, и этот вопрос вызвал у слуги замешательство.
   - Дама?
   - Ну, та девица, что приехала со мной! - рявкнул Василий.
   - Нет, мой  господин,  но  я  слышал,  как  она  приказала  своей  собаке
разыскать какую-то Дашу - право, не знаю, кто она такая.
   Не особенно обрадованный, Василий поспешил к родительскому дому,  надеясь
догнать Александру до того, как та угодит в  очередную  историю.  Однако  по
дороге он никого не увидел и  к  тому  времени,  когда  нашел  свою  мать  в
оранжерее, уже запыхался от гонки.
   Не сознавая, что делает, он заорал:
   - Где она?
   Мария преисполнилась праведного гнева:
   - И так ты приветствуешь мать после трехмесячной разлуки?
   - Мама, Александра здесь?
   - Нет, по-моему, - фыркнула она. - А разве она не с тобой? Пока что здесь
только ее слуги, последний приехал несколько минут назад.
   Услышав это сообщение, Василий задумался.
   - Этот последний был женщиной? Мария нахмурилась:
   - Я думаю, это возможно. Я хочу сказать, что теперь,  когда  ты  об  этом
спросил, я уверена, что.., да, пожалуй, это была женщина.
   Обессиленный, Василий  рухнул  на  ближайшую  скамью.  Мария  внимательно
вгляделась в него и подозрительно спросила:
   - Уж не хочешь ли ты сказать, что она и есть баронесса Русинова.
   Пережитое беспокойство должно было вызвать  у  Василия  гнев,  но  вместо
этого он поймал себя на том, что улыбается:
   - Боюсь, что да.
   Мария пришла в ужас:
   - А я отправила ее в девичью к служанкам!
   И тут Василий расхохотался.
   - Я просто сгораю от стыда, - говорила Мария сыну вечером в  гостиной.  -
Почему она ничего не сказала?
   Они ожидали Александру, чтобы сесть  за  стол.  Василий  уже  побывал  во
дворце, чтобы известить короля о своем  возвращении,  но  Штефан  был  занят
совещанием с министрами и передал графу, что ждет его у  себя  завтра,  и  у
Василия осталось совсем немного времени, чтобы вернуться домой и переодеться
к обеду, который устраивала мать, - ни за что на свете он не  согласился  бы
его пропустить, а кроме того, еще и успеть успокоить Фатиму.
   Девушка  являла  собой  пример  безграничного  отчаяния.  Она  рыдала  не
переставая, и хотя раньше при виде ее слез Василий готов был уступить Фатиме
во всем, на этот раз он ничего не мог поделать,  так  как  знал  Алин  и  ее
умение до всего  докапываться,  тем  более  что  слуги  баронессы  оказались
слишком умны и проворны. Поэтому граф решил,  Что  гораздо  легче  на  время
отослать  Фатиму,  чем  снова  рискнуть  навлечь  на  себя  и  девушку  Гнев
Александры. Но даже когда граф сказал Фатиме, что изгнание будет временным -
как он надеялся, - она оставалась безутешной.
   Конечно, самым легким способом утешить бившую рабыню были любовные ласки,
но - невероятная вещь! - у Василия не  возникло  ни  малейшего  желания  это
сделать. Маленькое изящное тело Фатимы уже не будило в нем прежней  страсти,
и все, о чем он мог думать, были сладострастные изгибы и великолепные груди,
такие огромные, что не хватало рук, чтобы удержать их,..
   Господи! Он снова это вспомнил!
   Усилием воли Василий сосредоточился на беседе:
   - Александра ничего не сказала, потому что она равнодушна к таким  вещам.
С таким же успехом ты могла бы устроить ее в конюшне, и она была бы довольна
и счастлива.
   - Что за чушь! - возмутилась Мария. - И почему она так странно одевается?
Что-нибудь случилось с ее платьями?
   Василий пожал плечами:
   - Она привезла с собой целую гору сундуков, но я и понятия не имею,  есть
ли там хоть одно платье. Я никогда не видел ее в другой одежде, кроме той, в
которой она приехала сюда, Глаза Марии сузились: она  явно  была  недовольна
сыном.
   - Я смотрю, ты продолжаешь насмехаться? Право  же,  Василий,  я  не  вижу
здесь ничего забавного.
   - Не могу выразить, мама, как я рад это слышать. Но,  откровенно  говоря,
сегодня ты Вряд ли увидишь что-нибудь забавное.
   - И что это значит?
