случится еще что-нибудь похуже.
   - А что же хуже индейцев? - беспечно  спросила  она,  поскольку  все  это
просто не приходило ей в голову.
   - Бывает и хуже.
   - Но ты же недалеко, - возразила она, - ты услышал бы мои крики о помощи.
   - Если бы ты успела крикнуть. Не всегда есть такая возможность.
   - Если ты предлагаешь мне больше не купаться...
   - Нет, я этого не предлагаю.
   Она округлила глаза, догадавшись, на что он намекал.
   - Если ты хочешь, чтобы.., чтобы...
   - Черт, нет! - рявкнул он, смущенный догадкой Кортни.  -  Мне  совсем  не
обязательно на  тебя  смотреть.  Я  просто  должен  быть  поблизости,  чтобы
защитить тебя. - Он понял, что запутался. - Ладно, забудь, - оборвал он.
   - Забыть что? Что мне надо предупреждать тебя, куда я...
   - Забудь про купание, просто забудь и все!
   - Чандос!
   - Дамам не обязательно купаться на коровьей тропе.
   - Ты прекрасно знаешь, что это не довод! - воскликнула она.  -  Я  же  не
снимаю с себя всю одежду. Сегодня да, сняла, но я...
   Дальше она не могла продолжать. Картина, которая возникла при этих словах
в воображении Чандоса, сразила  его  наповал.  Глухо  застонав,  он  схватил
Кортни, дав наконец волю своей неистовой страсти.
   С первым прикосновением его губ Кортни охватило волнение: оно потрясло ее
до самых глубин и отняло силы. Почувствовав, что  ноги  не  держат  ее,  она
крепко вцепилась в Чандоса, обвив его шею руками.
   Одной  рукой  он  сильно  прижимал  Кортни  к  себе,  так  что  ее  груди
расплющивались о его торс, а второй поддерживал затылок девушки, и она никак
не могла увернуться от его настойчивых губ. Было что-то очень дикое  в  этом
поцелуе. Он по-звериному яростно мял ее губы, заставляя  их  раскрыться,  и,
как только добился своего, тут же проник в ее рот своим горячим языком.
   Неверно истолковав это, Кортни решила, что он опять  хочет  причинить  ей
боль, и испугалась. Она попыталась вырваться, но он не выпустил  ее.  Кортни
оттолкнула его, но он лишь сильнее прижал , ее к себе. Она выворачивалась  и
извивалась - все бесполезно.
   Чандос смутно сознавал, что Кортни борется с ним. Он знал,  что  битву  с
собой уже проиграл, но еще не понял, что сила его желания может напугать ее.
Между тем Кортни продолжала вырываться, и вскоре это отрезвило его.
   Он оторвался от ее губ, и она наконец глотнула воздуха. Когда он  ослабил
объятия, Кортни слегка отстранилась от него.
   - Это что, очередной урок? - спросила она, тяжело дыша.
   - Нет.
   - Но ты опять сделал мне больно! Чандос похлопал ее по щеке:
   - Вот этого я совсем не хотел, котенок.  Теперь  он  был  очень  нежен  -
совсем другой голос, взгляд, и эта его рука у нее на лице...  Но  Кортни  не
позволила себе расслабиться, все еще боясь его.
   - Почему ты напал на меня, Чандос? Эти слова задели его.
   - Напал?
   - А как бы ты это назвал?
   - Штурмовал баррикады? - криво усмехнулся он.
   - Как ты смеешь смеяться! - вскричала она. -  Ты  гадкий,  отвратительный
и.., и...
   - Ш-ш-ш, Кошачьи Глазки. Слушай меня внимательно. Прости, если я  напугал
тебя. Но когда мужчина хочет женщину  так  сильно,  как  я,  не  так  просто
сдержаться, понимаешь?
   Придя в себя после первого замешательства, Кортни удивленно спросила:
   - Ты.., ты хочешь меня?
