ь  бы
совсем одна.  Неудивительно,  что  она  так  отчаянно  сражалась  наравне  с
мужчинами.
   - Да. И готова была выдержать порку, лишь бы  не  признаваться,  что  она
женщина. Она заявила, что  просто  пыталась  защитить  себя  от  насилия  со
стороны саксов! - Он хрипло  рассмеялся.  -  Мужчины  везде  одинаковы.  Чем
мужчина может напугать шлюху, даже если он принадлежит к другому племени?
   - Она верна своим соотечественникам и не желает делить ложе с их врагами.
   - По всей видимости.  Но  теперь  я  понимаю,  почему  они  всеми  силами
старались скрыть ее пол. Очень скоро  их  начали  бы  запирать  по  ночам  в
отдельной хижине, и они остались бы с ней наедине. Но, клянусь Богом, я не в
состоянии понять, что они могли найти в этой высоченной, мужеподобной особе!
Глава 12

   Отношение Кристен к  ее  приключению,  обернувшемуся  такой  катастрофой,
резко изменилось в тот день, когда  она  впервые  вошла  в  господский  дом.
Теперь ей не нужно было держать рот на замке и прятать свою косу - перед ней
встала другая проблема, которой не было прежде: как теперь, когда закончился
ее маскарад,  отнесутся  к  ней  саксы?  Станут  ли  они  испытывать  к  ней
отвращение из-за ее роста и ее принадлежности к племени их врагов? Или,  как
и у нее на родине, все мужчины будут находить ее желанной?
   Саксонский  лорд  сказал,  что  она  не  представляет  интереса  для  его
соплеменников. Из его слов Кристен могла сделать вывод, что ни один  мужчина
не захочет лечь в постель с женщиной, которая настолько выше его, потому что
будет чувствовать себя униженным и неспособным контролировать ситуацию.  Что
ж, в таком случае это избавляло ее от посягательств со стороны всех  здешних
мужчин, кроме двоих. Один, как она надеялась, был мертв. Другим же  был  сам
саксонский лорд.
   Кристен испытывала к лорду Ройсу смешанные чувства. Всю последнюю  неделю
она редко видела его, а если ей  доводилось  сталкиваться  с  ним,  избегала
открыто смотреть ему в лицо. Но в то же время она и  не  могла  забыть  того
впечатления, которое он произвел на нее при первой встрече. Когда он  въехал
во двор на своем великолепном коне,  такой  гордый,  властный,  уверенный  в
себе, то показался ей похожим на молодого бога. Он так дерзко подъехал прямо
к толпе огромных, сильных и враждебно настроенных пленников, не опасаясь при
этом открыто выразить им свое презрение и ненависть.
   Этот человек не знал страха. И сегодня он снова смело растолкал викингов,
чтобы вытащить ее из-за их спин. Ее товарищи  даже  не  знали,  как  следует
расценить его поступок, когда  он,  совершенно  безоружный,  подошел  к  ним
вплотную, не испытывая ни малейшего страха.
   Оутер считал, что это было глупо и неосторожно с его стороны. Торольф  же
был уверен, что  Ройс  нарочно  пытался  спровоцировать  их,  пытаясь  найти
предлог, чтобы покончить с ними. Кристен склонялась к тому же мнению, потому
что отлично помнила выражение глаз лорда Ройса  в  тот  первый  день  и  его
холодный, безжалостный приказ убить их.
   Это пугало ее. И в то же время  она  не  могла  не  восхищаться  им.  Вид
сильного, хорошо сложенного мужского тела всегда доставлял ей  удовольствие.
В тот последний вечер в их доме, во время  прощального  пира,  мать  Кристен
перехватила ее взгляд,  устремленный  на  борющегося  Дэйна,  младшего  сына
Перрина и Джейни. Бренна тогда еще принялась  поддразнивать  ее,  спрашивая,
уверена ли она, что никто здесь ей не подходит в  мужья.  Сильное,  красивое
тело радовало глаз, и  мать  научила  ее  не  стыдиться  этих  чувств.  А  у
саксонского лорда было не только великолепное  тело,  но  и  очень  красивое
лицо.
