хоть как-то укладывалось в  голове,
но надругательство над Белым Крылом висело над ним как проклятие.
   Из тринадцати белых мужчин, повинных в том ужасе, остались в живых только
двое. Прыгающий Волк и пять воинов-команчей, которые ездили  с  Чандосом,  в
первый же год нашли почти всех убийц и расправились с  ними.  Отчим  Чандоса
преследовал двух братьев Коттл и позже был найден мертвым возле  их  трупов.
Подонки прятались в городках, где до них не могла добраться маленькая группа
индейцев. Тогда Чандос постригся под белого и повесил на ремень  револьверы.
В таком виде он беспрепятственно въезжал в города и выкуривал  оттуда  своих
врагов.
   Ковбои, известные под именами Тэд и Карл, прослышав о том,  что  их  ищет
Чандос, покинули городок и попали прямо в руки Прыгающего Волка.
   Позже, повстречав Цинциннати и Керли, Чандос прикончил их.
   Но больше всего он жаждал добраться до Уэйда Смита, которому до  сих  пор
удавалось уходить от возмездия. Так же, как и Траску.
   Джон Хэндли перед смертью рассказал больше, чем  толстяк  фермер.  Теперь
команчи знали, что именно Траск убил молодую жену Прыгающего Волка, и  воину
не удастся спать спокойно, пока Дэйр ходит по земле. А Чандос  не  прекратит
поиски, пока  не  отыщет  Смита.  Если  Чандос  не  сможет  передать  Траска
Прыгающему Волку, он убьет его сам - за друга. Но  с  Уэйдом  Смитом  Чандос
должен  расправиться  собственноручно,  ибо  именно  этот  подонок   жестоко
надругался над Белым Крылом, а потом перерезал ей горло.
   Друзья-индейцы старались держаться вместе. Они вместе уехали  в  Аризону,
где Чандос нашел  Керли.  Не  один  раз  они  прочесали  Техас,  побывали  в
Нью-Мехико, забирались даже далеко на север, в  Небраску.  В  этих  поездках
Чандос ничем не отличался от индейцев, но, оставляя их у въезда  в  городки,
опять превращался в белого. На этот, раз по пути из  Техаса  друзья  нагнали
его, и он вернулся бы с ними, если бы не Кортни.
   - В Ньютоне его нет, - тихо сказал Чандос.
   - И что теперь?
   - Ходят слухи, что Смит осел в техасском Парисе.
   - А женщина?
   - Она тоже едет в Техас.
   - Так. Не думаю, что ты захочешь взять нас с собой.
   Чандос усмехнулся:
   -  Боюсь,  она  не  поймет  этого.  Сегодня,  увидев  тебя,  она   сильно
перепугалась. Если увидит других, мне угрожает женская истерика.
   - Ладно. Знай, если что, мы рядом, - заверил Прыгающий Волк и исчез также
бесшумно, как и появился.
   Чандос долго стоял, глядя в черное ночное небо и чувствуя в душе такую же
черную пустоту. Ему не избавиться  от  этого  до  тех  пор,  пока  не  умрет
последний палач. Только тогда души любимых обретут покой,  только  тогда  он
перестанет слышать во сне их крики.
   Вдруг ледяной холод пронизал его - он услышал, как его окликают по имени.
И это был не сон! Страх сжал сердце Чандоса. Такого страха он не испытывал с
трагического дня возвращения в лагерь индейцев.
   Не помня себя он помчался быстрее ветра и через мгновение был  уже  возле
Кортни.
   - Что случилось? Что?
   Кортни упала в объятия Чандоса, крепко прижавшись к его груди.
   - Прости, - пробормотала она, спрятав лицо на его плече. - Я  проснулась,
а тебя нет. Я не хотела кричать - правда не хотела, - но мне показалось, что
ты бросил меня. Я.., я так испугалась, Чандос! Ты ведь  не  сделаешь  этого,
нет?
