смеяться еще громче, когда я перекину  тебя  через  колено  и
выдеру! - процедил мужчина сквозь зубы. Услышав это,  Кристен  отступила  на
шаг. Еще один - и она споткнется о ноги Эрики.
   - Я могу все объяснить тебе,  Ройс,  -  с  меньшим  запалом  начала  было
Кристен.
   Но тот, очевидно, не желал ничего слушать:
   - Можешь объяснить после того, как я побью тебя.
   - О, как ты несправедлив!
   - Ты срываешься с места и исчезаешь вместе с моими людьми...
   - И людьми  Селига!  -  перебила  она.  -  Только  большое  войско  могло
захватить нас в плен или победить...
   Но и это не успокоило Ройса.
   - Ты злонамеренно нарушила мой приказ, женщина! Я никогда бы не  позволил
тебе ехать без меня, и ты это прекрасно знаешь!
   Норвежка мгновенно оцепенела от негодования:
   - Если бы ты вернулся в назначенный срок, сам смог бы  принять  посланца,
объявившего, что Селига держат в плену. А как бы ты поступил на моем  месте,
остался бы, услышав такое? Он уже и так  полумертв  от  всех  издевательств,
которым его подвергли. Еще день в Гронвуде мог его убить, и мы наверняка  бы
опоздали!
   Эрика растерянно съежилась, услышав  столь  явное  преувеличение.  Однако
гнев мужчины испарился; он неожиданно схватил Кристен в объятия, намереваясь
утешить ее, и норвежка с радостью бросилась ему на шею.
   От этого на сердце наблюдавшей за ними Эрики стало еще тяжелее.
   - Где он?  -  спросил  Ройс,  приходя  в  себя  от  нескольких  блаженных
мгновений.
   - В телеге и, скорее всего, проснулся из-за твоих воплей. Хорошо еще, что
он не понимает нас, иначе наверняка  попытался  бы  встать,  чтобы  защитить
меня, и причинил бы себе еще больше вреда!
   - Но ему прекрасно известно, что  защищать  тебя  от  меня  бессмысленно,
жена, - проворчал Ройс. - И за то, что ты так  перепугала  меня,  тебя  ждет
хорошая трепка, но я согласен подождать, пока мы вернемся домой.
   - Ты так добр, - съязвила Кристен, сделав гримасу,  и  на  всякий  случай
отошла подальше, споткнувшись при этом о ноги Эрики. Это опять  привлекло  к
девушке внимание Ройса, и он снова, на этот раз уже недоуменно, нахмурился:
   - По-моему, тебе нужно объяснить еще кое-что, - обратился он к жене.
   Кристен проследила за его взглядом и, тяжело  вздохнув,  ответила  с  так
хорошо знакомым Эрике презрением:
   - Леди Эрика из Гронвуда, а сейчас - просто пленница Селига.
   - Полумертвый, и все же умудрился захватить ее в плен? -  удивился  Ройс,
недоверчиво подняв брови.
   - Ну.., то есть я сделала это за него. Он сам занялся бы ею, если бы мог,
но благодаря ее "нежной" заботе Селиг не может ложку поднять,  не  то  чтобы
мстить кому-то.
   Сакс помрачнел еще больше и не терпящим возражения тоном объявил:
   - Ты немедленно отошлешь ее обратно. Сердце Эрики  радостно  подпрыгнуло,
но загоревшиеся было надежды тут же развеялись ответом Кристен.
   - Ни за что на свете! Селит не может сейчас драться с тобой из-за  этого,
так что, кроме меня, его некому защитить. Она остается.
   Ройс не ожидал возражений.
   - Но она датчанка! - взорвался он. - Между нами мир!
   - Она не думала об этом, когда ложно обвинила моего  брата,  заключила  в
темницу и велела выпороть! - взорвалась Кристен. - На Селига напали,  огрели
по голове дубиной, он голодал почти две  недели,  горел  в  жару  и  бредил!
Наконец он сумел добраться до Гронвуда  и  попросил  помощи,  а  она  велела
приковать его цепями к стене и выпороть! Погляди на него и скажи, что он  не
имеет права на отмщение!
   И, не дожидаясь ответа, она резко откинула тяжелое покрывало. Ройс шагнул
поближе, чтобы хорошенько  вглядеться  в  шурина.  Эрика  не  могла  вынести
выражения ужаса на этом мужественном лице.
