лядом, какого Василий не
видел ни разу в жизни:
   - Сменить что?
   Василий знал, что  все  это  -  сплошное  притворство,  но  его  мать
попалась на удочку:
   - Ну, вашу одежду, дорогая. У нас принято одеваться к обеду.
   - Но я одета...
   - Нет, я хочу сказать...
   - Оставь ее, мама, - перебил Василий. - Ей-богу, я  искренне  считаю,
что у нее нет платьев.
   - Конечно, есть, - возразила Александра. - Как ты думаешь,  а  что  в
тех чемоданах, которые мы привезли?
   - Кнуты и кинжалы, - с каменным лицом ответил граф.
   Александра Искренне рассмеялась, и Василий очень удивился.
   Этот смех пробудил в нем теплые чувства к девушке, и он улыбнулся, но
Мария оставалась такой же серьезной.
   - Мы поговорим о ваших туалетах завтра, Александра,  -  сказала  она,
вставая. - А теперь, Василий, проводи нас в столовую.
   Он послушно встал, размышляя,  не  лучше  ли  было  заранее  хотя  бы
намекнуть матери, каковы застольные манеры его невесты.
   Если Мария случайно оскорбила бы Александру, та могла бы вспылить,  и
последствия этого могут быть самыми непредсказуемыми.
   Но оказалось, что, граф волновался напрасно.  Просто  он  забыл,  что
Алин привыкла не обижаться,  если  ей  делали  замечания  по  поводу  ее
необычного поведения. И действительно, Мария довольно долго не замечала,
что Александра ест руками,  а  когда,  наконец,  заметила,  то  была  не
столько шокирована, сколько смущена. Впрочем,  временами  Мария  и  сама
бывала на редкость прямолинейной.
   - Вас никто не учил достойно вести себя за столом, дорогая?
   Александра пожала плечами:
   - Учили, наверное, но это было так давно, что я все забыла.
   - Почему же вы не продолжили уроки хороших манер?
   - Да вы, должно быть, шутите!  -  Алин  рассмеялась,  -  Возиться  со
столовыми приборами - потеря времени. А я могла бы посвятить  его  своим
"деткам".
   На  сей  раз  Мария  была  скандализована,  и  ее,  золотистые  глаза
обратились к Василию:
   - Ее деткам?
   - Лошадям, мама. И снова шок:
   - Ты называешь ее деток лошадьми?
   - Нет, - терпеливо возразил  Василий.  -  Это  она  лошадей  называет
своими "детками". Алин увлекается коневодством.
   - Это не смешно, Василий!
   - А я и не думаю шутить.
   Александра почувствовала на себе недоверчивый  взгляд  Марии,  но  ей
было все равно. Оказалось, что обвести графиню вокруг пальца куда легче,
чем она предполагала, особенно в присутствии Василия.
   После обеда он вернется к себе домой и тогда...
   - Сколько у тебя еще наложниц, Петровский, кроме  той,  что  живет  в
твоем доме?
   Мария судорожно вздохнула, а  Василий  почувствовал  приступ  удушья.
Даже зная Александру, он  не  мог  вообразить,  что  она  позволит  себе
поднять эту тему в присутствии его матери. И кто, черт побери, тянет  ее
за язык? По крайней мере, она злится на него, а  не  на  мать.  Но  надо
отдать ей должное, он и сам бы  не  смог  лучше  раздуть  этот  скандал.
Пожалуй,  он  станет  коронным  номером,  той  самой   каплей,   которая
переполняет чашу.
   - Только трое, - ответил граф, и мать пытливо уставилась ему в  лицо.
Сам же он не спускал глаз с  Александры,  а  та  была  в  восхитительной
ярости. Теперь уж матери не устоять!
   - Только трое? И ты их всех содержишь, платишь им и со всеми спишь?
   Василия чуть не хватил удар. Впрочем, у графини был такой вид,  будто
и она близка к тому же. Граф не осмеливался  поднять  глаз.  Хоть  он  и
ожидал  чего-либо  в  этом  роде,  но,   как   оказалось,   недостаточно
подготовился. Его бросило в жар, а затем в  холод,  и  он  подумал,  что
сегодня Алин превзошла самую себя.
   Сделав глубокий вдох, Василий ухитрился ответить довольно спокойно:
   - Нечто вроде этого.
   - Я их всех разыщу Петровский, всех до единой, и не  надейся,  что  я
этого не сделаю. Больше тебе не придется наслаждаться их обществом.
   - Тогда, дорогая, я буду вынужден частенько навещать тебя, верно?