   - Должно быть, он имеет в виду  меня,  сударыня,  -  сказала  Александра,
входя. - Ваш сын с трудом переносит мое общество и Считает, что и вы тоже не
сможете меня терпеть.
   - Но, дорогая, что навело вас на такую мысль? Василий  еле  удержался  от
смеха. Графиня на секунду замешкалась,  ибо  Алин  по-прежнему  была  в  том
нелепом костюме, в котором приехала, - она сняла только плащ и шапку.  Мария
вспомнила, как Василий говорил, что никогда не видел свою невесту в  платье,
и бросила на сына пронзительный взгляд. Как ни в чем не  бывало,  Александра
продолжала:
   - Если вы мне не верите, мадам, спросите его. Граф просто презирает меня.
   Василию следовало бы догадаться, что вечер пройдет совсем не так, как  он
рассчитывал.
   Конечно, мать будет шокирована ее откровенностью, но, судя по всему,  ему
тоже порядком достанется.
   Мария опять возмутилась:
   - Василий, скажи ей, Что это не правда. С ленивой улыбкой  граф  снизошел
до ответа:
   - Конечно, не правда. Мое отношение к тебе,  Алин,  никак  не  похоже  на
презрение. Презрение - такое холодное чувство, а мое гораздо теплее...
   Баронесса  сделала  вид,  что  не  заметила  намека,  и,  изогнув  бровь,
продолжала елейным тоном:
   - Значит, ради твоей матери мы должны лгать?
   - Да нет, черт возьми, я не презираю тебя!
   - Василий, - укоризненно вмешалась Мария. Граф вздохнул. Надо взять  себя
в руки, а то он не доживет до конца обеда, а самодовольный взгляд Александры
как раз предназначен для того, чтобы снова вывести его из терпения.
   Маленькая ведьма! Она нарочно старается его допечь!
   - Прости, мама. Почему бы нам не признать, что знакомство  состоялось,  и
не сесть за стол? Мария поспешно согласилась:
   - Прекрасная мысль, но... Александра,  может  быть,  вы  сначала  смените
свое...
   Александра одарила графиню таким невинным  взглядом,  какого  Василий  не
видел ни разу в жизни:
   - Сменить что?
   Василий знал, что все это - сплошное притворство, но его мать попалась на
удочку:
   - Ну, вашу одежду, дорогая. У нас принято одеваться к обеду.
   - Но я одета...
   - Нет, я хочу сказать...
   - Оставь ее, мама, - перебил Василий. - Ей-богу, я искренне считаю, что у
нее нет платьев.
   - Конечно, есть, - возразила Александра. - Как ты думаешь, а  что  в  тех
чемоданах, которые мы привезли?
   - Кнуты и кинжалы, - с каменным лицом ответил граф.
   Александра Искренне рассмеялась, и Василий очень удивился.
   Этот смех пробудил в нем теплые чувства к девушке,  и  он  улыбнулся,  но
Мария оставалась такой же серьезной.
   - Мы поговорим о  ваших  туалетах  завтра,  Александра,  -  сказала  она,
вставая. - А теперь, Василий, проводи нас в столовую.
   Он послушно встал, размышляя, не лучше ли было заранее хотя бы  намекнуть
матери, каковы застольные манеры его невесты.
   Если Мария случайно оскорбила бы Александру,  та  могла  бы  вспылить,  и
последствия этого могут быть самыми непредсказуемыми.
   Но оказалось, что, граф волновался напрасно. Просто он  забыл,  что  Алин
привыкла не обижаться, если ей делали  замечания  по  поводу  ее  необычного
поведения. И действительно, Мария довольно долго не замечала, что Александра
ест руками, а когда, наконец,  заметила,  то  была  не  столько  шокирована,
сколько  смущена.  Впрочем,  временами  Мария  и  сама  бывала  на  редкость
прямолинейной.
   - Вас никто не учил достойно вести себя за столом, дорогая?
   Александра пожала плечами:
   - Учили, наверное, но это было так давно, что я все забыла.
   - Почему же вы не продолжили уроки хороших манер?
   - Да вы, должно быть, шутите! - Алин рассмеялась, - Возиться со столовыми
приборами - потеря времени. А я могла бы посвятить его своим "деткам".
   На сей раз Мария была скандализована, и ее, золотистые глаза обратились к
Василию:
   - Ее деткам?
   - Лошадям, мама. И снова шок:
   - Ты называешь ее деток лошадьми?
   - Нет, - терпеливо возразил Василий. - Это она  лошадей  называет  своими
"детками". Алин увлекается коневодством.
