ь.  Она
повернула Гордость Султана и оказалась  рядом  с  Василием,  ехавшим  на
своем чалом.
   - Вы с матерью живете вместе, Петровский? Он удивился,  но  изумление
было фальшивым. Алин поняла это сразу.
   -  Ты  снова  со  мной  разговариваешь?  Она  не  отказала   себе   в
удовольствии ему подыграть:
   - А ты и вправду заметил, что я не разговариваю с тобой?
   Василий вздохнул и тотчас же сдался:
   - Предпочел бы не заметить, что ты снова заговорила.
   - Так как насчет моего вопроса?
   - Нет, я живу один.
   - Вот и покажи, где ты живешь. На этот раз он удивился искренне:
   - Сейчас?
   - Конечно, сейчас.
   Василий подумал о Фатиме, о той бурной радости, с которой она  всегда
встречала его даже после самых кратких отлучек, и покачал головой:
   - Это жилище холостяка. Вот поженимся, тогда и покажу.
   Отрицательный ответ только подстегнул решимость Александры:
   - Если бы ты был умнее, то не женился бы на мне. Покажи мне свой  дом
или я разобью лагерь Прямо на улице.
   - Тогда тебя арестуют.
   - В самом деле? - с интересом спросила она. - Ты полагаешь, что я  не
предпочла бы тюремную камеру?..
   Василий начал злиться:
   - А как насчет камеры в донжоне ? Я
могу это устроить.
   К слову сказать, в Кардинии не было  ни  одного  донжона,  но  в  эту
минуту Василий всерьез подумывал, не построить  ли  его  специально  для
Алин.  Его  уклончивость  вызвала  у  девушки  определенные  подозрения,
особенно учитывая то, что ее просьба была самой простой.
   - У тебя дома есть что-то, чего мне не полагается видеть?
   -  Просто  сегодня  у  меня  много  дел,  и  в  их  число  не  входит
экскурсия...
   - Прекрасно! - резко перебила его Алин. - Тогда я как-нибудь обойдусь
без тебя, чтобы не расстроить твоих планов. Я  уверена,  любой  из  слуг
твоей матери покажет мне его.
   Разумеется, любой из слуг графини мог это сделать,  и  ничего  бы  не
случилось, но она  уже  угрожала  отрезать  слишком  много  ушей,  чтобы
Василий мог пойти на такой риск.
   - Ты всегда будешь такой  упрямой  и  трудной?  -  с  неудовольствием
спросил он. Алин натянуто улыбнулась:
   - Ради тебя. Петровский, конечно, постараюсь.
   - Тогда милости просим, вот моя скромная обитель, - едко ответил он и
указал на дом, мимо которого они как раз проезжали.
   Алин бросила на него кислый взгляд.
   - У тебя это заняло так много времени, верно? - с  ледяным  сарказмом
сказала она и повернула коня к не такому уж скромному особняку.
   Василий ничего не ответил и окликнул Лазаря, сопровождавшего  повозки
и лошадей. Когда Александра осознала, что останется с ним одна в  пустом
доме, она едва не передумала. Впрочем, большой трехэтажный дом наверняка
не был пустым. Там, должно быть, куча слуг. Ни один богатый  человек  не
станет  распускать  слуг,  если  отлучается  на  месяц  или   два.   Как
выяснилось, здесь она оказалась права,  Василий  догнал  ее  у  парадной
двери и постучал. Пока они ждали, Алин почувствовала, что граф не только
раздосадован тем, что теряет время. Он казался... Уж не нервничал ли он?
Неужели  он  и  в  самом  деле  беспокоится  о  том,  какое  впечатление
произведет на нее его дом?
   В высшей степени сомнительно. Должно быть, ей кажется, да и какое,  в
сущности, ей до этого дело? Алин была слишком разочарована тем, что  его
дом оказался так близко, и к ней вернулось угнетенное состояние, а с ним
какая-то  смахивавшая  на  самозащиту  апатия.  Ну  какая  ей   разница,
понравится она матери Василия или нет? Разве имело значение, что ее отец
будет уязвлен, узнав о ее поведении?  И  что  случится,  если  даже  она
потеряет Кристофера, когда состоится этот брак?