   - В доме графини, - отпарировала Александра, - вряд ли это возможно.
   - И ты полагаешь, это помешает мне исполнить свое обещание? А,  Алин?
- спросил Василий угрожающе тихим и мягким тоном.
   - Конечно, такого развратника, как ты, свет не видывал. Но  что  тебя
наверняка остановит, так это Терзай, а теперь он будет спать со мной.
   Наконец Мария снова обрела дар речи:
   - Кто.., этот... Терзай?
   Граф густо покраснел. Александра так его озадачила, что  он  забыл  о
присутствии матери,  а  когда  вспомнил,  то  испугался,  что  ухитрился
шокировать ее не меньше, чем Александра.
   - Терзай - это ее собака, мама.
   - Никаких собак не будет в моем... О, Боже.., как же так.., она... О,
Боже.
   - Знаю, мама, - посочувствовал Василий.
   - Так ты это знал? - Голос графини прозвучал обвиняюще.
   - Конечно, не все, но  наше  путешествие  стало  для  меня  настоящим
откровением..
   - И ты не отправил ее обратно?
   - Не ты ли внушала мне, что выбора нет, - напомнил он.
   - Безусловно, нет, но, Господи, все это  так  неожиданно.  Дама,  для
которой лошади важнее, чем...
   Василий предпочел бы, чтобы его мать воздержалась от жалоб и стенаний
в присутствии Александры, потому что  не  знал,  что  делать,  если  она
зайдет слишком далеко. Конечно, Алин не потерпит никаких жалоб,  никаких
упреков, если речь зайдет о ее лошадях.
   - У нее обо всем  есть  свои  представления,  мама,  -  сказал  он  и
улыбнулся Александре:
   - Не правда ли, мой ангел?
   - Должно быть,  я  что-то  пропустила,  пока  вы  разбирали  меня  по
косточкам, - беззлобно ответила Александра. Она звучно облизала пальцы и
добавила:
   - Если ты надумаешь еще что-нибудь сказать мне, Петровский, я буду  в
конюшне.
   И когда Александра выходила из комнаты, Василии понял, чего она  ждет
от него -  что  сегодня  же  вечером  он  покончит  с  помолвкой,  а  ее
представление за обедом было явно рассчитано  на  графиню.  Неужели  она
воображала, что Мария покончит с этим? Да, да, она догадалась обо всем и
просто пустила пробный шар. Правда, по сравнению с тем, что он слышал во
время  поездки,  сегодняшнее  выступление  -  просто   образец   изящной
словесности. Возможно, Алин всего лишь хотела  продемонстрировать  Марии
все свои худшие черты,  чтобы  потом  это  не  было  неожиданностью  для
графини.
   - Боже мой, Василий, эта девушка - просто варварка, - сказала  Мария,
едва они остались вдвоем.
   - Да, совершенно верно.
   - Ты не можешь взять ее в жены такой, как она есть.
   - Не могу?
   - Ну да. Она же  опозорит  нас  обоих.  Сначала  ее  следует  обучить
приличным манерам.
   Этого Василий не ожидал, но его изумление быстро переросло в веселье.
Научить  Александру  вести  себя  как  настоящая  дама?  Да  это  просто
невозможно!
   - - Ты даже не представляешь, мама, на  что  ты  себя  обрекаешь!  Не
разумнее ли будет просто отослать ее домой?
   Василий замолчал, чтобы  дать  матери  возможность  подумать.  Но  он
представлял, в каком направлении движется ее мысль. Впервые  ей  удалось
подвести сына вплотную к браку, и она не собиралась сдаваться.
   - Нет, просто эта девушка нуждается в небольшой помощи.  Вне  всякого
сомнения, ее до какого-то времени воспитывали как надо -  ведь  в  конце
концов она баронесса, - но, должно быть, после  смерти  матери  отец  не
уделял дочери достаточного внимания. Но ведь у барона есть возлюбленная,
живущая в том же доме.  Почему  же  она  не  позаботилась  о  воспитании
Александры?
   - Да что ты, мама. Она ругается, как пьяный матрос, прекрасно владеет
кнутом и  грозится  отрезать  уши  любой  женщине,  которая  оказывается
поблизости от меня. И ты надеешься сделать из нее даму?
   По выражению лица графини Василий понял, что она не верит ни  единому
его слову. Мария не посчитала  нужным  даже  ответить,  а  вместо  этого
спросила:
   - Что ей понадобилось в конюшне в такое время?
