трит на него. Тут она вся
напряглась, давая понять, что не желает служить ему подушкой. Штефан  не
двинулся с места. Тогда она сказала:
   - Пока ты еще не заснул, Штефан, устройся как-нибудь поудобнее. А  то
у тебя ноги свешиваются. Я могу одну ночь поспать и на полу.
   - Очень мило с твоей стороны проявить такую заботу о моих ногах, но я
лично не нахожу никакого неудобства в таком  положении.  Других  причин,
мешающих нам поспать сегодня в одной постели, я не вижу.
   - Я могу назвать несколько...
   - Не надо.
   - Я только...
   - Молчи и не сопротивляйся, Таня. У меня только что перестала  болеть
голова, а от твоих движений будет только хуже.
   Она помолчала и,  наверное,  раздумывала,  что  бы  ей  теперь  такое
сказать.
   - А ты не думаешь,  что  тебе  будет  удобнее  лечь  как  следует  на
кровати, на подушку головой?
   Если она рассчитывает освободить свои драгоценные колени, то  глубоко
заблуждается!
   - Спасибо за предложение. В следующий раз. Штефан повернулся на  бок,
согнув ноги в коленях, и  обхватил  рукой  нижнюю  часть  ее  тела,  как
подушку. Его голова, в которой все шло кругом, осталась на избранном  им
месте. Боль вовсе не прошла, но он готов был страдать хоть всю ночь.
   - Штефан!
   - Тише, - пробормотал он, - не спорь, ты была такой покорной, что это
подействовало на меня, как снотворное. Я уже засыпаю.
   Он услышал ее тяжелый вздох. Вот она легла на свою подушку.  Было  бы
весьма справедливо, чтобы теперь она помучилась ночь  без  сна.  Правда,
лучше всего было бы... Но он уже спал.

Глава 28

   Под утро Таня сквозь сон почувствовала на губах  нежный  и  трепетный
поцелуй. Кто целовал ее,  не  вызывало  сомнений,  но  ее  интересовало,
проснулся ли Штефан до конца и понимает ли, что делает, или он просто во
сне потянулся к теплому женскому телу, распростертому  рядом  с  ним?  А
если он целует ее неосознанно, то надо ли останавливать его?
   Конечно, это важно, но не сейчас, когда ей так приятно  проснуться  в
его объятиях, и особенно приятно целоваться с ним. Тане так хорошо,  что
хочется  продлить  это  блаженное  состояние.  Не  выдержав,   она   еще
полусонная отвечает на его поцелуи. Позволяет ему  проникнуть  языком  в
полуоткрытый  рот...  Так  она  еще  не  целовалась...  Ее  сонная  нега
моментально прошла, и Таня ощутила уже знакомое ей  горячее,  обжигающее
наслаждение.
   Как быстро забыла она о том, что хотела  быть  с  ним  осторожнее,  а
Штефан, не встречая сопротивления, становился все более  требовательным.
Таня  сдерживалась  из  последних  сил.  Обоих  охватило   непреодолимое
желание, нарастающее с каждой секундой. Два трепетных тела льнут друг  к
другу. Бешено, но пока не в такт,  бьются  два  сердца,  дыхание  одного
становится стоном другого.
   Таня обвила его шею руками, поражаясь  тому,  как  горяча  кожа,  как
напряжены мышцы. Новизна ощущений вызвала в ней новый прилив желания, ей
хотелось чувствовать его всем телом, обнаженным телом.  Но  на  ней  это
тесное платье... Да и Штефан полностью одет. Ее ноги прикрыты одеялом, и
она легонько отбрасывает его в сторону, чтобы быть хоть чуточку ближе  к
Штефану.
   Штефан оторвался от губ Тани, посмотрел на нее секунду и одним рывком
опустил край платья, оголив ее плечи; горячие поцелуи обожгли шею...  Он
расстегнул все застежки и потянул лиф платья  вниз,  освобождая  полные,
налитые груди. Несколько мгновений  он  любовался  ими.  Таня,  замерев,
ждала, что будет... Он  взглянул  на  нее,  чтобы  удостовериться  в  ее
желании, и провел  ладонью  по  нежной  коже,  потом  коснулся  пальцами
соска... Волна блаженного восторга охватила Таню от этих  прикосновений.
Штефан не сводил при этом с нее глаз, упиваясь тем наслаждением, которое
доставляют ей его ласки.