   Дверь открылась, и Василия приветствовал сварливый слуга,  поразивший
Александру своими габаритами. Это был самый высокий и  крупный  мужчина,
когда-либо встреченный ею, по правде говоря, настоящий  гигант,  хотя  и
совсем древний старик, морщинистый и седовласый.  Судя  потому,  как  он
выглядел, ему следовало отойти от дел  еще  лет  двадцать  или  тридцать
назад. Конечно, он был слишком стар для дворецкого, но,  тем  не  менее,
видимо, все-таки занимал этот пост, потому что тут  же  начал  раздавать
указания  многочисленным   лакеям,   в   том   числе   отправив   одного
присматривать за лошадьми. Алин догадывалась, что в  дни  молодости  для
него не составляло никакого труда отшивать нежелательных  визитеров.  Да
что там в молодости? Ему и сейчас это было раз плюнуть.
   Василий называл его по имени - Марус - и сообщил, что  не  собирается
задерживаться в доме, а вернется сюда позже, сегодня вечером. Он не счел
нужным представить Александру, поэтому и она решила не обращать  на  них
внимания и осмотреться.
   Ее поразили белый мраморный  пол  и  переливчатые  блики  гигантского
витража над  дверью,  превращающие  подвески  трех  больших  хрустальных
люстр, свисавших с потолка второго этажа, в сверкающие самоцветы.
   Вестибюль был длинным и просторным, с огромной и широкой лестницей  в
конце и коридорами по обе стороны ее, ведущими в глубину здания.
   По левой стороне вестибюля располагалось множество закрытых комнат, а
справа - только  две  пары  двухстворчатых  дверей;  одна  из  них  была
распахнута, и в ней виднелся белый ковер. Александре удалось рассмотреть
еще кое-какую мебель розового дерева и светло-синюю с золотом обивку  на
софе и нескольких стульях, и она поняла, что это гостиная.
   Высокие  стены  были  украшены  превосходными  картинами  и  изящными
зеркалами в тяжелых рамах, а вдоль стен тянулись оранжерейные  цветы  на
подставках или длинных столах - наверное, восхитительное зрелище  зимой.
Поймав собственное отражение в зеркале  над  белыми  розами,  Александра
вздрогнула. Лицо ее не было  пыльным,  как  обычно:  дороги  в  Кардинии
содержались в порядке, но рядом с тщательно уложенными  локонами  из-под
меховой шапки выбивалось несколько прядей, а на  подбородке  красовалось
черное пятно неизвестного происхождения. Одежда,  разумеется,  была  вся
измята, и сама она выглядела усталой - более того, измученной, но в этом
не было ничего удивительного: путешествие, которое  должно  было  занять
три недели,  обернулось  пятью  из-за  повозок,  но  зато  все  переходы
совершались в светлое время суток. А  круги  под  глазами,  конечно  же,
следствие постоянного недосыпания - этот докучливый голосок, мучивший ее
последние несколько дней, в основном звучал как раз поздними ночами.
   Алин раздумывала о том, следует ли ей сохранить такой ужасный вид для
первой встречи с будущем свекровью или,  наоборот,  потратить  несколько
минут и привести себя в порядок. Конечно, с кругами вокруг  глаз  ничего
не сделаешь, но, вероятно, в этом доме  есть  прислуга,  которая  быстро
вычистит и погладит ее одежду. А волосы можно легко...
   - Господин!
   Резко обернувшись на голос и звук шагов, Александра  сначала  увидела
выпученные глаза Василия и лишь потом - маленькую черноволосую женщину в
развевающемся цветастом шелковом кафтане, столь тонком,  что  он  больше
напоминал пеньюар. Женщина торопливо бежала  по  лестнице.  На  вид  лет
двадцати с небольшим,  она  была  чрезвычайно  красива:  длинные  черные
волосы, ниспадающие почти до колен, большие темные глаза, тело - изящное
и стройное, а движения полны грации. Эта грация была заметна даже в том,
как она бежала, а черты ее лица казались экзотичными и чувственными.
   Александра подняла бровь и переспросила:
   - Господин?
   - Фатима была рабыней, когда мне ее подарили, -  раздраженно  пояснил
Василий. - Я дал ей свободу, но она выросла в гареме и  упорно  называет
меня...
   Александре пришлось перебить его, потому что Фатима была уже рядом и,
судя по всему, намеревалась броситься с объятия Василия.
   - А ну-ка остановись. - Голос Алин прозвучал столь повелительно,  что
мог бы остановить и батальон, не говоря уж о бывшей рабыне.