   Схватив ее за волосы, он откинул ее голову  назад  и  поцеловал  -  грубо
поцеловал.  Его  губы,  которые  всегда  казались  ей   такими   мягкими   и
чувственными, больно впились в ее губы. В этом  поцелуе  и  в  том,  как  он
держал ее, не было и тени нежности.
   Через секунду ошеломленная Кортни ощутила какое-то странное чувство внизу
живота.
   Поняв, что она сама затягивает  этот  поцелуй,  крепко  обнимая  Чандоса,
Кортни подумала об отступлении, но даже не шевельнулась.
   Но это все же кончилось. Чандос наконец отпустил Кортни и отошел от нее.
   Взглянув в его голубые глаза, она  поразилась  1  ой  силе,  которую  они
излучали. Его поведение  удивило  ее.  Неосознанно  Кортни  подняла  руку  и
коснулась пальцами его губ.
   - Зачем.., зачем ты отошел?
   Чандос хотел сохранить между ними хоть небольшую  дистанцию,  а  она  еще
спрашивает зачем! Ну что можно ждать от этой девчонки?  Эти  упругие  нежные
груди только что касались его, а обнаженные руки крепко обвивали его  шею...
Единственной преградой между ними была ее тонкая сорочка и  нижняя  юбка.  О
Боже всевышний!
   - Чандос! - опять сказала она.
   Неизвестно, что он  сделал  бы  в  это  мгновение,  если  бы  не  заметил
Прыгающего Волка. Тот стоял в отдалении позади Кортни.  Очевидно,  его  друг
услышал крик девушки и поспешил на помощь. Интересно, что он успел  увидеть?
Слишком много - об этом говорила понимающая улыбка, с которой он удалился.
   Чандос глубоко вздохнул.
   - Забудь об этом, - сказал он  Кортни.  -  Это  был  единственный  способ
заставить тебя замолчать.
   - О!
   Она, похоже, разочарована? Черт бы ее побрал! Да знает ли  она,  от  чего
была на волосок? Понимает ли, что еще немного - и оказалась бы под ним? Нет,
не знает и не понимает, сказал он себе. Она по своей невинности  не  ведает,
что творит.
   Чандос подошел к костру и сердито подбросил в огонь еще одно полено.
   - Ложись спать, леди, - сказал он, не оборачиваясь.
   - Где ты был?
   - Я услышал какой-то шум и пошел  посмотреть.  Все  в  порядке.  Но  тебе
следовало бы сначала проверить, на месте ли моя лошадь, прежде чем пугаться.
Запомни это на будущее!
   Кортни разозлилась на себя. Какая же  она  дура!  Неудивительно,  что  он
разговаривает с  ней  таким  снисходительным  тоном.  Наверняка  решил,  что
связался с истеричкой, с которой в пути хлопот не оберешься.
   - Это больше не повторится... - начала Кортни, но запнулась, услышав одно
из  тех  непонятных  слов,  которые  Чандос  часто   употреблял   в   минуты
раздражения. - Куда ты?
   - Теперь мне все равно скоро не заснуть, пойду искупаюсь.
   Он вытащил из седельной сумки полотенце и кусок мыла.
   - Чандос, я...
   - Ложись спать!
   Он зашагал к реке, а Кортни опять залезла под одеяло, чувствуя, как в ней
тоже вскипает раздражение. Она ведь только хотела извиниться!  Зачем  же  он
так? Тут взгляд Кортни упал на аккуратную стопку одежды, лежавшую рядом с ее
походной постелью. Горячая краска залила ее щеки. Она даже не подумала..,  о
нет! Она бросилась к нему на шею в одном нижнем белье! Да как же она могла?
   Кортни не знала,  плакать  ли  от  стыда,  или  смеяться  над  нелепостью
недавней сцены. Ну нет, смешного здесь не было ничего. Понятно, что  он  так
странно повел себя с ней. Наверное, он смутился еще больше,  чем  она,  если
такое вообще возможно.