   Да, надо признать честно, ей было приятно смотреть на  него.  Но  она  не
хотела бы, чтобы он смотрел на нее с таким же чувством. Учитывая  ненависть,
которую лорд Ройс испытывал к  ней  и  к  остальным  викингам,  вряд  ли  ей
доставит удовольствие, если он надумает заняться с ней любовью. До тех  пор,
пока он не станет испытывать к ней влечения, она будет в безопасности,  даже
невзирая на то  что  ее  разлучили  с  остальными  пленниками.  Цель  у  нее
оставалась все та же. Она будет работать и  стараться  держаться  как  можно
незаметнее, пока не  предоставится  возможность  бежать.  Однако  сейчас  ее
все-таки сильно волновал этот  вопрос  -  как  он  отнесется  к  ней  как  к
женщине?
   Служанки так яростно оттирали ее мочалками, надо полагать,  с  намерением
хоть как-то отомстить ей, что буквально сдирали с нее кожу. Но  она  терпела
это потому, что ей не хотелось снова поднимать шум, который опять привлек бы
внимание саксонского лорда.
   Одежда, которую ей дали,  была  просто  смехотворна.  У  них  не  нашлось
ничего, что подошло бы ей по размеру,  даже  если  отпустить  подол.  Будучи
очень стройной для своего роста, Кристен тем не менее все  же  была  намного
крупнее их. Ее руки не  пролезали  в  узкие  рукава  длинной  белой  рубахи.
Завязался целый спор по поводу  того,  отрезать  ли  ей  рукава  и  отделать
кружевом, или расширить их, вставив небольшие клинья материи. Кристен  очень
легко решила эту проблему, попросту  оторвав  их.  Дома  она  всегда  носила
летние платья без рукавов, да и, в любом случае, ей было бы слишком жарко  в
таком наряде. Женщины не одобрили ее поступка, но им так же, как  и  ей,  не
хотелось  затевать  ссору.  Они  тоже  боялись  вызвать  новое  недовольство
хозяина.
   Рубаха, рассчитанная на то, чтобы полностью скрывать женские  ноги,  едва
доходила Кристен до щиколоток. А  серая  туника,  которая  одевалась  поверх
рубахи, и вовсе была ей лишь по колено. Но, по крайней мере, она  тоже  была
без рукавов и не сшита по бокам, что позволяло, с помощью веревочного пояса,
придавать ей разную форму. Кристен предпочла туго не подпоясываться, хотя  к
этом случае края  туники  расходились  на  боках,  открывая  взгляду  плотно
облегавшую тело рубаху, слишком узкую для нее. И хотя при  всем  желании  си
нес равно не удалось бы спрятать свои формы, таким образом она хоть  немного
скрывала очертания своей фигуры.
   У нее отобрали сапоги и  взамен  дали  пару  домашних  туфель  на  мягкой
подошве, что ее вполне устроило бы, если бы  не  тот  факт,  что  они  снова
намеревались  надеть  на  нее  кандалы,  а  туфли  оставляли  открытыми   ее
щиколотки. Она не собиралась сдаваться без борьбы и надевать  кандалы  прямо
на голое тело, и прямо заявила им об этом. Старшая из женщин, Ида, предпочла
решать этот вопрос на более высоком уровне  и  просто  захватила  кандалы  с
собой, когда она и еще две служанки повели Кристен наверх.
   Сама не зная почему, Кристен нервничала  из-за  того,  что  сейчас  снова
увидит лорда Ройса. Она не думала, что ему понравится  ее  внешний  вид,  но
такая возможность, пусть очень небольшая,  все-таки  существовала,  особенно
теперь, когда ее вымыли и привели в порядок.
   Когда Ида втолкнула ее в комнату, он сидел  около  небольшого  столика  и
точил длинный, обоюдоострый меч. Не дав никаких объяснений по  поводу  того,
почему на пленницу не надели кандалы, она  просто  положила  их  на  стол  и
вышла, закрыв за собой дверь и оставив Кристен стоять посреди комнаты.
   Это была большая, просторная комната. Слева от  двери  находилась  низкая
кровать, в ногах  которой  стоял  огромный  сундук;  в  центре  располагался
небольшой стол и четыре стула. Прямо напротив двери, между  двумя  открытыми
окнами, стоял  еще  один  сундук  с  замком,  который,  по  всей  видимости,
использовали также в качестве скамьи. Из большого окна по другую сторону  от
кровати открывался вид на главный двор. В комнате не было ни  гобеленов,  ни
ковров на полу, зато вся стена справа от двери  была  увешана  разнообразным
оружием.