   - Это не смешно, Василий!
   - А я и не думаю шутить.
   Александра почувствовала на себе недоверчивый взгляд Марии,  но  ей  было
все равно. Оказалось, что обвести графиню вокруг пальца куда легче, чем  она
предполагала, особенно в присутствии Василия.
   После обеда он вернется к себе домой и тогда...
   - Сколько у тебя еще наложниц, Петровский, кроме той, что живет  в  твоем
доме?
   Мария судорожно вздохнула, а Василий почувствовал  приступ  удушья.  Даже
зная Александру, он не мог вообразить, что она  позволит  себе  поднять  эту
тему в присутствии его матери. И кто, черт побери,  тянет  ее  за  язык?  По
крайней мере, она злится на него, а не на мать. Но надо отдать  ей  должное,
он и сам бы не смог лучше раздуть этот скандал. Пожалуй, он станет  коронным
номером, той самой каплей, которая переполняет чашу.
   - Только трое, - ответил граф, и мать пытливо уставилась ему в лицо.  Сам
же он не спускал глаз с Александры,  а  та  была  в  восхитительной  ярости.
Теперь уж матери не устоять!
   - Только трое? И ты их всех содержишь, платишь им и со всеми спишь?
   Василия чуть не хватил удар. Впрочем, у графини был такой  вид,  будто  и
она близка к тому же. Граф не осмеливался поднять глаз.  Хоть  он  и  ожидал
чего-либо в этом роде, но, как  оказалось,  недостаточно  подготовился.  Его
бросило в жар, а затем в холод, и он подумал,  что  сегодня  Алин  превзошла
самую себя.
   Сделав глубокий вдох, Василий ухитрился ответить довольно спокойно:
   - Нечто вроде этого.
   - Я их всех разыщу Петровский, всех до единой, и не надейся, что я  этого
не сделаю. Больше тебе не придется наслаждаться их обществом.
   - Тогда, дорогая, я буду вынужден частенько навещать тебя, верно?
   - В доме графини, - отпарировала Александра, - вряд ли это возможно.
   - И ты полагаешь, это помешает мне исполнить свое обещание?  А,  Алин?  -
спросил Василий угрожающе тихим и мягким тоном.
   - Конечно, такого развратника, как ты,  свет  не  видывал.  Но  что  тебя
наверняка остановит, так это Терзай, а теперь он будет спать со мной.
   Наконец Мария снова обрела дар речи:
   - Кто.., этот... Терзай?
   Граф густо покраснел. Александра  так  его  озадачила,  что  он  забыл  о
присутствии матери, а когда вспомнил, то испугался, что ухитрился шокировать
ее не меньше, чем Александра.
   - Терзай - это ее собака, мама.
   - Никаких собак не будет в моем... О, Боже.., как  же  так..,  она...  О,
Боже.
   - Знаю, мама, - посочувствовал Василий.
   - Так ты это знал? - Голос графини прозвучал обвиняюще.
   -  Конечно,  не  все,  но  наше  путешествие  стало  для  меня  настоящим
откровением..
   - И ты не отправил ее обратно?
   - Не ты ли внушала мне, что выбора нет, - напомнил он.
   - Безусловно, нет, но, Господи, все это так неожиданно. Дама, для которой
лошади важнее, чем...
   Василий предпочел бы, чтобы его мать воздержалась от жалоб и  стенаний  в
присутствии Александры, потому что не знал,  что  делать,  если  она  зайдет
слишком далеко. Конечно, Алин не потерпит никаких  жалоб,  никаких  упреков,
если речь зайдет о ее лошадях.
   - У нее обо всем есть свои представления, мама, - сказал он  и  улыбнулся
Александре:
   - Не правда ли, мой ангел?
   - Должно быть, я что-то пропустила, пока вы разбирали меня по  косточкам,
- беззлобно ответила Александра. Она звучно облизала пальцы и добавила:
   - Если ты надумаешь еще что-нибудь сказать  мне,  Петровский,  я  буду  в
конюшне.
   И когда Александра выходила из комнаты, Василии понял, чего она  ждет  от
него - что сегодня же вечером он покончит с помолвкой, а ее представление за
обедом было явно рассчитано на графиню. Неужели она  воображала,  что  Мария
покончит с этим? Да, да, она догадалась обо всем и  просто  пустила  пробный
шар. Правда, по сравнению с тем, что он слышал во время поездки, сегодняшнее
выступление - просто образец изящной словесности. Возможно, Алин всего  лишь
хотела продемонстрировать Марии все свои худшие черты, чтобы  потом  это  не
было неожиданностью для графини.