   - Господь милостивый! - прошептал он.  Девушка  закрыла  глаза.  Если  бы
только она могла провалиться сквозь  землю!  Селит  что-то  сказал,  весело,
почти небрежно, вероятно, желая успокоить  родственника,  но,  к  сожалению,
Эрика не понимала кельтского языка, на котором тот говорил. Однако, так  или
иначе, на высокого сакса его слова не произвели ни малейшего впечатления.
   Ройс оттащил жену от телеги, рассудительно заметив:
   - Должно быть, тут какая-то ошибка, Кристен. Не может  быть!  Женщины  не
обращаются с твоим братом подобным образом!
   - Обыкновенная женщина, может, и нет,  но  эта  -  бессердечная  жестокая
сука, получающая наслаждение от страданий других.  Она  сама  призналась  во
всем, что сделала с Селигом,  и  его  люди  знают  это.  Если  ты  прикажешь
освободить датчанку, не сомневайся, они с ней расправятся.
   - Но Алфред с меня шкуру сдерет, если узнает, что я согласился на  такое!
- раздраженно воскликнул Ройс.
   - Нет, если ты объяснишь ему, что она наделала, - запротестовала Кристен.
- Но если это беспокоит тебя, забери своих людей и уезжай.  Тебя  не  должно
касаться все то, что я делаю ради родного брата.
   - Разве?! - прорычал он, угрожающе шагнув к жене, так что та  попятилась.
-  Боюсь,  придется  изменить   мое   решение   насчет   времени   и   места
предназначенной тебе порки!
   Кинжал по-прежнему висел у бедра  Кристен,  но  она  не  сделала  попытки
вынуть его из ножен. Но,  вызывающе  подняв  подбородок,  она  предостерегла
мужа:
   - Если хочешь разукраситься синяками, давай начинай! Я  не  буду  покорно
терпеть, так как знаю, что права!
   - Когда это ты покорно терпела? - буркнул Ройс, но по глазам было  видно,
что запал прошел. - И разве ты правильно поступила, отправившись  одна,  без
меня, когда стоило всего  лишь  немного  проехать  на  северо-восток,  чтобы
отыскать меня. И все потому, что знала: я непременно отошлю тебя домой, и не
желала этого. За это теперь ты и получишь все, что причитается, можешь  быть
уверена!
   При этих словах Кристен неожиданно рассмеялась и бросилась ему на шею.
   - Но я могу заставить тебя забыть испуг, тревоги и все, что я наделала, -
уверенно объявила она.
   - Сомневаюсь.., однако могу дать тебе возможность попытаться.
   Эрика тупо наблюдала, как Ройс отошел и заговорил о чем-то с другими  так
тихо, что она ничего не расслышала. О ней на время забыли, и это оказалось к
лучшему, поскольку горечь, поднявшаяся  в  душе,  грозила  перелиться  через
край.
   Как близка была свобода! И в последний момент воля  норвежки  пересилила!
Впрочем, наверное, не  только  воля.  Нет,  конечно,  саксу  следовало  быть
понастойчивее, но Эрика знала, почему он так внезапно сдался.  Стоило  Ройсу
увидеть  Селига,  как  он  забыл  обо  всем.  Эрика  сама  представила   вид
несчастного, и гнев и обида мгновенно исчезли.
   - Ты поняла, о чем они говорили?
   Эрика почувствовала, как колыхнулась телега,  но  не  заметила,  что  это
Селиг придвинулся ближе к краю. Быстро подняв глаза, девушка увидела, что он
сидит, наклонившись вперед, и смотрит вниз, крепко вцепившись в борт.
   Даже сейчас, с изможденным, осунувшимся, похудевшим и бледным  лицом,  он
был  неописуемо  красив.  Правда,  скулы  выдавались  чуть   сильнее,   зато
ресницы.., длиннее Эрике не приходилось видеть, а чувственные  губы  обещали
несказанные наслаждения...
   Эрика постаралась выкинуть тревожащие мысли из  головы  и  уставилась  на
него, донельзя изумленная тем, что на этот раз Селиг не хмурится, не  глядит
злобно, а обращается к  ней  спокойно,  почти  дружески,  и  поэтому  прошло
некоторое время, прежде чем она ответила:
   - Почти все, - небрежно проговорила она, хотя и немного настороженно. - А
ты?
   - Нет, - признался он. - Поскольку  Ройс  и  почти  все  его  люди  знают
кельтский, не стоило трудиться. А ты знаешь кельтский?
   - Нет.
   - Хорошо, что мы оба знакомы с северными языками. О чем они спорили?
   Эрика не могла поверить, что этот разговор происходит на самом деле.
   "Она будет страдать лишь от моей руки", - вспомнила Эрика.