   - А ты еще сомневаешься? - ласково спросил он.
   Кортни опустила глаза, чтобы он не заметил ее радости и смущения.
   - Но раньше ты не хотел меня, - тихо проговорила она. - Не играй со мной,
Чандос. Думаешь, я не понимаю? Тебе просто.., нужна женщина,  а  я  здесь  -
единственная женщина.
   Чандос приподнял ее подбородок, заставив посмотреть себе в глаза.
   - Вот, значит, к чему привели мои глупые героические усилия противостоять
тебе? - Он с досадой вздохнул. - Пойми: я хочу тебя с того  самого  момента,
как ты вошла в тот магазин в Рокли. Неужели ты думаешь, что я стал бы терять
время на этого идиота Джима Уорда, если бы не ты?
   - Нет.., не говори так.
   - Знаешь, а ведь я чуть  не  убил  твоего  дружка  Рида  за  то,  что  ты
позволила ему поцеловать себя.
   - Чандос, пожалуйста...
   Он притянул ее ближе, на этот раз очень нежно. Кортни сопротивлялась,  но
уже не так яростно, и Чандос не обращал на это внимания.
   - Я не могу справиться со своими чувствами, как, впрочем, и  ты,  Кошачьи
Глазки. Я старался отделаться от тебя, забыть, но  не  смог.  Я  делал  все,
чтобы не прикасаться к тебе. Но у меня  больше  нет  сил  бороться  с  этим,
особенно сейчас, когда я знаю, что ты тоже хочешь меня.
   - Нет, я...
   Он не позволил ей возразить, опровергнув  все  доводы  Кортни  еще  одним
поцелуем. Но никакие поцелуи не окрыляли ее так, как его признание.  Значит,
он хотел ее - всегда хотел! О Боже, это так волновало ее!
   Кортни растаяла в объятиях Чандоса, самозабвенно отвечая на его  поцелуи.
Наконец-то сбывались ее самые заветные мечты, и ей хотелось,  чтобы  упоению
счастьем не было конца. Чандос, казалось,  понял  это  и  осыпал  ее  градом
поцелуев.
   Она не думала о том, что последует за  этим,  даже  тогда,  когда  Чандос
понес ее к своей постели и осторожно уложил на нее.
   Поцелуи его становились все более  страстными,  он  начал  раздевать  ее.
Кортни попыталась остановить его, но он отвел ее руки и провел губами  вдоль
ее шеи. Господи, это было так восхитительно!
   Надо на что-то решиться, сказала она  себе.  Он,  наверное,  рассердится,
если она позволит ему зайти далеко, а  потом  остановит.  И  сможет  ли  она
остановить его?
   Страх зашевелился где-то внутри, и Кортни пробормотала:
   - Чандос, я.., я не...
   - Молчи, котенок, - глухо прошептал он. - Теперь это выше моей воли  -  я
должен прикасаться к тебе. Вот так.., и так.
   Его рука стянула с нее платье, нашла сначала одну  грудь,  потом  другую.
Сквозь тонкую сорочку она ощущала жар его ладоней. А когда наслаждение стало
нестерпимым, он принялся покусывать ей ухо.
   Этот яростный напор страсти мешал ей думать, отнимал волю. Стянув  с  нее
сорочку, Чандос придавил ее, раздетую до пояса, своим телом.
   Он поймал губами ее грудь, и Кортни, объятая огнем, ухватила его  голову,
запустив пальцы в его волосы. Она застонала, когда его язык принялся  играть
с ее соском, то слегка задевая его, то обходя по кругу.  Она  услышала,  как
застонал и Чандос.
   Кортни никогда и не подозревала о таких волшебных ощущениях,  но  Чандосу
не терпелось подарить ей целый мир наслаждений.