   Кортни со вздохом повернулась к костру  и  посмотрела  на  реку.  Она  не
слышала и не видела Чандоса, но знала, что он там. Если бы и у  нее  хватило
смелости искупаться так же, как  он,  голышом,  а  не  полоскаться  прямо  в
одежде, как раньше. Наверное, это облегчило бы боль в мышцах.
   Когда  Чандос  вернулся,  она  еще  не  спала,  но  притворилась  спящей,
опасаясь, что он еще сердится и не захочет с ней разговаривать.  Полуприкрыв
глаза,  она  украдкой  наблюдала  за  ним,  нисколько  не   смущаясь   своим
любопытством.
   Грацией и гибкостью своих движений он напоминал ей большого зверя. В  нем
и впрямь было что-то от хищника. Как и зверь, он не испытывал неуверенности,
находясь в этих диких местах, готовый к  любым  трудностям  и  к  встрече  с
врагом. Эта мысль успокаивала ее.
   Чандос кинул полотенце на куст сушиться, подошел к лошади и убрал в сумку
мыло, потом присел на корточки  у  костра  и  сунул  в  огонь  сухую  ветку.
Интересно, почему он даже не взглянет в ее сторону, чтобы  узнать,  спит  ли
она? Наконец он повернулся к ней, и  Кортни  затаила  дыхание  -  Чандос  не
отводил взгляда, такого же пристального, как и у нее, только он не знал, что
она наблюдает за ним. А может, знал?
   О чем он думает, глядя на нее? Уж не о том ли, что  напрасно  связался  с
ней? Нет, лучше не знать его мыслей.
   Вскоре он направился к своей походной постели, и Кортни пожалела  о  том,
что Чандос потерял к ней интерес, так сильно возбудив  ее  любопытство.  Она
заметила, что он еще не обсох  после  купания  -  темная  кожа  спины  между
лопатками блестела от влаги при свете костра. Ей вдруг неудержимо захотелось
подойти и вытереть его тело ладонью.
   "О Кортни, ради Бога, засыпай!"

Глава 17

   - Доброе утро! Кофе готов, и еда  теплая.  Чандос  застонал,  услышав  ее
бодрый голос. Что, черт возьми, она тут  изображает?  Потом,  вспомнив,  что
почти не спал из-за нее всю ночь, угрюмо глянул на Кортни.
   - Ты хочешь есть?
   - Нет! - резко бросил он.
   - Ради Бога, Чандос, не злись на меня!
   - Ты что, забыла? Ведь я говорил тебе, что не ем по утрам.
   - Нет, я все  помню.  Ты  сказал,  что  мало  ешь  по  утрам,  поэтому  я
приготовила тебе две кукурузные лепешки. Очень легкий завтрак. Кстати,  если
бы ты ел по утрам основательнее, нам не пришлось бы  тратить  время  на  еду
днем. И тогда наша поездка...
   - Если ты на секунду умолкнешь, леди, я объясню тебе, что вчера в полдень
мы делали остановку только из-за тебя. Без тебя я в два раза быстрее  покрыл
бы этот путь. Но если ты считаешь, что твой зад выдержит...
   - О, перестань, пожалуйста! - смущенно воскликнула Кортни.  -  Прости,  я
просто думала.., нет, кажется, я вообще  не  думала.  Ты  прав..,  мне  пока
трудно  проводить  в  седле  больше  времени.  -  Она  покраснела.  -  И   я
признательна тебе, что ты так  снисходителен  к  моим...  -  она  запнулась,
залившись ярко-пунцовым румянцем.
   - Я поем твоих кукурузных лепешек, - ласково сказал он.
   Кортни бросилась подавать ему  завтрак.  Опять  она  сморозила  глупость!
Конечно, он прав: она просто забыла, как болит у нее  тело,  и  о  том,  что
будет, если ей придется проводить больше времени в седле. Сейчас мучения  не
так донимали ее, как пророчила ей Матти, но это лишь благодаря  заботливости
Чандоса.