   - Боже мой, Василий, эта девушка - просто варварка, - сказала Мария, едва
они остались вдвоем.
   - Да, совершенно верно.
   - Ты не можешь взять ее в жены такой, как она есть.
   - Не могу?
   - Ну да. Она же опозорит нас обоих. Сначала ее следует обучить  приличным
манерам.
   Этого Василий не ожидал, но его изумление  быстро  переросло  в  веселье.
Научить Александру вести себя как настоящая дама? Да это просто невозможно!
   - - Ты даже не представляешь, мама, на что ты себя обрекаешь! Не разумнее
ли будет просто отослать ее домой?
   Василий  замолчал,  чтобы  дать  матери  возможность  подумать.   Но   он
представлял, в каком направлении  движется  ее  мысль.  Впервые  ей  удалось
подвести сына вплотную к браку, и она не собиралась сдаваться.
   - Нет, просто эта девушка  нуждается  в  небольшой  помощи.  Вне  всякого
сомнения, ее до какого-то времени воспитывали как надо - ведь в конце концов
она баронесса, - но, должно быть, после смерти матери отец не уделял  дочери
достаточного внимания. Но ведь у барона есть возлюбленная, живущая в том  же
доме. Почему же она не позаботилась о воспитании Александры?
   - Да что ты, мама. Она ругается, как  пьяный  матрос,  прекрасно  владеет
кнутом и грозится отрезать уши любой женщине, которая оказывается поблизости
от меня. И ты надеешься сделать из нее даму?
   По выражению лица графини Василий понял, что она не верит ни единому  его
слову. Мария не посчитала нужным даже ответить, а вместо этого спросила:
   - Что ей понадобилось в конюшне в такое время?
   Он вздохнул:
   - Видишь ли, Алин каждую свободную минуту проводит со своими лошадьми.  Я
вовсе не шутил, когда сказал, что она  их  разводит.  Мало  того  -  она  их
объезжает, ухаживает за ними и даже захватила с собой весь свой табун.
   - Ну, этому придется положить конец.  Никогда  не  слышала  ничего  более
недостойного настоящей дамы.
   - Эти лошади, мама, для нее все. Она становится неуправляемой, когда речь
заходит о них. Конечно, ты можешь попытаться сделать из нее даму,  но  я  не
советовал бы тебе даже упоминать о том, что ты собираешься  разлучить  ее  с
этими "детками".
   - Посмотрим, - фыркнула Мария, но только чтобы сохранить лицо.  На  самом
деле она приняла это предостережение весьма близко к сердцу  и  до  поры  до
времени решила не трогать животных. Потом Мария сурово прибавила:
   - А ты, мой мальчик, держись подальше от ее спальни. Не думай, что  я  не
поняла этой словесной игры, которой вы тут забавлялись.
   Василий улыбнулся:
   - Ты еще не  видела  ее  собаки,  мама!  Уверяю  тебя,  с  ней  лучше  не
связываться.
   - Я позабочусь о том, чтобы ты не связывался, - пообещала Мария и  тяжело
вздохнула:
   - Собаки в моем доме!  Я  делаю  то...  -  Она  не  закончила  фразы,  но
подразумевалось: "чего не должна делать".

Глава 26

   Василий вовсе не собирался разговаривать с, Александрой - ведь ему нечего
было ей сказать, но, вместо того чтобы как обычно послать за  своей  лошадью
слугу, отправился на конюшню сам.
   Конюшня была просторной, хотя и недостаточно, чтобы вместить  всех  белых
скакунов Александры, а также коней ее многочисленных слуг, не говоря  уже  о
вьючных лошадях и нескольких запасных,  взятых  на  всякий  случай.  Тем  не
менее, помещение было достаточно велико, чтобы Василий, стоя у двери, не мог
различить никого, и лишь где-то  в  глубине  слышал  неясные  голоса.  Потом
послышался смех.
   Василий пошел на звук, и, когда понял, что смеялась  Александра,  у  него
потеплело на душе, как тогда за обедом. Он так  редко  слышал,  как  смеется
Алин, и обычно смех ее звучал глумливо. Но сейчас  он  был  звонким,  полным
неподдельного веселья, и Василий пожалел...
   Мысленно одернув себя, граф остановился. Похоже, он  совсем  спятил,  раз
пришел сюда повидать ее. А она так радуется... Он  может  только  испортить,
омрачить эту радость.., да, а с кем, черт возьми, она здесь веселится?
