утствия.  Она
сама поцеловала его на прощанье под пристальным взглядом Энтони.
   Запах верфи вызвал у нее очередной приступ дурноты.  Ей  необходимо  было
сесть в экипаж.
   Когда Розлинн ушла, Джеймс подозвал Джереми и дал ему записку.
   - Отдай это твоей тете Розлинн, но чтобы Тони не было поблизости.
   Джереми положил записку в карман.
   - Это ведь не любовное письмо, нет?
   - Любовное письмо? - хмыкнул Джеймс. - Ты  хочешь,  чтобы  я  задал  тебе
порку на прощанье?
   - Я знаю, я  знаю,  -  Джереми  освободил  руку,  смеясь,  и  отбежал  от
пристани, прежде, чем Джеймс отчитал его за дерзость.
   - О чем это было?
   Джеймс пожал  плечами,  понимая,  что  Конрад  видел,  как  он  передавал
записку.
   - Я решил сделать широкий жест на прощание. Тони  сам  никогда  не  решит
своих проблем.
   - Ты не собирался вмешиваться, - напомнил ему Конни.
   - Он разве мне не брат?
   - Ладно, хватит об этом, - отозвался Джеймс с  показным  ужасом,  пытаясь
отшутиться.
   - Да, так ты нашел еще матроса?
   - Нашел. Но он не моряк. Хотел пройти как пассажир,  он  и  его  брат.  А
когда я сказал, что "Мэйден Энн" не перевозит пассажиров,  то  он  предложил
поработать, пока не доберется до дома. Такого типичного шотландца, как он, в
жизни не встречал.
   - Еще один шотландец? Когда, наконец, я отделаюсь  от  них?  -  беззлобно
бросил Джеймс.
   -  Я  нашел  тебе  и  другого  юнгу.  Брат  Макдонелла...Джеймс  чуть  не
подпрыгнул на месте.
   - Кто?! - он был потрясен.
   - Успокойся, Джеймс, что с тобой?
   - Ты сказал Макдонелл? А его имя случайно не Айан?
   - Да, - теперь округлились глаза Конни, - Боже праведный,  что,  это  тот
шотландец из бара? Джеймс пропустил вопрос мимо ушей.
   - А ты хорошо разглядел брата?
   - Дай подумать. Да, в общем, нет.  Небольшой  паренек,  тихий,  одежда  с
плеча брата. У меня не было возможности хорошо расспросить его, но насколько
смог узнать, Джонни в Англии был только два дня. Но ведь ты не думаешь...
   - Думаю, - и неожиданно Джеймс рассмеялся. - О Боже,  Конни,  это  просто
потрясающе. Я ведь возвращался тогда,  чтобы  увидеться  с  девчонкой  и  ее
братом, но их и след простыл. А сейчас она плывет на моем корабле.
   Конни заворчал:
   - Как я понимаю, ты собираешься провести приятное плавание.
   "Мэйден Энн" покидала берега Англии, а Джеймс смело отправлялся  в  новые
океаны чувств.

Глава 44

   - Ты опять собираешься уходить?
   Они пришли домой чуть более часа  назад.  Экипаж  ехал  очень  быстро,  и
Розлинн не успела поговорить с ним. Но она должна это сделать.
   - Мне нужно сказать тебе кое-что.
   - Хорошо, - он жестом пригласил ее в гостиную.
   - Нет, наверху, - его бровь удивленно изогнулась, и Розлинн,  смутившись,
поспешила добавить:
   - В моей спальне. - Джереми был дома, и она не хотела, чтобы им мешали. -
Мы здесь не можем быть наедине, поэтому я прощу тебя подняться.
   - Тогда веди меня, моя дорогая.
   Это было сказано спокойным тоном. Боже,  он  не  собирался  облегчить  ей
задачу.
   А что если его действительно не волнуют ее чувства? Что если она окажется
в дураках? Но отступать было некуда.