   Как он развязал ее нижнюю юбку, Кортни даже не  почувствовала,  но  когда
рука его скользнула ниже, мышцы ее живота напряглись. Эти  ласкающие  пальцы
спускались все ниже и ниже, и тут она поняла, как далеко они зашли.  Удастся
ли ей остановить его? Кортни вцепилась в его руку, но это не было  настоящим
сопротивлением.
   Его палец погрузился в нее, и она закричала:
   - Нет!
   Его губы проворно закрыли ей рот, но пальца он  не  убрал.  Она  крикнула
только из-за того, что этот палец проник в нее, а вовсе не от того  чувства,
которое это в ней вызвало, конечно же, не от  этого.  Бурный  взрыв  страсти
потряс до основания все ее существо, она  извивалась  и  содрогалась,  не  в
силах сопротивляться этому наваждению.
   Когда она наконец успокоилась, а ее пальцы уже не цеплялись за его  руку,
а медленно двигались вверх, чтобы обнять его за  шею,  Чандос  посмотрел  на
Кортни. Огонь его глаз завораживал ее, и Кортни поняла, чего ему стоило  так
долго обуздывать страсть. Это открытие потрясло ее.
   Он не отрываясь смотрел на  нее,  тогда  как  рука  его  ласкала  твердую
шишечку на вершине ее лона.
   Кортни, задохнувшись, вспыхнула от смущения: он смотрел на нее!
   - Не надо...
   - Ш-ш-ш, котенок, - шепнул  он.  -  Представь,  что  я  внутри  тебя.  Ты
увлажнилась, чтобы принять меня. Понимаешь ли ты, что это значит для меня?
   Он целовал и целовал ее, а потом взглянул на Кортни помутневшими глазами.
   - Позволь мне любить тебя, котенок. Дай мне услышать, как  ты  застонешь,
когда я буду в тебе - глубоко.
   Он не дал ей ответить, опять закрыв ей рот поцелуем, а потом приподнялся,
и в ту же секунду оставшаяся на ней одежда полетела в сторону.
   - Не закрывайся, - сказал он, когда она  попыталась  прикрыть  наготу,  и
нежно добавил:
   - Ты красивее всех женщин,  которых  я  видел.  Не  прячь  от  меня  свою
красоту.
   Кортни, превозмогая смущение, послушалась - он так просил! Встав рядом  с
ней на колени, он стянул рубашку, и, увидев его обнаженное тело, она  забыла
про свой стыд.
   И тут он опять поразил ее:
   - Потрогай меня, котенок. Твои глаза  много  раз  говорили  мне,  что  ты
хочешь это сделать.
   - Не правда! - выдохнула она.
   - Врунишка, - ласково проговорил он.  Сейчас  было  не  самое  подходящее
время для споров, и Кортни молча смотрела, как он расстегивал брюки.  Увидев
его нагим, она онемела: о нет, она не сможет принять его в себя!
   Страх вернулся, но то был сладостный страх восторженного возбуждения.
   Чандос знал, что она боится. Сбросив с себя одежду, он раздвинул ей  ноги
и накрыл ее мощным телом, дав ей почувствовать  свое  мужское  естество.  Со
стоном он припал к ее губам и погрузился в нее, вобрав крик  ее  боли  своим
ртом, а содрогания ее тела - своим телом.
   Он проник в нее глубоко,  полностью,  но  боли  больше  не  было.  Кортни
забылась от его волнующих поцелуев, отвечая на дразнящие  ласки  его  языка,
трепеща от той нежности, с которой он  обхватил  ладонями  ее  лицо  и  едва
касался грудью ее грудей.
   Долгое время  двигались  лишь  губы  и  руки  Чандоса,  а  когда  наконец
задвигались его бедра, Кортни не сдержала стона  разочарования:  ей  безумно
нравилось ощущать его внутри себя, и, почувствовав движение, она решила, что
все закончилось. Не вскоре она поняла, что ошиблась и все, напротив,  только
начинается.  Он  осторожно  двигался  вверх  и  вниз,  и  она  застонала  от
мучительного наслаждения.