   Он все ниже наклонялся над ней, Таня ожидала поцелуя в губы, но этого
не произошло. С изумлением она видела, как он приблизился ртом к груди и
стал осторожно целовать то один сосок, то другой, словно выбирая - какой
лучше и приятнее. Она закрыла глаза от сладострастной истомы. Теперь она
ничего не ощущала, кроме этих поцелуев, которые  становились  все  более
страстными и жадными. Таня застонала и выгнула спину от наслаждения. Она
нащупала руками голову Штефана, при этом  пальцы  ее  запутались  в  его
волосах, и она прижала его к себе  еще  крепче.  Тело  ее  словно  огнем
горело, особенно внизу живота, там, куда она когда-то  поклялась  никого
не пускать. Теперь она молила мысленно, чтобы это скорее произошло.  Она
вспомнила,  как  Штефан  ласкал  ее  там  в  ту  ночь  на  реке...   Это
воспоминание распалило еще больше, бедра затрепетали. Он все понял, юбка
ее была скомкана в мгновение ока... И вот его рука медленно скользит  по
обнаженному бедру  вверх...  Наконец  его  ласка  уймет  эту  сладостную
муку...
   Никаких сомнений в том, что он желает именно ее, никаких  сомнений  в
том, что она готова принадлежать ему. Таня позволяет  Штефану  делать  с
ней все, что он хочет, она чувствует и ощущает все его  прикосновения  и
поцелуи, желает большего, хотя и не понимает:  неужели  может  быть  еще
более сильное наслаждение! Наверное, может, раз он уверенно ведет  ее  к
этому. Почему он медлит, не снимет с  нее  это  проклятое  платье  и  не
разденется сам? Она так жаждет ощутить на себе его сильное,  мускулистое
тело... Ничто теперь не сдерживает ее, она даст ему любить себя  сколько
он пожелает... Она просто умирает от желания...
   Неожиданно громкий и настойчивый стук в дверь заставил  ее  застонать
от отчаяния. Штефан приподнялся на локте, повернулся к двери.
   - Я убью их! - прорычал он.
   Стук повторился, и из-за двери раздался голос:
   - Штефан! Если ты не ответишь, я подумаю, что она тебя убила! Тогда я
сломаю эту чертову дверь!
   В каюте почти темно, только едва светящийся ночник. Таня посмотрела в
ту сторону и увидела только полоску света под дверью и сбоку,  там,  где
замок. И еще она увидела,  что  дверь  незаперта,  Штефан  вчера  только
притворил ее за собой.
   Он тоже это понял в тот же момент, поднялся и  застонал,  схватившись
за голову, - приступ похмельной  мигрени.  Штефан  все  же  доплелся  до
двери, приоткрыл ее, чтобы его увидели с той стороны,  и  снова  закрыл.
Причем не хлопнул, видимо, из-за головной боли.
   Таня села на постели и медленно натянула на  себя  лиф  платья,  едва
справляясь с пышными рукавами. Она не знала,  чего  теперь  ожидать.  Но
через минуту снова  постучали  и  сообщили,  что,  оказывается,  пароход
причалил в порт назначения уже час назад. Штефан сначала задул  горевший
ночник, потом зажег лампу на столе. Тане меньше  всего  этого  хотелось,
лучше бы он вернулся к ней на кровать, но  она  понимала,  что  это  уже
невозможно. Там, за дверью каюты, их ждут.
   Таня оказалась права: не надо было зажигать свет. Потому  что  теперь
она увидела, с каким выражением Лица Штефан стоит перед кроватью. Одного
взгляда на него было достаточно, чтобы все ее сомнения вернулись к  ней.
Это не лицо человека - непроницаемая маска.
   Понял ли он, что происходило, или он и правда, не совсем проснувшись,
просто поддался сонной неге? Может, он смотрит на нее и думает о том же,
задавая себе те же вопросы? А если вспомнить  вчерашние  неприятности  и
его невероятное  предложение  переспать  с  ним,  чтобы  унять  плотское
желание...  О  нет!  Получается,  что  этим  утром   она   приняла   его
предложение? Почему же он ничего не говорит? Просто стоит и  глазеет  на
нее, и непонятно, какие мысли роятся в его  голове.  Гадкие  мысли,  это
видно по взгляду, который вдруг стал неприятно колючим. Что ему  взбрело
в голову на этот раз?
   Таня была готова к худшему,  но  не  к  вопросу,  который  неожиданно
прозвучал:
   - Тебе действительно все равно, с кем спать, Таня?
   Она бы ударила его,  подойди  он  поближе.  Но  вместо  этого  просто
повернулась к нему спиной и бросила через плечо:
   - Думаю, что нет, потому... - но не смогла договорить: в горле  стоял
ком.