   Розлинн поторопилась наверх, за ней медленно поднимался Энтони. Наверное,
пройдет, по крайней мере, несколько недель, прежде чем она признает, что  не
хочет спать одна. Тогда он будет лететь за ней на крыльях,  чтобы  услышать,
что она, наконец, согласна полностью быть его женой.
   Когда он вошел в комнату, Розлинн сидела в кресле, и так как кресло  было
уже занято, а кровать в  любом  случае  отпадала,  он  сел  на  стул,  к  ее
сожалению, всего в нескольких метрах от нее. Он перебирал флаконы  духов  на
туалетном столике, ожидая, когда она начнет говорить. Листок бумаги  попался
ему на глаза случайно, но когда он открыл, почерк Джеймса  тут  же  приковал
его внимание.
   - Энтони, может быть, наконец, посмотришь на меня? - Он посмотрел на нее,
его глаза сузились, а она  опустила  свои.  -  Я  не  знаю,  как  по-другому
сказать... В общем, я была не права.
   - Не права?
   - Ну, ограничивая наш брак, - волнение просто душило ее. - Я.., я  хотела
бы начать все сначала.
   Теперь она подняла на него взгляд. Уж лучше бы она этого не  делала.  Она
совсем не ожидала увидеть на его лице злость, но ошибиться было  нельзя.  Он
был сердит на нее.
   - Это имеет  какое-нибудь  отношение  к  неожиданным  переменам  в  твоем
сердце? - листок бумаги упал из его рук. - Что это? - устало спросила она.
   - Не играй со мной, Розлинн! Ты прекрасно знаешь, что это,  -  сказал  он
кратко.
   Ее тон стал похож на него, она даже забыла на секунду о примирении:
   - Нет, не знаю! Где ты взял это?
   - На твоем трюмо.
   - Не может быть. Я переоделась после возвращения из порта, и что  бы  это
ни было... - она показала на записку, - это не мое.
   - Тогда есть только один способ доказать это, не так ли?
   Он был зол из-за вмешательства Джеймса, но еще больше он злился  на  нее.
Как она могла провести его через все муки  ада,  а  потом  поверить  простой
записке, говорящей, что она ошибалась? Он не хотел такого примирения.
   Он вышел из комнаты и постучал в дверь Джереми.
   Или Джеймс передал ей эту записку в порту, что  сомнительно,  потому  что
Энтони был все время рядом с ней, или  Джеймс  дал  записку  Джереме,  чтобы
передать. В любом случае он не собирался позволить ей лгать.
   Когда парень высунул голову из своей комнаты, Энтони спросил:
   - Твой отец просил что-то передать моей жене? Джереми замялся.
   - Черт возьми, дядя Тони. Я думал, что ты  уже  ушел.  Я  просто  положил
ее.., ты не должен был увидеть ее, - неудачно закончил он.
   Энтони скомкал листок в руке.
   - Все в порядке, парень. Никакого вреда ты не сделал.
   Она не видела записки. Это значит... Черт побери, и  он  только  что  сам
чуть все не погубил.
   Она стояла, протянув руку. - Я хотела бы взять это, если  ты  будешь  так
любезен.
   - Не буду, - отозвался он с неохотой,  отмечая  ее  акцент,  верный  знак
того, что она сердится.
   - Извини, записка не имеет никакого значения.
   -  Я  сама  разберусь.  Если  она   лежала   на   моем   столе,   значит,
предназначалась мне, а не тебе.
   - Тогда возьми.
   Но когда она подошла к нему взять ее, он не дал ей возможности  прочитать
ни буквы. Его пальцы сцепились с ее, и он обнял ее.
   - Ты можешь позже прочитать ее, - нежно сказал он. - Сначала скажи, в чем
ты ошибалась.
   Она тут же забыла о записке, которая упала к ее ногам:
   - Я говорила тебе об ограничениях. Я не должна, не  должна  была  ставить
какие-либо условия.