   Селиг сам сказал это, и она слышала собственными  ушами  и  нисколько  не
сомневалась в правдивости его слов.  Однако  сейчас  Селиг  говорил  с  ней,
словно ничего не произошло. Может, стоит сейчас попросить прощения, пока  он
в этом странном, едва ли не  радостном  настроении?  Умолять  о  милосердии?
Объяснить насчет Уолнота?
   Но под взглядом этих блестящих серых глаз она едва пролепетала:
   - Никак не могли прийти к согласию насчет моего присутствия здесь.
   Немного подумав, Селиг кивнул:
   - Да, Ройс всеми силами души ненавидит датчан. И ни за что не потерпит их
присутствия, какова бы ни была причина.
   Отчаяние вновь охватило ее, и девушка ничего не могла с собой поделать:
   - Не бойся, твоя сестра взяла верх.
   Селиг кивнул, словно другого и не ожидал.
   - Если тебя освободят без моего согласия или ты все-таки сумеешь сбежать,
я отправлюсь в погоню. На земле нет такого места, где ты могла  бы  скрыться
от меня.
   Выражение его лица не изменилось, оставаясь таким же бесстрастным.  Эрика
невольно задрожала, хотя Селиг и не видел этого. Как  молниеносно  он  может
наброситься на ничего не подозревающую жертву! Каким  образом  Селит  делает
это? И почему?
   - Собираешься играть мной? - спросила она, не зная, что сказать.
   - Конечно.., пока не буду  способен  на  большее.  -  И  Селиг  улыбнулся
ослепительно прекрасной улыбкой, от которой у  нее  перехватило  дыхание.  -
Веревки вам к лицу, леди, - добавил он, пристально  глядя  на  ее  горло,  -
особенно та, что обвилась вокруг вашей шейки.
   Эрика побелела. Он намеревается повесить ее! И заранее упомянул об  этом,
чтобы она думала, представляла, мучилась, чтобы страх пожирал ее разум.
   "Она будет страдать лишь от моей руки", - снова вспомнила Эрика.
   Эрика закрыла глаза, борясь со слезами. Селит наблюдал за ней,  довольный
ее испуганным видом. Девушка была красива,  так  чертовски  желанна...  Даже
сейчас, ненавидя ее, презирая, он признавал за ней способность  разбудить  в
нем странные чувства. Но жестокость! Такая  необъяснимая  жестокость!  Селит
никогда не видел столь бессердечных  женщин!  Может,  все  дело  во  власти,
которой наделил ее брат? Однако и мать и сестра обладали такой  же  властью,
хотя в жизни не оскорбили, не пытали и не обидели просившего о  помощи.  Эта
же датчанка велела его высечь, но за что? Потому, что он предложил разделить
с ней постель? Да любая другая мгновенно бы ухватилась за такую возможность!
   Избит плетью... И она стояла, смотрела  и  смеялась,  злобная,  черствая,
прекрасная.., ведьма. Но она  заплатит  за  все  содеянное.  А  Селит  будет
наслаждаться, видя ее терзания, прежде чем покончить с ней. Эта тварь  будет
молить о пощаде, и на этот раз он будет хохотать и забудет о милосердии!
   - Ах, как же мне нравится веревка вокруг твоей нежной шейки! -  продолжал
он. - Наверное, стоит приказать  изготовить  для  тебя  специально  железный
ошейник с прикрепленным к нему кольцом. Представляешь, сколько  всего  можно
сделать с этим самым кольцом?
   Эрика взглянула на Селига: он говорил с улыбкой, но  серые  глаза  горели
ненавистью. Значит, ее не повесят?!
   Страх неотступно жег душу, как этого и добивался Селиг. Играть с ней?  Да
он определенно задумал свести ее с ума!
   - Ты не находишь это забавным? - осведомился он.  Девушка  лишилась  дара
речи и едва заметно покачала головой.
   - Прекрасно, - процедил он тоном, от которого мороз прошел по коже.  -  Я
намереваюсь сделать все, чтобы ты больше никогда не рассмеялась.
   Эти слова прозвучали более весомо, чем простая угроза  или  обещание.  Но
Эрика была  слишком  потрясена,  чтобы  вдумываться  в  их  смысл,  а  Селит
отодвинулся от края телеги, так что она больше не видела его.  О  сладчайшая
Фрейя, если бы только ей никогда в жизни не довелось еще раз  встретиться  с
ним!

Глава 15

   Остаток дня прошел так, как и ожидала Эрика. Кристен вскочила в  седло  и
старалась держаться рядом с мужем, а это, естественно, означало, что ужасную
ведьму-датчанку нельзя оставить в телеге наедине с беззащитным Селигом.