   Кристен все еще не решалась посмотреть лорду Ройсу  прямо  в  лицо,  хотя
ощущала на себе его пристальный взгляд. Она ждала, когда  он  заговорит,  но
минуты тянулись одна за другой,  а  он  не  произносил  ни  слова.  Она  уже
осмотрела в комнате все, что было можно,  и  теперь  не  знала,  что  делать
дальше. Стоять с опущенными глазами было вовсе не в ее привычках.  До  этого
она поступала так лишь по настоянию Торольфа, который  предупреждал,  что  у
нее слишком длинные ресницы для юноши и поэтому  она  не  должна  привлекать
внимание к ним.
   Она  принялась  изучать  его  сапоги,  потом  ее  взгляд  стал   медленно
подниматься все выше, пока не остановился на его лице. Глаза их встретились,
и она почувствовала, что уже не в силах отвести взгляд в сторону, даже  если
бы и хотела. В его лице не было ненависти, одно только удивление.
   - Кто ты?
   Казалось, этот вопрос вырвался у него помимо воли.  О  чем  он  думал,  и
почему эти мысли привели его в такое замешательство?
   - Что именно тебя интересует? - ответила она вопросом на вопрос.  -  Меня
зовут Кристен, но, полагаю, ты хочешь узнать не только это.
   По тому, как лорд  Ройс  встал  и  медленно  направился  к  ней,  Кристен
почувствовала, что он не слышал ни слова из того, что она сказала. Его  лицо
все  еще  хранило  выражение  крайнего  изумления,  хотя   теперь   к   нему
примешивалось кое-что еще, чему Кристен затруднялась  найти  определение  Он
остановился всего в нескольких дюймах от нее, потом поднял руку  и  медленно
провел пальцами по ее нежной матовой щеке.
   - Ты умело скрывала свою красоту. Насторожившись, Кристен отступила.
   - Ты сказал, что я навряд ли  способна  ввести  кого  бы  то  ни  было  в
искушение.
   - Это было прежде.
   Она внутренне застонала. Да, несомненно,  то,  что  светилось  в  зеленой
глубине его глаз, было желанием. Его взгляд оторвался  от  ее  лица  и  стал
медленно спускаться ниже. Она не обольщалась  по  поводу  того,  что  сможет
противостоять его силе. Отнюдь. Сегодня на нем была надета туника с длинными
рукавами, но под тонкой льняной тканью угадывались крепкие мускулы,  которые
она так  хорошо  помнила.  Он  мог  просто  раздавить  ее  своими  огромными
ручищами. Он мог подмять ее под себя в считанные мгновения И никто  в  целом
мире не помешал бы  ему  овладеть  ею,  потому  что  она  была  его  врагом,
поверженным врагом, и он мог поступать с ней так, как ему заблагорассудится.
   - Тебе будет не так-то легко изнасиловать меня, - тихо  сказала  Кристен,
но в ее голосе прозвучало предостережение.
   - Изнасиловать тебя? - Выражение его лица мгновенно  изменилось,  бешеная
ярость исказила его черты. - Я никогда не опущусь до того, чтобы  насиловать
продажную девку викингов!
   Еще никогда в жизни Кристен так не  оскорбляли  Она  раскрыла  было  рот,
чтобы высказать ему все,  но  осеклась  на  полуслове,  когда  до  нее  стал
доходить смысл его слов. Он говорил с таким брезгливым презрением. И в  том,
что он считал ее шлюхой, не было ничего удивительного. Это было естественным
объяснением ее присутствия на корабле, среди мужчин.
   Он вернулся на свое место, стараясь больше не смотреть на нее.  Казалось,
он пытается преодолеть свой  гнев  и  взять  себя  в  руки.  На  секунду  ее
заинтересовало, что же было причиной его такой лютой ненависти  к  викингам.
Она ни на секунду не сомневалась, что его  гнев  был  направлен  не  на  нее
лично, а на всех ее соплеменников.
   -  А  если  бы  я  была  невинной  девушкой,  ты  проявил  бы  такую   же
щепетильность? - Ей просто необходимо было знать ответ на этот вопрос.
   - В этом случае то, что мне в руки попалась бы норвежская девица, было бы
лишь справедливым возмездием. Мне  доставило  бы  удовольствие  поступить  с
тобой так же, как твои люди поступали с саксонскими девушками.
   - Мы прежде никогда не высаживались на этих берегах.
   - Но те, которые побывали здесь, ничем не отличались от вас! - с  горькой
язвительностью заметил он Так  вот  в  чем  разгадка!  Викинги  уже  однажды
нападали на его владения! Кристен было  бы  интересно  узнать,  кого  же  он
потерял во время их набега, если это породило в нем такую сильную ненависть,
что он даже не хотел притрагиваться к женщине, которую считал их шлюхой, но,
с другой стороны, готов был выместить свою злобу на  невинной  девушке  лишь
потому, что она была их соплеменницей? Господи, подумать только! То, что  он
считает ее шлюхой, поможет ей сохранить свою невинность!