   - О да, котенок, громче! - воскликнул он.
   Кортни застонала громче, не в силах сдержать себя,  крепко  обхватив  его
руками и приподнимая бедра навстречу ему. Она поднимала их выше и выше, пока
не взорвалась от экстаза, и имя его сорвалось с ее уст.
   Она не ведала, что в этот момент он смотрел на нее, упиваясь ее страстью,
ибо только сейчас обрел власть над своим желанием, которое так долго терзало
его.

Глава 23

   Весь следующий день  Кортни  летала  на  крыльях  любви,  не  замечая  ни
страшной жары, ни докучливых насекомых, ни монотонности езды.
   Однако прошло два дня, и она уже усомнилась в своих чувствах. А через три
дня она  поняла,  что  ошиблась.  Разве  можно  полюбить  такого  несносного
человека, как Чандос? Она хотела его и презирала себя  за  это,  но  любить?
Нет!
   Кортни  выводило  из  себя,  что  к  нему  вернулась  обычная  загадочная
бесстрастность. Он овладел ею,  показал  ей  вершины  блаженства,  а  теперь
обращается с ней все с тем же холодным равнодушием! Это сразило ее.
   Значит, он просто использовал ее. Все, что он говорил ей в ту ночь,  было
ложью. Он удовлетворил свою похоть и теперь больше не нуждался в ней.
   Вечером на седьмой день пути они, как и говорил Чандос, перешли вброд еще
одну реку. Кортни решила тайком от него искупаться после ужина. Плескаясь  в
реке, она испытывала особое удовольствие, поскольку нарушила его запрет.
   Но, уже вылезая из воды в прилипшем к телу белье и  с  мокрыми  волосами,
Кортни почувствовала, что она не одна. Сердце ее вдруг упало, но она увидела
его: это был Чандос. Однако тревога не проходила. Он сидел  на  корточках  в
тени дерева и наблюдал за ней - давно ли, она не знала.
   Поднявшись, он направился к ней.
   - Иди ко мне. Кошачьи Глазки!
   Вот уже три дня он не называл ее так и не говорил с Кортни  таким  глухим
голосом. Он по-прежнему называл ее "леди", когда разговаривал с ней.
   Ноздри Кортни затрепетали, а в глазах вспыхнули сердитые огоньки.
   - Иди к черту! - крикнула она. - Я не позволю тебе  опять  попользоваться
мной!
   Он шагнул к ней, и Кортни отступила в воду. Она пошла бы и дальше, но  он
остановился. Кортни с вызовом смотрела на него,  всем  своим  видом  выражая
негодование. Чандос, выругавшись на непонятном ей языке, отвернулся и  пошел
к привалу.
   Кортни торжествовала. У нее хватило мужества  устоять,  и  она  гордилась
собой.
   Она решила пока не выходить из воды, хотя уже начинала дрожать от холода.
Нет, она не боялась встретиться с Чандосом, но ей хотелось  подождать,  пока
он остынет. Поэтому, услышав выстрел со стороны привала, она не двинулась  с
места. Ну да, так она и побежала! Пусть не считает  ее  дурой!  Она  отлично
понимает, что если уж он прибег к такой уловке, значит, еще не остыл.
   Минут через десять Кортни забеспокоилась. А  вдруг  она  ошиблась  и  это
вовсе не уловка? Может, он стрелял в какого-то дикого  зверя?  А  что,  если
кто-то стрелял в него и... Чандос мертв!
   Кортни выскочила из воды, быстро  переоделась  в  сухое  белье,  нацепила
полосатую юбку и белую шелковую блузку. Остальные вещи она понесла в  руках,
как и сапоги, еще мокрые после переправы. Моля Бога, чтобы не  наступить  на
что-нибудь пресмыкающееся или ядовитое, она побежала к привалу.