   Беззащитным? Да, этот человек сейчас был слабее ребенка, однако  он  умел
пользоваться словами, как самым грозным оружием.
   Эрика была благодарна, что ее не вынуждают  терпеть  его  общество,  хотя
из-за этого ей придется идти пешком. И она  не  возражала,  если  бы  только
кто-нибудь вспомнил, что башмаки ей так и  не  вернули.  Она  даже  не  была
уверена, что это сделано нарочно, поскольку вовсе  не  Кристен  скрутила  ее
запястья длинной веревкой,  привязав  другой  конец  к  телеге.  Это  сделал
Торольф, и Эрика  подумала,  что  он  просто  не  заметил,  что  она  босая,
поскольку нижнее ее платье было слишком длинным. Норвежка же, скорее  всего,
забыла, что сама сняла вчера башмаки с Эрики, а может,  так  было  задумано:
пленница натрет и изранит ноги о камни и песок, так что не  сможет  сбежать,
если даже ей и представится такая возможность.
   Эрика сразу поняла, как тяжело ей придется, но по  какой-то  смехотворной
причине, возможно, потому что Селит наблюдал, как ее привязывают к телеге, в
ней взбунтовалась гордость, и она решила не спрашивать  о  башмаках.  Телега
двигалась достаточно медленно, так  что  Эрике  не  приходилось  бежать,  но
трико, конечно, не могло быть защитой от неровностей почвы.
   Пленница  шагала  с  той  стороны,  откуда  мужчина  в  телеге   не   мог
рассматривать ее, да и она сама его не видела.
   Но по мере того как проходили часы, Эрика начала  все  больше  отставать.
Правда, она ни разу не упала, но пот струился со лба от жары и усталости.
   Солнце высоко поднялось в небе,  когда  саксонский  лорд  остановил  коня
рядом с Эрикой и предложил ей мех с  вином.  Если  верить  Селигу,  Ройс  не
выносил датчан, однако в глазах не было ненависти. Любопытство, может  быть,
даже тревога, но ни враждебности, ни злобы, читавшихся на  лицах  остальных,
Девушка отдала мех  назад,  ожидая,  что  Ройс  немедленно  отъедет,  но  он
неожиданно спросил:
   - Кто ударил тебя?
   Опухоль на щеке все еще была заметна, и, если скосить глаза, Эрика  могла
ее видеть. Неприятное чувство и боль не давали девушке забыть  о  вчерашнем.
Правда, она  могла  только  догадываться,  что  синяк,  скорее  всего,  тоже
довольно приличный.
   - Ваша жена, - коротко ответила она.
   Но лорд не выказал ни сочувствия, ни возмущения.
   - Она готова на все, если дело касается родных. Даже убить,  -  только  и
сказал он.
   Вот уж действительно на все. Эрика сомневалась, что  когда-нибудь  сможет
забыть приставленный к горлу кинжал.
   - Я ожидала этого, - выдохнула она.
   - Ожидала? Почему?
   Эрика взглянула на Ройса, гадая, простое  ли  любопытство  заставило  его
задать такой вопрос, или  для  этого  была  другая  причина.  Поколебавшись,
девушка решилась ответить правду;
   - Я все ждала, пока она увидит спину брата.
   - Ах да, порка! Зачем ты сделала это? Странно, неужели жена ничего ему не
рассказала?
   - Ваш родственник был обвинен в шпионаже. Когда его  допрашивали,  ответы
показались мне лживыми.
   Она  не  объяснила  всего,  не  пожаловалась,  что  Селит  оскорбил   ее,
потребовал разделить с ним постель, но не удержалась, чтобы не спросить:
   - Почему все считают это наказание столь необычным? Сомневаюсь, что вы  в
подобном случае поступили бы иначе! Наверняка велели бы выпороть виновного.
   - Возможно, но я мужчина,  и  его  ангельское  лицо  никак  не  могло  бы
подействовать на меня.
   - Не вижу, в чем разница... - вскинулась девушка.
   - Правда? Да ведь все женщины без ума от него. Готовы на все.  Никому  бы
из них и в голову не пришло и пальцем тронуть его.
   Да и ей тоже. Эрика понимала, что, если бы не стечение обстоятельств, она
непременно отменила бы приказ. Почему-то ее  с  каждой  минутой  все  больше
раздражало, что Селигу Благословенному могло сойти с рук  все,  что  угодно,
если судьей при этом была женщина. Так думали его люди. Так считала  сестра.
И, помня его оскорбление, Эрика уверилась, что сам Селиг ничуть  в  этом  не
сомневался.
