагать, у него тоже была гордость. К тому же и без  слов  было
ясно, зачем он пришел.
   Она снизошла до того, чтобы первой нарушить молчание.
   - Ты снимешь с меня кандалы насовсем, милорд?
   - Нет.
   - Даже если я поклянусь жизнью своей матери, что не выйду из дому?
   - Нет. Откуда мне знать, может быть, ты люто ненавидишь свою мать, или ее
вовсе нет в живых. В этом случае твоя клятва ничего не стоит.
   Кристен была задета, но старалась не показать этого. Она приподнялась  на
локте, так, что  тонкое  одеяло  сползло  с  нее,  обнажив  грудь.  Это  был
нечестный прием с ее стороны, но Кристен уже устала от всей этой истории.
   Она попыталась говорить достаточно  сердитым  тоном,  чтобы  он  подумал,
будто она не заметила, что произошло.
   - Я очень люблю свою мать, и она безусловно жива и,  несомненно,  страшно
беспокоится за меня. Ты считаешь,  что  если  я  женщина,  значит,  не  имею
понятия о чести? Или ты не доверяешь мне потому, что я принадлежу к  племени
викингов?
   Он шагнул было к ней, но тут же остановился.
   - Женщина, слова ничего не стоят. Нужно смотреть на поступки, а твои пока
что не говорят в твою пользу.
   - Почему? Из-за того, что я хочу убить твоего  кузена?  -  спросила  она,
потом насмешливо добавила:
   - Или потому, что я  не  срываюсь  с  места,  стоит  тебе  поманить  меня
пальцем?
   Он с силой стукнул кулаком о ладонь, из чего она заключила, что  ее  удар
попал в цель. По крайней мере, она умудрилась  вывести  его  из  равновесия,
хотя в нем проснулась совсем не та страсть, которой она ждала.
   - Господи! - потеряв терпение, воскликнул он. - В жизни не встречал такой
невыносимой женщины! Я вижу, что напрасно теряю время. Ты просто  не  хочешь
меня понять.
   - Я тебя отлично понимаю, Ройс, - спокойно  ответила  она.  -  И  я  была
готова пойти тебе навстречу.
   - Нет, ты хочешь, чтобы все было только по-твоему!
   - Это не правда, - возразила она. - Я предложила тебе дать слово,  а  это
немало значит для меня, потому что  часть  моего  существа  все  еще  жаждет
убежать отсюда и вернуться домой.
   - А я не могу доверять слову человека - не важно, мужчины или  женщины  -
которого так мало знаю. И я никогда не поверю, что ты на самом деле захочешь
остаться здесь на таких условиях: безо всяких прав, даже без надежды на  то,
что когда-нибудь станешь свободной.
   - Как это верно, милорд! - язвительно  согласилась  Кристен.  -  С  какой
стати мне хотеть остаться здесь? Уж конечно, не из-за тебя!
   - Из-за меня? - насмешливо спросил он. -  Ты  хочешь  убедить  меня,  что
готова остаться здесь из-за моих  прекрасных  глаз,  в  то  время  как  сама
постоянно отвергаешь меня? Или сегодня ты согласна пойти со мной, Кристен?
   - Ты снимешь мои кандалы насовсем, милорд? - любезно осведомилась она.
   - Клянусь всеми святыми...
   Не договорив, он резко повернулся и,  издав  звук,  похожий  на  рычание,
вышел из комнаты. Когда дверь за ним  захлопнулась,  Кристен  почувствовала,
что готова закричать от отчаяния.
   - Ты  слишком  легко  сдаешься,  сакс!  -  разочарованно  протянула  она,
очевидно,  чересчур  громко,  так  как  дверь  тут  же  распахнулась,  и  от
неожиданности у нее перехватило дыхание.
   - Я правильно расслышал тебя, женщина? - спросил Ройс  слишком  спокойным
тоном, так не вязавшимся с поспешностью, с которой он вернулся.
   Он оставил дверь открытой, чтобы в комнату проникало хоть немного  света,
и неторопливо, уверенно направился к ней. Кристен схватила одеяло и натянула
его до самой шеи. Ей  хотелось  встать,  потому  что  она  чувствовала  себя
беззащитной, лежа на полу, когда он возвышался над ней во весь свой рост. Но
она не желала показывать ему, что ее волнует его близость. Вместо этого  она
повернулась на спину и взглянула ему в лицо.
   - А что ты расслышал? - осторожно спросила она.
   - Вызов. - Его голос все еще был  спокоен,  но  теперь  в  нем  явственно
прозвучала  угроза.  -  А  когда  бросаешь  вызов,  нужно  быть  готовым   к
последствиям.
   - Каким последствиям?