   Он вздохнул:
   -  Видишь  ли,  Алин  каждую  свободную  минуту  проводит  со  своими
лошадьми. Я вовсе не шутил, когда сказал, что она их разводит. Мало того
- она их объезжает, ухаживает за ними и даже захватила с собой весь свой
табун.
   - Ну, этому придется положить конец. Никогда не слышала ничего  более
недостойного настоящей дамы.
   - Эти лошади, мама, для нее все. Она становится неуправляемой,  когда
речь заходит о них. Конечно, ты можешь попытаться сделать из  нее  даму,
но я не советовал бы тебе даже  упоминать  о  том,  что  ты  собираешься
разлучить ее с этими "детками".
   - Посмотрим, - фыркнула Мария, но только  чтобы  сохранить  лицо.  На
самом деле она приняла это предостережение весьма близко к сердцу  и  до
поры  до  времени  решила  не  трогать  животных.  Потом  Мария   сурово
прибавила:
   - А ты, мой мальчик, держись подальше от ее спальни. Не думай, что  я
не поняла этой словесной игры, которой вы тут забавлялись.
   Василий улыбнулся:
   - Ты еще не видела ее собаки, мама!  Уверяю  тебя,  с  ней  лучше  не
связываться.
   - Я позабочусь о том, чтобы ты не связывался,  -  пообещала  Мария  и
тяжело вздохнула:
   - Собаки в моем доме! Я делаю то... -  Она  не  закончила  фразы,  но
подразумевалось: "чего не должна делать".

Глава 26

   Василий вовсе не собирался разговаривать с, Александрой  -  ведь  ему
нечего было ей сказать, но, вместо того  чтобы  как  обычно  послать  за
своей лошадью слугу, отправился на конюшню сам.
   Конюшня была просторной, хотя и  недостаточно,  чтобы  вместить  всех
белых скакунов Александры, а также  коней  ее  многочисленных  слуг,  не
говоря уже о вьючных лошадях и нескольких  запасных,  взятых  на  всякий
случай. Тем не менее, помещение было достаточно велико,  чтобы  Василий,
стоя у двери, не мог различить никого, и лишь где-то  в  глубине  слышал
неясные голоса. Потом послышался смех.
   Василий пошел на звук, и, когда понял,  что  смеялась  Александра,  у
него потеплело на душе, как тогда за обедом. Он так  редко  слышал,  как
смеется Алин, и обычно  смех  ее  звучал  глумливо.  Но  сейчас  он  был
звонким, полным неподдельного веселья, и Василий пожалел...
   Мысленно одернув себя, граф остановился. Похоже,  он  совсем  спятил,
раз пришел сюда повидать ее. А  она  так  радуется...  Он  может  только
испортить, омрачить эту радость.., да, а с кем, черт возьми,  она  здесь
веселится?
   Василий снова двинулся вперед и,  сделав  несколько  больших  гневных
шагов, очутился рядом с просторным хорошо освещенным стойлом,  и,  когда
он оказался здесь, жаркие чувства мгновенно покинули его.
   В стойле стояли четыре кобылы, и Александра перевязывала одной из них
переднюю ногу - там  была  царапина,  столь  ничтожная,  что  не  стоила
малейшего внимания. Но, конечно, это же одна из ее "деток"!  Ей  помогал
Никишка, который на самом деле делал все, чтобы помешать ей - вот она  и
смеялась.
   Он держал кобыле ногу, но всякий  раз,  когда  Александра  готовилась
наложить повязку, кобылья нога оказывалась вне пределов ее досягаемости.
   - Хватит, Никишка, - сказала Алин, все еще смеясь. -  Теперь  ступай,
иначе я поставлю эту припарку тебе, и от тебя будет так  нести,  что  ни
одна девушка не...
   Она  не  закончила  фразы.  Одна  из  кобыл  приветствовала   Василия
радостным ржанием, и девушка увидела его у входа  в  стойло.  Как  он  и
предполагал, ее веселье моментально исчезло, а лицо приняло  безучастное
выражение.
   - Дело  сделано?  -  спросила  Александра.  Василию  и  в  голову  не
приходило, что из его присутствия здесь  она  может  сделать  лишь  один
вывод.
   - Сожалею, любовь моя, но мы все еще обручены, и довольно прочно.
   Александра только глубоко вздохнула. Когда он вошел, у  нее  возникло
ощущение, будто желудок провалился  в  какую-то  бездну,  и  теперь  она
чувствовала такую слабость во всем  теле,  словно  только  что  пережила
сильный приступ страха. Все это не лезло ни в какие ворота.
   Решив не обращать на Василия внимания, Алин снова  занялась  кобылой.