   - Значит, ты хотела, чтобы он признался?
   - Что?!
   Девушка ошеломленно посмотрела на Ройса, пока и сообразила, что он  имеет
в виду порку.
   - Н-нет, просто он оскорбил меня, и я потеряла самообладание.., вспылила.
   Ройс, откинув голову, громко рассмеялся. Эрика стиснула зубы.  Не  стоило
объясняться с ним! Пусть думает что угодно!
   - Это не смешно! - вырвалось у нее.
   - Святая истина! Самообладание? Ну вот,  теперь  во  всей  этой  нелепице
появился хоть какой-то смысл.
   Он намекал на то, что примерно такого поступка  и  следовало  ожидать  от
женщины, и в Эрике на мгновение вспыхнула неприязнь. Как втолковать ему, что
она лишь на мгновение потеряла голову, что сразу смогла взять себя в руки, и
если бы ее не позвали к Терстону, не отвлекли...
   Селит сузившимися глазами наблюдал за пленницей, Ему  не  нравился  столь
явный интерес Ройса к девушке, особенно еще и потому, что он  не  слышал,  о
чем они говорили. Кроме того, сама мысль о том,  что  Ройс  в  любую  минуту
может освободить ее, была невыносимой, и он в теперешнем состоянии будет  не
в силах что-либо изменить, кроме как затеять войну между обоими отрядами, на
что он, конечно, не пойдет. Но о таком даже думать не хотелось.
   Оставалось надеяться, что все обойдется. Он ни за что  не  освободит  ее,
пока эта датская ведьма не испытает полной мерой силу его отмщения, на  что,
возможно, уйдут годы, если  учесть,  как  отвратительно  он  себя  чувствует
сейчас.
   Он пристально наблюдал за ними и сразу определил тот момент, когда  Эрика
рассердилась и, следовательно, перестала обращать внимания  на  Ройса,  пока
тот не отъехал. Селиг обладал невероятной способностью разгадывать чувства и
ощущения женщин, даже тех,  кого  ненавидел.  Нет,  не  так..,  единственной
женщины, потому что до сих пор ни к кому, кроме  нее,  не  испытывал  ничего
подобного и даже сейчас с трудом привыкал к тому, что на свете появилась та,
которую он должен презирать  всеми  силами  души,  да  при  этом  еще  такая
красавица.
   Когда сестра всего несколько часов спустя почти  небрежно  заметила,  что
пленница слишком долго шла пешком и едва ли еще продержится,  Селит  сначала
встревожился, но тут  же  возмутился  собственному  неуместному  сочувствию.
Пришлось напомнить себе, что Эрика для него не просто женщина и  он  никогда
не будет обращаться с ней, как со всеми остальными! Конечно, лучше  было  бы
ему  вообще  забыть,  что  она  принадлежит  к  прекрасному  полу,  но   это
невозможно...

***

   Селит решительно отказался от предложения Кристен посадить Эрику рядом  с
ним на телегу.
   - Хочешь, чтобы девчонка упала от  усталости  и  ее  пришлось  тащить  за
телегой? Мне, конечно, все равно, но она может что-нибудь сломать себе...  -
не отступала Кристен.
   Однако Селигу не хотелось говорить на эту тему:
   - Она сильнее,  чем  кажется.  Оставь  ее  в  покое.  Когда  окончательно
свалится, можно будет позволить ей сесть на телегу.
   Он все  еще  злился  на  себя  за  эти  несколько  мгновений  непрошеного
волнения. Конечно, подобные чувства  вполне  для  него  естественны,  но  он
постарается впредь подавлять их. Селит решил, что разрешит посадить  девушку
в телегу не раньше, чем она сама попросит об этом.
   Ждать оставалось недолго. Прежде веревка провисала, и  Эрике  приходилось
держать ее в руках, чтобы не споткнуться, но  теперь  туго  натянутый  канат
почти тащил девушку за собой. Селиг, всего  лишь  наблюдая  за  ней,  словно
чувствовал ее усталость.  Он  не  приказывал  вознице  остановиться,  но  не
отрывал от девушки глаз с той самой минуты, когда она начала отставать.
   Он лежал на тюфяке, медленно  жуя  и  пытаясь  справиться  с  горой  еды,
оставленной Кристен, и  одновременно  наслаждался  каждым  моментом  мучений
датчанки. Казалось, даже  собственная  боль  отступала  при  виде  страданий
девушки. Однако та ни разу не взглянула на Селига, что было для  нее  совсем
не легко, так как она шла рядом, лицом к лицу с ним.
   И