   Кристен едва не рассмеялась, когда до нее дошел весь комизм ситуации. Это
было просто невероятно. Но если это единственное средство  обезопасить  себя
от его посягательств, то почему бы не воспользоваться им? Основная трудность
состояла в том, что она понятия не имела, как ведут себя шлюхи.
   - Ты хотел задать мне какие-то вопросы? - напомнила  она,  чувствуя  себя
намного спокойнее теперь, когда основная ее тревога оказалась позади.
   - Да. Что тебе известно о датчанах?
   - Они покушаются на ваши земли? - предположила она и не  смогла  сдержать
улыбки, когда он нахмурился, услышав, как она дерзко превратила свой ответ в
вопрос, - Ты находишь это забавным? - резко спросил он.
   - Нет, прости меня, - с напускным смирением  ответила  Кристен,  все  еще
продолжая улыбаться. - Просто я не могу понять, с чего ты решил,  будто  мне
что-то известно о  них.  Мой  народ  не  имеет  к  ним  никакого  отношения.
Единственные датчане, которых мне доводилось встречать, были купцами, как..,
как большинство моих сородичей.
   Впредь ей нужно быть осторожнее. Если бы она сказала ему, что ее отец был
купцом, он принялся бы размышлять над тем, почему ей понадобилось заниматься
таким ремеслом. Лучше, если он не будет знать, что ее родители живы или  что
у нее вообще есть какие-то близкие родственники.
   Он в это время думал почти о том же самом, и следующий его вопрос показал
ей, что его интерес к ней лично еще не иссяк.
   - Зачем женщине с такой  внешностью  понадобилось  так  дешево  продавать
себя?
   - Это имеет какое-то значение?
   - Пожалуй, нет, - коротко ответил он, затем снова замолчал.
   То, что он заставлял ее стоять, когда в комнате было  три  пустых  стула,
лучше всяких слов говорило о том, каким было его мнение о ней. Она  работала
все  утро,  подверглась  наказанию  днем,  вытерпела  изнурительную,  больше
похожую на пытку процедуру мытья, а теперь ее заставляют еще стоять здесь  и
отвечать на вопросы.  Этот  негодник  Локи,  должно  быть,  смеется  над  ее
невзгодами. Что ж, она тоже может посмеяться над ними, и,  черт  возьми,  не
намерена больше стоять. Кристен уселась на пол скрестив ноги и заметила, как
его лицо при этом снова потемнело от гнева.
   - Бог мой, женщина, ты что, совсем не знаешь, как следует себя вести?
   - Я не знаю? - возмущенно выдохнула она. - А что тогда  можно  сказать  о
твоих манерах, если ты заставляешь меня стоять, в то время как сам сидишь?
   - Может быть, ты еще не  поняла  этого,  но  ты  в  этом  доме  занимаешь
положение ниже самого последнего раба!
   - Значит, самый последний раб может сидеть, а я нет? Ты хочешь,  чтобы  я
так это понимала? Я даже не вправе рассчитывать на элементарную учтивость по
отношению к женщине?
   - Вот именно, ты поняла меня совершенно правильно!
   Какой упрямый, грубый ответ! А чего она ждала? Что он  станет  извиняться
перед собственной пленницей?
   - Хорошо, сакс. - Она снова поставила его в тупик,  когда  рассмеялась  и
легко поднялась на ноги. - Пусть никто не говорит, что норвежские женщины не
отличаются выносливостью!
   То, что она послушалась его,  казалось,  лишь  разожгло  его  ярость.  Он
вскочил с места, шагнул к ней, потом остановился, резко отвернулся и остался
стоять у стола, пытаясь, по всей видимости, взять себя в руки. Что бы  он  с
ней сделал, если бы не остановился?
   Кристен  озадаченно  нахмурилась.  Из-за  чего  он  так  разозлился?  Она
подчинилась его требованию. Разве он не этого хотел? Или он рассчитывал, что
она будет перечить? Может быть, он не хотел, чтобы она так легко  сдавалась?
Да, скорее всего, он ждал какого-нибудь предлога, чтобы наказать  ее,  чтобы
выместить на ней свою злость,  а  она  своим  послушанием  лишала  его  этой
возможности.