   - Действительно. И это все?
   Он улыбался ей так, что она таяла под его улыбкой.
   - Я не должна была просто использовать тебя.
   - Да? - он обжег ее щеку своими губами.
   - Что?
   - Не хочешь ли еще использовать меня? Он не дал  ей  ответить,  его  губы
прикоснулись к ее, теплые, жаждущие. На мгновение она отстранилась:
   - О, если ты будешь целовать меня,  я  никогда  не  скажу  тебе  то,  что
должна.
   Он улыбнулся, все еще держа ее в своих объятиях.
   - Теперь это уже не имеет значения,  дорогая,  ты  просто  слишком  много
взяла на себя. Ты рассчитывала, что я буду вечно терпеть эти твои "не трогай
меня".  Нет.  Тебе  казалось,  что  я  могу  выполнять  твои   правила,   не
устанавливая своих. В этом ты опять просчиталась,  -  он  приобщил  к  этому
высказыванию еще один глубокий поцелуй. - Не хотел бы  разочаровывать  тебя,
дорогая, но ты могла устанавливать свои условия столько, сколько я  позволял
тебе! И я позволял бы тебе еще не более, чем несколько недель,  распознавать
свои чувства.
   - Или?
   - Или я бы сам переехал сюда.
   - Люблю тебя, - просто сказала она и ощутила, что не может  дышать  из-за
того, что он крепко сжал ее.
   - О, Боже, я боялся, что никогда не услышу этого  от  тебя!  Это  правда?
Несмотря на то, какой отвратительной задницей я был большую часть времени?
   - Да, - она засмеялась, довольная его реакцией.
   - Тогда прочти записку от Джеймса.
   Она совсем не ожидала услышать это в такой момент и раскрыла записку, уже
без любопытства. Послание было коротким:
   "Поскольку Тони такая свинья, что не скажет тебе правды, то придется  это
сделать мне за него. Та девчонка, которая приставала в баре к Тони,  провела
ночь со мной. Просто она вначале выбрала Тони, как и ты, но  вынуждена  была
остановиться на мне. Ты ошибаешься относительно парня,  дорогая  девочка.  Я
уверен, что он любит тебя".
   Глаза Розлинн были влажны, когда она подняла их на  Энтони,  и  он  нежно
обнял ее.
   - Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня, Энтони?
   - Ты ведь простила меня?
   - Но ты же не был не виновен.
   - Тес, дорогая. Сейчас  это  уже  не  важно,  ведь  так?  Ты  по-прежнему
единственная женщина, которую я хочу с тех пор, как я увидел тебя на балу  у
Крэнделлов, когда ты прошла мимо и обдала меня своим обаянием.
   - Энтони!
   Он засмеялся глубоким смехом и крепче прижал Розлинн к себе.
   - Это  правда,  моя  дорогая.  Я  был  просто  пленен  тобой.  -  Ты  был
развратником!
   - И остался им, - заверил он ее. - Ты и сама  не  хочешь,  чтобы  я  стал
моралистом. Или ты хочешь заниматься любовью  в  темноте,  прилично  одетой,
так, чтобы мы не смогли касаться  друг  друга  кожей?  -  его  пальцы  опять
гладили ее волосы, перебирая их.
   - Ты стала моей в ту первую ночь, когда стояла, озаренная лунным  светом.
У меня перехватило дыхание. Знаешь ли ты, как я хотел тебя тогда, прямо там,
в саду Крэнделлов? А ты? Ты хочешь меня сейчас?
   - Я всегда хотела тебя,  Энтони,  -  прошептала  она,  обхватив  его  шею
руками. - Просто я боялась, что никогда не смогу доверять тебе.
   - А сейчас ты мне доверяешь?
   - Я должна. Я люблю тебя... Даже если ты не... Он  положил  ей  палец  на
губы.