   Подавая ему кофе, Кортни спросила:
   - Когда мы въедем на Индейскую Территорию?
   Он небрежно ответил:
   - Уже въехали вчера вечером, примерно за два часа до привала.
   - Ой! - вскрикнула Кортни. - Уже? Вообще-то от того, что канзасская земля
осталась позади, ничего не изменилось. Чего она ожидала? Индейских вигвамов?
Насколько видел глаз, вокруг не было ни души, только бескрайняя  равнина  да
деревья вдоль берегов реки. И все  же  эти  земли  принадлежат  индейцам,  а
значит, они где-то поблизости.
   - Не волнуйся, леди.
   Она взглянула на него, через  силу  улыбнувшись.  Неужели  ее  страх  так
заметен?
   - Почему бы тебе не называть меня Кортни? - спросила она.
   - Это имя не имеет ничего общего с этими местами.
   Кортни ощутила раздражение.
   - Надо полагать, Чандос не настоящее твое имя?
   - Нет. - Если бы он не прибавил больше ни слова, она приняла бы  это  как
должное, но на этот раз он удивил ее. - Так называла меня  сестра,  пока  не
научилась выговаривать мое имя.
   "Какое же имя созвучно имени Чандос?" - подумала  Кортни,  радуясь  тому,
что хоть что-то узнала о нем. Значит, у него есть сестра?
   Казалось, обращаясь не столько к ней, сколько к самому себе, он пояснил:
   - Это имя я буду носить до тех пор, пока не сделаю все  для  того,  чтобы
моя сестра уснула с миром. Кортни похолодела:
   - Это звучит загадочно. Но ты вряд ли что-нибудь добавишь.
   Он словно очнулся и долго молча смотрел на Кортни. Наконец Чандос сказал:
   - Ты не пожелала бы этого слышать.
   Кортни хотела сказать ему, что он не прав и ей очень интересно  знать  не
только это, но и вообще все о нем, но она промолчала.
   Пока Чандос допивал кофе, она пошла седлать свою лошадь, понимая, что это
займет у нее вдвое больше времени, чем у Чандоса.
   Скатывая походную постель, Кортни спросила:
   - У этой кобылы есть имя, Чандос?
   Он собирался бриться и не взглянул на нее.
   - Нет.
   - Можно мне...
   - Назови ее, как хочешь, Кошачьи Глазки.
   Кортни пошла к своей лошади, обиженная его иронией. Назвать  кобылу,  как
она хочет? Но ведь и Чандос называл Кортни, как хотел! Он знал,  что  ей  не
нравится обращение "леди", но "Кошачьи Глазки"? Вообще-то  "Кошачьи  Глазки"
ей нравились гораздо больше, чем "леди", особенно в его устах.
   Кортни вернулась к костру, чтобы убрать  посуду.  Время  от  времени  она
поглядывала на бреющегося Чандоса. Он стоял спиной  к  ней,  и  она  ласкала
взглядом его сильное тело.
   Как он отлично сложен! "О Господи, Кортни,  это  слишком  слабо  сказано!
Великолепное - да, именно великолепное тело! Чандос мог бы стать безупречной
моделью для скульптора", - подумала она.
   Собрав посуду, Кортни вздохнула. Вот она и призналась себе в очевидном  и
не слишком удивилась своему открытию: Чандос вызывает в ней восхищение.
   - Пожалуй, даже не восхищение; а желание, -  пробормотала  она  себе  под
нос, спускаясь по склону.
   Кортни вспыхнула. Так ли это?  Этим  ли  объясняется  "странное  чувство,
охватывающее ее при взгляде на Чандоса? Это же чувство возбуждали в ней  его
прикосновения, а особенно поцелуи. Что она  знает  о  желании?  Матти  часто
рассказывала ей о своих чувствах к мужу, а  потому  Кортни  все  же  кое-что
знала.