   Ее волнение было  таким  неожиданным  для  Штефана,  что  он  тут  же
добавил:
   - Прости.., случайно выскочило. Но я знаю, - ты ненавидишь меня,  что
же я мог еще подумать?
   И правда, что же  еще?  Но  можно  было  сказать  что-нибудь  другое.
Кажется, чем более близкими становились их отношения, - тем обиднее было
слышать его слова. Тане следовало ожидать чего-нибудь, подобного. Но она
не ждала.
   Да и что она может ему ответить? Что она так злилась  на  него  из-за
того, что он отнял у нее таверну, и хотела застрелить его? Да, она так и
пообещала.  Гнев  ее  потом  сменился  растерянностью  перед   неведомым
будущим. Он не знает, каково ей было. А вот вчера она опять рассердилась
и даже хотела навредить ему, а кончилось это дракой в казино.  Если  все
это собрать вместе, выходит, она ненавидит его.  Только  это  совсем  не
так. Таня должна бы испытывать именно это чувство, но ничего  у  нее  не
выходит. И никому этого не понять.
   Но тогда как же объяснить неожиданную вспышку страсти?  Сказать,  что
ее настолько сильно влечет к нему, что она ни о  чем  больше  думать  не
может? Он не поверит этому. Сама Таня себе не  верит.  Она  не  доверяет
ему, его  словам,  объяснениям.  Ей  неуютно  и  страшно  в  той  бездне
неизвестности, в которую ее  окунули.  И  не  по  душе  его  вспыльчивый
характер,  неуравновешенный  нрав.  А  одни  его   оскорбления,   причем
постоянные, чего стоят! Свое недовольство ей  не  удавалось  скрыть,  ее
отношение к нему сквозило и в ее поведении, и в выражении лица. Но  куда
все это исчезает, когда он дотрагивается до нее, или просто смотрит, или
она о нем думает? Почему ее так тянет к нему, несмотря на  неприязнь,  а
иногда даже ненависть?
   "Господи Боже мой! - подумала Таня. - Может, я такая испорченная, как
он думает? Может, мне действительно только это и нравится? Вот возьму  и
скажу ему сейчас это. Что будет?" Но она понимала, что лучше промолчать,
не навлекая лишний раз на себя его гнев.
   Да, она сама во всем виновата. Знала же, что не  стоит  оставаться  с
ним в одной постели на ночь. Но разве могла  она  высвободиться?  Каждый
раз, когда она пыталась это сделать, Штефан  еще  крепче  обхватывал  ее
руками, бормотал что-то непонятное на своем языке. Вот она  и  не  стала
настаивать. Долго пыталась заснуть, ей едва удалось  это  сделать  после
многих часов без сна.
   А ей казалось, что она вечером прекрасно справилась с нелегким  делом
- угомонить буйного, пьяного Штефана. Чего только она не  делала,  чтобы
он не рассердился! Она давно усвоила: с пьяным мужчиной спорить  нельзя.
Он  очень  легко  начинает  доказывать  свою  правоту  кулаками,  причем
становится таким жестоким и беспощадным, что хуже некуда.  А  утром  уже
ничего не помнит и ведет себя тише воды, ниже травы.
   Работая годами в таверне, Таня научилась справляться  с  нагруженными
виски  посетителями.  Она  соглашалась  со  всем,  что   они   говорили,
поддакивала и благодаря житейскому опыту могла  исподволь  заставить  их
делать то, что требовалось. Со Штефаном получилось не  совсем  так,  как
она хотела, но все-таки все закончилось весьма мирно. И  чего  она  этим
добилась? Он сделал из всего такой вывод, что просто с ума  можно  сойти
от этой несправедливости.
   Как ей  удалось  так  влипнуть?  Тане  просто  стало  не  по  себе  и
захотелось испариться, исчезнуть, только бы  не  видеть  больше  никогда
Штефана и его приятелей.
   - Таня?
   Она дернула плечом, стряхнув его руку, и продолжала  молчать.  Позади
раздался тяжелый вздох, потом шаги.
   - Я ухожу, а ты переоденься и: упакуй вещи, -  сказал  он,  -  только
поторопись. Нас и так уже давно ждут.
   Но Таня не услышала звука открываемой двери или щелчка замка. Значит,
не ушел и собирается еще что-то сказать.
   - Таня, твое прошлое, твой опыт с мужчинами волнуют меня больше,  чем
следовало бы.