   Вместо ответа он наклонился и сорвал с нее одеяло.  Спустя  мгновение  он
уже лежал на ней, крепко зажав в своих ладонях ее  лицо  и  склоняясь  к  ее
губам. Но  прежде,  чем  он  успел  дотронуться  до  нее,  Кристен  с  силой
оттолкнула его, так, что он скатился на бок. Девушка знала, что  ей  удалось
это сделать только потому, что она  застала  его  врасплох,  и  она  тут  же
воспользовалась  своим  преимуществом.   Перекатившись   через   него,   она
попыталась вскочить на ноги. Но его рука поймала ее за щиколотку прежде, чем
она успела сделать первый шаг по направлению к двери.
   Кристен упала на пол  и  лягнула  Ройса  свободной  ногой,  заставив  его
отпустить ее. Но он уже поднялся и сел, и хотя она бистро поджала  под  себя
ноги, чтобы он снова не попытался схватить ее, было совершенно очевидно, что
она не успеет добежать до двери.
   Они вскочили, и Кристен стала медленно отступать, выставив  вперед  руки,
словно защищаясь. Ройс быстро шагнул в сторону, преградив ей путь к  выходу,
и остановился.
   - Вернись на свой тюфяк, Кристен.
   В этом холодном приказе прозвучали предостерегающие нотки, но она  упрямо
покачала головой, отступая от него. Ей было  некуда  бежать,  да  она  и  не
хотела делать этого. Все равно он заставит ее покориться,  и  хотя,  она  не
собиралась сдаваться без боя, все же ей хотелось, чтобы он выиграл эту битву
- или хотя бы думал, что выиграл. Гордость не позволяла ей уступить, но  она
готова была подчиниться грубой силе.
   Ее сердце бешено  колотилось,  пока  она  наблюдала,  как  он  расстегнул
ремень, снял тунику и сердито отшвырнул их в сторону. Он был зол.  Это  было
опасно, потому что он легко мог причинить ей боль. Он был таким огромным,  и
его руки обладали неимоверной силой. В этот  момент  ему,  вполне  возможно,
хотелось избить ее до полусмерти. Большинство мужчин именно так и  поступили
бы. Но она отлично понимала, чем рискует, когда бросила ему этот вызов.
   Он не сдвинулся с места, пока остатки его одежды не оказались на полу. Он
стоял, глядя на нее, свет, падавший из двери, освещал лишь одну половину его
фигуры, вторая же оставалась в глубокой тени. Если бы она  не  стояла  перед
ним совершенно нагая, возможно, он и передумал бы и не стал бы  доводить  до
конца то, что замыслил. Но ее вид слишком возбуждал его.
   Кристен решила, что он не рискнет выйти из комнаты,  чтобы  взять  свечу.
Она собиралась попытаться ускользнуть от него, когда он закроет дверь и  они
останутся в полной темноте. Таков был ее первоначальный  план.  Но  Ройс  не
стал закрывать дверь, возможно, опасаясь, что темнота помешает  ему  поймать
ее. Когда он направился к ней, Кристен решила резко изменить тактику.
   Она отскочила от стены, стараясь держаться подальше от углов комнаты, где
он мог бы легко поймать ее. Однако все равно ей не удастся долго  оставаться
вне пределов его досягаемости, если он станет  двигаться  быстрее.  Но  Ройс
медленно приближался  к  ней,  заставляя  ее  отступать  в  сторону  тюфяка,
стараясь при этом не дать ей возможности обойти его и выскользнуть за дверь.
   Кристен снова решила захватить его врасплох и, крепко сжав руки в  замок,
остановилась и бросилась на него, как в свое время  на  Олдена.  Тогда  сила
удара заставила Олдена, который был менее  сильным,  чем  Ройс,  упасть.  Но
теперь противник стоял к ней  не  спиной,  а  лицом,  и  врасплох  оказалась
застигнутой сама Кристен, когда он одной рукой схватил  ее  сжатые  в  замок
руки. Даже не пытаясь отвести удар, он, наоборот, сильно рванул ее  к  себе,
так, что она сделала почти полный оборот вокруг своей оси.  Свободной  рукой
он обхватил ее за талию и оторвал от пола. В два шага он оказался  возле  ее
тюфяка и с силой бросил Кристен на него. Тюфяк был таким тощим, что это было
все равно, что упасть на голый пол.
   Сила удара на мгновение оглушила  Кристен,  у  нее  перехватило  дыхание.
Ройсу хватило этих нескольких секунд, чтобы раздвинуть ее  бедра  и  глубоко
войти в нее прежде, чем она смогла отбросить его своими сильными ногами.
