ла на нем, как упруго  налились  ее  груди,  словно  требуя  его
ласки. И, потянувшись к ним, он бережно сжал их в своих ладонях.
   Звук, который она издала при этом, заставил его  посмотреть  ей  прямо  в
лицо, и у него перехватило дыхание, когда  он  увидел,  какое  жгучее  пламя
бушевало в лазурной глубине ее глаз. А она  не  отводила  взгляда,  пока  ее
пальцы путались в многочисленных шнурках, потом нагнулась и с  внезапностью,
которой он никак не ожидал, сдернула с него брюки.
   Как завороженная, она уставилась на то, что открылось ее взору.  То,  что
при этом она вовсе не казалась смущена, еще сильнее  воспламенило  его.  Она
посмотрела ему в глаза с  выражением,  похожим  на  восторженное  изумление,
потом снова опустила взгляд и ее пальцы сомкнулись вокруг  его  пульсирующей
плоти.
   Это было больше, чем Ройс мог вынести. Со стоном он резко сел и,  схватив
ее за плечи, повалил на постель. Но она не собиралась довольствоваться такой
пассивной ролью. Когда он стал поспешно срывать с себя  остатки  одежды,  то
почувствовал, как ее груди прижались к его  спине,  ее  руки  обхватили  его
сзади и  кончики  пальцев  стали  нежно  поглаживать  его  соски  и  ласкать
окружавшие их мышцы.
   Ройс еще никогда не раздевался так быстро. Закончив с этим, он повернулся
и, схватив ее за волосы, с неистовой жадностью впился ей в губы.
   Бросив ее на спину, он хотел было уже покончить с этой пыткой, но то, как
она лежала перед ним, полностью покорная его воле, напомнило ему, как  часто
он мечтал о том, чтобы коснуться  ее  кожи,  почувствовать,  какова  она  на
ощупь. И когда она попыталась прижаться к нему, он не позволил ей, а  вместо
этого начал медленно исследовать каждый изгиб ее тела. Лежа на боку опершись
на локоть, так, чтобы ему было видно то, чего касаются его руки, он принялся
гладить ее бархатную кожу.
   Если Ройсу это доставляло чувственное  наслаждение,  то  что  можно  было
сказать о Кристен? Он пробудил в ней чудесные, восхитительные ощущения, и ей
казалось, что она уже не в силах этого вынести. Она считала, что  не  сможет
желать его сильнее, чем прежде. Но она ошибалась. Ее тело сейчас горело, как
в огне, оно волнообразно изгибалось по своей собственной воле, казалось, что
даже кожа ее напряглась, моля его о ласке.
   Когда его пальцы скользнули между ее шелковистых бедер  и  погрузились  в
таинственную влажную глубину, готовую принять его,  Кристен  словно  ударило
током, она почувствовала, что сойдет с ума от охватившего ее  восторга.  Она
вскрикнула, ее тело напряглось. Ройс тут же остановился, неверно  истолковав
причину этого крика: он ни за что не хотел  причинить  ей  боль,  только  не
сейчас.
   Кристен смотрела, как его большая  рука  с  длинными,  сильными  пальцами
стала медленно подниматься вверх по ее животу, а потом она взглянула  ему  в
лицо и увидела, что он наблюдает за ней. Он нагнулся, чтобы  поцеловать  ее,
очень нежно, словно давая ей понять, что все в порядке,  он  не  сделает  ей
больно или неприятно. Ройс так бережно обращался с ней, хотя  и  думал,  что
она продажная  девка.  Этот  жест  тронул  Кристен  больше,  чем  она  могла
представить себе. Ее затопила горячая волна нежности и благодарности к нему.
   Руки ее поднялись и обхватили  его,  словно  призывая  его  к  дальнейшим
действиям, ноги раздвинулись, показывая, что она  жаждет  принять  его.  Она
понимала, что он будет с ней делать, но не знала, что почувствует при  этом,
и хотела испытать это сейчас, немедленно.
   Но Ройс не нуждался в поощрении. Он подмял ее под  себя,  удивившись  при
этом, что такое возможно, что в первый раз в жизни ему не нужно нависать над
женщиной, опираясь на локти, ведь все его  прежние  партнерши  были  намного
меньше него. Эта же была как бы создана  для  него,  и  ему  не  нужно  было
бояться, что он раздавит ее своим весом, потому что  она  наслаждалась  этой
тяжестью и все крепче прижимала его к себе, словно упиваясь его властью  над
собой.