   Увидев свет от костра, Кортни сбавила темп и все-таки чуть  не  наступила
на змею, лежавшую  на  дороге.  Это  была  длинная  желтовато-красная  змея,
смертельно ядовитая. Она оказалась мертвой, но Кортни закричала.
   -  Что?  -  резко  отозвался  Чандос,  и  она  почувствовала  невероятное
облегчение.
   Подбежав к костру, она увидела его. Слава Богу, он жив и один! Он сидел у
огня и... Тут Кортни остановилась и смертельно побледнела. Сапог был снят  с
одной его ноги, штанина распорота до колена, по тыльной стороне голени текла
кровь, которую он выдавливал пальцами из разреза. Его укусила змея!
   - Почему ты не позвал меня? - воскликнула она, задохнувшись от ужаса:  он
сам пытался помочь себе!
   - Ты слишком долго шла сюда после выстрела. Побежала бы  ты,  если  бы  я
позвал?
   - Если бы ты сказал, что случилось, конечно!
   - И ты мне поверила бы?
   Он знал, знал, о чем она думала! Как же он мог так  спокойно  сидеть?  Но
нет - он не должен двигаться, иначе яд сразу распространится по всему телу.
   Бросив вещи, Кортни метнулась вперед, схватила походную постель Чандоса и
раскатала ее рядом с ним. Сердце ее бешено колотилось.
   - Ложись на живот!
   - Не учи меня, что делать, женщина! Его тон неприятно поразил Кортни, но,
поняв, что ему, наверное, очень больно, она не обиделась. Большая часть  его
икры стала багрово-фиолетовой. Он туго перетянул ремнем  ногу  на  несколько
дюймов выше места укуса в середине икры. Всего на дюйм-другой ниже - и  змея
укусила бы его в сапог. Какое чудовищное невезение!
   - Ты отсосал яд?
   Чандос метнул на нее быстрый взгляд. Его  глаза  сейчас  блестели  больше
обычного.
   - Посмотри получше, женщина! Неужели ты думаешь, что  я  могу  дотянуться
туда ртом? Кортни растерялась:
   - Значит, ты даже не... Ты должен был позвать меня! То,  что  ты  делаешь
сейчас, - самое последнее средство!
   - А ты об этом все знаешь, да? - огрызнулся Чандос.
   - Да! - вскричала Кортни. - Я видела, как отец лечил укушенных змеями. Он
врач и... Ты еще не ослаблял ремень? Это надо делать примерно каждые  десять
минут. О Чандос, ради Бога, ложись! Ну пожалуйста! Дай я отсосу яд, пока еще
не поздно!
   Чандос уставился на нее долгим взглядом. Она почти не сомневалась, что он
откажется. Но нет, пожав плечами, он лег на постель.
   - Я сделал хороший разрез, - сказал он слабеющим голосом. - Я видел,  что
делаю. Вот только ртом мне туда было никак не дотянуться.
   - Ты чувствуешь что-нибудь, кроме боли? Слабость? Тошноту? Со зрением все
в порядке?
   - Ты, кажется, говорила, что врачом был твой отец?
   У Кортни немного отлегло от сердца: если он подшучивает над ней,  значит,
все не так уж плохо!
   - Я не просто так спрашиваю тебя, Чандос. Мне надо знать, попал ли  яд  в
кровь.
   - Кроме укуса, меня ничего не беспокоит, леди, - со вздохом сказал он.
   - Ну ладно, это уже кое-что. Ведь прошло много времени.
   Однако Кортни сомневалась в его правдивости. Разве такой человек, как он,
признается в том, что чувствует слабость?
   Устроившись рядом с его ногой, она взялась за дело. Кортни не  испытывала
никакого отвращения, но остро сознавала необходимость помочь ему. Ее пугало,
что упущено время.