   "Я не могу оторваться от него", - говорила ей Матти, и Кортни поняла, что
испытывала к Чандосу то же самое. Зачем отрицать, что ее непреодолимо  тянет
дотронуться до него, провести пальцами по его гладкой, упругой коже.
   Как же ей справиться с этим? Здесь ведь ей никуда не деться  от  Чандоса.
Но сам-то он не выказывал к ней никакого интереса. Значит, Чандос совершенно
не хочет ее как женщину. Она ему даже ничуть не нравится. Да,  фантазировать
можно сколько угодно, но ее чувства останутся неразделенными.
   Тут Кортни вспомнила вчерашний ночной поцелуй. Это был не первый  поцелуй
в ее жизни.
   Ухажеры из Рокли целовали ее, по-хозяйски целовал Рид, но  она  не  могла
припомнить,  чтобы  хоть  один  из  этих  поцелуев   доставил   ей   столько
наслаждения. А что, если бы Чандос поцеловал  ее  по-настоящему,  а  не  для
того, чтобы закрыть ей рот? Пораженная этими мыслями. Кортни, сама  того  не
желая, представила себе, как Чандос занимается любовью.  Примитивно,  грубо,
как дикарь? А может, в такие моменты он становится нежен?
   - Сколько же нужно времени, чтобы вымыть один котелок?
   Кортни вздрогнула от неожиданности и уронила котелок в речку. Его тут  же
подхватило быстрым течением, и ей пришлось прыгнуть за ним в воду. Выйдя  на
берег,  она  обернулась,  собираясь  выругать  Чандоса  за   его   внезапное
появление, но, увидев его чувственные губы, поспешно отвернулась.
   - Кажется, я.., замечталась, - виновато сказала Кортни, моля Бога,  чтобы
Чандос не догадался, о чем она думала.
   - Помечтаешь в дороге, ладно? Мы теряем время.
   Он ушел, а Кортни осталась на берегу.  "Вот  она,  реальность,  -  мрачно
сказала она  себе.  -  Он  бандит  -  жестокий,  грубый,  дикий.  Совершенно
невыносимый. Какой из него любовник? Не стоит и мечтать!"

Глава 18

   Когда  они  отклонились  от  берега  извилистого  Арканзаса,  все   сразу
изменилось. Прекратился прохладный ветерок, так хорошо отгонявший докучливых
насекомых. Не было больше тени деревьев. Но река повернула на юго-восток,  а
Чандос направился на юго-запад. Он сказал, что в  этот  же  день  они  опять
увидят Арканзас в том месте, где его русло поворачивает к западу. Вечером им
предстоит перейти вброд развилку этой реки.
   Кортни страдала  от  жары.  Шла  уже  первая  неделя  сентября,  но  было
по-летнему жарко. Влажность казалась невыносимой. Пот заливал  лицо  и  тело
Кортни, впитываясь в плотную ткань юбки. Ее организм обезвоживался,  поэтому
Чандос стал добавлять в воду соль, чем окончательно раздосадовал девушку.
   В конце дня они въехали на холмистую территорию. Низкие плоские холмы  из
песчаника  тянулись  вдоль  восточной  части  Индейской  Территории,  плавно
переходя на южной границе в Арбукские горы. Холмы,  высота  которых  кое-где
достигала четырехсот футов, были покрыты густыми дубовыми  лесами,  богатыми
дичью.
   Когда Кортни выжимала юбку после их второй переправы через  реку,  Чандос
сказал, что пойдет пострелять дичь  к  обеду,  и  велел  к  его  возвращению
подготовить стоянку. Не успела Кортни возразить, как он уехал.  Усевшись  на
землю, она сердито смотрела ему вслед.
   Зная, что это проверка, она возмущалась. Но  ничего  не  оставалось,  как
приняться за работу. Она распрягла и накормила свою лошадь и Нелли,  набрала
хвороста и  начала  разжигать  костер,  вспоминая,  как  это  делал  Чандос.