   Он услышал, как она ахнула  от  негодования,  когда  ей  наконец  удалось
восстановить дыхание. Он тихо  засмеялся,  когда  она  попыталась  упереться
руками ему в грудь,  чтобы  оттолкнуть  от  себя.  Но  это  было  совершенно
бесполезно. Он твердо прижимал ее к полу и был готов ко всему.
   - Сдавайся, строптивица, - низко наклонившись, прошептал он ей на ухо.  -
Ты уже дала мне то, в чем теперь пытаешься отказать.
   Вместо ответа она резко оторвала бедра от тюфяка, чтобы  сбросить  его  с
себя, но в результате он лишь глубже погрузился в нее. Она снова ахнула,  на
этот раз от пронзившего ее насквозь наслаждения. Он тоже с  шумом  выдохнул,
его охватило чувство  блаженства,  когда  он  почувствовал,  как  его  плоть
проникла в самую глубину ее естества.
   - Ох, женщина, я беру свои  слова  назад,  -  хрипло  пробормотал  он.  -
Продолжай сопротивляться что есть сил.
   Услышав эту страстную мольбу, Кристен с трудом сдержала смех, потому  что
это полностью разрушило бы его впечатление о том, будто она просто вынуждена
уступить превосходящей силе противника. Но его губы уже жадно приникли к  ее
губам.  Она  в  последний   раз   продемонстрировала   свое   сопротивление,
попытавшись отвернуться, но его губы следовали за ней, и в конце концов  она
отбросила всякое притворство и пылко ответила на его поцелуй.
   Его  восторг,  усилившийся,  несомненно,  оттого,  что  он  ощущал   себя
победителем, воспламенил и ее. Кристен было безразлично, что лежало в основе
этих чувств. Коль скоро он не был зол на нее, значит, не будет с ней груб  -
хотя в этот момент ей казалось, что даже  его  грубость  будет  ей  приятна,
настолько она была охвачена страстью.
   Она подняла руки и крепче прижала к себе его голову, не  давая  их  губам
разомкнуться, а он начал медленно, волнообразно двигаться, не  отрываясь  от
нее, словно лаская ее всем своим телом.
   Кристен  почти  сразу  же  достигла  пика  блаженства  и   бессознательно
выгнулась, приподняв на себе его вес, словно  умоляя  не  покидать  ее.  Его
ответный удар пригвоздил ее к полу, и  это  усилило  ее  восторг,  она  тихо
застонала.  Она  чувствовала  внутри   себя   его   пульсирующую   плоть   -
восхитительное ощущение, которое продлило эти упоительные мгновения  дольше,
чем она считала возможным.
   С трудом она возвращалась к действительности. Он навалился  на  нее  всем
своим телом, но она не возражала. Его  голова  покоилась  у  нее  на  плече,
дыхание все еще было неровным. Как во сне, Кристен стала перебирать пальцами
его волосы. Она чувствовала, что готова лежать так  целую  вечность.  Однако
надеяться на это не приходилось.
   Она не знала, как он воспринял ее полную капитуляцию. Возможно, Ройс, при
его самоуверенности, приписал свою  победу  тому,  что  был  очень  искусным
любовником. Что бы он ни думал, ее это вполне  устраивало,  лишь  бы  он  не
догадался, что она сознательно спровоцировала его. Она полагала, что если бы
он узнал об этом, то пришел бы в ярость.
   Ее руки гладили его плечи, потом переместились ему  на  грудь,  когда  он
приподнялся, чтобы посмотреть на нее. Кристен чувствовала  ладонью  сильное,
ритмичное биение его сердца.
   Она смотрела на него, стараясь угадать, о чем  он  думает,  но  его  лицо
оставалось совершенно бесстрастным. Казалось, он сам пристально вглядывается
в нее, пытаясь понять, что думает она. Если бы он  только  знал!  Эта  мысль
вызвала у нее улыбку.
   - Значит, ты на меня не сердишься? - спросил он.
   - Конечно, сержусь. Ройс довольно рассмеялся.
   - Ты всегда улыбаешься, когда сердишься?
   - Не всегда, только иногда.
   Она сказала это совершенно серьезно. Ройс покачал головой.  Принимать  на
веру все, что она говорит, - значит, постоянно  изумляться.  Он  предпочитал
считать, что она просто шутит.
   - Кажется, я должен извиниться, - предположил он.
   - Да, это верно.
   Он фыркнул, услышав, как она с  готовностью  согласилась  с  ним.  Он  не
станет больше об этом говорить. Она бросила ему вызов. Может быть, она и  не
заслужила такого грубого обхождения, но в конце она все же подчинилась ему и
даже получила удовольствие. Почему она  вообще  отказывала  ему...  Он  знал
почему, но ничего не мог поделать с этим.