   Чандос лежал тихо, только один раз сказал, чтобы она убрала  руку  с  его
"чертовой ноги". Кортни  продолжала  свое  дело:  отсасывала  и  сплевывала,
отсасывала и  сплевывала,  но,  услышав  его  просьбу,  густо  покраснела  и
старалась больше не касаться его ноги так высоко. Она решила  повременить  с
негодованием. Подумать только, он не может обуздать свою похоть даже сейчас,
когда ему больно!
   Целый час она трудилась над  ним,  пока  наконец  не  почувствовала,  что
больше не может. Губы ее онемели, щеки ныли от напряжения. Место  укуса  уже
не кровоточило, но сильно распухло и покраснело. Хорошо бы наложить на ранку
какое-нибудь вытягивающее средство, подумала Кортни. Знай она  лекарственные
растения, наверняка нашла бы на берегу реки или в лесу что-нибудь для снятия
опухоли и вытягивания яда. Но Кортни этого не знала.
   Она смочила тряпку холодной речной водой и приложила ее к  ранке.  Каждые
десять минут она ослабляла ремень, а через минуту опять затягивала его.
   Она работала не покладая рук, а когда наконец спросила  Чандоса,  как  он
себя чувствует, было  уже  поздно  -  он  потерял  сознание,  и  ее  охватил
панический страх.

Глава 24

   - Если ты отрежешь мне волосы, старик, я убью тебя! - Кортни уже  слышала
от него эти слова, так же, как и многое другое. У  нее  сложилось  невеселое
впечатление о жизни Чандоса.
   Всю ночь он бредил и метался в  лихорадке.  Один  раз  Кортни  задремала,
положив голову ему на ноги, но  вскоре  она  проснулась  от  его  крика.  Он
кричал, что не может умереть, пока они еще не  все  мертвы.  Она  попыталась
разбудить его, но Чандос оттолкнул ее.
   - Черт возьми, Калида, оставь меня в покое, - рявкнул он, - иди в постель
к Марио. Я устал.
   После этого Кортни уже не  трогала  его.  В  очередной  раз  поменяв  ему
компресс, она слушала его горячечный бред. Кажется, он заново переживал  все
перестрелки, драки и спорил с  каким-то  "стариком".  Он  разговаривал  и  с
женщинами: с Миарой - почтительно, а с Белым Крылом - ласково-наставительно.
Тон его заметно менялся, когда он обращался к ним, и Кортни поняла, что  эти
женщины очень дороги ему.
   Кроме Белого Крыла, он называл еще несколько  индейских  имен.  Был  один
команчи, видимо, его друг, и он защищал его перед "стариком" так пылко,  что
Кортни вдруг вспомнила:
   Чандос ведь так и не сказал ей, есть ли в нем индейская кровь.
   Раньше она никогда  серьезно  не  задумывалась  над  этим,  но  это  было
возможно! А тот странный язык, на котором он иногда разговаривал, вполне мог
быть индейским диалектом.
   Удивительно, но это совсем не встревожило ее.  Индеец  или  нет  -  какая
разница? Он просто Чандос.
   Когда начало  рассветать,  Кортни  уже  сомневалась  в  том,  что  Чандос
поправится. Она так вымоталась за ночь, что просто не  знала,  чем  еще  ему
помочь. Его рана выглядела так же ужасно, как и вечером,  опухоль  почти  не
уменьшилась. Горячка  продолжалась,  а  боль,  казалось,  усилилась.  Однако
метания и стоны становились все слабее, словно он терял последние силы.
   - О Боже, он  сломал  ей  руки,  чтобы  она  не  могла  сопротивляться...
Проклятый ублюдок.., только ребенок. Господи, они все мертвы. -  Он  перешел
на шепот:
   - Порви связь... Кошачьи Глазки.
   Кортни села, уставившись на него. Он в первый раз назвал ее имя.
   - Чандос?
   - Не могу забыть.., не моя женщина. Его затрудненное дыхание больше всего
напугало Кортни. Она встряхнула его, но  он  не  пришел  в  себя,  и  К