Вероятно,  он  здесь  только  затем,  чтобы  высказаться  по  поводу  ее
поведения за обедом, а она вполне могла обойтись без его замечаний.
   - Оставь нас.
   Александра бросила быстрый взгляд в сторону.  Василий  не  спускал  с
Никишки глаз, а тот упрямо оставался на месте.  Казак  был  в  гневе,  и
неудивительно: битый час  он  и  так  и  сяк  пытался  развеселить  свою
подругу, и вот, когда наконец ему это удалось, все идет  насмарку  из-за
какого-то хлыща. Александра уже целый месяц следила,  чтобы  граф  и  ее
друзья не перерезали друг другу глотки, и  не  собиралась  позволить  им
сделать это сейчас.
   - Все в порядке, Никишка, - твердо сказала она. - Увидимся утром.
   Никишка коротко кивнул, и Алин наконец смогла  закончить  свое  дело.
Занятая кобылой, она не заметила, какими взглядами  обменялись  мужчины.
Глаза Никишки недвусмысленно говорили:
   "Только тронь ее - и я тебя убью", - а взгляд графа с той же ясностью
отвечал: "Она моя, и не лезь не в свое дело".
   Впрочем, в глубине души Василий не ощущал такой  уверенности,  однако
был вынужден вести себя соответствующим образом.
   Как только Никишка покинул конюшню,  взгляд  Василия  вновь  оказался
прикованным к Александре. Кстати, граф очень удивился, что она отпустила
своего человека: он прекрасно знал, что Александра не любит оставаться с
ним наедине, а тем не менее сейчас они, вне всякого  сомнения,  остались
вдвоем. Как ни странно, на сей раз такая ситуация не вызвала  у  Василия
обычной досады: должно быть, он привык к ее обществу. И, кроме того, так
легко было ее пожелать, а теперь это случалось чертовски часто.
   Александра сполоснула  руки  в  ведре  и,  соизволив  снова  обратить
внимание на Василия, вздохнула:
   - Ну давай, начинай! Неужели ее одолевают те же мысли, что и его?
   Василий затаил дыхание:
   - Что?
   - Ну, жалобы, - пояснила она. - Ты ведь пришел с  претензиями,  разве
не так?
   - По правде говоря, вовсе нет, - ответил молодой человек. -  Учитывая
обстоятельства, я считаю, что обед прошел как нельзя лучше.
   - Твоя мать в ярости?
   - Пожалуй, хотя будет точнее сказать, преисполнена  "решимости".  Это
как раз в ее характере.
   Василий невольно улыбнулся, а девушка подозрительно спросила:
   - Тогда зачем же ты здесь?
   - Взять свою лошадь.
   - Ты пришел за лошадью сам, вместо  того  чтобы  кого-нибудь  за  ней
прислать?  -  Тон  Александры  из  скептического  превратился  в  просто
недоверчивый.
   - Ты так говоришь, словно я никогда ничего не  делаю  для  себя  сам,
Алин.
   - А ты и не делаешь. Теперь вздохнул Василий.
   - Неужели мы не можем поговорить без колкостей. Ну хотя бы раз?
   - Вероятно, нет.
   - А если попробовать?
   На мгновение ее взгляд  стал  нерешительным,  но  тут  же  она  снова
приняла безразличный вид и, пожав плечами, спросила:
   - У тебя есть какая-то конкретная  тема?  Да  нет,  подумал  Василий,
просто не хочется уходить. Он знал, почему, вернее,  ему  казалось,  что
знает.  Его  тело  питало  определенные  надежды,  но  дух  пребывал   в
нерешительности. Взять, ее, силой - сама по себе скверная мысль,  да,  и
последствия могут быть довольно сложными. Кроме того, это может войти  в
привычку, подумал он и, не зная, о чем говорить, заметил:
   - Я видел повозки у дома. Они еще не разгружены.  Ты  не  собираешься
распаковать свои вещи? - - Я взяла в дом  несколько  сундуков.  Не  вижу
причины возиться с остальными.
   Александра готова была уехать в любую минуту, а при мысли о том,  что
она больше  никогда  не  окажется  рядом,  Василия  неожиданно  охватила
паника...
   - Я должен идти, - отрывисто сказал он.
   - Что касается сегодняшнего, - будто не  слыша,  сказала  она,  -  не
обращай внимания.
   Он пытался, честно пытался это сделать. Но если она имеет в виду  его
угрозу овладеть ею, значит, есть надежда, что это сойдет ему с рук?