   - О, моя красавица, глупая девочка. Ты прочитала записку моего  брата  до
конца? Вся моя семья знает, что я люблю  тебя  до  безумия,  хотя  я  им  не
говорил. Почему бы тебе не поверить в это?
   - Так ты любишь меня? - сказала она, переводя дыхание.
   - Можешь убить меня, если это не так.
   - Почему же ты не говорил мне этого?
   - Ты не хотела выходить за меня замуж, дорогая, - напомнил он ей.  -  Мне
практически пришлось тащить тебя на аркане к  алтарю.  А  когда  ты  все  же
согласилась, то  делала  все,  чтобы  сохранить  дистанцию  между  нами.  Ты
поверишь мне, если я скажу, что люблю тебя, Розлинн? Почему же я женился  на
тебе?
   - Но...
   Не было никаких "но". Они целовались и  целовались  опять,  и  ее  сердце
сгорало от радости.
   - О, Энтони. Я так рада, что ты сделал это. Я никогда, никогда больше  не
буду такой дурой, я клянусь...
   - Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, Роз.
   Она повернулась в его руках, положив щеку ему на грудь,  она  любила  его
так, что не могла сдержать себя. Пальцем она  выводила  кренделя  на  мягком
голубом бархате его пиджака.
   - Я хочу тебя кое о чем попросить, - смущенно прошептала она.
   После долгого нерешительного молчания она спросила:
   - Как ты думаешь, мы могли бы опять попробовать в кресле?



    Джоанна ЛИНДСЕЙ
    КОГДА ЛЮБОВЬ ЖДЕТ


    ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


   Посвящается Вивиан и Биллу Валье, моим вторым родителям

Глава 1

Англия, 1176 год

   Сэр Гиберт Фицалан, прислонившись к толстому стволу дерева, наблюдал, как
две служанки собирали остатки обеда, проходившего на открытом  воздухе.  Сэр
Гиберт был в меру хорош собой, однако не  соблазнялся  вниманием  женщин,  и
даже служанки его госпожи порой раздражали его. Именно в  эту  минуту  более
юная из двух служанок, по имени Уилда, бросила на него взгляд. Заметив,  как
вызывающе она держится, он быстро отвел глаза, и лицо его вспыхнуло.
   Весна была в самом разгаре, и Уилда оказалась не единственной из  женщин,
бросавших пламенные взоры на сэра Гиберта. Но не только на него она обращала
свои чары. Уилда была, бесспорно, хорошенькой, с изящным маленьким носиком и
розовыми щечками. Ее каштановые волосы блестели, к тому же  природа  одарила
ее и великолепной фигурой.
   Однако Гиберт считал себя убежденным холостяком. К  тому  же  Уилда  была
слишком молоденькой для мужчины сорока пяти лет.  В  самом  деле,  она  была
такой же юной, как леди Леони, которой оба они служили, а  леди  было  всего
девятнадцать лет.
   Сэр Гиберт думал о Леони Монтвинской как о своей дочери.  В  эту  минуту,
когда на его глазах она удалялась в лес с луга, где начала собирать весенние
травы, он послал четверых воинов  издали  оберегать  ее.  Он  привел  десять
человек, чтобы охранять госпожу, и у воинов хватало  ума  не  ворчать  из-за
того, что им  приходится  исполнять  такую  обязанность,  которая  никак  не
относилась к числу любимых. Леони нередко просила их собирать  указанные  ею
растения. Это занятие было недостойным мужчин.
   До наступления весны для сопровождения леди Леони было достаточно и  трех
воинов, но теперь в Круеле поселился новый хозяин, в его-то лесные  владения
Леони и направилась собирать травы. Сэра Гиберта новый владелец всех  земель
Кемпстона серьезно беспокоил.
   Старый  владелец  Кемпстона,  сэр  Эдмонд  Монтиньи,  не  был  симпатичен
Гиберту, однако старый барон, по крайней мере, не  осложнял  соседям  жизнь.