   Она так и вспыхнула, до боли сжала зубы. Если бы он сейчас увидел  ее
выражение лица, то и слов никаких не потребовалось. Это что же,  он  еще
пытается оправдать свое бесцеремонное поведение? Можно подумать, что  ей
нужны извинения. Его, видите ли, волнует  ее  прошлое!  Пора  втолковать
ему...
   - Тебе следовало  сказать  об  этом  раньше,  Штефан,  -  начала  она
бесстрастным, как ей казалось, голосом, не поворачиваясь к нему. - Я  бы
тогда смогла наконец объяснить кое-что, чтобы ты так не мучился.  Видишь
ли, мой опыт с мужчинами весьма не богат, если не считать тебя.  Не  так
уж это и много, правда? Но я  не  жду,  что  ты  поверишь  мне,  поэтому
никогда не говорила об этом. Ты считаешь, что все девицы  из  кабаков  -
шлюхи, а поскольку я выросла в таверне, то неизбежно должна была ступить
на путь разврата. Не так ли? Подумай над тем, что я тебе сказала, может,
теперь найдешь себе другой повод для волнения.
   Ей все-таки удалось  добавить  язвительности  в  свои  слова  да  еще
сказать так, чтобы он засомневался, правильно ли все понял. Пусть теперь
поломает голову над этим и позлится как следует. Хлопнула дверь. Значит,
она попала в точку.

Глава 29

   На пристани их поджидал Иошка, рядом с ним стоял экипаж. Как это  ему
удалось найти их в шумном порту? Скорее всего это Лазарь и  Андор  взяли
экипаж, пока Штефан и Таня были в каюте. Интересно, сердится ли Иошка на
господ за то, что его заставили добираться до Нового  Орлеана  одного  с
багажом? Наверное, он держит все свои обиды при себе,  если  ему  вообще
позволено их высказывать. А может быть,  ему  не  привыкать  к  выходкам
хозяина и его друзей... Однако Таня видела, как Штефан, подойдя к слуге,
молча слушал его некоторое время и только кивал.
   Наблюдая за ними с палубы, Таня старалась понять, сердится ли  Штефан
до сих пор. Скорее всего да,  потому  что  за  ней  поднялись  Лазарь  с
Андором и проводили к экипажу. Штефан вообще не смотрел в их сторону.  А
если бы и глянул на Таню, разозлился бы еще больше: она  нарочно  надела
всю свою старую одежду. Лазарь помог ей сесть в экипаж, и они с  Андором
уселись рядом. Василия вообще не было видно, что тоже ее  устраивало,  а
то бы не избежать расспросов по поводу тех идиотских шпилек, которые  он
велел ей использовать для прически. Девушка  предпочла  завязать  волосы
сзади.
   Она рассчитывала привести себя в порядок в гостинице, не  сомневаясь,
что именно туда ее и привезут. Тогда ей удастся навести  красоту  только
для того, чтобы избежать новых насмешек и оскорбительных колкостей.  Но,
к ее удивлению, экипаж даже не покинул  пристань  и  вскоре  остановился
около огромного корабля, настоящего морского судна.
   Не успела Таня потешить себя надеждой, что это минутная остановка  по
какому-то поводу и сейчас они отправятся  дальше,  как  тут  же  увидела
наверху у трапа Василия, который помахал им рукой. Таня тяжко  вздохнула
и вышла. Что называется, под охраной Лазаря и Андора, она  поднялась  на
корабль. Конечно же, несносный  Василий  тут  же,  состроил  недовольную
мину. Он подцепил пальцем прядь ее волос,  выбившихся  из-под  ленты,  и
ехидно ухмыльнулся.
   - Добро пожаловать на борт "Карпат", принцесса! - сказал он.
   - Когда отправляемся?
   -  Как  только  соберется  вся  команда.  Разбрелись,  ожидая  нашего
приезда.
   С одной стороны, он как будто оправдывал  отсутствие  экипажа,  но  с
другой - это прозвучало как обвинение - мол, они должны были дни и  ночи
в полной готовности дожидаться "его величества". Но Таня уже привыкла  к
его надменности. Она удивилась краткости своего визита в  Новый  Орлеан.
Кроме того, ей обещали дать возможность пополнить гардероб.
   - Я здесь впервые и даже не смогу увидеть город?  -  спросила  она  с
неподдельным разочарованием.
   Василий поднял брови:
   - А Штефан знает о твоем желании? Тане хотелось сказать:  "Даже  если
бы и знал, то что изменилось бы?", но она только покачала головой.
   - Нет.
   - Тебе следовало предупредить его. Учти это на будущее,  а  сейчас  у
нас нет времени. Мы слишком долго тебя разыскивали.