   Василий снова двинулся вперед и, сделав несколько больших гневных  шагов,
очутился рядом с просторным хорошо освещенным стойлом, и, когда он  оказался
здесь, жаркие чувства мгновенно покинули его.
   В стойле стояли четыре кобылы, и Александра  перевязывала  одной  из  них
переднюю ногу - там была царапина, столь ничтожная, что не стоила  малейшего
внимания. Но, конечно, это же  одна  из  ее  "деток"!  Ей  помогал  Никишка,
который на самом деле делал все, чтобы помешать ей - вот она и смеялась.
   Он держал  кобыле  ногу,  но  всякий  раз,  когда  Александра  готовилась
наложить повязку, кобылья нога оказывалась вне пределов ее досягаемости.
   - Хватит, Никишка, - сказала Алин, все еще смеясь. - Теперь ступай, иначе
я поставлю эту припарку тебе, и от тебя будет так нести, что ни одна девушка
не...
   Она не закончила фразы. Одна из кобыл  приветствовала  Василия  радостным
ржанием, и девушка увидела его у входа в стойло. Как он  и  предполагал,  ее
веселье моментально исчезло, а лицо приняло безучастное выражение.
   - Дело сделано? - спросила Александра. Василию и в голову  не  приходило,
что из его присутствия здесь она может сделать лишь один вывод.
   - Сожалею, любовь моя, но мы все еще обручены, и довольно прочно.
   Александра только глубоко вздохнула.  Когда  он  вошел,  у  нее  возникло
ощущение,  будто  желудок  провалился  в  какую-то  бездну,  и  теперь   она
чувствовала такую слабость во всем теле, словно только что пережила  сильный
приступ страха. Все это не лезло ни в какие ворота.
   Решив не обращать на  Василия  внимания,  Алин  снова  занялась  кобылой.
Вероятно, он здесь только затем, чтобы высказаться по поводу ее поведения за
обедом, а она вполне могла обойтись без его замечаний.
   - Оставь нас.
   Александра бросила быстрый взгляд в сторону. Василий не спускал с Никишки
глаз, а тот упрямо оставался на месте. Казак был в гневе,  и  неудивительно:
битый час он и так и сяк пытался развеселить  свою  подругу,  и  вот,  когда
наконец ему это удалось, все идет насмарку из-за какого-то хлыща. Александра
уже целый месяц следила, чтобы граф и ее друзья  не  перерезали  друг  другу
глотки, и не собиралась позволить им сделать это сейчас.
   - Все в порядке, Никишка, - твердо сказала она. - Увидимся утром.
   Никишка коротко кивнул,  и  Алин  наконец  смогла  закончить  свое  дело.
Занятая кобылой, она не заметила, какими взглядами обменялись мужчины. Глаза
Никишки недвусмысленно говорили:
   "Только тронь ее - и я тебя убью", - а взгляд графа  с  той  же  ясностью
отвечал: "Она моя, и не лезь не в свое дело".
   Впрочем, в глубине души Василий не ощущал такой уверенности,  однако  был
вынужден вести себя соответствующим образом.
   Как  только  Никишка  покинул  конюшню,  взгляд  Василия  вновь  оказался
прикованным к Александре. Кстати, граф очень  удивился,  что  она  отпустила
своего человека: он прекрасно знал, что Александра не любит оставаться с ним
наедине, а тем не менее сейчас они, вне всякого сомнения,  остались  вдвоем.
Как ни странно, на сей раз такая  ситуация  не  вызвала  у  Василия  обычной
досады: должно быть, он привык к ее обществу. И, кроме того, так легко  было
ее пожелать, а теперь это случалось чертовски часто.
   Александра сполоснула руки в ведре и, соизволив снова  обратить  внимание
на Василия, вздохнула:
   - Ну давай, начинай! Неужели ее одолевают те же мысли, что и его?
   Василий затаил дыхание:
   - Что?
   - Ну, жалобы, - пояснила она. - Ты ведь пришел с  претензиями,  разве  не
так?
   - По правде говоря, вовсе нет, -  ответил  молодой  человек.  -  Учитывая
обстоятельства, я считаю, что обед прошел как нельзя лучше.
   - Твоя мать в ярости?
   - Пожалуй, хотя будет точнее сказать, преисполнена "решимости".  Это  как
раз в ее характере.
   Василий невольно улыбнулся, а девушка подозрительно спросила:
   - Тогда зачем же ты здесь?
   - Взять свою лошадь.
   - Ты пришел  за  лошадью  сам,  вместо  то