   Он стал заполнять ее, очень  медленно,  поражаясь,  что  у  него  хватает
терпения продлить этот момент, о котором он так долго мечтал. Его привело  в
восторг то, как плотно ее плоть обхватывала его со всех  сторон,  какой  она
была внутри горячей и влажной. И тут он натолкнулся на преграду, и  все  его
тело возмутилось, когда он осознал, что это означало.
   Но Кристен была готова к этому мгновению, когда правду  уже  нельзя  было
скрыть. Ее ноги были согнуты в коленях, ступнями она упиралась в кровать,  и
это давало ей возможность свободно двигаться. Она  не  собиралась  позволить
ему остановиться, чтобы потом он решил проделать все это  по-другому.  В  ту
секунду, когда она почувствовала, как он замер  и  начал  приподниматься  на
локтях, чтобы взглянуть ей в лицо, она крепко прижала руки к его бедрам и  с
силой вдавила его в себя, в то же время резко приподнявшись навстречу ему  ,
Ройс, который с трудом  сохранял  равновесие,  не  успел  остановить  ее.  А
поскольку он не догадывался, что она задумала, то даже не попытался  сделать
это. Его поза лишь помогала ей. И к тому  моменту,  когда  он  смог  наконец
опереться на локти, он  уже  погрузился  в  нее  полностью.  Он  успел  лишь
заметить, как она закрыла глаза  и  ее  лицо  исказилось  от  боли.  Она  не
вскрикнула, только тихо охнула.
   Но ее черты очень быстро разгладились, она открыла глаза и  взглянула  на
него. Он не смог справиться с охватившей его яростью, которая отразилась  на
его лице.
   - Может быть, ты сама все это и закончишь без моей помощи?
   - Только если ты этого захочешь.
   Он застонал, услышав такой ответ, но потом  рассмеялся  и  упал  на  нее,
крепко прижав к себе. Он предавался любви с такой страстью, словно от  этого
зависела его жизнь. Момент был неподходящий для того, чтобы выяснять, почему
она так поступила. Огонь, бушевавший в них, заставил их забыть обо всем.

Глава 18

   Прохладный порыв ветра, первый за весь этот душный, жаркий день, влетел в
окно. Пламя свечей, расставленных повсюду в комнате, заколебалось и  потухло
почти одновременно.
   Ройс поднялся, чтобы принести огонь из коридора и зажечь свечи,  стоявшие
возле кровати. Кристен слегка поежилась, когда холодный ветерок коснулся  ее
влажной кожи, которую только что согревало тепло его тела. Ей  уже  хотелось
спать. А ему, по всей видимости, нет.
   Она повернулась на бок, чтобы иметь возможность наблюдать за ним.  Лунный
свет, падавший в комнату сквозь окно, освещал  ему  дорогу.  Что  он  сейчас
чувствовал и о чем думал? Пока она еще не знала ответа на  эти  вопросы.  По
крайней мере, она надеялась, что он уже не злится - ведь после того как  они
во второй раз занимались любовью, он все еще продолжал крепко прижимать ее к
себе.
   А случилось это почти сразу же вслед за  первым  разом,  так  скоро,  что
Кристен едва успела прийти в себя после только что пережитых ощущений и  тут
же снова попала в водоворот его ненасытной страсти. Она улыбнулась, подумав,
что теперь понимает, почему ее родители столько времени  проводили  в  своей
спальне. Бренна пыталась рассказать дочери,  как  это  бывает,  но  ей  было
трудно подыскать подходящие слова, чтобы описать  это  немыслимое,  неземное
блаженство.
   Ройс вернулся, заслоняя рукой  от  ветра  пламя  свечи.  Было  уже  очень
поздно. Он даже не пытался прикрыться, когда выходил из  комнаты.  Очевидно,
то, что он был раздет, беспокоило его не больше, чем ее  собственная  нагота
смущала ее саму. Но зато его вид взволновал Кристен - она внезапно осознала,
что снова хочет его, даже вскоре после того как ее желание,  казалось,  было
полностью утолено.
   Его  тело,  с  гладкой  кожей  и   упругими   мышцами,   было   настоящим
произведением искусства. Он был восхитительно сложен, от длинных мускулистых
ног до сильных, широких плеч. Темные завитки волос покрывали  его  грудь  от
самой шеи и спускались треугольником к талии. Он не был таким худощавым, как
его кузен. Напротив, казалось, он излучает мощь и энергию, и Кристен  знала,
что ей никогда не наскучит любоваться им.