Новый же хозяин Кемпстона постоянно жаловался на крепостных Першвика  с  тех
пор, как только вступил во владение крепостью Круел. И дело вовсе не в  том,
что жалобы действительно были обоснованны. Хуже  всего  было  то,  что  леди
Леони чувствовала свою личную ответственность за проступки своих слуг.
   - Позвольте мне разобраться с этим, сэр Гиберт, - взмолилась она, впервые
узнав про эти жалобы. - Боюсь, мои крепостные считают, что делают  для  меня
доброе  дело,  творя  бесчинства  в  Круеле.  -  Поясняя  свои  слова,   она
призналась:
   - Я была в деревне в тот день, когда Алан Монтиньи приехал сообщить  мне,
что приключилось с ним и его отцом. Слишком многие крепостные видели, как  я
расстроена, и, боюсь, слышали, как я желала несчастья Черному Волку, который
ныне владеет Круелом.
   Гиберт с трудом верил, что Леони  может  кого-либо  проклясть.  Леони  на
такое не  способна.  Она  слишком  хороша,  слишком  добра,  слишком  быстро
стремится исправить  ошибки,  облегчить  другому  заботы.  Нет,  считал  сэр
Гиберт, она не способна на дурные поступки. Она была избалована его  опекой.
Но, спрашивал он себя, если бы этого не сделал он, то кто? Конечно же, не ее
отец, уславший Леони прочь из своего дома шесть лет назад, когда  умерла  ее
мать. Он отправил ее в крепость  Першвик  вместе  с  Беатрисой,  сестрой  ее
матери, потому  что  ему  невыносимо  было  постоянно  видеть  ту,  что  так
напоминала любимую жену.
   Гиберт не мог постичь этого поступка, но  ведь  ему  не  довелось  близко
знать сэра Уильяма Монтвинского, хотя и поселился в его доме вместе  с  леди
Элизабет, когда она стала женой сэра Уильяма. Леди Элизабет, дочери эрла - а
она была пятым, самым младшим ребенком, -  было  дозволено  выйти  замуж  по
любви. Сэр Уильям никоим образом не был ей ровней, но любил ее, может  быть,
даже слишком сильно. Кончина  жены  погубила  его,  и  он,  видимо,  не  мог
выносить присутствие своего единственного ребенка. Леони,  как  и  Элизабет,
была  миниатюрной,  изящной,  светловолосой,  природа   щедро   одарила   ее
необыкновенными волосами серебристого оттенка и  серебристо-серыми  глазами.
Чтобы описать Леони, слово "красивая" было недостаточно.
   Он вздохнул, думая об этих двух женщинах, матери и дочери;  одна  умерла,
вторая была так же дорога ему, как и ее мать. Вдруг он замер: его благостные
размышления были прерваны донесшимся из леса боевым кличем, яростным воплем.
   Всего секунду Гиберт простоял без движения - выхватив меч  из  ножен,  он
бросился в лес. Четверка  воинов,  ждавшая  неподалеку  вместе  с  лошадьми,
кинулась вслед за ним, и каждый в душе надеялся, что ушедшие с  Леони  воины
держались рядом с ней.
   Углубившаяся в лес Леони Монтвинская на мгновение тоже  обмерла,  услышав
этот нечеловеческий вопль. Как обычно, она удалилась  от  сопровождавших  ее
воинов на значительное расстояние. Теперь же ей почудилось,  что  поблизости
находится некий чудовищный, подобный дьяволу  зверь.  И  все-таки  природное
любопытство, столь несвойственное леди, побудило ее направиться туда, откуда
донесся этот вопль, вместо того чтобы вернуться к своим воинам.