   Как ни странно, но Александра даже не  рассердилась,  хотя  положение
этой женщины в доме не требовало комментариев. Пару дней назад все  было
бы совсем иначе. Но сегодня настроение Алин  было  настолько  мрачным  и
безнадежным, что для других чувств не осталось места, и если бы  она  не
считала, что должна быть последовательной в своем поведении,  то  вообще
бы  не  сказала  ни  слова  и  дала  любовникам  насладиться  счастливой
встречей.  По  крайней  мере  теперь  хотя  бы  ясно,   почему   Василий
отговаривал  ее.  Граф  весь  подобрался,  готовый  отразить  атаку,  но
Александра лишь спокойно сказала Фатиме:
   - - Тебе придется найти другое место.
   - Но я здесь живу, госпожа.
   - Уже нет. Твой  господин  женится.  Фатима  повернулась  к  Василию,
считая, по-видимому, что тот как мужчина должен поставить точку  в  этом
споре. И, чтобы обеспечить положительное  решение  в  свою  пользу,  уже
приготовилась плакать: в ее прекрасных глазах  засверкали  две  огромные
слезинки. Только  теперь  Александра  ощутила  гнев.  Бить  на  жалость,
используя мужской инстинкт покровителя и заступника, - что,  может  быть
гнуснее этих женских штучек!
   Впрочем, речь шла не о рыцарстве - поколебаться  должны  были  именно
животные инстинкты Василия, его  похоть,  но  Александра  не  собиралась
просто стоять и смотреть, как это произойдет.
   Она вытащила из-за пояса свой кнут и взмахнула им  прежде,  чем  граф
успел ее остановить. Этот свистящий звук тотчас напомнил ему  о  рубцах,
до сих пор багровевших на его коже, но это воспоминание не остановило бы
Василия, если бы его суженая решила нанести девушке увечье. Но поскольку
Александра всего  лишь  красноречиво  щелкнула  кнутом  и  теперь  опять
сворачивала его, он решил больше ее не искушать.., черт, да он и не  мог
бы. Василий вырвал у нее из рук кнут и  получил  в  ответ  презрительный
взгляд.
   - Запомни, Петровский, что сначала я всегда  честно  предупреждаю,  а
кроме того, у меня есть н другие  кнуты.  -  Внезапно  ее  лицо  приняло
угрожающее выражение, и она уставилась своими  темно-синими  немигающими
глазами на Фатиму:
   - Ты  хочешь  делить  его  постель?  В  таком  случае  тебе  придется
заплатить. Ты уверена, что хочешь этого?
   Фатима была слишком напугана, чтобы ответить. Она просто вскрикнула и
убежала в глубь дома. Василий разрывался между  желанием  догнать  ее  и
сказать, что с нее не сдерут шкуру, по крайней  Мере  пока,  и  желанием
свернуть шею Александре. Поколебавшись, он сделал шаг к своей невесте.
   Девушка отступила, но выражение ее лица не изменилось. Казалось,  она
готова выцарапать ему глаза немедленно, но вместо этого обрушила на него
град обвинений:
   - Ты самый неверный, самый похотливый, самый низкий человек на свете!
Ты отправился за невестой, а любовницу оставил жить  в  своем  доме?  Ты
даже не потрудился переселить ее куда-нибудь!
   Александра уже  кричала,  Василий  же,  наоборот,  ответил,  пожалуй,
слишком спокойно, продолжая настукать на нее, оттесняя к стене:
   - Я отправился в Россию, чтобы избавиться от невесты, а  не  привезти
ее домой. Я полагал, что у тебя хватит ума понять, что  мы  не  подходим
друг другу. Но будь спокойна: другие мои любовницы живут в других домах,
и до вечера Фатима тоже переедет отсюда.
   - Но ты от них не избавишься?
   - Я же предупредил тебя, что нет, любовь моя. Так что у тебя есть все
основания покончить с нашим контрактом.
   - Мне наплевать на этот дурацкий контракт,  ты  кретин  -  я  связана
обещанием выйти за тебя. Когда ты, наконец, поймешь, что я выполню его в
любом случае, за исключением одного. Откажись на мне жениться, и дело  с
концом.
   Он сделал еще один шаг, и Александра уперлась спиной в стену, а  руки
Василия легли у нее по бокам.
   - Я начинаю с нетерпением ждать нашей свадьбы. Оставшуюся часть жизни
я посвящу тому, чтобы сделать тебя несчастной.
   Александра была слишком разгневана, чтобы испугаться.
   - Несчастье любит компанию, любовь моя, - отпарировала она. - Поэтому
не надейся, что я буду страдать в одиночестве.
   Она проскользнула под его рукой и направилась к двери.