   Ройс зажег свечи, стоявшие на полке, и сел на кровать.  Поскольку  он  не
стал ложиться, Кристен протянула руку и дотронулась до него, ее ладонь мягко
скользнула вверх по его спине, потом снова спустилась вниз, ее пальцы  нежно
коснулись его бедра, но, когда он повернулся к ней, она резко  убрала  руку,
увидев непроницаемое выражение его лица.
   - Почему ты остановилась?
   - Я не знаю, хочешь ли ты, чтобы я трогала тебя, - честно призналась она.
- В моей семье принято обнимать, целовать друг друга, выражать  свою  любовь
через прикосновения.  Но  если  ты  к  этому  не  привык,  то  сочтешь  меня
распущенной.
   - Я и так считаю тебя распущенной, - беспечно заявил он  и  лег  рядом  с
ней, подперев голову рукой, чтобы иметь возможность  любоваться  ею.  -  Бог
мой, мне не доводилось еще встречать женщину, которая могла бы так открыто и
смело выражать свою любовь. Мне даже захотелось, чтобы я мог полюбить тебя в
ответ, дать тебе то, что ты дала мне.
   Кристен закрыла глаза, чтобы он не мог заметить, какую боль причинили  ей
эти слова после всего, что произошло между ними за последние  часы.  Ему  не
нужно было говорить ей о том, что он не способен  полюбить  ее.  Он  мог  бы
оставить ей хотя бы надежду, пусть даже ненадолго.
   Она снова взглянула ему в лицо и,  поскольку  гордость  ее  была  задета,
резко спросила:
   - А с какой стати ты говорил о  любви?  Она  увидела,  как  он  застыл  и
нахмурился. Очень хорошо. В отличие от нее, он не умел так  хорошо  скрывать
свое уязвленное самолюбие.
   - Прошу прощения, - сухо ответил он. - Ты ведь не  говорила,  что  любишь
меня, не так ли?
   - Нет, не говорила. Мне очень нравится твое тело, милорд, но это все, что
связывает нас.
   - Прекрасно, - ядовито усмехнулся он. - Хоть ты и была девственницей,  но
рассуждаешь, как видавшая виды шлюха.
   Кристен с шумом втянула воздух. Это было уже слишком. И она  не  намерена
была терпеть его насмешки и оскорбления, особенно теперь,  когда  для  этого
больше не было причин.
   - Если ты еще раз назовешь меня шлюхой, сакс, я выцарапаю тебе глаза! - с
яростью прошипела она.
   Он улыбнулся, увидев, как она рассвирепела.
   - Немного поздно начинать отрицать то, что ты сама давно признала.
   - Нет, я никогда не говорила, что я шлюха. Ты это говорил.
   - Но ты никогда и не отрицала этого.
   - Ты сам знаешь почему.
   - Нет, я этого не знаю, - ответил он. - Но мне было бы  крайне  любопытно
узнать, в чем же дело.
   - Тогда припомни, что ты сказал мне  здесь,  в  этой  самой  комнате.  Ты
сказал, что изнасилуешь меня, если я девушка. Я уже тогда хотела тебя, но не
желала, чтобы это произошло именно так.
   Он улыбнулся, а затем неожиданно рассмеялся, и это был очень добродушный,
сердечный смех.
   - Господи, девочка моя, и ты всерьез поверила тому, что я сказал в порыве
гнева?
   Кристен сурово уставилась на него, не находя в этом ничего смешного.
   - Ты хочешь сказать, что не стал бы насиловать меня, даже если бы  узнал,
что я невинна?
   - Нет, конечно, хотя,  сказать  по  правде,  если  бы  сегодня  ночью  ты
попыталась сопротивляться, я все равно взял бы тебя, и  ты  назвала  бы  это
насилием, в то время как я счел бы это своим правом.
   - Я вовсе не это имела в виду, сакс, - нетерпеливо оборвала она его. -  Я
знаю, ты считаешь, что имеешь полное  право  распоряжаться  мною  по  своему
усмотрению, и в следующий раз, возможно,  я  стану  оспаривать  это,  но  не
сейчас. Но я хотела бы знать...
   - Ах, ты еще собираешься оспаривать это право?
   - Дай мне закончить! Ты взял бы меня силой, просто из мести?
   - Нет, Кристен, никогда, - тихо сказал он, и  его  рука  принялась  нежно
разглаживать морщинки на ее  нахмуренном  лбу.  -  И  именно  этого  ты  так
боялась?
   - Да, - пробормотала она. Ройс улыбнулся.