   Таня поразилась тому, что он ни словом не обмолвился  о  ее  побегах,
из-за которых и произошла отсрочка. А  насчет  того,  что  Штефан  готов
выполнять ее желания, она вовсе не  беспокоилась  -  она  не  собирается
ничего ни у кого просить.
   - Надеюсь, на этот раз мне предоставят отдельную  каюту?  -  спросила
она.
   Василий ответил вопросом на вопрос:
   - Ты разве не последовала моему совету?
   - Какому?
   - Добиться расположения Штефана к себе.
   - Расположения? Ах да,  помню,  помню!  Ты  мне  говорил,  что  лучше
сделать так, чтобы Штефан испытывал ко мне определенный  интерес,  а  не
злость.
   - Он и так интересуется тобой, принцесса. Теперь  надо  добиться  его
привязанности.
   - Прости, но это совершенно исключено.
   - Исключено? И еще простить тебя за это? Ну уж нет. Ты даже  ни  разу
не попробовала расположить его к  себе,  а  только  отталкиваешь  и  все
делаешь назло.
   - С какой это стати я должна делать по-твоему? Таня была рассержена и
с трудом сдерживалась.
   - Это все ради тебя. Ради нас всех и в конце концов для  того,  чтобы
ты была счастлива, - последовал ответ.
   В огромных зеленых глазах Тани отразилось неподдельное изумление.
   - И я должна поверить в то, что ты желаешь мне счастья? - воскликнула
она.
   - Я Штефану желаю счастья. До тебя лично мне никакого дела нет.
   - Это мне давно известно, - сказала Таня с усмешкой, но потом  решила
больше не церемониться:
   - Я сюда  попала  не  по  собственному  желанию,  вы  меня  принудили
отправиться в это дурацкое путешествие. Но заставить меня  разговаривать
с тобой никто не может. Поэтому иди к черту и больше не подходи ко мне!
   - Спрячь коготки, Таня, - раздался  вдруг  голос  Штефана,  -  он  не
заслуживает такого отношения.
   Она замерла от неожиданности. Значит, он тут стоял и слушал?  Неужели
вое слышал? Она повернулась к нему.
   - Зато ты заслуживаешь, не так ли?
   - Сегодня - да. Не желаешь ли пойти  познакомиться  с  капитаном  или
посмотреть свою каюту? - спросил он, уклонившись от разговора.
   - Единственное, что я желаю, так это вернуться в Нэтчез.
   - Для какой цели?
   Таня не могла упустить возможность поддеть его:
   - Как же? Мне мадам Берта предложила работу, помнишь?
   Штефан плотно сжал губы, взгляд стал колючим. По выражению  его  лица
Таня поняла, что выстрел попал в цель. Но тут он схватил ее за локоть  и
потащил куда-то вниз по крутой лестнице, по коридору, пока не втолкнул в
какую-то каюту, при этом не проронив ни слова.
   Само собой, Таня была обескуражена таким поворотом дела. Меньше всего
она ожидала, что ее сейчас бросят на  кровать,  а  сатанинский  блеск  в
глазах Штефана обещал именно это. Вот это уже несправедливо:  наказывать
ее за невинную колкость, когда сам он ей говорит такие гадости! "Нет,  -
подумала Таня, - это он просто хочет снова запереть меня, чтобы я его не
раздражала".
   Тем не менее Штефан даже не запер дверь, а схватил ее в свои  объятия
и  впился  в  ее  губы  поцелуем.  Таня  теперь  разбиралась   во   всех
разновидностях его поцелуев - этот не был "злым"; Штефан прекрасно знал,
что делает и зачем. И правда, зачем? После всего-то?
   Таня оттолкнула его, боясь, что поддастся его ласкам...
   - Почему ты продолжаешь все это? - спросила она.
   - Не знаю, черт возьми.
   Он теперь стоял хмурый, было видно, что  не  лгал.  Девушка,  правда,
ожидала  другого  ответа,  более  откровенного...  Воистину   невозможно
постичь ход мыслей этого человека. Любая попытка сделать  это  неизбежно
ведет к разочарованию.
   - Знаешь что, Штефан? Ты изменил всю мою жизнь по своей  прихоти,  не
считаясь со мной. Ты разрушил мою мечту. Пора мне  все-таки  узнать  всю
правду, ты обязан все выложить!
   - Тебе говорили правду, почти всю...
   - Я не про эту  проклятую  сказку!  Мне  необходимо  знать  про  твои
чувства, Штефан. Ты испытываешь ко мне чувство влечения?
   - Да!