Глава 25

   Терзай терпеливо сидел на крыльце и  ждал  Александру.  Она  мысленно
выбранила себя за то, что забыла о собаке. С тех пор как во время бурана
пес не сумел найти хозяйку, он не упускал ее из вида... И что это  опять
на нее нашло? Какая ей, черт возьми, разница, сколько у Василия  женщин!
Другие? Он сказал, другие..,  ах,  сукин..,  но  нет,  черт  возьми,  ей
все-таки наплевать. Однако необходимо оставаться последовательной,  хотя
бы просто делать вид, что ее задевает его поведение.
   Хорошо еще, что он не  вспомнил  своих  угроз!  И,  слава  Богу,  она
вовремя ушла, потому что как только он оказался слишком близко, те самые
чувства, которые Александра упрямо гнала от себя, взметнулись  в  ней  с
новой силой. И она опасалась, что опять потеряет контроль над собой.
   Василий крепко зажмурился, но все равно ощущал аромат  ее  тела,  все
равно видел ярость, полыхавшую в ее темно-синих,  как  полуночное  небо,
глазах и чувствовал в себе такую страсть, такую...
   Застонав, он снова ударился головой о стену. Граф так и не двинулся с
места  после  того,  как  она  выскользнула  из-под  его  руки.  Он  мог
справиться с собой, право же мог. Просто нужно  было  держаться  от  нее
подальше. До сегодняшнего дня это ему удавалось. И какой бес попутал его
согласиться на ее просьбу? Пусть бы ставила шатры прямо на улице! А если
бы ее арестовали, он ни слова бы не сказал. Засадил бы ее за решетку,  и
дело с концом.
   Теперь Василий надеялся только на мать, и  эта  адская  мышеловка,  в
которую он угодил, к концу дня должна была раскрыться. Как только  Мария
увидит Александру... Господи,  она  ушла,  хлопнув  дверью,  и  даже  не
соизволила подождать. Не дай Бог, она потеряется в городе! У  нее  такие
манеры и одежда. Что любой начнет к ней приставать! А он  забрал  у  нее
кнут, оставил ее беззащитной! От страха Василия прошиб холодный пот. Как
ошпаренный, он выскочил наружу - так и есть:  конюх  держал  только  его
лошадь.
   Конь Александры исчез.
   - - Дама, по крайней мере, спросила у тебя дорогу? - осведомился он у
лакея, вскакивая в седло, и этот вопрос вызвал у слуги замешательство.
   - Дама?
   - Ну, та девица, что приехала со мной! - рявкнул Василий.
   - Нет, мой господин, но я слышал,  как  она  приказала  своей  собаке
разыскать какую-то Дашу - право, не знаю, кто она такая.
   Не особенно обрадованный,  Василий  поспешил  к  родительскому  дому,
надеясь догнать Александру до того, как та угодит в  очередную  историю.
Однако по дороге он никого не увидел и к тому времени, когда нашел  свою
мать в оранжерее, уже запыхался от гонки.
   Не сознавая, что делает, он заорал:
   - Где она?
   Мария преисполнилась праведного гнева:
   - И так ты приветствуешь мать после трехмесячной разлуки?
   - Мама, Александра здесь?
   - Нет, по-моему, - фыркнула она. - А разве она не с тобой?  Пока  что
здесь только ее слуги, последний приехал несколько минут назад.
   Услышав это сообщение, Василий задумался.
   - Этот последний был женщиной? Мария нахмурилась:
   - Я думаю, это возможно. Я хочу сказать, что теперь, когда ты об этом
спросил, я уверена, что.., да, пожалуй, это была женщина.
   Обессиленный, Василий рухнул на ближайшую скамью.  Мария  внимательно
вгляделась в него и подозрительно спросила:
   - Уж не хочешь ли ты сказать, что она и есть баронесса Русинова.
   Пережитое беспокойство должно было вызвать у Василия гнев, но  вместо
этого он поймал себя на том, что улыбается:
   - Боюсь, что да.
   Мария пришла в ужас:
   - А я отправила ее в девичью к служанкам!
   И тут Василий расхохотался.
   - Я просто сгораю от стыда, - говорила Мария сыну вечером в гостиной.
- Почему она ничего не сказала?