   - Как мы оба ошибались друг в друге. Я сгорал от  страсти,  но  не  хотел
даже притрагиваться к тебе, потому что считал тебя шлюхой.
   - Да к тому же принадлежащей к ненавистному племени викингов, - напомнила
она ему.
   - Да, но когда я узнал тебя поближе, это уже перестало  иметь  какое-либо
значение. У меня вызывало отвращение то, что  ты  так  щедро  распоряжаешься
своим телом.
   Кристен засмеялась, поймала его руку и прижалась к ней щекой.
   - Я все еще вызываю у тебя отвращение, теперь,  когда  действительно  так
щедро распорядилась им?
   Он знал, что она просто поддразнивает его, но еще не привык к  этому.  Он
откинулся на спину и слегка отодвинулся от нее.
   - Кто ты, Кристен?
   - Мне кажется, этот вопрос чересчур занимает твои мысли.
   - Это платье принадлежит тебе? Я не ошибся?
   - Да, это мое платье. - Она вздохнула.
   - Поскольку мужа у тебя быть не может, я полагаю, это означает, что ты из
богатой семьи?
   - Да, мой отец богат. Ты потребуешь за меня выкуп?
   - Нет, - резко ответил он, потом снова повернулся на бок, чтобы взглянуть
на нее.
   - Очень мудрое решение, милорд, потому что в этом случае он  заставил  бы
тебя жениться на мне, - парировала она.
   - Дьявол, что ты несешь?! Жениться на дочери викинга?
   - Не нужно говорить это таким тоном, словно подобная участь для тебя хуже
смерти, - огрызнулась она.
   - Но это действительно так!
   - Ox! - выдохнула она. - За это оскорбление я заставлю тебя  жениться  на
мне, сакс!
   - Ты сошла с ума!
   - Ты так думаешь? Ну что ж, ко всему прочему я еще дочь человека, который
не задумываясь убьет тебя, когда  приедет  сюда,  чтобы  позволить  меня  из
плена!
   Не успели эти слова сорваться с ее губ, как Кристен уже пожалела  о  них.
Но она пожалела еще больше, когда  Ройс  с  яростью  схватил  ее  за  плечи.
Господи, ну почему они из кожи вон лезут, лишь бы досадить друг другу? Что с
ней случилось сегодня, зачем она всячески пытается разозлить его?
   - Не хочешь ли ты сказать, Кристен, что викинги замышляют еще один  набег
на мои земли?
   Она внутренне содрогнулась от его ледяного тона. И она  сама  виновата  в
этом. А всего несколько минут назад он  был  в  таком  хорошем  расположении
духа, да и она тоже.
   Кристен решила сказать правду.
   - Нет, Ройс, это маловероятно. Мой отец не  одобрил  бы  того,  что  наши
мужчины замыслили этот набег, поэтому они ничего не сказали ему.  Он  купец.
Он до сих пор считает, что его корабль держит путь  к  торговым  городам  на
Восток, так как предполагалось, что это будет торговое плавание. И он никоим
образом не мог знать, что они решили сначала направиться сюда.
   - Тогда почему ты сказала то, что сказала? Она чуть было  не  улыбнулась,
но вовремя спохватилась.
   - Тебе следовало бы внять  твоему  собственному  совету  и  не  принимать
всерьез все, что я говорю от злости.
   Он что-то проворчал в ответ на это, потом быстро переключился  на  другую
тему, ухватившись за то, что она ему только что рассказала.
   -  Так  ты  говоришь,  что  корабль  принадлежал  твоему  отцу?   Значит,
предводителем был твой брат Селиг?
   -  Я  не  говорила  тебе,  что  он  был  моим  братом,  -   сказала   она
подозрительным тоном. - Откуда ты это знаешь?
   - Меган сказала мне. Но почему ты хотела скрыть это от меня?
   - Я думала, ты сочтешь весьма необычным, что  на  корабле  находился  мой
брат, в то время как я была предположительно корабельной шлюхой.
   - Мне действительно  показалось  это  необычным,  но  я  не  знаю,  каких
моральных принципов придерживаются твои соплеменники.
   Кристен сама не поняла, почему это замечание так оскорбило ее.
   - У нас те же принципы, что и у вас, милорд. Он отпустил ее, но  все  еще
продолжал хмуриться.
   - Как ты оказалась на корабле?
   - Почему ты так мной заинтересовался? - сухо спросила она.
   - Разве мое любопытство не естественно? Или тебе есть еще, что скрывать?