Древесина была сыровата, и костер сильно  дымил.  Готовя  бобы,  жестянки  с
которыми наполняли ее дорожный мешок, она с отвращением  думала,  что  после
этого путешествия никогда не возьмет их в рот.
   Приготовив все,  Кортни  испытала  удовлетворение.  На  все  у  нее  ушло
немногим больше часа, а ведь почти все это время она потратила  на  лошадей.
Присев в ожидании Чандоса, Кортни вдруг вспомнила про свою  юбку  и  решила,
что сейчас самое время постирать. А раз уж Чандоса нет, можно  как  следует,
не торопясь, искупаться.
   Настроение Кортни улучшилось, теперь она уже не сердилась на  Чандоса  за
то, что он бросил ее одну.  Было  еще  вполне  светло  -  предзакатное  небо
розовело над головой. К тому же у нее есть кольт,  хоть  она  и  не  слишком
ловко умеет с ним обращаться.
   Кортни быстро собрала мыло, полотенце и смену одежды.  Берег  был  покрыт
камнями и валунами. Один валун лежал поперек течения, образовав что-то вроде
запруды. Это позволяло Кортни искупаться в спокойной воде.
   Сев на мелководье, она постирала одежду, бросила ее на камни, вымыла свои
спутанные волосы, а потом прямо на себе намылила белье - снимать его  ей  не
хотелось. Кортни принялась яростно скрести тело, смывая пыль  и  пот.  После
поездки верхом по жаре прохладная вода Восхитительно бодрила.  Сидя  в  этом
укромном месте, Кортни была счастлива. За уступами  каменистого  берега  она
ничего не видела и чувствовала себя в приятном уединении.
   Небо начинали окрашивать вечерние багряно-сиреневые  тона,  когда  Кортни
вылезла из воды и хотела пойти за своей мокрой одеждой. Но она дошла лишь до
кромки воды. Четыре  лошади  стояли  вдоль  берега,  преграждая  ей  путь  к
стоянке. Четыре лошади с четырьмя всадниками.
   "Это не индейцы", - сразу подумала она. Но от этого тревога не утихла. От
взглядов всадников  по  коже  Кортни  побежали  мурашки.  Ноги  мужчин  были
мокрыми, значит, они только что переправились через реку. Если бы только она
видела, как они переправлялись, или слышала, как они подъехали!
   - Где твой мужчина?
   Говоривший был весь каким-то коричневым: волосы и глаза,  куртка,  брюки,
сапоги, шляпа, даже рубашка. На вид  ему  было  около  тридцати,  другим  не
больше, и Кортни вспомнила слова о том, что бандиты умирают молодыми. А  что
это бандиты, она не сомневалась. Вид их свидетельствовал о  том,  что  живут
они по особым законам и носят оружие, отстаивая эти законы.
   - Я задал тебе вопрос, - резко сказал он. Кортни не  могла  пошевелиться,
охваченная страхом. Надо взять себя в руки, решила она.
   - Мой попутчик придет  с  минуты  на  минуту.  Двое  засмеялись.  Почему?
Коричневый не смеялся. Лицо его было бесстрастным.
   - Это не ответ. Где он? - повторил он.
   - Ушел охотиться.
   - Давно?
   - Больше часа назад.
   - Что-то я не слышал ни одного  выстрела,  Дэйр,  -  заметил  рыжеволосый
парень. - Похоже, нам долго придется ждать.
   - Прекрасно, меня  это  устраивает,  -  сказал  здоровенный  черноволосый
детина с жидкой бородкой. - У меня есть неплохая мысль, как скоротать время.
   Бандиты опять засмеялись.
   - Этого не будет, во всяком случае сейчас, - сказал коричневый. -  Отведи
ее к их стоянке, Ромиро!
   Мужчина слез с лошади