   Кристен не могла быть более далека от  истины.  Ройс  пребывал  в  полной
растерянности с той самой минуты, когда ее втолкнули к нему  в  комнату.  Он
сразу же почувствовал сильнейшее влечение к ней, и  это  так  отличалось  от
того, что ему следовало бы испытывать по отношению к ней, что он был  просто
ошарашен. Она вызывала у него отвращение. Он ненавидел ее, он ненавидел всех
женщин такого сорта. И, однако, когда он увидел ее, первым  побуждением  его
было дотронуться до нее. А когда поддался этому порыву, то обнаружил,  какая
у нее мягкая и нежная кожа.
   Она была слишком красива, чтобы быть настоящей, и Ройс ненавидел себя  за
то, что  она  пробудила  в  нем  желание,  пусть  даже  всего  на  несколько
мгновений. Хуже всего было то, что  он  позволил  ей  это  увидеть.  Пытаясь
всячески унизить ее, он поступал так ради самого себя, а не для  того  чтобы
задеть ее. Он вынужден был напоминать себе, кто она такая. Она  готова  была
продать свое тело любому мужчине за определенную цену. Вне всякого сомнения,
она побывала в объятиях  всех  мужчин  на  корабле.  Она  была  обыкновенная
норвежская шлюха. Ни одна женщина не могла  вызвать  в  нем  более  сильного
отвращения.
   Но он вовсе не чувствовал к ней отвращения, и это-то и  смущало  его.  Он
ожидал, что она будет испуганной и покорной, как любая другая, оказавшаяся в
ее положении. Она должна была съеживаться  при  виде  его  гнева  и  просить
пощады. Тогда он мог бы ее презирать. Но вместо этого она постоянно  сбивала
его с толку. Она дерзко отвечала  на  его  вопросы  и  улыбалась,  когда  он
приходил в ярость. Она смеялась, когда он оскорблял ее. Как мог он  бороться
с этим необузданным влечением, когда она не переставала удивлять  его  своей
непредсказуемостью?
   - Может быть, мне лучше уйти? Ройс резко обернулся и смерил  ее  свирепым
взглядом.
   - Ты не будешь выходить за порог этого дома, женщина.
   - Я имела в виду, что мне лучше  избавить  тебя  от  своего  присутствия,
поскольку совершенно очевидно, что оно очень тебя раздражает.
   - Я зол вовсе не из-за тебя, - заявил он,  и  эта  ложь  с  поразительной
легкостью слетела с его языка. - Но ты можешь идти.  Только  вначале  надень
вот это.
   Он  взял  кандалы  со  стола  и  швырнул  их  ей.  Кристен  автоматически
подхватила их на  лету.  Цепь  обернулась  вокруг  ее  запястья,  и  тяжелое
железное кольцо ударило ее по локтю с такой силой, что она поморщилась. В ее
руках эти кандалы могли превратиться в грозное оружие, но она даже не думала
об этом. Она с ненавистью смотрела на эти оковы.
   - Ты заставишь меня по-прежнему носить их?
   Он коротко кивнул.
   - Да, чтобы ты знала, что твое положение ничуть не улучшилось,  а  просто
изменилось.
   Она посмотрела ему  прямо  в  глаза,  и  на  ее  лице  промелькнула  тень
презрения.
   - Я ничего подобного и не думала. -  Она  опустила  руку,  цепь  медленно
раскрутилась, и кандалы упали на пол. - Тебе придется самому  надеть  их  на
меня.
   - Тебе нужно лишь защелкнуть их, женщина, - нетерпеливо приказал  он,  не
правильно понимая ее отказ.
   - Так сделай это сам,  сакс!  -  резко  ответила  она.  -  Я  никогда  по
собственной воле не стану ограничивать свою свободу.
   Его глаза сузились при  виде  такой  безрассудной  смелости.  Первой  его
мыслью было то, что надо немедленно сломить ее сопротивление, прежде чем она
почувствует  свою  силу.  Но  он  подозревал,  что   обычной   порки   будет
недостаточно для того, чтобы заставить ее отступить, а к большему он не  был
готов.
   Ройс медленно подошел к ней, поднял кандалы и опустился на  одно  колено,
чтобы небрежно защелкнуть их вокруг ее щиколоток. Кристен стояла неподвижно,
глядя на его склоненную голову, на густые каштановые волосы, так  близко  от
нее, что она  могла  дотронуться  до  них  рукой.  Очень  жаль,  что  судьба
уготовила им участь врагов. Она хотела бы встр