   Она только фыркнула в ответ на это косвенное обвинение, поскольку  теперь
ему было известно, почему она предпочла ввести его  в  заблуждение  на  свой
счет. Конечно,  не  было  ничего  удивительного  в  том,  что  он  испытывал
любопытство  в  отношении  нее,  особенно  теперь.   Но   хотелось   ли   ей
удовлетворить это любопытство? Нет. С какой стати она станет это делать? Ему
вовсе  незачем  знать  все  о  ней,  это  только  даст  ему   дополнительные
преимущества, которых он не заслуживал.
   Но, с другой стороны, Кристен не хотелось,  чтобы  он  думал,  будто  она
что-то скрывает от него. Как он отнесется  к  тому,  что  одной  из  причин,
побудившей ее отправиться в это плавание вместе с братом, было желание найти
себе мужа? А вместо этого она встретила мужчину, который никогда не  женится
на ней.
   - Я оказалась на корабле  сразу  по  нескольким  причинам,  но  каждая  в
отдельности не представляла особой важности, - спокойно сказала  она.  -  По
правде говоря, я отправилась в плавание без разрешения родителей, прячась  в
трюме до тех пор, пока мы не отошли  на  достаточно  большое  расстояние  от
дома.
   - Тебе хотелось участвовать в пиратском набеге? - недоверчиво спросил он.
   - Ты несешь чепуху, сакс, - с негодованием ответила она. - Я же говорила,
никто не знал, что корабль направляется сюда, и менее всех  догадывалась  об
этом я. Мой брат пришел в ярость, когда обнаружил меня в трюме. Он отвез  бы
меня назад, но боялся, что в этом случае я расскажу  отцу  о  том,  что  они
затеяли.
   - И ты конечно же была  шокирована,  узнав  о  том,  что  они  собираются
ограбить саксонскую церковь.
   Неприкрытый сарказм, прозвучавший в его голосе, привел ее в бешенство.
   - Ты христианин, и для тебя ограбить церковь - это  святотатство.  Но  не
рассчитываешь же  ты,  что  люди,  исповедующие  другую  веру,  с  таким  же
благоговением отнесутся к твоим святыням? Никто из этих людей прежде никогда
не участвовал в набегах, но их отцы участвовали, и  они  были  воспитаны  на
историях о тех сказочных богатствах, которые ждут  их  в  чужих  краях.  Они
знали, что датчане давно покушаются на ваши земли, что они рассчитывают рано
или поздно захватить весь этот остров. Они  чувствовали,  что  для  них  это
единственный шанс на легкую добычу, прежде чем датчане все приберут к рукам.
   - Если это то, что сказал тебе твой брат, должен ли я предполагать, что в
твоих глазах это оправдывает его? Стащи у христиан все,  что  можно,  прежде
чем это успеют сделать датчане. Все равно в  конечном  счете  христиане  все
потеряют, так не все ли равно, кто ограбит и убьет их?
   Горечь, с которой  он  говорил  это,  задела  ее,  потому  что  она  сама
почувствовала то же самое, когда впервые узнала о готовящемся набеге.
   - Мой брат ничего не хотел мне говорить об их планах, потому  что..,  ну,
это не важно. Все то, что я говорила сейчас, рассказал мне Торольф, когда мы
сидели скованные во дворе. Я не защищаю их. Просто я могу  понять,  что  ими
двигало.
   - Но они не учли одну незначительную деталь, - холодно  заметил  Ройс.  -
Мы, саксы, не собираемся уступать то, что принадлежит нам, ни  датчанам,  ни
кому-либо еще.
   - Да, и половина команды своей смертью заплатила за свое  заблуждение,  -
так же холодно ответила Кристен.
   - Твой брат погиб по своей собственной вине, Кристен.
   - Ты думаешь, мне от этого легче? - воскликнула она.
   - Нет, думаю, что нет.
   Они оба замолчали, Кристен - потому, что с трудом пыталась взять  себя  в
руки и не дать  Ройсу  увидеть  всю  глубину  своего  горя,  с  новой  силой
охватившего ее при этих воспоминаниях. Ей хотелось бы, чтобы он утешил ее, и
это удивило ее, так как она знала, что он никогда не станет утешать ее из-за
того, что она оплакивала гибель человека, которого он должен был ненавидеть.
   Она подвинулась к краю кровати и села. Его рука тут  же  схватила  ее  за
запястье.
   - Что ты собираешься делать? - спросил он не то чтобы резко, но в  то  же
время в его голосе прозвучало нечто большее, чем простое любопытство.
   Она посмо