   Он пошевелился, собираясь встать, и  от  этого  движения  его  бедра  еще
сильнее прижались к ней. Они все еще были слиты  в  одно  целое,  и  Кристен
закрыла глаза,  наслаждаясь  этим  ощущением.  Глядя  на  нее,  Ройс  затаил
дыхание.
   - Господи, ты что, нарочно это делаешь? Она широко раскрыла глаза.
   - Что?
   Она искренне не понимала, чем провинилась на этот раз.
   - Когда у тебя такой вид.., выражение твоего лица, когда мы...
   - Откуда ты знаешь? Ты что, наблюдал за мной?
   - ј.
   Она была заинтригована.
   - Я не знала  об  этом.  В  следующий  раз  я  тоже  буду  держать  глаза
открытыми.
   - Взгляд твоих прелестных глаз в такую минуту может свести мужчину с ума,
- предсказал он.
   Она улыбнулась.
   - Тебе не о чем беспокоиться, милорд. Я собиралась наблюдать вовсе не  за
тобой, - с вызовом сказала она.
   - Надеюсь, ты шутишь, женщина, - сурово сказал он, поднявшись на  ноги  и
потянув ее за собой. - Если ты сделаешь это, я не ручаюсь за последствия.  Я
не позволю тебе иметь других любовников. Пока я хочу  тебя,  ты  будешь  мне
верна.
   Кристен  подняла  бровь,  испытывая  удовольствие  от  этой   возможности
подразнить его.
   - Ты уверен?
   Ройс не ответил. Подобрав их одежду, он направился к двери, таща  Кристен
за собой. Она густо покраснела, когда увидела, что все это время дверь  была
открыта, и любой проходивший мимо мог видеть их. Она бы  не  заметила,  даже
если бы кто-нибудь стоял и наблюдал за ними, настолько все ее внимание  было
поглощено ее возлюбленным.
   Ее возлюбленным. Ей нравилось, как это звучит. Теперь все  изменится.  Не
может не измениться. И он никогда не пожалеет о том,  что  уступил  ей.  Она
докажет ему, что они действительно созданы друг для друга.
   Едва оказавшись в своей комнате и закрыв  за  ними  дверь,  Ройс  тут  же
бросил их одежду на пол и притянул Кристен к себе.
   - Теперь тебе придется платить штраф за то, что ты так  долго  отказывала
мне. Поспать сегодня ночью тебе не удастся.
   - Это вызов, милорд? - промурлыкала Кристен, надеясь в глубине души,  что
это скорее было обещанием.

Глава 21

   Небо едва начало окрашиваться в розовые тона, когда Ройса  разбудил  один
из его людей. Пленники подрались между собой. Их усмирили, но Торольф  хочет
поговорить с ним.
   Ройс отослал человека, решив, что если пленники уже успокоились,  то  нет
нужды сломя голову нестись во двор. Но  и  откладывать  разговор  тоже  было
нельзя. Он вздохнул, глядя на лежавшую в постели Кристен.  В  предрассветных
сумерках он мог уже вполне отчетливо рассмотреть черты ее лица.
   Кристен продолжала безмятежно спать, даже не услышав  звука  их  голосов.
Ройса это не удивило. Он не давал ей спать  почти  всю  ночь  -  точнее,  ее
присутствие не давало спать ему. Он просто не  мог  оторваться  от  нее.  Он
улыбнулся, вспоминая подробности прошедшей ночи и удивляясь, что сам  он  не
чувствует ни малейшей усталости.
   Она лежала на боку, свернувшись калачиком и  зажав  руки  между  коленей,
словно ей было холодно. Эту привычку она, по-видимому,  приобрела  во  время
холодных, суровых зим. Ее золотистая коса расплелась, и  длинные,  спутанные
пряди волос окутывали  ее,  словно  облако.  Тонкая  простыня,  которой  они
накрылись перед тем, как наконец уснуть, сползла ей почти до  бедер,  открыв
его взору верхнюю половину ее жемчужно-розового тела.
   Его до странности возбуждало то, что он мог вот так разглядывать  Кристен
без ее ведома. Она была первой женщиной, которая осталась в его  постели  на
всю ночь, первой, на которую он сидел и смотрел,  пока  она  спала.  Рабынь,
привлекших его внимание, он брал прямо там, где они попадались ему под руку.
Если изредка он и приводил какую-нибудь к себе в комнату, она уходила  сразу
же после того, как он удовлетворял свое желание. Корлисс он покидал сам,  не
желая проводить всю ночь в ее постели. Так же он поступал  и  с  дамами  при
дворе, с которыми время от времени вступал в близкие отношения.
   Так почему же он не противился тому, чтобы делить ложе с этой  норвежской
девушкой даж