   - - Пойдем со мной в дом,  Алин.  Сейчас  же!  В  глазах  ее  зажегся
гневный огонек, но отнюдь не из-за неожиданности  этого  предложения,  а
потому, что Василий начал медленно приближаться к ней. Алин отступила:
   - А в чем дело?
   - Просто я не хочу заниматься любовью в конюшне.
   - Прекрати, Петровский! Я как раз собралась извиниться перед тобой. Я
просто сорвалась, да и то лишь  потому,  что  считаю  слезы  запрещенным
оружием.
   -  Обычная  женская  уловка,  хотя  ты  наверняка  не  стала  бы   ее
использовать, верно? Он медленно теснил ее к стене.
   - Конечно, не стала бы. Но я говорю  о  том,  что  не  собиралась  ей
угрожать. Я только хотела сказать, что ей следует убраться отсюда...
   - А все-таки кончила угрозами...
   - Но я же не хотела! И твоя нелепая угроза тут ни при чем!
   - Тем не менее ты свои угрозы выполнила, а чем я хуже?  Ни  себе,  ни
людям - это так называется, разве нет?
   - Да! - заорала Александра, потому что ее спина уже уперлась в  стену
конюшни, и Василий неотвратимо приближался. - Да, именно так! Я тебя  не
хочу, но в настоящее время ты - моя собственность!
   Василий не мог сдержать улыбки:
   - В таком случае это палка о двух концах.
   - Вовсе нет.
   - Кто сказал, что нет?
   Василий наклонился над ней всем телом, прижимая к стене, и  поскольку
он  оставил  ей  весьма  незначительное  пространство,  чтобы   избежать
поцелуя, то  когда  она  попыталась  пошевелиться,  он  добился  своего.
Александре казалось, прошла вечность, прежде чем она могла вздохнуть,  и
все ее ощущения сосредоточились на его  крепком  мускулистом  теле,  его
растущем желании, его горячих губах и на ее собственном бесконтрольном и
жадном  отклике  на  его   желание.   Ей   так   хотелось   подчиниться,
притвориться...
   Но на сей раз она не утратила способности владеть собой. Александра с
мучительной ясностью понимала, что ничего хорошего не выйдет и вслед  за
кратким, хотя и восхитительным моментом удовлетворения наступит пустота.
   Александра вовсе не хотела привыкать к Василию, раз их  отношения  не
будут постоянными, и произнесла то единственное слово, которое могло  бы
остановить его, пока она окончательно не потеряла воли:
   - Терзай!
   Послышалось грозное рычание. Сначала Василий и  не  заметил  овчарки,
потому что собака лежала свернувшись возле  лошадей,  но  теперь  понял,
почему Александра не боялась остаться с ним наедине, Он  резко  отпрянул
от нее:
   - Нечестная игра, любовь моя.
   - Ты тоже нечестно играешь. Петровский. Василий ухмыльнулся, понимая,
что ей нелегко устоять против  его  очарования.  Ей  трудно  даже  найти
достойный  ответ.  Как  жаль,  что  им  обоим   придется   страдать   от
разочарования, когда немножко обаяния и ловкости,  а  также  способности
убеждать сломали бы ее сопротивление - по крайней мере он так считал.
   Но, к сожалению, у  него  не  оказалось  возможности  это  проверить:
кто-то позвал его по имени из другого конца конюшни, и граф  узнал  этот
кичливый  и  насмешливый  голос,  принадлежавший  его  приятелю  Лагару,
которого он был бы рад увидеть в  любое  время,  но  только  не  сейчас.
Разочарованно вздохнув, Василий откликнулся:
   - Подожди, Симон, я сейчас. В ответ на это послышалось:
   - Да, Лазарь сказал правду. Они великолепны!
   - Мой друг,  -  шепнул  Василий  Александре.  -  По-видимому,  пришел
полюбоваться на твоих лошадей.
   - Пусть даже не просит, все равно я их не продам.
   Василий не столько удивился самим словам, сколько тому  упрямству,  с
которым она их произнесла:
   - Почему же?
   - Потому что я до сих пор вспоминаю каждую лошадь, которую продала, и
часто думаю о них и о том, как  их  новые  владельцы  заботятся  о  моих
"детках". Кроме того, я не хочу,  чтобы  какая-нибудь  из  моих  лошадей
принадлежала твоему другу, потому что не хочу вспоминать о  тебе,  когда
уеду.
   Учитывая  только  что  происшедшее  между  ними,   такое   объяснение
выглядело смешно и наивно.
   - А если мы все-таки поженимся, а? Ты даже никогда  по-настоящему  не
задумывалась об этом.
   Возможно, несколько не