   Она почувствовала запах дыма и побежала изо всех сил,  продираясь  сквозь
кусты и деревья, пока не обнаружила,  откуда  шел  дым,  -  сгорела  избушка
лесоруба. Один из рыцарей стоял, глядя на дымящиеся остатки жилища, и пятеро
других рыцарей и пятнадцать воинов в полном  вооружении  верхом  на  лошадях
также молча смотрели на уничтоженное  строение.  Закованный  в  латы  рыцарь
расхаживал между пепелищем и людьми. Пока Леони разглядывала эту  сцену,  он
разразился яростной бранью, и тут она поняла, откуда донесся  тот  ужасающий
вопль. Поняла и то, кто этот рыцарь. Она отступила за кусты, где ее не  было
видно, радуясь, что темно-зеленая накидка скрывает ее.
   Однако укрытие перестало быть тайным, когда ее воины примчались вслед  за
ней. Леони быстро повернулась к ним,  умоляя  молчать,  и  жестом  попросила
удалиться.  Она  бесшумно  подошла  к  ним,  воины  окружили  ее  кольцом  и
направились в сторону замка. Спустя секунду сэр  Гиберт  и  остальные  воины
присоединились к ним.
   - Нет никакой опасности, - уверенно сообщила она сэру Гиберту.  -  Но  мы
должны уйти отсюда. Владелец  Кемпстона  обнаружил  сгоревшую  дотла  хижину
лесника и, похоже, очень разгневан.
   - Вы видели его?
   - Да. Он совершенно взбешен.
   Сэр Гиберт фыркнул  и  поспешно  увлек  Леони  прочь.  Нельзя,  чтобы  ее
обнаружили в сопровождении оруженосцев рядом со сгоревшей  хижиной.  Как  ей
тогда доказывать непричастность?
   Позже, когда опасность  минует,  крепостные  вернутся  в  лес  и  заберут
собранные Леони травы. Сейчас же леди Леони и вооруженных воинов нужно  было
увести от этого места.
   Помогая ей сесть в седло, сэр Гиберт спросил:
   - Откуда вам известно, что вы видели Черного Волка?
   - На его платье на черном поле вышит серебряный волк.
   Леони не сказала, что однажды уже видела этого человека. Она не  решилась
бы сказать об этом сэру Гиберту, потому что как-то  раз,  укрыв  свое  лицо,
тайком от него уехала из крепости на турнир в Круел. Позже она  сожалела  об
этом.
   - Скорее всего это был он, хотя его воины и слуги тоже носят те же цвета,
- согласился сэр Гиберт, вспомнив тот ужасный вопль. - Вы заметили,  как  он
выглядит?
   - Нет. - Ей не совсем удалось скрыть разочарование, сквозившее в ее тоне.
- На нем был шлем. Но он громадного роста, это было очевидно.
   - Будем надеяться, что на этот раз он не  пришлет  сюда  своих  людей,  а
приедет сам, чтобы проследить, все ли приведено в порядок.
   - А может быть, он приведет  свое  войско  -  Моя  госпожа,  у  него  нет
доказательств. Разве только один крепостной будет  свидетельствовать  против
другого. Теперь же укройтесь в крепости, а я поеду за остальными и присмотрю
за тем, чтобы деревня была надежно защищена.
   Леони отправилась домой с четырьмя оруженосцами и двумя  служанками.  Она
поняла, что недостаточно решительно предостерегала своих людей от распрей  с
крепостными из Круела. По правде говоря, предупреждала  она  их  не  слишком
охотно, потому что ее устраивало то, что нового хозяина Кемпстона  одолевали
домашние неурядицы.
   Ранее ей хотелось скрасить условия  жизни  для  своих  людей,  устроив  в
следующий праздник развлечения в Першвике.  Но  беспокойство  из-за  Черного
Волка и неуверенность в том, как он  поступит,  убедили  ее  в  том,  что  в
крепости  не  стоит  собирать  много  людей  Нет,  лучше  будет,  если   она
внимательно проследит за делами соседа и не позволит своим людям  со