   Они ожидали Александру, чтобы сесть за стол. Василий уже  побывал  во
дворце, чтобы известить короля о своем возвращении, но Штефан был  занят
совещанием с министрами и передал графу, что ждет его у себя завтра, и у
Василия  осталось  совсем  немного  времени,  чтобы  вернуться  домой  и
переодеться к обеду, который устраивала мать, - ни за что на свете он не
согласился бы его пропустить, а  кроме  того,  еще  и  успеть  успокоить
Фатиму.
   Девушка являла собой пример безграничного  отчаяния.  Она  рыдала  не
переставая, и хотя раньше при виде ее слез Василий  готов  был  уступить
Фатиме во всем, на этот раз он ничего не мог поделать, так как знал Алин
и ее умение  до  всего  докапываться,  тем  более  что  слуги  баронессы
оказались слишком умны и проворны. Поэтому граф решил, Что гораздо легче
на время отослать Фатиму, чем снова рискнуть навлечь на себя  и  девушку
Гнев Александры. Но даже когда граф сказал Фатиме,  что  изгнание  будет
временным - как он надеялся, - она оставалась безутешной.
   Конечно, самым легким способом утешить бившую  рабыню  были  любовные
ласки, но - невероятная вещь! -  у  Василия  не  возникло  ни  малейшего
желания это сделать. Маленькое изящное тело Фатимы уже не будило  в  нем
прежней страсти, и все, о чем он мог думать, были сладострастные  изгибы
и великолепные груди, такие огромные, что не хватало рук, чтобы удержать
их,..
   Господи! Он снова это вспомнил!
   Усилием воли Василий сосредоточился на беседе:
   - Александра ничего не сказала, потому что  она  равнодушна  к  таким
вещам. С таким же успехом ты могла бы устроить ее в конюшне, и она  была
бы довольна и счастлива.
   - Что за чушь! - возмутилась  Мария.  -  И  почему  она  так  странно
одевается? Что-нибудь случилось с ее платьями?
   Василий пожал плечами:
   - Она привезла с собой целую гору сундуков, но я и понятия  не  имею,
есть ли там хоть одно платье. Я никогда не видел  ее  в  другой  одежде,
кроме той, в которой она приехала сюда, Глаза Марии сузились:  она  явно
была недовольна сыном.
   - Я смотрю, ты продолжаешь насмехаться? Право же, Василий, я не  вижу
здесь ничего забавного.
   - Не могу выразить, мама, как  я  рад  это  слышать.  Но,  откровенно
говоря, сегодня ты Вряд ли увидишь что-нибудь забавное.
   - И что это значит?
   - Должно быть, он имеет в виду меня, сударыня, - сказала  Александра,
входя. - Ваш сын с трудом переносит мое общество и  Считает,  что  и  вы
тоже не сможете меня терпеть.
   - Но, дорогая, что навело вас на такую мысль? Василий  еле  удержался
от смеха. Графиня на секунду замешкалась, ибо Алин  по-прежнему  была  в
том нелепом костюме, в котором приехала,  -  она  сняла  только  плащ  и
шапку. Мария вспомнила, как Василий говорил, что никогда не  видел  свою
невесту в платье, и бросила на сына пронзительный взгляд. Как ни  в  чем
не бывало, Александра продолжала:
   - Если вы мне не верите, мадам, спросите его. Граф  просто  презирает
меня.
   Василию следовало бы догадаться, что вечер пройдет совсем не так, как
он рассчитывал.
   Конечно, мать будет шокирована ее откровенностью, но, судя по  всему,
ему тоже порядком достанется.
   Мария опять возмутилась:
   - Василий, скажи ей, Что  это  не  правда.  С  ленивой  улыбкой  граф
снизошел до ответа:
   - Конечно, не правда. Мое отношение к тебе, Алин, никак не похоже  на
презрение. Презрение - такое холодное чувство, а мое гораздо теплее...
   Баронесса сделала вид, что не  заметила  намека,  и,  изогнув  бровь,
продолжала елейным тоном:
   - Значит, ради твоей матери мы должны лгать?
   - Да нет, черт возьми, я не презираю тебя!
   - Василий, - укоризненно вмешалась Мария. Граф вздохнул.  Надо  взять
себя в руки, а то он не доживет до конца обеда, а  самодовольный  взгляд
Александры как раз предназначен для того, чтобы  снова  вывести  его  из
терпения.
   Маленькая ведьма! Она нарочно старается его допечь!
   - Прости, мама. Почему бы нам не признать, что знакомство состоялось,
и не сесть за стол? Мария поспешно согласилась:
   - Прекрасная мысль, но... Александра, может быть, вы сначала  смените
свое...
   Александра одарила графиню таким невинным взг